Второй шанс

Я подумал, что он здорово рисковал, стараясь попасть на шоу – ведь возможно кто-то из обманутых им людей в свое время не обратился к стражам порядка, зато теперь, увидев своего обидчика в телевизионной передаче, вполне мог постараться добавить ему срок. Сам же обвиняемый старался выкрутиться из непростой ситуации и не потерять при этом ни толики своего обаяния.

– Расскажите о своем питомце, – попросил Дима. – Каким он вырос? Как вы кормили его, когда он был маленьким и ухаживали за ним, когда он болел? С какой радостью он встречает вас с работы?

Обвинительница признала, что в собаке вся семья души не чает, рассказала пару смешных случаев из ее жизни.

– Скажите, неужели вы бы любили ее больше, если бы у нее была конкретная порода? – вмешался в разговор Славик. – Она бы казалась вам более доброй, верной, или красивой? Что бы изменилось, если бы к ней прилагался документ, подтверждающий, что ее родители были настоящие собачьи аристократы?

Ольга замялась, а Дима решил воспользоваться паузой:

– Хотите я ее куплю? Серьезно, я вам компенсирую ту сумму, которую когда-то от вас получил, плюс добавлю проценты за моральный ущерб, а вы мне отдадите собаку. Навсегда.

Ольга отказалась наотрез и роли тут же поменялись – теперь она искала себе оправдания, а Дима перешел в контрнаступление. В итоге вскоре Ольга признала, что она не жалеет о покупке и в жизни бы со своей Диксой не рассталась ни за какие деньги.

– Но это не меняет того факта, что вы меня обманули! – скорее с шутливым упреком, чем с реальной обидой произнесла она, хотя изначально обращалась к собеседнику на «ты».

На этом дебаты и закончились. Стало понятно, что Диме удалось выйти из воды если и не сухим, то уж и не слишком мокрым. Мне казалось, что времени с начала трансляции прошло уже много, но посмотрев на часы, я понял, что впечатление ошибочное – мы вполне должны были успеть устроить еще одиннадцать очных ставок.

Славик подвел итог первой словесной «дуэли», напомнив зрителям, что они могут поддержать нашего участника, отдав за него свои голоса. Дима расположился на диване и стал с интересом наблюдать за развитием дальнейших событий, а я озвучил имя следующего конкурсанта.

Время проходило, заключенные сменяли друг друга, следом за ними на трибуне по очереди оказывались потерпевшие, изливали поток претензий, выслушивали в ответ кто извинения, кто шутки, а кто и новые угрозы. Далеко не всем удавалось справиться с волнением и хотя бы связно ответить на вопросы ведущего. Один из зеков, Арсен, осужденный за нанесение тяжких телесных повреждений, и вовсе в ответ на справедливые, хотя и чересчур пылкие, претензии своей жертвы, стал сыпать оскорблениями. Дальше слов дело не пошло, Славику удалось погасить конфликт, но по моим представлениям, шансы Арсена на продолжение борьбы стали стремительно таять. На этом фоне защитная речь мошенника Димы выглядела просто великолепно.

Мы пару раз прерывались на рекламные паузы, во время которых можно было немного отдышаться и свериться со сценарием. Те же зеки, которых еще не пригласили в студию, так и сидели в изолированной комнате, оставаясь в неведении относительно того, что ждет их в прямом эфире.

Мне пришла в голову мысль, что если хоть один из потерпевших не держит зла на обидчика и во всеуслышание об этом объявит, то это может дать конкурсанту приличную фору в вопросе завоевания зрительских симпатий. Однако пока ни одного подобного выступления я не услышал. Абсолютно все жертвы были возмущены действиями преступников и горели желанием свои претензии высказать. Наверное, Гольцев проводил обратный кастинг – сначала искал потерпевших, точащих зуб на преступников, а потом уже приглашал на шоу их обидчиков. Зеки во время отбора жутко нервничали, ломая голову над тем, как бы им привлечь к себе внимание организаторов. А ведь если моя догадка верна, то от их усилий вообще ничего не зависело.

Вскоре подошел черед Стаса. Будучи еще свободным человеком, он шел вечером в гости, когда на него решили напасть два выпивших хулигана. Мой друг не отличался гигантским ростом или богатырским телосложением, табличку с надписью «Боксер» также с собой не носил и потому показался им легкой добычей. Один из них не успел даже осознать свою ошибку, как оказался нокаутирован первым же ударом. Второму повезло меньше – он и сам неплохо дрался и успел всерьез вывести Стаса из себя, до того, как потерял способность оказывать сопротивление. Собственно говоря, в студии сидел только первый из нападавших. Второй, по рассказам самого Стаса, остался инвалидом.

Теперь у меня была возможность узнать, как видели эту историю остальные ее участники. Неудавшийся преступник лишился тогда всего пары зубов, был из-за этого на своего обидчика весьма зол и речь ему наверняка тоже помогали составлять подручные Гольцева. Лично на меня попытки обвинить Стаса в излишней жестокости не произвели впечатления. Возможно, все дело в том, что он мой друг, но скорее всего в том, что Стас бы их и пальцем не тронул, если бы они прошли тогда мимо него. Примерно такими же аргументами оперировал сам Стас.

Во время его речи в зал, сопровождаемая софитами и драматической музыкой, торжественно въехала инвалидная коляска. В ней, разумеется, сидела вторая жертва Стаса. Славик объявил, что этот потерпевший не успевал к началу трансляции и прибыл, как только смог. Хотя я не сомневался, что все это устроили специально для пущей эффектности. Они бы еще фейерверк зажгли, честное слово. Парень в коляске выглядел достаточно крепким, видать в прошлом и в самом деле был неплохим бойцом. Звали его Толик и теперь настал его звездный час. Он красочно и в подробностях расписал, как его избивали, даже после того, когда он упал и больше не отбивался. Стасу речь никто не писал, поэтому его ответ был не таким красноречивым, зато, как мне показалось, вполне логичным.

– Скольких людей ты на улице искалечил до того, как наши дороги пересеклись? И сколько бы еще от тебя пострадало, если бы мы с тобой никогда не встретились? Только не надо рассказывать, что на меня ты напал в припадке временного помешательства. Из-за того, что ты теперь перестал искать приключения, улицы, к сожалению, не стали безопасными, но зато я уверен в том, что уж ты-то точно больше ни на кого руку не поднимешь.

В разговор встрял Славик:

– Стас, то есть вы считаете возможным устраивать в таких ситуациях самосуд?

– Это незаконно, зато справедливо, – кивнул Стас.

– Почему же вы ограничились всего одним ударом первому напавшему, а не лишили и его возможности ходить?

– Такой возможности не лишен и этот кадр. Я уж не знаю, с чего это вы усадили его в кресло, но когда меня судили, он приходил на заседания. На костылях, правда, но приходил. Подельнику же его повезло, поскольку стражи порядка подоспели раньше, чем я закончил учить уму-разуму сидящего сейчас в коляске.

Славик предложил высказывать свое мнение зрителям. Суждения мелькали диаметрально противоположные – кто-то считал самосуд недопустимым, другие же одобряли действия Стаса. Он сам не пытался перебить тех, кто его критиковал и спокойно выслушивал мнение общественности. Я решил, что у друга моего неплохие шансы на продолжение борьбы. Посмотрим, каким же будет вердикт телезрителей в конце серии.

Последним вышел из изолированной комнаты Серега. На нем числился угон нескольких автомобилей, так что в студии его дожидалось сразу трое потерпевших. Эта словесная дуэль оказалась самой бурной и даже немного смешной. Серега считал ниже своего достоинства размениваться на мелочи и потому машины были весьма солидными. Он тоже решил, что лучшая защита – это нападение. Вместо извинений он предложил ответить первому из пострадавших – на какие такие деньги тот, мелкий городской чиновник, умудрился купить совсем свежую спортивную модель?

Второго он обвинил в том, что будучи мстительным, не оставил Серегу, даже во время следствия, в покое и начал терроризировать в социальных сетях, а особенно «Вконтакте». Писал гадости, заваливал спамом, оставлял нелестные комментарии к фотографиям, да и вообще, дня не проходило, чтобы тот Сереге не портил настроение.

Владельцы машин, возмущенные обвинениями человека, от которого они ожидали покаянных извинений, стали его перебивать, орать каждый свое и угрожать. Причем, спорить они начали теперь еще и друг с другом. Разобраться в этой какофонии звуков было невозможно. Славику пришлось потрудиться, восстанавливая миролюбивые отношения в студии, после чего он снова дал высказаться зрителям в зале. Наше эфирное время подходило к концу, совсем скоро должна была состояться кульминация, которую все так ждали и которой все опасались.

– Теперь, дорогие телезрители, мы удаляемся на небольшую рекламную паузу, а по возвращении наконец-то подведем итог и узнаем, кто же сегодня покинет интеллектуально-развлекательное шоу «Второй шанс».

Славик сказал правду – перерыв оказался коротким. Наступал первый решающий момент нашего шоу. Все двенадцать соискателей стояли в один ряд и ждали оглашения вердикта. Сама сцена была сейчас слегка затемнена, только над головами участников бессистемно мелькали огоньки. Эффект получался слегка гипнотическим и придавал людям немного мистический вид. Попытки надеть маску спокойствия мало у кого увенчались успехом – по лицам конкурсантов нетрудно было прочитать всю гамму испытываемых переживаний. Насколько их внешний вид передавал нервозность и нетерпение, настолько же взгляды зрителей светились неприкрытым азартом.

Сейчас все без исключения жадно ловили каждое слово ведущего. Славик же не спешил с кульминацией, переливая из пустого в порожнее, в сотый раз благодаря спонсоров и отделываясь общими фразами. Я дал себе установку не переживать, ведь от этого результат голосования не изменится и спокойно ждал, когда же прозвучит имя выбывающего. Было бы здорово, если бы моей выдержки хватило до конца всего шоу.

– В этот вечер с нами прощается Алексей! – прозвучал наконец-то сегодняшний приговор и центральная часть зала осветилась яркими софитами.

Зрители разразились аплодисментами, им вторили остальные одиннадцать участников. Лица уцелевших преобразились – на них читалось нескрываемое облегчение. Они смеялись, поздравляли друг друга и даже не пытались сделать вид, что сочувствуют выбывшему – сейчас было не время для лицемерных масок. Леха получил срок за торговлю наркотиками и мне с самого начала казался одним из аутсайдеров проекта. Особенно после того, как сегодня с обвинениями выступили родители парня, умершего из-за той дряни, которой Алексей его снабжал. Сам вылетевший стоял мрачнее тучи и ждал, когда же ему позволят уйти. Он хотел сделать это сразу же после того, как прозвучало его имя, но его не отпустил Славик.

Ведущий дал возможность поликовать участникам, потом высказаться нескольким зрителям, после чего обратился с вопросами к Лехе. Тот никаких комментариев давать не захотел, предпочитая просто отмалчиваться, пару раз кивнул, отвечая на вопросы шоумена и вскоре вышел, сопровождаемый аплодисментами зрительного зала, махнув на прощание рукой. Мне казалось, что было бы лучше, если бы ему вслед не хлопали, а то звучало это скорее издевательски, но чувства сегодняшнего неудачника никого не волновали. У всех остальных настроение было хорошее и они хотели праздновать. Славик поблагодарил спонсоров, попрощался с телезрителями, еще раз напомнил им про голосование и на этом серия подошла к завершению.

Вскоре я вернулся в свою камеру, где и собрался лечь спать, но уснуть после такой встряски оказалось непросто. Поэтому я еще долго лежал без сна, прокручивая в памяти каждый эпизод сегодняшнего выпуска. Можно было только догадываться, насколько плохо сегодня будут спать участники, а особенно Леха.

Утром я с нетерпением дождался завтрака – хотелось посмотреть на то, как сегодня будут вести себя конкурсанты. Я пришел в столовую чуть ли не первым, уселся за привычный столик и стал осматривать заполняющийся постепенно зал. Теперь, когда напряжение схлынуло, к участникам вернулось хорошее расположение духа. Они шутили, смеялись и наслаждались жизнью, насколько это было возможно в наших условиях. Стресс, раздражение и лихорадочное беспокойство, которые уже всадили свои когти в каждую душу, временно ретировались под давлением эйфории. Однако самые темные эмоции еще возьмут свое – они вернутся ближе к концу недели, когда придет время попрощаться еще с одним конкурсантом. Мы со Стасом сидели в столовой и ждали прихода Сереги и Антона. У моего друга возникло желание пофилософствовать:

– Ты только посмотри на них! Они вчера принесли в жертву своего товарища в обмен на обещание, что никого другого в течение недели не тронут, а теперь радуются, как будто этот срок никогда не закончится и их черед не наступит.

– Но ты ведь и сам остался на проекте лишь благодаря этой жертве, – заметил я. – На его месте мог оказаться ты. Да что говорить – можешь как раз и оказаться через шесть дней.

– Может и так, но я не радуюсь вместе с ними тому, что на этот раз пронесло, равно же и не впаду в панику с приближением выходных.

– Да, Стас, нервы у тебя железные, – сказал я и хотел добавить, что такие же не помешали бы и Сереге, но вовремя вспомнил, что кругом микрофоны и видеокамеры. Не хотелось бы, чтобы эту фразу ухватили операторы Второго канала и растиражировали в одной из серий. Стас же говорил то, что думает и его не особенно волновал тот факт, что любая его реплика прозвучит на всю страну.

Спокойно прошли первые пару дней после эфира. Была еще одна особенность, которая меня удивила – в поведении почти всех участников в той или иной мере стало проскальзывать тщеславие. Они выискивали в интернете хвалебные отзывы в свой адрес и коллекционировали наиболее удачные фотографии. Конкурсанты внимательно следили за пополнением фанатских групп в социальных сетях и в душе уже чувствовали себя мегазвездами.

15. Эксперименты организаторов

Проходил эфир за эфиром, а продюсеры Второго канала не давали себе поблажек и с приближением каждых выходных выдумывали какую-нибудь экстравагантную особенность. В конце одной из серий, попрощавшись с покидающим шоу конкурсантом, они разделили оставшихся участников на два лагеря – «синий» и «зеленый». Потом объявили, что в следующем выпуске вылетит участник «синей» группы, набравший меньше всего голосов в свою поддержку. Через одну серию должен был вылететь уже член «зеленой» команды. Разделили же заключенных с помощью обычной жеребьевки, которую также превратили в целое представление. После того, как каждый из лагерей принес на алтарь шоу по одному участнику, их расформировали и опять объединили оставшихся в одну «дружную и сплоченную», как выразился в прямом эфире Славик, команду.

К этому моменту отношения между конкурсантами ухудшились, как мне тогда казалось, до предела. Однако впечатление это было ошибочное – время шло, а они все больше портились. Сложно даже вообразить, до каких конфликтов дошло бы дело, если бы они не сдерживали себя, памятуя о неусыпном надзоре камер наблюдения. Впрочем, некоторые вели себя наоборот подчеркнуто вызывающе, надеясь тем самым выделиться из толпы и привлечь к себе внимание. После того, как боссы Второго канала подтвердили, что ради прямого эфира конкурсанта достанут даже из карцера, периодически стали вспыхивать потасовки. Бойцов, их затевавших, торжественно тащили в саркофаг, делая и из этого шоу.

Был конкурс для болельщиков – самый активный из них, который в течение недели отправлял больше всех голосов, получал приглашение в зрительный зал на ближайший прямой эфир. Я не совсем понимал, в чем мотивация таких людей – то ли им хотелось поддержать любимого участника, то ли манила перспектива попасть на съемки, где, сидя среди известных гостей, они чувствовали себя членами элитного общества.

Рано или поздно, но такой ежедневный стресс просто обязан был вылиться во что-нибудь выходящее за рамки привычного. Все чаще мне казалось, что как раз этого и добиваются организаторы. Своей цели они достигли – после того, как шоу покинул еще один участник, Илья, его нашли в туалете со вскрытыми венами. Так как кабинка была закрыта изнутри, то и в вердикте следствия сомневаться не приходилось – самоубийство. На удивление, свой вылет он воспринял достаточно спокойно, после оглашения результатов голосования в припадках не бился, волосы не рвал и не плакал, как некоторые другие до него. Кредит на нем висел, как и у большинства остальных, но сумма не такая, чтобы из-за этого прощаться с жизнью.

Вот после этого события и начался настоящий маскарад лицемерия. Участники, которые еще сохранили «прописку» на шоу, рассыпались в словах сожаления и наперебой выражали сочувствие семье погибшего. Он же сам удостоился таких комплиментов, каких при жизни никогда, наверное, не слышал. Хотя буквально за пару дней до этого, когда Славик решил провести среди конкурсантов опрос на тему, что они думают о своих конкурентах, то там слова совсем другие звучали. Мнение ранее вылетевших участников продюсеров Второго канала уже не интересовало. Они считались отработанным материалом, потому им выступить с речью никто возможности не дал.

Гольцев принес мне записи высказываний конкурсантов, которая должны были прозвучать в ближайшей серии и захотел услышать мое суждение по этому вопросу. Меня подмывало высказать соболезнования всем участникам, в связи с тем, что они попали на это шоу, но я все-таки сдержался.

– Вылет с шоу – это еще не причина для самоубийства и не конец жизни.

– А про самих участников ты что можешь сказать? – поинтересовался он.

– Про тех, которые еще не покинули шоу? А что я должен сказать? Ты слышал, какие они дифирамбы пели вскрывшему себе вены Илье? Уму непостижимо, ну и люди меня окружают!

– Ты, можно подумать, раньше не знал, какие люди тебя окружают. Тебя так бесит их лицемерие? По-твоему, наверное, лучше человеку горло перерезать, чем лить крокодильи слезы.

– Меня смешит вовсе не их лицемерие, а непроходимая глупость. Они же дня три назад в интервью Славику конкурентов, Илью в том числе, грязью поливали не хуже, чем политики перед выборами. Теперь же поют о том, какой он был великолепный человек и верный друг. Неужели ни один из них не задумывался, как он сам будет выглядеть в глазах телезрителей?

Гольцев смерил меня удивленным взглядом:

– А как они выглядят в глазах болельщиков? Двулично? Неискренне? Ты только что сам упомянул политиков. Скажи мне, часто ли они обманывают?

– Думаю, что часто.

– А как ты думаешь – часто ли их ловят на лжи? Можешь поверить опытному журналисту – это происходит регулярно. Многие ли предвыборные обещания становятся реальностью… – Вова презрительно пожал плечами. – Но приходит срок нового голосования и те же кандидаты вешают избирателям лапшу на уши. Глупость народных масс нам на руку – чем эта величина больше, тем проще ими управлять. Они знают, что это лапша, но все равно с удовольствием ее едят. Честно тебе скажу, что я так и не научился таких людей понимать.

– Зато отлично научился пользоваться этой их особенностью, – резюмировал я. – Но ведь есть и такие, которые искренне верят в своего кандидата.

– О, здесь ты прав, не перевелись еще безнадежно наивные люди, да и не переведутся, надеюсь. Нашим конкурсантам нужна зрительская любовь, а для этого им вовсе не обязательно слыть людьми безупречных моральных качеств, ты же не забыл, что у нас шоу изначально про преступников. Такие противоречивые высказывания лишь добавят их фигурам скандальности, а именно она является ключом к популярности. По крайней мере, в передачах такого рода.

– В скандальности и вы также заинтересованы.

– Да, и это не так легко дается, как ты думаешь. Зрители становятся с каждым годом все пресыщеннее и равнодушнее, новые проекты встречают с апатией или с презрительностью людей, все в этой жизни уже видевших. Запуск каждого развлекательного шоу проходит с замиранием сердец продюсеров и ведущих, прямо как запуски первых летательных аппаратов – взмоет в небо или же рухнет вниз? А не дай бог, у конкурентов полетит дальше и выше! Отсюда вся эта бьющая по мозгам реклама, все новые, наиболее эпатажные, сценарии для реалити-шоу. Зрителю нужно навязать интерес к твоему детищу, убедить, что такого он еще точно не видел.

– А что бывает с вдохновителями провальных проектов?

– Позвони Тарасову и спроси. Его «Тристар» много денег тебе заплатил и, хотя мы им убытки возместили, но удача уплыла в наши руки, а их самолюбию нанесена неизлечимая рана.

– Ну а что сейчас с Тарасовым, раз уж ты о нем упомянул?

– Вылетел наш Коля из своего информагентства быстрее, чем ядро из пушки. А приятным бонусом стало то, что начальство его, теперь уже бывшее, постаралось сделать так, чтобы на хорошую работу по специальности его уже нигде не взяли. Единственным шансом для Николая заниматься журналистикой могла стать наша корпорация – не идти же ему в какую-нибудь провинциальную газету после самого «Тристара»! Однако наше руководство его услугами не заинтересовалось.

– Так он сейчас в длительном отпуске?

– В запое, – буркнул Гольцев. – Поначалу он тоже пытался по мере своих сил собирать на тебя компромат и публиковать его везде, где только можно, но вскоре пыл его угас и Коля потянулся к бутылке. Работы нет, дохода нет, а на шее несколько кредитов висит… Вот он и пропивает последние сбережения.

– А ты внимательно следишь за его судьбой?

Гольцев ухмыльнулся:

– Я наблюдаю за конкурентами, это иногда бывает очень полезно. А ситуация с Тарасовым достаточно забавная. Каждый переносит горе по-своему. Если бы нашим вылетевшим конкурсантам давали возможность регулярно напиваться, то до таких эксцессов, как с Ильей, дело и не доходило бы.

Я подумал о том, что Вова, следя за Тарасовым, вполне возможно видит отражение своей будущей судьбы – кто знает, когда он сам оступится? И как на его промашку отреагирует начальство? Однако спросил я его о другом:

– Насколько я понимаю, это самоубийство никак не отразится на графике съемок или на сюжете шоу. – Я вопросительно посмотрел на Гольцева. Он покачал головой и ответил:

– В графике вариаций не будет, в конце концов, для шоу ничего не изменилось. Покончивший с собой уже вылетел из гонки, так что этот инцидент наши планы никак нарушить не может. А вообще, должен тебе сказать, Илья получил бы от конкурсантов гораздо больше искренних комплиментов, если бы попрощался с жизнью до вылета, тем самым хоть немного повысив шансы оставшихся. Но мы ему и так благодарны – теперь есть повод для дополнительного сюжета, который мы пустим в начале следующей серии. Мои коллеги сейчас вовсю работают, собирая материал про Илью: где рос, как учился, чем увлекался, как из законопослушного гражданина стал преступником.

– Не думаю, что в шоу будут рассказывать, как он учился – это вряд ли кого-то заинтересует. Скорее всего, твои коллеги из кожи вон лезут, выискивая какие-нибудь скандальные подробности его личной жизни.

– Не без этого, разумеется, – Гольцев улыбнулся. – Скандалы тоже важная часть биографии. Вот для человека и наступил звездный час. Поздновато, правда. Но ты и сам знаешь, что известность часто приходит к людям после смерти.

Я поневоле подумал, что если мой приговор не пересмотрят, то они и про меня подготовят отдельный посмертный выпуск. Хотя, может, они его уже готовят. Так, на всякий случай.

На следующий день мы со Стасом отправились в спортзал. Я спросил, что он думает о самоубийстве Ильи.

– Его жизнь началась задолго до съемок и я не понимаю, почему он решил, что она должна вместе с этим самым шоу закончиться, – ответил Стас. – Глупо резать себе вены из-за такого пустяка. Разве что, у него была причина, о которой мы не знаем.

– А как же слова о том, каким он был удивительным человеком и какая это невосполнимая утрата?

– Ты не хуже меня знаешь, что не был он таким человеком, а утрата… Для родных это, конечно, шок, а для нас всех – пример того, как не нужно поступать. Кстати, знаешь, что про меня говорят? – Стас усмехнулся и продолжил. – Если Гольцев не врет, что не исключено, то, согласно опросу телезрителей, вся моя линия поведения – это заранее написанная продюсерами роль. Якобы я просто ношу маску притворного хладнокровия.

– Ничего удивительного в этом нет. Возьмем для примера зрителя со стажем – суммарно он просидел перед телевизором уже несколько лет и успел пересмотреть не одну сотню подобных передач. Конечно, он много раз слышал, что в реалити-шоу люди делают не то, что хотят, а то, что скажет продюсер, поэтому и ожидает подвоха в любой момент.

– Ну, не знаю, – пожал плечами Стас. – Мне кажется, в нашем шоу все участники ведут себя странно, не только я один. Вот мой сосед по камере, рассказывая, как он жалеет о кончине Ильи, так расчувствовался, что разрыдался. Честное слово! Да ты и сам увидишь в ближайшей серии. Хотя, нервы сейчас у всех натянуты как канаты, так что, может, слезы – это просто реакция на вечный стресс.