Дорогая эрцеллет, успокойся!

– Он хочет, чтобы я обнажался для публикации в его метакартных журналах, что я считаю недопустимым.

Бриана еле проглотила едкий вопросец, обратив внимание на драконов, каждый из которых оглянулся на двери, словно в ожидании, а Элайн продолжал:

– Едва увидите его, сообщите, чтобы я мог скрыться.

– Не беспокойтесь… – Бриана снова осеклась, но в этот раз поражённая странной догадкой: – Однако что вы будете делать, если он прямо сейчас зайдёт в эту дверь?

– Прямо сейчас?

– Да.

– Что угодно. Могу даже в окно вылезти. Он бывает невыносим, понимаете?

– Тогда… сейчас. Лезьте сейчас.

Элайну достаточно было только один раз оглянуться на входящего и узнать в нём принца империи Хайнека Вайсваррена, чтобы, торопливо бросив "До встречи!", действительно оказаться возле окна, а затем и за ним.

– Ваше высочество, – встала и присела в реверансе Бриана.

– Эрцеллет, – проронил Вайсваррен. – Я по делу к Алексу, но узнал, что его нет. Не намекнёте ли, чего он хотел?

– Не имею представления.

– Удаляюсь, но прежде прошу передать Элайну, что его оконная выходка мне понравилась.

– С большим удовольствием. Она и по мне тоже хороша, раз всё ловко, быстро сделано и никто не в обиде.

Едва Вайсваррен оценил её слова, прошёлся по Бриане одобрительным взглядом снизу вверх, попрощался и повернулся к выходу, как навстречу ему из дверного проёма выступил искомый принц Санктуарий. Они даже слова друг другу не сказали. Алекс сделал движение рукой в сторону кабинета, и принцы молча ушли.

Алекс и Хайнек шли в полной тишине. Дойдя до кабинета, заговорили:

– Ну и что же?

– Нет новостей. Однако Игрейна необыкновенно воодушевлена и деловита.

– Мой древний битый нос чует беду.

– Интересно лишь то, как скоро?..

– Все, наверняка, задаются тем же вопросом?

– О, да. Не терпится увидеть, как Чёрный Блок скомпрометирует себя. Насколько уверены они, что добьются положительных результатов!.. Принцы-перевёртыши прямо-таки излучают мягкий свет. За исключением Ханта, но с ним и так всё ясно.

– Бедолага. Угораздило же его.

– Судя по твоему тону, это тебя угораздило. С эрцеллет, как я понял. Она слишком умна на твой вкус?

– Не настолько, – поморщился Алекс. – Дело в её характере и воспитании. Из-за них, а не из-за наличия мозгов убить хочется, ты не находишь?

– Так ты по этому делу меня позвал, – понял Хайнек.

– Нет, на пару бутылок крылоскола, – Алекс то ли язвил, то ли действительно предлагал – Хайнеку не стало яснее, потому как хозяин низко опустил курчавую голову, опершись о край стола бедром.

– Не пью крепких, – всё же на всякий случай ответил гость, самостоятельно выбирая подходящее кресло.

– Прости. Не тот день, полагаю?

– Очень не тот день. Море образов-идей в голове. Надо хотя бы наброски сделать.

– Тогда задерживать не стану – у меня сегодня мысль несложная, – Алекс сперва подождал, когда Хайнек сядет. – Я хочу убить свою жену.

– Мог бы устроить всё, но как крылатому, мне настолько претит задумка и воплощение, – растягивая слова, проговорил невозмутимый Хайнек, – что, случись с Брианой любая странная неприятность, напомню тебе твои слова в зале с розой.

– Я позвал тебя не для того, чтобы просить сделать это за меня. За этим-то как раз дело не встанет. Проблема в том, чтобы не допустить этого. Мои глаза, знаешь ли, не показывают ярость переменой цвета, как у вас, крылатых. Потому, когда я не реву, как дикий зверь, Бриана, возможно, думает, что ей ничего не угрожает. А мне приходится спасать себя и её побегом из дома. Я действительно хочу убить её иной раз. Очень сильно.

– Создать тебе перстень, избавляющий от жажды убийства?

– Нет, лучше пошей ей тряпок, которые бы запретили вызывать ей мой гнев.

– Здесь надо разбираться в душевных тонкостях. Поговори сначала с Пэмфроем.

– Не хочу. Я хочу увидеть на ней платье редкого оттенка и точно знать, что пока она в нём, ей ничто не грозит с моей стороны по той причине, что она ничего не учудит.

– Ты ставишь меня в неловкое положение, Алекс. Я бы лучше открыл ей глаза на действительность, чем занимался тем, чем ты мне предлагаешь. И, чем ты собираешься платить мне! Деньгами?

– Да.

– У меня хватает денег. Не они мне нужны.

– А что тебе нужно?

– Заставь Элайна позировать для слепков на летшары. И тогда я не расскажу Бриане о возможном убийстве.

– Бриана и так должна понимать, что то и дело ходит по краю. Ты её не удивишь.

– Апеллируешь к её уму? А я бы к чувствам…

Алекс коротко вздохнул, сердясь.

– Пошёл вон, – наконец сказал он. Хайнек остался на месте.

– Я не собираюсь создавать тебе ворох проблем, Санктуарий, – протяжно заговорил Хайнек. – Однако ты должен понять, что пора решать дело до конца. Помнишь, как полностью пропустил первые дни защиты Клервинда в девятом году? Это же произошло из-за Брианы. Из-за дрянного характера, а не из-за её любви к тебе, как ты считаешь.

– Знаю. Она к тому времени давно вышла из возраста, когда крылатые дамочки способны на отчаянные глупости из-за любви.

– Вот-вот!.. Сколько ещё таких глупостей, таких выходок будет? Реши с ней всё до конца или оставь, если она мешает тебе жить достойно.

– Было бы над нами чистое ночное небо, я бы тебе показал, вслед за какой звездой полетели все твои слова.

– Стало быть, я далеко не единственный, кто даёт тебе такой совет?

– Именно потому я вынужден подыскивать всё более уникальные варианты фразы "иди ты к чёрту со своим мнением, приятель".

– Ха… Итак, ты настаиваешь на своём?

– Да. И буду настаивать.

– Отлично. Элайна мне, перевязанного лентами! Это всё, чего я хочу.

– Твоя идея отдаёт смрадным душком.

– Почему же?

– О нём говорят, что он развратничает с сыновьями Рэйна и ведь все трое каким-то образом обходятся без женщин вовсе, что дополняет слухи. Я в это не верю, но половине модников, просматривающих твои журналы, так или иначе западёт в голову отвратная мыслишка.

– Надо всего лишь очистить его имя. И ему польза, и мне по вкусу.

– Сложно и долго. Лучше займись спасением жизни моей жены.

– Но где в деле спасения жизни твоей жены я получу чистое удовлетворение от сознания верно и хорошо проделанной работы? Ты ничего не добьёшься этим и проблему не решишь.

– Зато она будет жива.

– Хочешь сохранить ей жизнь, верни её туда, откуда взял. Или отдай мне.

– Вырвалось, да? – вкрадчиво заговорил Алекс, заблестев глазами. – "Брось её, брось, такая умная, красивая и страстная женщина тебе не пара. А как бросишь, скажи куда, а я подберу, да и утешу её, чем смогу". Не так ли? Вот что у вас у всех творится в головах?

– Но, позволь заметить, среди древнейших слепцов нет, – рассмеялся Хайнек, не пытаясь ничего отрицать. – Твоя жена – красавица с ярким, я бы сказал, интересным характером.

– Убирайся из моего дома. А я подумаю, что можно сделать с подгнившей репутацией Элайна.

– Буду ждать, Санкти.

Едва Алексу повезло остаться с женой наедине, как она испортила все его благие намерения, со смехом и заигрываниями уведя в постель в приёмное время.

Кэмиркаю пришлось долго стучать, чтобы добиться ответа и доложить, что снова приехали гости и требуют внимания.

– Давай уедем от них, – предложил Алекс, повернувшись так, чтобы хорошо видеть её красивое лицо. Черноволосая крылатая – это предельно редкое, удивительное явление вселенной и потому никто не превозносил внешность Брианы должным образом, но Алекс прекрасно понимал, насколько великолепна его жена.

– Нет, – не моргнув глазом, ответила она. Её ладонь прошлась по груди Алекса, плечу и руке.

– Почему?

– Тебе станет скучно. Когда ты оказываешься самым умным на всю округу, то чувствуешь себя преотвратно. У тебя пропадает вкус к жизни. Я замечала в тебе это.

– А в Ньоне, хочешь сказать…

– А в Ньоне ты иногда разыгрываешь идиота перед другими древнейшими и тебе весело. А ещё здесь есть император. Мне кажется, что он нравится тебе.

– Мне хорошо знакомы его чисто человеческие стиль жизни и образ мыслей…

– И он тебе нравится, – добавила Бриана и прижалась к нему бедром.

– …Как может нравится, скажем, земляк. Он – свой, и всё тут!

Бриане с её сонным и почему-то встревоженным видом пришло в голову поцеловать его и в спальне ненадолго стало тихо.

– Меня беспокоит Элайн, – нахмурившись, чтобы показать, насколько сказанное важно, проговорил Алекс. – Пора очистить его репутацию.

– Это невозможно. Мужчина сам прекрасно очищает свою репутацию, когда женится на хорошей женщине.

– О, но попробуй заставь Элайна жениться. Это же просто невозможно, а?..

– Да и если бы всё это было настолько уж необходимо, то, пожалуй, этим бы занялся сам принц Мэйн.

– Думаю, Мэйн не станет этим заниматься. Сказать в чём дело, конкретно, не смогу, но есть такое впечатление. Хотя в наследнике своём он души не чает.

– И, в результате, больше всех заниматься обелением и так со всех сторон прекрасного Элайна нужно именно тебе?

– Он же старый друг твоего отца!

– Мой отец, знаешь ли, был негодяем.

– Нет, он был весёлым пареньком, любителем развлечься на разные лады. И, кстати, порог откровенных извращений он в том никогда не преступал. Единственное, за что я бы ему врезал?.. Да за твоё воспитание, дорогая эрцеллет.

– Тебе меня не переубедить. Мой отец – кошмар абсолютно всех женщин. Это мне он настрочил письмо сам, своей рукой, а большинство леди не были удостоены такой высокой чести…

– Секретарю поручал свою переписку? О. Но если даже так, то как тогда разобраться с Элайном? Поговорить с ним и двойняшками начистоту?

– Для начала. Вообще странно, что никто до сих пор не решился этого сделать.

– Полагаю, всем нравится думать, что второй красавец империи, он же герцог и генерал одного из отделений иррегулярных войск, хоть в чём-то плох.

– Могли бы заподозрить его в чём-то менее отвратительном.

– Таковы… впрочем, как раз Игрейна могла ради смеха бросить Элайну в лицо это предположение.

– Или, увидев, как переглядываются двойняшки и Элайн, такое могли подумать господа перевёртыши. Мне в голову ничего подобного не пришло, когда я впервые увидела их вместе. Я подумала, что у них просто есть общие секреты.

– Все так подумали. Просто перевёртыши… у них есть это… случается… ну, между мужчинами. Вот они сразу же об этом…

– Ты говорил, что и у людей… Кэмиркай снова скоро придёт стучать. Пора спускаться к гостям.

– Хм… как насчёт того, чтобы ты поговорила с Элайном?

– Ты считаешь, перекладывать на меня это… разве не возмутительно?!

– Чуточку. Но он друг твоего отца. Твоего.

– Алекс, – Бриана произнесла его имя, сопроводив его угрожающе-укоряющим взглядом.

– Буду должен. К тому же я возьму на себя двойняшек. В конце концов, они сыновья моего друга. Моего.

– Хороший из тебя друг получился. Рэйна поставили памятником на площади, а ты и слова не сказал.

– Он был опасным безумцем и не всегда хорошо скрывал это. Помнишь тот скандал с графиней Райенгот, о котором судачили в те дни, когда мы познакомились? Он просто вытер лицо подолом её платья! Потому что оно было слишком белым. Невероятный придурок. К тому же в те времена я не прекращал думать о тебе, и всё в моей жизни было не так важно…

– Х… хорошо, все остальные мои аргументы после твоего высказывания о том, что ты думал обо мне, естественно, теряют смысл. Так что… да, посмотрим, что из этого выйдет.

Глава 4. Обретая веру в причастных

Алекс шёл под сводами дворца Росслеев и думал о том, что не был здесь с начала эпохи Террора Сапфира, которая началась 33 с половиной года назад, когда Рэйна по слову ясновидящего заточили в камне. Мелисса Сильверстоун, другой друг Рэйна, наоборот, после того ужасного весеннего дня, стала бывать во дворце Росслеев всё чаще и чаще. Она страстно осуждала Алекса за безучастность к произошедшему с Рэйном и наверняка двойняшки, ещё в детстве попавшие под её влияние, теперь так же хранят недоброе.

Наконец Алекс предстал перед наследниками Рэйна. Перед тремя. Старший, красноволосый Феррон Элстрэм, всё ещё считал своей обязанностью защищать двойняшек. Двойняшек, таких хорошеньких, что ещё недавно их путали с девушками, и только теперь, по достижении ими взрослости – перестали.

Выгнать Фэра Элстрэма будет не просто, если только он почует угрозу младшим братьям, пусть он им не настолько родственен, насколько большинство думает. Интересно, двойняшки и сам Фэр уже знают об этом?

Беловолосый и желтоглазый, Тайлер Сидмор смотрел на Алекса на редкость ясным, чистым, омрачившимся только на один краткий миг, отдохнувшим взглядом.

Очень похожий на брата, но синеволосый и синеглазый, нынешний представитель Рэйна в принсипате, Мэлвин Дануин улыбался, но взгляд его метался по гостиной.

Стало быть, двойняшки в более или менее хорошем настроении.

Отчего тогда Фэр кажется таким хмурым?

– Помнится, я сообщал, что разговор у меня только к двойняшкам, – атаковал Алекс, усаживаясь в ближайшее кресло. В библиотеке дворца, где Алексу с Рэйном случалось засиживаться, у гостя и у хозяина имелись любимые кресла. Интересно, их сохранили? Тридцать три года прошло, как будто.

– У них от меня нет секретов, – парировал Фэр.

– Сейчас узнаем, так ли это.

– Это так.

– Не боишься узнать, что ошибаешься?

– О, нет. Бояться узнавать что-то уже давно не в моих правилах.

Алекс медленно склонил голову набок. Стало быть, Феррон уже знает, что на самом деле не сын Рэйну в том смысле, в котором думал. И тот факт, что молодой герцог сейчас косвенно заявил об этом, означает, что он несколько напуган внезапным приходом старого приятеля принца Росслея.

Не хотелось беспокоить мальчишек, но зачем-то же пришёл, да? Так, Бриана, любовь моя, зачем я здесь? Из-за тебя же, нет? Ах, да…

– Но, да, я пришёл помочь, если что, – попытался успокоить всех Алекс. И себя тоже.

Ах, Бриана, любимая эрцеллет, тридцать лет женаты, а всё равно хочется поскорее расправиться с делами, и к тебе, дорогая…

– Так что за дело?

– Элайна, извините за грубую прямоту, шёпотом обвиняют в том, что он ******* сиятельных герцогов Дануина и Сидмора поочерёдно. Пора разобраться с этим, не так ли?

Тайлер Сидмор со стоном прикрыл глаза рукой. Дануин положил руку на плечо брату и сильно, до боли, должной стать бодрящей, сжал.

– Подходить к каждому и рассказывать, глядя в глаза, что это не так? – нежно поинтересовался Мэлвин Дануин. Алекс ожидал скорее язвительного тона, но он просто забыл, что разговаривает с сыном лицемерного Рэйна Росслея, в течение 78-и лет после пробуждения умудрявшегося скрывать с десяток серьёзных тайн.

– К каждому – нет. Достаточно сказать это титулованным перевёртышам при драконах. Желательно – при старых драконах вроде Ксениона Кэтслея или Ючина Дже. Не важно даже, как именно, какими выражениями вы это сделаете. Главное – пора уже сделать это.

– Начнутся вопросы, – вздохнул Тайлер. – Отчего вы трое так себя ведёте, отчего не посещаете дома свиданий… и соврать же не выйдет.

– То есть пусть лучше выдумывают и поливают ваши имена грязью? – холодно, но с каждым словом всё яростнее, вопрошал тогда Феррон. – Вас это устраивает?!

Двойняшки переглянулись и некоторое время полностью серьёзно обдумывали обе возможности.

– Что тут думать?! – вскочил с места Феррон Элстрэм. – Что такого между вами тремя?!..

– Чувство Бога, – тихо и кратко объяснил Мэлвин Дануин.

В комнате, как показалось в тот момент Алексу, даже пыль перестала с шорохом оседать, то ли зависнув в ожидании разъяснений, то ли побоявшись нарушить значительность момента.

– Сапфир сказал, что правда рано или поздно вызовет религиозные распри кроме всего прочего, – мирно объяснил Мэлвин Дануин. – Оттого как-то не хочется брать на себя ответственность за возможное кровопролитие.

– Значит Элайн… – заговорил Алекс прежде, чем додумал мысль до конца. – Он… того? Тоже чувствует Бога?

– Он скорее чувствует присутствие Дьявола, – медля, ответил Дануин. – Зато очень верно. Ещё ни разу не ошибался.

Алекс проглотил ругательство и поднялся с места:

– Вы меня с ума сведёте.

– В вас угасла вера, – сказал Тайлер.

– К чему это ты? – разозлился Алекс. – Дурью решил помаяться и показать своё "Чувство Бога"? Чёрт, с такими замашками у нас прут в святые. Кстати о святых. Был у нас Брайан Валери. Была распря? Нет. Что конкретно сказал Сапфир?

– Спросите у него самого, если это так важно, принц.

– Я спрошу. Но разве вы не хотите помочь себе и бедняге Элайну другим способом?

– Он измучен тем, что с ним происходит, настолько, что ему плевать на мнение о нём общества, – сказал Тайлер. – Его лучше не трогать. Иначе Дьявол перепутает в его душе нити, которые должны быть связаны для постижения истины.

– Он не похож на измученного.

– Представьте, уважаемый Санктуарий, – заговорил Фэр, подавшись вперёд. Только что став причастным к невероятной тайне, он тут же обрёл собственную позицию и встал на её защиту: – Представьте, что знаете нечто, о чём не хотите сообщать никому. Разве не предпочтёте спрятать свою тайну и все пути к её раскрытию так, как только это возможно?

– Мы одной веры. Церковь сильна. Почему он не обратится за помощью? Да и половина принцев так или иначе знает, что такое ниспосланное просветление!

– Как вы? Чтобы затем потерять веру?

– А хоть бы и так. Направить и поддержать смогли бы.

– Как это, интересно?

– Чёрт, парни! Вера – это всегда тяжёлая битва. Но если мы, древнейшие, уже не воюем, то это не значит, что мы не помним, как это делается.

– Хорошо, предположим, что мы станем откровенны. Но тех, кто откровенничает о таких вещах, считают либо полоумными, либо святыми, но святость духа Элайн не распространяет… хотя бы как Брайан Валери. От того доброта и невинность будто водой текут.

– Вы Роджера Кардифа не видели, – Алекс сел обратно. – Вот уж тихим паинькой выглядел!.. Нет, у обоих близнецов Си это одинаково проявляется, то ли врождённое, то ли напускное, вроде постоянной маски. Знал я одного святого в своей жизни… смотреть на него не смел. Жуткий, чёрный весь, старый, скрюченный, перекошенный. Что он ни взглядывал, так меня всего пробирало от страха… Один его вид, бредущего по улице, уже вызывал мысли о скорой смерти. А ведь святой был, и чудес в своей жизни много натворил. Ну и что же? С вами-то что не так? Мне можно рассказать. Тайну, раз так хотите, я сохраню.

Двойняшки посмотрели на Фэра.

– То же, видимо, что и у Элайна, раз они без слов поняли, что принадлежат одной с ним лиге, – пожал плечами герцог Элстрэм.

– Я вижу своими глазами тех, кого чувствует Элайн, – наконец сказал Тайлер Сидмор, повернувшись к Алексу.

Вот это поворот!

– Я вижу тех, кого можно почувствовать в церкви, – в свою очередь мирно, даже буднично сказал Дануин. И, будто бы разговор касался сущих пустяков, тут же переменил тему: – Кстати, на счёт напускного в Валери ты не прав. С ним рядом они есть. Бывают. Те, кого я вижу.

Все немного помолчали.

– Кого же вы оба видите?! – слегка повысил голос Алекс. – Дьяволов и ангелов?

– Такой вывод напрашивается. Однако они не слишком соответствуют традиционным изображениям, – сказал Дануин. – Они обычно бесформенны и разноцветны. Но бывает, принимают облик… чашек, костей, чего угодно. Теперь понятно, почему об этом не слишком хочется рассказывать?

– Вы не пытались их зарисовывать?

– В детстве много рисовали. Иногда казалось, что мы видим одно и то же – они одинаково светлые на вид. Однако в дальнейшем оказалось, что наши "друзья" из разных компаний, – морщась, продолжил рассказывать Тайлер. – Я вижу только тех, что смущают Элайна. В то же время Брайан Валери их не ощущает вовсе. Он может войти в гущу их и не замрёт ни на мгновение. И это ещё одна причина сомневаться в том, что всё это подотчётно Церкви.

– Вы ставите Валери как эталон…

– Потому что рядом с ним бывают мои "друзья", – прервал Алекса Дануин, – знал, что будет сложно объяснять, потому и не хотел. Ладно, назовём их хоть как-то!.. Эти ребята любят обращаться фруктами. Так что… фрукты, своими глазами видел, спасают от трагических случайностей.

– Мои же не фрукты собираются в большом числе там, где должно произойти несчастье или преступление. Я думал, что они – что-то вроде признаков смерти, но на защите Клервинда я их видел… редко. Фрукты, говорил Мэлвин, часто бывают на защите. Среди нас, и, собственно, защитников.

– Стало быть… ты, – Алекс откинулся в кресле и показал пальцем на Мэлвина Дануина, – видишь добро или спасение. А ты, – теперь пришла очередь показать на Тайлера Сидмора, – видишь зло, но и что-то, ведущее к смерти. И Элайн каким-то образом чувствует зло, а Валери не ощущает ни тех, ни других вовсе, но привлекает фрукты. Может потому Элайн так удивительно долго раньше водил дружбу с Валери? Сложно, в конце концов, с кем-то общаться целую тысячу лет, а они это делали.

– Но с ними был Роджер Кардиф, – возразил нахмурившийся Фэр. – Тогда бы Элайн чувствовал зло от него.

– А вы не родились ещё, когда он исчез. Вы не знаете, исходила от него нефруктовая гадость или он просто неудачник в любви.

– Элайн говорил, что не неудачник, а…

– Если, перебрав столько девиц, не нашёл ту самую, то точно неудачник.

– Вы просто сочувствуете из солидарности. Всем известны ваши развлечения с дамами из Коллуэя.

– Прежние, заметьте, прежние развлечения. Но имейте в виду – найти умную и добрую женщину с подходящим характером – большая удача. В конце концов, никто из вас ещё даже не женат, так что помалкивайте.

Алекс буквально почувствовал, как сыновья Рэйна проглатывают шутки о Бриане.

– Ах, да, ваша эрц-принцесса же дочь Кардифа… – пробормотал Тайлер.

– И что, прёт от неё что-нибудь? – полюбопытствовал Алекс.

Двойняшки одновременно кивнули и переглянулись.

– Думаю, Кардиф хотел назвать её в честь брата, – проговорил Мэлвин Дануин, глядя Сидмору в глаза.

– Странная женщина, – отвечал беловолосый, выдерживая взгляд.

– Слышал, Валери успел приложить руку к воспитанию всех своих племянников и племянниц, потому что думал, что не способен стать отцом, – проговорил Фэр. – Раньше он считал своей обязанностью прочищать мозги по теме религии и морали. До встречи с моей матерью – точно. Может, вам двоим всё-таки стоит поговорить с ним? Кем бы он ни был сейчас, знание о том, что божественно, а что – нет, с ним осталось.

Двойняшки отказались. И по выражению глаз сыновей Рэйна стало понятно, что к единственному, с точки зрения официальной Церкви, наиболее близкому к святости мирянину, они обращаться не будут.

Тогда Санктуарий решил найти Элайна. Он должен был сам поговорить с ним – Бриана в таком деле никак не поможет.

Поднимаясь с кресла ещё раз, Алекс разглядывал росслеевских мальчишек. Фэр был слегка удивлён тому, что нисколько не испуган открывшемуся о братьях, а те, в свою очередь, тоже поражались тому, насколько не шокирован их старший брат. Им, пожалуй, хотелось всё обсудить и дружно посмеяться над этим. Чужак поторопился уйти.

Место для того, чтобы в себе разобраться, Уоррен Элайн Мэйн выбрал неудачное. Кафе в Кварэ, напротив арки, ведущей к дому свиданий – места, где мужчины и женщины в масках встречаются для совместных развлечений в постели. Алекс увидел искомого по пути домой, случайно, из окна экипажа. Так что Единый всё-таки как-то был причастен к происходящему.

Солнце уже село, но запад, ещё розово-оранжевый, словно прикрытый сверху издали тонкими, очень тёмными тучами, ещё достаточно освещал Преньон. Однако в ньонском районе Кварэ, что на юго-юго-западе от географического центра столицы, довольно высокие каменные дома, сочетаясь с не слишком широкими улицами, погружали дороги и нижние этажи зданий в глубокий сумрак. Фонари на стенах ещё только зажигались, и Элайн, с чашкой приникший к окну кофейни, хорошо виден не был. Двери в заведение закрыты, свет выключен. Герцог империи мог позволить себе купить такую услугу. И всё только для того, чтобы смотреть в окно через улицу, размышляя, похоже, о том, как здорово было бы перестать чувствовать вину за свои естественные желания. В тишине, полумраке, почти среди разумных, но и не с ними.

Алексу пришлось поднять шум и переполошить работников, чтобы его впустили.

– Моя эрцеллет считает, что женитьба разрешит все твои проблемы, – сказал Алекс, усаживаясь за стол титулованного крылатого.

– Женитьба не может состояться раньше знакомства, – поморщился Элайн.

– Как будто мало женщин ты знаешь… – быстро проговорил Алекс, но когда собеседник поднял на него глаза и собрался возразить, принц сжалился: – Мы оба знаем, что ты скажешь, что я скажу, и так далее. Забудь. Мне Рэйновы двойняшки всё рассказали о тебе и о себе.