Смог над Азерой. Червивое яблоко 1

Для Айно, известного среди "малиновых беретов" под именем "Черного барона", как и для других высших командиров элитных подразделений вооруженных сил, решившихся на операцию, Империя разорилась на вживление симбиозных контакторов за имперский счет. Операция закончилась для Айно вполне благополучно, но поскольку проведена она была совсем недавно, он в полной мере успел нахлебаться всех связанных с нею неприятностей, и весьма мало преуспел в использовании преимуществ.

Айно происходил из старинного, но пришедшего в упадок азерского баронского рода. В восемнадцатилетнем возрасте он решился на вербовку в армию, чтобы предотвратить окончательное разорение семьи. Все полученные при этом деньги пошли на уплату по закладным за родовую землю. Деньги, надо сказать, были немалые. В спецназе Империи ценились рослые и крепкие парни с Азеры и Райны. Вербовка в спецназ была большой личной жертвой, поскольку автоматически означала превращение в биопа, а, как известно, у людей, колющихся стероидами, не могло быть потомства. Каждый полученный солер Айно вкладывал в родовое поместье, и он совсем не был намерен мириться с крушением своих надежд. Узнав о планах Объединенных Компаний, он дезертировал из армии и стал правой рукой Старой Дамы во всем, что касалось подготовки к неизбежному – это все понимали – вооруженному конфликту.

– Ты знаешь, какие обвинения тебе предъявлены?

– Я находился в онлайн – контакте, так что – да, это мне известно. Дезертирство из вооруженных сил империи. Смех и только. Какое дело Азере до имперских дезертиров? Командовал захватом лично наш азерский Верховный Санатор, эта жирная сволочь, Фетмен. Я ему говорю – тебе-то какое дело до моего дезертирства, толстый? Азера не является имперской территорией, она всего лишь входит в имперский экономический союз. А он мне: если ты хочешь сказать, что мы, азерцы, не имеем права тебя арестовывать, так я немедленно и признаю, что ты, скотина черномазая, совершенно прав. У нас тут ожидается корабль имперской санации. Сдадим им тебя тепленького и немедленно выразим Старой Даме искреннее сожаление за инцидент. Принесем ей свои глубочайшие извинения и заверим, что такое больше никогда и ни в коем случае не повторится. Да, вот еще что, мы пообещаем самым суровым образом наказать виновных … Красноречив сделался вдруг, сволочь. Не иначе, всю ночь эту свою речь зубрил в предвкушении.

– Где ты сейчас в истинном теле?

– Представления не имею, – Айно смущенно покачал головой. – Контакт с истинным телом они мне разорвали. Теоретически я знаю, что его можно восстановить, но пока что я этого просто… не научился еще. Не освоился я пока что со своими контакторами как следует. Не успел.

– Но ты ведь под трибуналом ходишь! – ахнули близнецы, дружно и прямо-таки синхронно тряся рыжими головами.

– На войне как на войне, – жестко сказал Айно. – Потери неизбежны.

– А как же – "сам помирай, а товарища выручай", как ты нас всех сам и учил? Уши прожужжал, можно сказать?

– В Городе вам меня у санации не отбить. Только сами погибнете, лучших наших бойцов положите и потеряете время. Вам надо на Рибартон.

– Дубина, – ласково сказал сидевший с ним рядом близнец… кажется, это был Алексей… у Старой Дамы с глазами было что-то не так, двоилось у нее в глазах, и вообще, видела она плохо. – Дубина. А ты подумал, каково нам с братом и всем этим самым нашим лучшим бойцам придется на Рибартоне, если мы туда полетим без тебя? Да у всей нашей команды на Рибартоне не будет ни одного шанса. Мало того, что людей потеряем, так еще и дела не сделаем.

– Айно будем выручать, как выручали бы любого из вас, и Рибартон тут ни при чем, – непререкаемым тоном сказала Старая Дама. – Так что кончайте базар. Нужны идеи: где он сейчас может находиться в истинном теле, и как его оттуда тащить.

Близнецы загомонили разом, перебивая друг друга, следом вмешались и все прочие члены Совета, в помещении поднялся невероятный гвалт. Старая Дама не мешала соратникам высказываться и спорить. Она по опыту знала, как часто из этого гвалта и бедлама рождалось то самое единственно верное решение. Несмотря на скверное самочувствие, она безошибочно выхватила из гвалта нужные слова, и немедленно взревела неожиданно громким голосом, хлопнув для убедительности по столешнице обеими ладонями:

– Тихо!

Все немедленно умолкли.

– Ты, – сказала она, ткнув пальцем в тишайшего своего Айгу, человека абсолютно незаметного и, тем не менее – в чем она много раз убеждалась – столь же абсолютно незаменимого. – Что ты тут такое?.. Повтори.

– И гадать нечего, – тихо сказал Айга. – Куда они упрячут господина барона, это ясней ясного. В санаторий Центра управления перевозками они его упрячут. Есть такой при ЦУПе.

– Это еще почему? – удивился фантом Айно.

– Ну не в кабинетах же предварительной заботы им Вас держать? Из КПЗ Вы, господин барон, выйдете безо всякой помощи со стороны, как из собственного дома. А во всех других санаториях у них бедлам и черт знает, что. Так что делайте выводы.

– Это верно, – задумчиво сказал Айно. – Все санатории в городе битком забиты. Нашей санации и в дурном сне присниться не могло, что Старые Миры наперегонки будут сбагривать сюда своих люмпенов. Внаглую. И что здесь их понадобится массово сажать. А вот в санаторий при Центре управления движением всякую шелупонь не суют, это правда. Только образованных, умных и оконтактореных, которые могут понадобиться Центру. Может быть, может быть… очень даже может быть.

– Ты предлагаешь налет, Айга? – оживился один из близнецов. – А что? Дедуля прав. Мы этот санаторий возьмем на счет "раз". Через карцеры. У них карцеры расположены перед самым выходом на поверхность. Прямо под потолком тоннелей, по которым возят всякую радиоактивность. Такие клетки из металлических прутьев, я интересовался, вдруг доведется угодить ненароком. Изоляция между тоннелями и поверхностью мерзкая, наружный воздух вовсю проникает внутрь. Для травить заключенных самое оно. Система отработана в Старых Мирах, где планетным воздухом дышать нельзя. У нас-то пока еще можно, а там нет.

– Правильно, – энергично поддержал брата второй близнец. – Только бы подполье пробку в тоннеле организовало на полчасика. Мы взорвем потолок тоннеля, проникнем в карцеры, из карцеров в санаторий, а дальше дело техники.

– А не слишком ли это рискованно, рыжики? – Старая Дама покачала головой. – Айно мы, безусловно, вытащим, чего бы это ни стоило… помолчи, Айно… Но план нуждается в серьезном обдумывании. Как бы они там, пока мы будем штурмовать санаторий, его куда-нибудь не вывезли. А то ведь еще и убить могут. Всю операцию надо провернуть без особого шума. Кое-кто у меня в городском подполье имеет выход на Центр перевозок… Значит так. Проработаете план в деталях и дадите мне на утверждение, только быстро. Теперь насчет руководства операцией. – Старая Дама повернулась к Фантому Айно. – Эту задачу я поручила бы тебе, но ты в фантоме существуешь уже восьмой день из максимально возможных девяти. Так что придется и тут потрудиться близнецам. Ничего не поделаешь, парни, Рибартон подождет. Алексей прав, без консультаций Айно на Рибартон нечего и соваться, задача это ваша, так что вам его и вытаскивать.

– Вы забыли еще одно, ребята, – хмуро сказал Айно. – В карцере, да и в соединительных тоннелях между карцерами и санаторием, надо как-то еще суметь вскрыть целую кучу электронных замков. Так что в составе группы должен быть хотя бы один сильный интуитивист. Очень сильный. Я, например, замков вскрывать пока не умею.

Старая Дама некоторое время пристально смотрела ему в лицо, потом повернулась к Айге.

– Подготовь-ка срочный фантом-контакт с номером первым городского подполья. У меня тут появились кое-какие соображения. Сразу после совещания вот мне его и обеспечь. Думаю, мы найдем из этой ситуации какой-нибудь приемлемый выход. Все свободны. Айга, задержись на минутку.

Когда все вышли, Старая Дама повернулась к ожидающему распоряжений слуге.

– Вот что, дорогой. Сразу после контакта собирайся-ка ты в дорогу. Придется тебе лететь в Столицу. К Рексу.

Айга побледнел и вскинул на хозяйку испуганно округлившиеся глаза.

– К Малышу? Но космопорт под контролем санации.

– Я не думаю, что это затронет тебя. С Азеры уезжает тьма эмигрантов, тебя примут за одного из них. Во всяком случае, придется рискнуть. Другого выхода нет. Ты вынянчил Малыша на собственных руках, тебе он поверит на слово. А любого другого я должна буду посылать с письмом, и это увеличивает риск для посланца в сотни раз. Кроме того, я специально оставила тебя одного, чтобы твоя поездка была тайной для всех.

– Вы кому-то не доверяете, госпожа?

– Вовсе нет. Просто если человек чего-то не знает, то он и не проговорится даже случайно.

– И что я буду… что я ему должен сказать?

– Что время обид кончилось. Что он нужен здесь. И не в фантоме, а в истинном теле. Что это его долг перед планетой и предками. Ты ему расскажешь все.

– Староват я для таких эскапад, – пробормотал Айга и, косясь на хозяйку, торопливо добавил: – Так, значит, сразу после контакта?

Старая Дама внимательно посмотрела в бледное лицо своего старого слуги и мягко добавила:

– Я понимаю, что тебе страшно, Айга. Но – крепись. Каждый из нас должен нести свою ношу до конца. И мы должны выполнить свой долг перед родиной, чего бы это нам ни стоило. Наши предки заселяли, осваивали Азеру. Они сделали ее одной из прекраснейших планет вселенной. Кто мы такие, чтобы разрушать дело их рук? Напротив. Все мы, сохранившие в душе хоть каплю совести и чести, должны объединить свои усилия и спасти родину от жадных и подлых ее детей, что сейчас у власти.

7

День, в который человек в голубой форме старшего технического служащего впервые вошел в ее жизнь, накрепко впечатался в память Аны в мельчайших подробностях, поскольку она тогда не только стала старшим чистильщиком и обрела могущественного покровителя, но и обнаружила в себе способность открывать электронные замки.

До этого дня Ана была рядовым оператором Центра управления перевозками и – по крайней мере, формально – числилась в резерве на должность старшей чистильщицы своей смены.

Их отделение занималось координацией грузоперевозок на очень неприятном участке между Северным и Центральным шахтокварталами. Городские земли тут со всех сторон были стиснуты владениями Старой Дамы. Как с подземными коммуникациями, так и с дорогами на поверхности Азеры дело у строителей тут обстояло очень плохо. Старая Дама мешала им умело и изобретательно. Межшахтное сообщение проходило по узкой горловине, сквозь которую строителям удалось с колоссальным трудом протиснуть два путепровода. Между тем, именно в окрестностях Северной шахты, опять-таки отрезанные владениями Гнезда, находились богатейшие залежи урана и трансурановых элементов.

Из шахт рудников к обогатительным фабрикам Северного и Центрального шахтокварталов и от фабрик к шлюзам Города непрерывными потоками ползли грузопоезда. Эти потоки необходимо было направлять свободными маршрутами, устанавливать очередность, внимательно следить за тем, чтобы нигде не возникало заторов и пробок. Учитывая деликатный характер перевозимого груза, грузопоезда с радиоактивными элементами не должны были попадать в пробки ни при каких условиях. Работа чистильщика и заключалась в том, чтобы обеспечивать грузопоездам с ураном и прочими бяками зеленую улицу – задача, никогда не встававшая перед шахтерами в Старых Мирах.

В этот день, и без того изобиловавший то и дело возникающими пробками, все движение окончательно спутал и переломал все графики и схемы перевозок невесть откуда взявшийся безлитерный и нигде не числящийся грузопоезд, пропустить который надлежало, однако же, вне всякой очереди. Вылетел он из бокового отрезка шахты со стороны Пульсарки, откуда, естественно, никто ничего подобного не ожидал, и ожидать не мог, и тут же образовал дичайшую пробку, заткнув собою сразу две развилки и служебный коммуникационный тоннель.

В ЦУПе царила полная и совершенная растерянность. Санационное начальство – почему-то во главе с коммодором Корном, ответственным не за перевозки, а за подготовку санационных кадров – с начальственных басов перешло на пошлый визг. И если бы не вмешательство Аны, неизвестно, чем бы весь этот бедлам закончился.

Успех Аны и ее последующий перевод на место старшего чистильщика обусловлен был, естественно, ее способностью работать в симбиозе с компьютером. Однако сам факт такого назначения затронул интересы очень многих людей. Прежде всего, заволновалась прежняя чистильщица, обладавшая большим опытом работы, но не имевшая контакторов. Взволновались и другие операторши, которым Ана невольно перебежала дорогу. Злость, зависть и страх взбудоражили всю их маленькую общину, причем назначение каким-то боком задело, по-видимому, не только санаторок. Уж очень деликатное это дело, проводка грузов, и отнюдь не только в плане очередности. Отмашка на травлю Аны явно исходила сверху.

Травля была изобретательной, постоянной и по санаторному жестокой. Не принимавшие участия в травле санаторки не смели даже взглядом выразить Ане сочувствие. Ана держалась, сколько могла, но когда одна из обидчиц плюнула ей в пиво, она не выдержала.

Обидчица, здоровенная бабища, санаторная ветеранша, поднаторевшая во всякого рода “выяснениях отношений”, отступила на шаг от столика Аны и сказала, обращаясь к глумливо гоготавшим товаркам:

– Куда-то надо харкать. Не на пол же, он дырявый. Попадешь еще там, на нижних этажах, кому путному на сапог! – И тут же, взревев от ярости, кинулась в драку: Ана с размаху выплеснула пиво ей в лицо.

Однако дело ей пришлось иметь не с изнеженной девочкой из благополучной семьи. Для Аны, дочери докера космопорта, путь наверх был ой-как непрост, и навидалась она на этом пути всякого. Не успев понять, что такое с нею, собственно, происходит, обидчица оказалась впечатана физиономией в металлические прутья пола, а бока ее вступили в чрезмерно интимный контакт с тяжелыми ботинками Аны.

На помощь зачинщице бросилась вся компания обидчиков, и тут Ану не могли выручить уже никакие бойцовские навыки. Ее зажали, в мгновение ока опрокинули на пол и, мешая друг другу, принялись азартно избивать. Ни вблизи бара, ни у мониторов слежения в это время, естественно, не оказалось ни одной вертухайши.

– Следов, следов не оставляйте, – кричала в спины не на шутку разошедшихся товарок заказчица расправы, сама в ней участия не принимавшая в силу высокого ранга чистильщицы. И в этот момент раздался негромкий голос, как ни странно перекрывший азартные вопли санаторок.

– Прекратить!

У входа в бар стоял высокий человек в голубой форме старшего технического служащего.

Клубок на полу рассыпался. Санаторки мышами кинулись в разные стороны и в мгновенье ока оказались сидящими за дальними столиками бара. И тут же с разных сторон в бар ворвались возбужденные биопши – санитарки.

Ана, с трудом поднявшаяся с пола, была ими немедленно схвачена, а зачинщица драки продолжала валяться на полу без движения.

Технарь впился глазами в дежурную фельдшершу.

– Как я понимаю, – ледяным тоном сказал он, – ты тут старшая по караулу?

Фельдшерша бледнела на глазах и судорожно кивала, не в силах выговорить ни слова.

– Вот, значит, таким образом мы и служим? В баре твориться черт знает что такое, а ни одна санитарка не следит за порядком не только лично, но и у мониторов?

– Но… все под контролем… – робко сказала фельдшерица и кивнула головой на Ану. – Зачинщица беспорядков схвачена, мы ее сейчас в карцер…

– Молчать! – гаркнул технарь. – К твоему несчастью я, пусть и случайно, но видел все происшедшее с самого начала. Своими глазами. Можете не сомневаться, если что-нибудь подобное повторится, выводы последуют незамедлительно. Самые печальные для всего караула. Отпустите девушку, и не дай бог мне узнать, что вы ее хотя бы пальцем тронули… брысь отсюда.

Повторять приказ ему не пришлось. Биопши, толкаясь и спотыкаясь друг о друга, кинулись к выходу.

– Всем сидеть, – скомандовал технарь вскочившим было санаторкам и повернулся к зачинщице драки: – Тебе нужно особое приглашение?..

Зачинщица, судорожно хватаясь за прутья пола, завозилась, пытаясь встать.

– Эй, вы там, помогите ей подняться.

Технарь пристально оглядел санаторок, которые прилагали все усилия только чтобы не встретиться с ним взглядами.

– Вы могли бы и сообразить, что оконтакторенные люди у нас здесь чрезвычайно редки, – сказал он, наконец. – Да. Очень редки. И потому ценны. И еще вы должны бы помнить, что драки между подсанационными рассматриваются как стихийные беспорядки. Попросту как бунт. А за бунт у нас полагается карцер. Никто из вас, как я понимаю, еще не видел карцера. И молите бога, чтобы никогда его не увидеть. Знаете, что такое карцер? Не нужно кивать головами. Вы этого не знаете.

Ана закрыла глаза. Состояние ее было ужасным, и, странным образом это не было связано с избиением, которому она подверглась. То есть, конечно, связано, но не напрямую. Сквозь весь позвоночник куда-то в затылок прокатывались волны тянущей боли, окружающее пространство искажалось и плыло, к горлу подкатывала тошнота, плюхнуться бы сейчас на ложе и закрыть глаза… а напористый и жесткий голос технаря долбил в голову отбойным молотком, отзываясь в Ане новыми приступами тошноты и боли.

– У самой поверхности планеты наполовину в земле, наполовину уже над поверхностью проходят заключительные отрезки городских путепроводов. Дальше – шлюзовые камеры и выход на поверхность. Так вот, под потолками этих путепроводов прикреплены клетки из металлических прутьев. Путепроводы эти традиционно делаются плохо, так что в них вовсю проникает воздух с поверхности. В наших условиях это пока еще не страшно, наша атмосфера пока не так сильно отравлена. Но… Вот именно, но! Человек сидит в клетке, а под ним проходят грузопоезда. И каждый из них может везти уран, а то и что-нибудь похлеще. Вы сидите в клетке, и вдруг в темноте путепровода загораются огни. Это освещается дорога перед грузопоездом. Что он везет? Уран? Трансурановые? Что?.. Волна огней все ближе, ближе, и тут в соседнем карцере вдруг откидывается пол. Заключенный, что сидел рядом с вами, оказывается, умер, и его труп летит под колеса. Грузопоезд с грохотом прокатывается под вами машина за машиной, волна огней катится дальше, на вас снова наваливается темнота, а вам остается только гадать, какую дозу радиации вы сейчас получили, долго ли еще протянете, и когда придет ваш черед лететь под колеса…

В баре стояла жуткая тишина.

– Кстати, чтоб вы знали, если дать этому происшествию ход, в карцере окажутся все участники беспорядков. Без исключения. Вне зависимости от степени вины или даже правоты. А для тех сударыней, что сейчас внимательно наблюдают за нашей беседой вот там, – технарь ткнул пальцем в глазок ближайшей видеокамеры, – добавлю, что они вылетят отсюда и приземлятся в охране обогатительных фабрик. Это в лучшем случае… а биопы, как известно, очень плохо переносят радиацию даже в малых дозах. Им, видите ли, требуются после этого дополнительные дефицитные уколы, которые им, естественно, никто не даст. Надеюсь, что я вас убедил… для вашей же пользы.

Технарь подошел к Ане и положил руку ей на плечо.

– Вина, за которую Вы попали в санаторий, – сказал он, – так велика, что вряд ли Вы можете рассчитывать на снисхождение. Но жизнь – штука долгая, Вы молоды, всякое может случиться. Единственное, чего не может себе позволить человек в Вашем положении, это терять надежду. Потеря надежды для Вас немыслимая роскошь. И совершенно недопустимая. Охота вам было подставлять себя под ботинки? – Технарь хмыкнул, повернулся и неторопливо покинул бар. У Аны перед глазами плыли огненные круги, боль стала уже совершенно невыносимой. Почти теряя сознание, она поднялась и вышла следом.

Весь путь до места своего ночлега – ячейки в бетонной стене с лежаком и инфором на случай экстренного вызова – она проделала как во сне. Ана смутно помнила, что по дороге ее, вроде бы, тошнило, что руки и ноги отказывались ей повиноваться, когда она из последних сил карабкалась по лесенке ко входу в свою проклятую вонючую, но такую сейчас желанную ячейку. Люк ячейки неожиданно оказался закрытым, что ее почему-то ни капли не смутило. Непонятно откуда, но Ана совершенно точно знала, что ей нужно сделать. Она положила руки на люк, напряглась и вдруг будто бы потекла внутрь, в электрические цепи, управляющие замками ячеек. Люк с треском откинулся, чуть не сбросив Ану с площадки. Ана взобралась внутрь, заставила люк захлопнуться за собой и, едва успев коснуться лежака, провалилась в сон.

…Она мчалась по коридорам и штольням, следом азартно неслась погоня, и всякий раз она упиралась в запертые люки. Люки обступали ее со всех сторон, огромные перфорированные стальные диски, за которыми была воля. Она металась из стороны в сторону, отчаянно ища выход, молодецкие вопли и улюлюканье погони были все ближе, ближе… Ана проснулась в холодном поту и с отчаянно бьющимся сердцем. Кругом стояла кромешная тьма, и лишь у самых ног тусклыми звездами светились дыры в люке ячейки.

И тут к ней вдруг пришло осознание случившегося. Это было как озарение, как удар, как шок. Она, Ана, вошла в запертую ячейку! Или… может, ей все это тоже приснилось? Может, она просто бредила? Ана торопливо развернулась на ложе, подползла ближе к люку, трясясь от величайшего внутреннего напряжения, положила на него руки и… да. Это правда. Она может открыть замок. Не только этот. Любой электронный замок. Это была уже не уверенность. Это было знание.

Ну, что ж, сказала она себе. Здесь это ей пока помочь не может. Из санатория вот так просто не сбежать. Но, кто знает… Свойство полезное.

8

В операционный зал ЦУПа Ана ввалилась вовремя, но совершенно вымотанной с раздираемым болью позвоночником и с отчаянно болящей, ничего уже не соображающей головой. Перед операцией по вживлению контакторов ее предупреждали, что боль в позвоночнике сопровождает интуитивиста всю жизнь и служит даже неким своеобразным указанием на его постоянное совершенствование, но она и подумать не могла, что жизнь станет настолько мучительной. Между тем, работа чистильщика требовала абсолютной сосредоточенности и ясности мышления.

Ана плюхнулась на свой стул, дрожащими руками схватила дужку с сенсорами и торопливо надвинула сенсоры на симбиозные контакторы. При этом она умудрилась зацепить дужкой травмированное ухо и едва смогла удержаться от крика.

В работу пришлось включаться сразу, буквально не успевши перевести дух. В одном из самых проблемных межшахтных соединительных тоннелей на ее глазах возникла и стремительно разрасталась основательная пробка.

Рабочее место чистильщицы помимо мощного компьютера было снабжено голографическим объемным планом шахты. Ана должна была внимательно следить за ползшими по дорогам огоньками – зелеными, это были грузопоезда с обычными грузами, и красными, означавшими, что груз этих поездов либо опасен, либо по какой-то иной причине нуждается в особом присмотре. Проводкой грузопоездов занимались другие управленки. Чистильщица обязана была вмешаться только в случае угрозы возникновения аварий, пробок или любой другой критической ситуации.

Распутать пробку удалось не сразу, и то благодаря тому обстоятельству, что в двух местах тоннель пересекал огромные карстовые пещеры, в которых Ана умудрилась устроить временный отстойник. Наконец движение нормализовалось, и Ана смогла перевести дух. И тут она вдруг поняла, что подспудно нервировало ее все то время, что она возилась с проклятой пробкой. Место дублерши, расположенное слева от нее и до сих пор пустовавшее, было занято какой-то совершенно ей незнакомой санаторкой, бледной, бесцветной как моль, с торчащими вперед крупными желтыми зубами, но – самое главное – наголо обритая голова новой санаторки была украшена стальными контакторами, на которых уютно и привычно устроилась видавшая виды сенсорная пара. Пристальный взгляд водянистых глаз новенькой, казалось, никакими усилиями нельзя было бы оторвать от голографического плана шахты. Сердце Аны больно сжалось, к горлу подкатил кашель, ее охватила паника. Чудовищным усилием воли Ане удалось с собой справиться, загнать страх внутрь, куда-то на периферию сознания, но каких усилий ей это стоило! Вся одежда ее была пропитана потом, сердце колотилось как сумасшедшее, и никак не удавалось полностью сосредоточиться на работе.

Как на грех, день выдался невероятно тяжелый. Заторы возникали один за другим. Дважды ей пришлось ломать график пассажирских перевозок. Один раз она успела предотвратить столкновение двух грузопоездов, из-за дури диспетчеров центрального узла связи устремившихся в один и тот же тоннель. А под конец рабочего дня по вине диспетчерской службы санации у самых шлюзовых камер образовался новый кошмарный затор, грозивший заткнуть пробкой чуть ли не весь шахтоквартал. Чтобы ликвидировать его, Ана, находясь чуть ли не в полуобморочном состоянии, проделала нечто дотоле вовсе небывалое. На целых десять минут она взяла на себя управление всеми перевозками шахтоквартала, причем все эти десять минут, не стесняясь в выражениях, высказывала управленцам с седьмого (седьмого!.. санационного!..) уровня все, что она думает об их умственных способностях вообще и профессионализме в частности.