Рок. И посох в песках оружие. Книга 2. Том 1 «Угроза из прошлого»

– Ганнон, нужно собрать как можно больше пленённой ливийской массы! Чтобы одним видом этого скопища, заткнуть рты Совету Пентархий! – оторвал его от сладостных видений… своими советами жрец Капитон, потирая руки от удовольствия.

Ганнон встрепенулся от его слов.

– Ты прав, Капитон! Гурунт! – обратился он к прибывшему чуть раннее военачальнику конницы, – собери туллы и пусть прочешут прилегающие холмы! Всех пленённых сюда! Мы соберём всех для праведного суда Карфагена!

– Постой стратег! Не время дробить силы! Враг стоит на высотах! Конница нам нужна здесь! Кто прикроет пехоту и слонов, в случае атаки мятежников? – Отреагировал на услышанное Афокл, грек из Мегар, командир пехоты.

– Ты, Афокл, как и все греки, предрасположен к излишней осторожности, которая в определённых случаях мешает, а в определённых помогает! В данном случае это мешает достигнутой победе! Наёмники деморализованы! И надо развивать достигнутый успех! А не отсиживаться в обороне! И не забывай, что после приезда сюда Гамилькара и ты, лишишься своего поста! – Капитон чувствовал, что может уже давать советы всем военачальникам, как и высказываться по различным поводам. Своим замечанием об отставке Афокла, он хотел переманить того на свою сторону.

Афокл, в недоумении, посмотрел на Ганнона и спросил:

– Я не понимаю, что здесь делают эти люди, Наместник?! Они, не имеют даже полномочий, находится здесь! А, что касается моей предполагаемой отставки, то я не держусь за свой пост! И с удовольствием уступлю его более опытному военачальнику! Мне нет никакого стыда, командовать тысячей, вместо десяти тысяч! Лишь бы враг упился своей кровью, вместо нашей!

Афокл, видя, что Ганнон, демонстративно, отвернулся от него, махнул рукой и ушёл с холма…

Между тем, к ставке приближались, и другие командиры… Холм наполнился поздравлениями Наместника и победным гомоном…столь приятным самому Ганнону.

Принесли вино, и оно заполнило разгорячённые головы, сладкой истомой восприятия мига победы, отодвинув в сторону переживания и осторожность. Армия, видя, что военачальники празднуют победу, сама предалась праздному времяпрепровождению, послав в соседние селения воинов за дешёвым вином…, разбивая бивуаки и готовясь к «весёлому» ночлегу. Никто и не подумал разбить настоящий лагерь.

– …Ганнон, а правда, что твоя дочь Лейла, приехала в Утику, для участия в празднествах в честь Милгарта? – спросил наместника, Сараф, когда от выпитого в честь быстро добытой победы вина, события текущего дня отошли на задний план.

Ганнон, будто что-то вспомнив, поднялся.

– Ты прав, Сараф! Я совсем забыл об этом! Да, она должна прибыть в Утику во дворец Наместника! А я её должен встретить! Я совсем забыл о ней! – Ганнон покачал головой. – Она прибудет в Утику по моей просьбе! Теперь, я в дурацком положении, я не могу оставить армию?!

Сараф и Капитон поднялись из-за стола.

– Брось, Великий Ганнон! – Сараф хитро прищурился, – что тебе делать в армии, сейчас! Враг разбит! Загнан на скалы! Не сегодня-завтра, они все сдадутся! Твои подчинённые справятся и без тебя! Что случится с армией до завтра? Мы же будем сопровождать победоносного стратега до Утики! Я, сгораю от нетерпения увидеть вновь, красоту твоей Лейлы! Помнишь, как ты показал мне её, всего год назад, в Торговом ряду, в гавани Карфагена! Я, с тех самых пор, не нахожу себе места, вспоминая её блистательную красоту и стройность осанки!

– А, Сараф! – захохотал захмелевший Ганнон, – Теперь, мне понятны твои порывы поехать со мной в Утику! Но, я тебе хочу сказать, Лейла, после того как вернулась из Галикарнаса, стала замкнутой девушкой и тебе будет довольно сложно разговорить её, чтобы добиться внимания к себе! Хотя я, не против такого союза: рода Ганнонов и главы совета Магнатов! Но моя дочь крепкий орешек! Как и её покойная мать! Они уж слишком горды нравом, поэтому, моё влияние на неё ограниченно!

– Не значит ли это, уважаемый Наместник, что ты не вправе распорядиться судьбой своей собственной дочери? – с усмешкой в голосе, спросил Верховный жрец Капитон.

– Почему же? – обиделся, ещё сильнее хмелеющий, Ганнон. – Если я захочу, она пойдёт в союз по моему усмотрению! Но, как-то в разговоре, я дал ей обещание, не давить на неё в этом вопросе! А, Я, – на этом Ганнон сделал ударение, выведенным акцентом гласной, – своё слово стараюсь держать! Поэтому, меня и прозвали Ганнон Великий!

Ганнон поднял при этом голову, как бы подчёркивая фразу, сказанную о себе, в глазах всех присутствующих.

– Да, это, несомненно, очень ценная черта характера! Но бывают в жизни ситуации, когда ради достижения каких-то очень важных целей, приходится поступиться словом! Такова жизнь! Все это приходится сделать во имя целей, которые намного глубже и ценней данного, когда-то слова! Если твой род, породнится с родом Сарафа, его сила увеличится в разы! Коалиция против Баркидов, сейчас ослабла! Гамилькар провёл успешные переговоры с Римом, и не уступил ни в одном из пунктов наших интересов! Народ ему рукоплещет и боготворит его! Но мы то знаем точно, что у него скопилось очень много припрятанного золота в Сицилии! Которое он не собирается отдавать в казну города! А это выступление наёмников, замаскированная операция Баркидов, дабы возвеличится ещё больше! – прошипел Верховный жрец Капитон.

Ганнон посмотрел на Капитона замутневшим, захмелевшим взглядом.

– В этом кризисе виноват Гамилькар? Да бросьте нести чепуху! Если бы Совет, оплатил озвученную сумму, то никакого восстания бы не было! А если и было, то намного меньшего такого размера, кое оно имеет сейчас, и которое мы бы легко подавили! – Захмелевший мозг Ганнона выдал порцию правды, которая встала комом в горле Сарафа…

– Это были войны Гамилькара! Почему Совет должен был оплачивать их службу? – Подал голос Сараф, – Совет Магнатов заседал, по этому поводу, долгое время и не пришёл к однозначному решению! А когда решение приняли – восстание уже разгорелось!

– Да! Вот как было! – С издевательской иронией заметил Ганнон. – А моего брата, отправили к мятежникам для переговоров! А, теперь, его жизнь висит на волоске! – Ганнон, что-то вспомнив, опустил голову. – Я отговаривал его от этого! Я сказал ему: «Пусть туда едет кто-то из Магнатов!». Но он слишком сильно чтил волю Карфагена и свои обязанности командующего армией и Суффета! Он не послушал меня!

– Но, теперь, после твоей победы, ты заставишь Спендия, освободить Гиксона! – подытожил и обнадёжил его Сараф, и тут же вспомнил, – но… всё же… мы, отправляемся в Утику, встречать Лейлу?

– Конечно же! – будто очнувшись, ответил Ганнон, – по случаю моей победы над врагами города Торговли, по прибытию в Утику, мы совершим жертвоприношения Милгарту и Баалю! Ну, а после, объявим празднества по всему городу!

– Отлично! Ну, а все же, мы увидим на празднестве твою дочь? – спросил, снова, хитро прищурившийся Сараф.

– Не только увидите, но и будете представлены ей! – Засмеялся Ганнон, забыв во хмелю, о доле своего брата Гиксона…

Свита Ганнона покинула армию, направляясь в столицу провинции Утику. Армия, только выставив по периметру мелкие заслоны… и тоже продолжила праздновать свой дневной успех…

Глава 12

Вечерняя заря опускает красный диск Солнца, за безжизненный горизонт. Солнце ныряет за видимые, с высоких холмов, пески. От этого, пески на горизонте окрашиваются в кровавый цвет, создавая красное марево от раскалённого за день материала пустыни… Этот закат, наблюдают все, кто укрылся вечером, на системе крутых скальных холмов, покрытых скудной растительностью. Верхние ярусы скал заполнены вооружёнными людьми. Все снуют туда-сюда, будто в ожидании чего-то… На самом высоком месте собрались военачальники, на совет…

– Дозоры докладывают, что слонов отвели к реке! С ними ушла часть легковооружённой пехоты. – Говорит один из военачальников, – как будем действовать, Спендий?

Он смотрит на белокурого человека, лет сорока с лишним. Человек этот имеет очень мужественное лицо. Взгляд выражает уверенность и твёрдость. На левой щеке его просматривается шрам, оставленный когда-то наконечником копья… услышав вопрос, человек поднимает свой взгляд на вопрошающего:

– Катарис, будем действовать сообразно нашему опыту! Слоны ночью подвержены лени и панике! Ночь исключает их использование! С наступлением плотных сумерек атакуем! Подготовьте людей! Сегодня ночью спать не придётся! Да, какой заслон они выставили у своего расположения?

– Выставлены наёмники Нуммидии. Тысячи три конных. Пехоты практически нет.

– Хорошо! Эта конница хороша, опять же, в дневное время! Ночью, в плотных сумерках, их метательные копья не опасны. Да, Ганнон, не Гамилькар! В этом наша удача! Главное захватить слонов! – потирает руки Спендий.

– Главное, что слоны безопасны! Именно они решили исход дневной битвы! – подал голос, рядом стоящий с ним человек.

– Ты прав, Гурзуф! Подготовь свою конницу! Она пойдёт после пехоты. Чую, сегодня ей придётся попотеть, рубя направо и налево!

Гурзуф посмотрел на Спендия. Глаза того отражали пламя горящих факелов, и горели огнём предстоящего столкновения.

– Ты не испытываешь к ним никакого почтения? Ты ведь, долгое время, сражался под их знамёнами? – спросил его Гурзуф, с улыбкой на лице.

– Я наёмник, и воюю там, где для меня есть выгода и смысл! Сдавшись в плен, я перешёл на сторону пуннов, под угрозой распятия на кресте, как дезертира. И служил честно, не щадя своей жизни. Но они не рассчитались со мной за мой риск! Какое почтение может быть у меня к неблагодарным торговцам!

– Но что же изменилось, Спендий? Ведь положа руку на сердце, ты прекрасно знал, что по возвращению Гамилькара, ты получишь все сполна! Да, все это знали! – Гурзуф опять взглянул в глаза Спендия.

Спендий не выдержал прямого взгляда Гурзуфа и отвёл глаза в сторону.

– Скажи Спендий? Кто были те люди, что ходили в лагере Приона, в масках и черных плащах? Они разбили свой шатёр рядом с твоим и находились там довольно долго! Ты ведёшь, Спендий какую-то игру и не открываешь нам всего!?

Спендий резко обернулся на это обвинение.

– Вы сами избрали меня стратегом! После того, как исчез Безерта, ты забыл об этом? Войско выказало доверие мне! Что же ты хочешь, чтобы я рассказал тебе?! Ты имел много откровений с Гамилькаром, за то время, что служил у него? Ну, хорошо! Ты хочешь знать мои планы? Нам надо занять Утику! Там очень хорошая гавань и база, для расположения войск! Много мастерских по изготовлению и ремонту доспехов! Вот все, что я могу тебе сказать, Гурзуф! Эй, Катарис, – обратился он к другому военачальнику, – расскажи Гурзуфу, почему нам стало не по пути с Матосом!

Спендий отошёл от стоящих в сторону и стал говорить с группой воинов…

Катарис, проводив его взглядом, покачал головой, а, потом, повернулся к Гурзуфу и другим командирам.

– Он такой, после того приезда с Сицилии. Что там произошло, толком никто не знает! Он молчит и не говорит об этом. Все слишком далеко зашло! Он не предполагал, что Матос отдалится от нас! Но, это произошло! Авторит, подбил Матоса на отделение! Хотя, я знаю это точно, он постоянно переписывается со Спендием. Спендий же опасается, что тот переманит от него всех оставшихся с ним галлов! Отсюда и возник план по захвату Утики! Он хочет сделать этот город нашим опорным пунктом, чтобы отсечь влияние Матоса от северного побережья! А те люди, о которых ты спрашивал, были просто телохранителями его! Но сейчас они, куда-то, исчезли? Мне тоже это кажется странным? Хотя, после исчезновения Безерты, все стало странным в этом лагере!

– Телохранители? От кого они его защищали? от кого он прятался? От нас? – Гурзуф внимательно посмотрел на Катариса и поставил того своим вопросом в тупик.

– Наверное, от происков Матоса? – Предположил Катарис.

– От Матоса?! – удивился, переспросив Гурзуф. – Откуда он знал, что по приезду их с острова, Матос отделиться от него? Они, ещё до отъезда их с Матосом на остров, якобы к Гамилькару, завёли «телохранителей»! Нет, здесь, мне кажется, совсем другие причины, Катарис?! И я боюсь, что наши жизни послужат в этих обстоятельствах разменной монетой!

– Не драматизируй, Гурзуф! Катарис прав! Гамилькар отправил нас сюда, оставив при себе только греко-иллирийский корпус! Их он берег больше нас! Если поразмыслить, он предал нас, как и говорит Спендий! – вступил в разговор другой кельт.

– Чем предал нас Гамилькар, Гленн? Если бы с его стороны было предательство, то он бы выдал римлянам столь «прозорливого» Спендия!? – отрезал Гурзуф.

– Да? Тогда, куда делись многие перебежчики римляне, что служили в корпусе? Я могу назвать тебе их! Орест Сцевий, Тит Фувий, Матроний Рут и другие! Они пропали ещё в Сицилии?! И провожал их Гамилькар! Я был в тот день, начальником дозоров!

Гурзуф промолчал. Этот довод говорил сам за себя. И это действительно, давало повод подозревать Гамилькара!

– Я отвечу тебе на этот вопрос Гленн! Позже, отвечу! – сказал он, после небольшого раздумья.

– Как же ты докопаешься до истины? Поедешь на Сицилию? – спросил с насмешкой Гленн.

– Нет! Я спрошу об этом самого Гамилькара! – ответил Гурзуф. – И узнаю истину!

Глаза кельта Гленна забегали, ища Спендия…

– Давайте прекратим споры! Сейчас есть возможность взять намного больше, чем нам задолжали карфагеняне! Пусть сгорят города, которые поддерживают торговцев! – со злобой в голосе сказал ещё один кельт.

– Да, но Утику мы жечь не должны! – Заметил Катарис. – Поэтому, туда тайно проникла тысяча Дуффа.

– Как? Дуфф в Утике? – Гленн и другие были удивлены этим известием.

– Это и была задумка Спендия! Мы выманили армию Ганнона от города! А начало сражения было заранее проиграно, чтобы расслабить пуннийцев! После разгрома Ганнона, мы должны двинуться к Утике! Дуфф будет ждать нашего сигнала, если, конечно, не изменятся обстоятельства!

К этому времени, к говорящим, вновь подошёл Спендий.

– Прибыли наши дозорные. В армии внизу ликование победой! Пора им показать, что они сражались не с тем воинством победу над которым надо праздновать! А Ника, довольно уклончивое Божество!!! Выступаем!

Военачальники молча развернулись и скрылись в темноте… К Спендию, подошёл Гленн и что-то проговорил ему на ухо… Тот в ответ кивнул… Кельт скрылся в том направлении, что и все, до него…

– Прощай, Гурзуф! Ты стал слишком прозорлив и любопытен! – тихо произнёс Спендий, смотря вслед Гленну…

…Наступившая ночь, скрыла выдвижение многочисленных масс мятежных наёмников. Армия начала свой бесшумный спуск с холмов…

Глава 13

Антоний Бриан и Сапфон, перед самым рассветом вошли в Утику. Стража с удивлением отреагировала на появление отряда. Отряд бесшумно вошёл в город и распределившись по башням, стал ждать стратега города, который командовал гарнизоном. И он не заставил себя ждать, несмотря, на только наступавшее утро. Ганнибал Корт, а именно так звали этого человека, с удивлением выслушал рассказ Сапфона и Антония, но с не меньшим удивлением, смотрел на латинянина Бриана, удивляясь про себя доверию Гамилькара.

– В городе завтра запланированы празднества в честь Милгарта, нашего покровителя торговли! В город уже прибыло огромное количество народа! И прибудут ещё! Мы ждём делегаций из Гиппона и Карфагена! Также, прибудут гости из ближайших городов провинции Ливии! Для меня это известие о проникновении мятежников, как гром с ясного неба! Нет… я ничего не заметил… такого, что вызвало бы мои подозрения. Я даже не знаю, как реагировать на ваш рассказ от растерянности! Но одно понятно, надо усилить охрану ворот города! Ворота у нас выходят в трёх направлениях – восточном, западном и южном! Но на какие ворота будет совершенно нападение?

– Надо думать с того, с которого к крепостной стене, незаметно, может приблизиться враг! – высказал свою мысль Антоний.

Корт ещё раз оглядел Бриана.

– Если рассуждать с этой точки зрения, то самая опасная сторона – южная. Это те ворота, через которые вы попали в город! Вы сами убедились, холмы подходят к городу почти на три с половиной стадия от крепостной стены. Холмы лесисты и вполне могут сокрыть пехоту врага. Неровность ландшафта способствует этому! Но, я хочу высказать и свои сомнения! Дело в том, что Ганнон, как раз и повёл свою армию против Спендия! Как может Спендий подойти к городу, если перед ним Ганнон?

– Нам пришло известие об этом от проверенного временем источника! Он ошибаться не может. Уж поверь мне! Он передал, что от 500 до 1000 наёмников будут в городе! – Сапфон внимательно осматривался по сторонам, оглядывая пока ещё редких прохожих…

Город просыпался. По улицам его стали ездить повозки, заполняющие торговые места и ряды лавок, нужным каждодневным товаром. Первыми, как и в любом городе, проснулись городские нищие, которые направлялись к храмам и рынкам, где они каждодневно и проверено, имели свою милостыню на день грядущий, от прихожан храмов и посетителей рынков. Город в день запланированных празднеств, проснулся раньше обычного, стараясь пораньше закончить повседневные заботы и хлопоты, чтобы со всеми предаться празднествам и гуляниям в честь милостивого бога, которого считали своим покровителем! Здесь, необходимо, сделать небольшое отступление, чтобы войти в исторический экскурс, заглянув сквозь марево тысячелетий, на время основания города…

…Утика была основана задолго до основания Карфагена. Три сотни лет отделяло рождение города, заложенного бежавшей из Тира принцессой Дидоной, от закладки города Утики. Первые мореплаватели – финикийцы построили небольшую колонию в понравившемся им небольшом заливе с устьем впадения в него реки Меджеры. Этот залив и река стали портом Утики. Участок, на котором возводили колонию финикийцы был небольшой деревней, но хорошо отделялся от живущих по соседству диких ливийцев. С появлением этой колонии, финикийцы заимели и гавань, которая быстро превратилась в порт, а колония в небольшой город. Финикийцы с присущей им изворотливостью и ловкостью… занялись торговлей. И торговля росла обменом с проживающими по соседству нуммидийцами и ливийцами. Город расширился и стал процветать. Так прошло три века. Утика – так назвали город, что с финикийского переводится как «старая деревня», расширилась, но отсутствие в ней правителей, которые могли бы сконцентрировать политику города, плохо сказывалось на его обустройстве. Горожане не имели влияния на соседние народы, которые смотрели на город, как на место пребывания заезжих гостей и торговцев, и не более. Несколько раз её опустошали дикие племена, но, вскоре, все изменилось! Изменения произошли не здесь, а в сравнительно недалёком, очень интересном месте. Приплывшая, туда, принцесса Дидона, основала город, с очень удобным и выгодным положением на побережье, хитростью выкупив у племенных дикарей землю! Сама Дидона, и те кто с ней приплыл, никогда бы город не построили. Для этого они обратились к живущим в Тунессе издревле родам белых гетулов. И те, откликнувшись… прислали царице своих зодчих. Зодчие помогли Дидоне правильно сориентировать его на холме Бирсы, опираясь на возводимый ими маяк. Город, в переводе с финикийского, назывался новым городом – Карфагеном! И новый город у холма Бирсы очень действительно очень быстро рос! Принцесса, ставшая царицей, оказалась очень неутомимым, талантливым политиком! Она заключила с местными главами родов гетулов ряд соглашений, которые обезопасили город от вторжения диких племён. Далее, Дидона замирила многих вождей других племен Тунесса друг с другом, которые беспрерывно опустошали землю своих соседей. И на этой части Туннеса наступил долгожданный и продуктивный мир! Политика Царицы стала переманивать из соседних городов, наиболее предприимчивых торговцев в Карфаген, где для них открывались более выгодные горизонты торговли и безопасность своей деятельности. Удобное расположение порта и гаваней Карфагена, не позволяло торговцам, следовавшим в Северную Африку, миновать город с холмом Бирсы! Более выгодное предложение товаров, более расширенный выбор их, авторитет города с правителем – умной царицей – все это сказалось на росте Карфагена. И, постепенно, Утика и её торговля стала уходить на второй план. Дела у торговцев города становились все хуже и хуже, городские цеха переселились в Карфаген и, наконец, сам город стал союзником Карфагена, попав под его полное влияние! С этого времени, город вновь начал своё процветание, но находясь уже под направленной политикой Карфагена. Под влияние Карфагена попала тогда не только Утика, но и другие близлежащие прибрежные города – такие как греческие Гиппон Царский, который даже пробовал воевать с Карфагеном, Прион и многие другие… Все они признали главенство Карфагена на правах города-сюзерена. С этого момента, эти города вновь получили своё развитие и их рост теперь уже обуславливался переселением с Карфагена, расширяющихся числом ремесленников и торговцев… Вокруг, этих городов стала использоваться земля, которая до этого никогда не использовалась, и торговля расширилась ещё фруктовой продукцией, и различных урожаев земледелия. Теперь, торговля шла во всех портах Республики Карфагена, где продавались цитрусовые, вино, виноград, различные экзотические фрукты, поставляющиеся из глубин Африки. Также, шли в продажу морские специи, благовония, различные красители, пользующиеся огромным спросом в Европе, слоновая кость, пробковая древесина и многое другое… Все это должно было успокоить горожан данных городов, ввиду их выгоды и процветания от такой политики Торговой республики, но… всё же в душах старинной аристократии этих городов сплёл свой след – змей зависти и обиды, к более удачливому и умному соседу… Позже, Рим разрушит Утику до основания… и на её обломках построит другой город, намного меньше прежнего. Но в нём уже ничего не останется от прежней культуры. Только раскопками, сейчас можно понять устройство того города. который существовал до римского наследия… Таковы страницы Культуры и Наследия, рассказывающие нам о возникновении и существовании города с именем Утика.

– … Давайте, не будем создавать излишней паники и неясных слухов в городе, а постараемся разделить наши силы по трём направлениям, распределив их по всем воротам города! – Предложил Корт. – У меня около шестисот стражников! Разделим ваших людей и распределимся по трём направлениям…

На этом предложении Ганнибала остановились. Сапфон взял самое опасное направление и остался у ворот, в которые вошёл их отряд. Корт взял западное направление, оно тоже считалось опасным, так как, находилось ближе всего к расположению врага, виденного до этого у города. И, наконец, Бриану досталось восточное направление – ворота, выходящие в сторону тракта на Карфаген. Это считалось самым безопасным направлением, так как отсюда внезапно враг появиться не мог! А вот подкрепление из Карфагена могло появиться! Поэтому, его сочли за менее опасное, и дав Антонию три сотни пришедших с ним воинов, отправили к ним. Те, что дежурили у ворот, а их было, по словам Корта, около ста, автоматически подчинялись Антонию. Условились, что в случае нападения на кого-то из них, другие, немедля, выдвигаются на помощь обороняющимся! Закрывая, таким образом, для нападающих отступление в город… для «растворения» среди его жителей…

Антоний, вместе со своими воинами, проследовал к своим воротам города. Бриан впервые попал в город, построенный по другим архитектурным канонам и разметке, как это было принято в Римской республике и Карфагене. Центр города, через который проходил Бриан, был возведён в древности и располагался вокруг храма Милгарта, или как его ещё называли Мелькарта. Храм занимал возвышенность и был хорошо виден со всех сторон. Вокруг храма, который был исполнен в финикийском стиле, без колоннад и базилик, располагались прилегающие к храму площади, на них и должны были происходить празднества. С самого раннего утра, там были зажжены курильни различных благовоний, которые разносили по всему городу запахи, возвещающие о начале торжеств в честь покровителя города Бога Милгарта. Площади заполнялись городским и гостевым людом с различными целями. Но все готовились к одному, к началу празднеств. Двигаясь по городу, Бриан заметил, что город застраивался, имея один широкий бульвар-проспект, который вёл к южным воротам города, они считались главными. Именно, эти ворота соединяли город с дорогами, ведущими вглубь континента. Вдоль этого проспекта и велось основное строительство города в дальнейшем. От него отходили небольшие, неширокие улицы и улочки, и строились кварталы ремесленников и горожан. Но они были возведены спонтанно и без какого-либо плана застройки, и, поэтому, очень разнились в архитектурном исполнении. Но, влияние Карфагена было отчетливо заметно по возведённой здесь сложной системой дренажа и канализационной системы, кою возводили опять таки гетулы… Здесь не было архитектурных отделок фасадов домов, как это делалось в городах Италии и Великой Греции, или в Карфагене. Только дворец Наместника, отличался от всех построек своим убранством. Дворец был окружён фруктовыми садами и изобиловал архитектурной отделкой и изыском. После того, как наместником Ливии избрали Ганнона, прозванного Великим и Мудрым, за его авторитет в торговых и государственных структурах, дворец перестраивался два раза. Последний раз реконструкции подвергли внутреннее убранство дворца, и он стал блистать ещё краше. Проходя мимо дворца, Бриан засмотрелся на величие дворца Наместника. В Риме он видел много храмов и величественных зданий, но здесь было все по-иному! По-другому! Бриан рассматривая фасады, на время забыл о том, зачем он прибыл сюда, в этот город. Он перестал подозрительно всматриваться в прохожих рослых мужчин и группы горожан, и за этим занятием он, и его отряд, свернули в одну из прилегающих улиц, коя вела к восточным воротам города. Но двигаясь по ней, Бриан все ещё оглядывался на дворец… выискивая отличия его архитектуры с тем что он привык видеть в Риме…