Дорогая эрцеллет, успокойся!

Анастасия Сагран

Дорогая эрцеллет, успокойся!

Предисловие

Один за другим, путешествующие в поисках нового дома, древнейшие вида крылатых людей обращали своё внимание на Клервинд. Цветущая, с приятным климатом и плавной сменой времён года, планета находилась в кластере космоса, где время текло куда быстрее, а мощных воинственных цивилизаций неподалёку просто не существовало. Однако Клервинд уже был заселён людьми с красной кровью и среди них нашёлся свой герой, Илес Анктур, упрямо не стареющий тысячелетиями. Легенда людей гласит, что мальчик родился в обычной чистокровной человеческой семье лесных охотников, а став вождём и в заботах о племени пережив просветление разума, Илес получил дары свыше: крылья, способность призвать меч и видеть ложь по глазам разумных. Пережив множество разочарований, вождь ушёл от людей и уснул, подобно древнейшим крылатым, на века. Его пробуждали ради крупных сражений или ради защиты от перевёртышей-одиночек, прилетавших из космоса и обижавших людей.

К тому моменту, как людей на Клервинде взяла под защиту цивилизация крылатых, от красивой легенды о древнейшем из людей осталась лишь пара фраз, а имя героя стало звучать как Алекс Санктуарий. Но когда цивилизации перевёртышей прилетели из космоса, чтобы отвоевать Клервинд у крылатых, и заручились симпатиями людей, герой примкнул к другой стороне – крылатым. Двигал ли им только расчёт? Возможно, ведь среди пробуждённых для войны древнейших был сам Сапфир Сильверстоун – настоящий ясновидящий с абсолютным даром. Но, не смотря на это и то, что целая цивилизация фитов пришла крылатым на помощь, войну никак не удавалось выиграть, ведь и на стороне северян немало гениев и даже четыре древнейших из перевёртышей. Один из них, Рашингава, вывел драконов и эскортов, ставших живыми машинами для убийства, другой, по прозвищу Классик, методично убивал древнейших крылатых. И только работа дипломатов, добившихся мира, и небольшая доля чуда спасли Клервинд от полного опустошения. Старые враги пошли на уступки ради создания Единой империи, приняли титулы принцев и короновали человека из древнего клана – Эрика Бесцейна.

Но не спокойна жизнь в такой империи. Об искренней дружбе бывших врагов нельзя и подумать, а перевёртыши, ко всему прочему, народ неугомонный, жадный до власти и почестей. Так, потерпев поражение в битве за ведущую роль внутри отцовского предела, наследник принца Ханта, Шон Грэм, собрал всех самых рисковых перевёртышей, не принадлежащих крупным кланам, и стал силой, угрозой спокойствию. Единственной, но истинно роковой его ошибкой стало то, что, не позволяя вмешиваться своему отцу, он решил воспользоваться помощью принцев-перевёртышей для своего возвышения и принял их план.

Глава 1. Эрцеллет Санктуарийская

Конец 33-го года эпохи Террора Сапфира. Три-Алле – дворец принца империи Алекса Санктуария.

Сервы в этом доме давно перестали ломать голову над поведением хозяев.

Только что по дворцу раздавался шум ссоры и даже драки, но, едва всё более или менее стихло, как хозяйка побежала на кухню, чтобы суметь предоставить супругу его любимые кушанья к ужину, которые по-особому вкусно могла готовить только она. Молочник, зашедший с чёрного хода на чашку тёплого ещё шоколада, наверняка подумал, что принц Алекс Санктуарий с успехом расставил акценты в отношениях с женой. Но… если бы молочник видел сейчас лицо эрцеллет-принцессы, а не спину, он решил бы, пожалуй, что супруга, убеждённая в необходимости следования правилам, собирается стать отравительницей. Но и так он ошибся бы, хотя не он один – все замерли, окружив хозяйку, и внимательно следили, чтобы ничего опасного не оказалось в тарелке принца вместе с едой.

"Ублюдок мерзкий!" – думала Бриана, эрцеллет-принцесса Санктуарийская, с горящими глазами и несколько зловещей улыбкой украшая зеленью мясо. – "Посмел! Посмел же!.. Ну что же, будущее таково: тебе подадут ужин, а когда ты, наконец, обратишь внимание на то, что ешь, то подумаешь: "Она старалась и готовила мне то, что я люблю. А я сразу после этого вывел её из себя". И тебя, милый, гадкий Алекс, затопит чувство вины. Чувство вины встанет у тебя поперёк горла. Ненадолго – я тебя знаю – ты всё съешь. Но потом ты подумаешь: "Возможно, я был не прав. Возможно, я должен был послушать её. Она ведь вовсе не собиралась ссориться. Она приготовила мне ужин. С любовью. Возможно, что в словах, которые она сказала, не было ничего ужасного. Если я просто неправильно понял её…" Негодный принц, ты обязательно убедишь себя в том, что просто неправильно понял меня. Тогда ты скажешь мне: "Бриана, прости". А потом ты скажешь мне это в лицо. Ты извинишься передо мной. И не прошепчешь мне это ночью, на ушко, не зная в точности, сплю я или нет, а при свете, в глаза. Так, чтобы стоял передо мной и ждал ответа, как приговора. Ха!"

Да, нормальный разумный ни за что не подумает, что женщина после такого скандала захочет приготовить что-то. Нормальный разумный подумает, что она взялась за готовку до инцидента с излишне громким и бурным выяснением отношений. Всё верно.

Бриана, уже уходя с кухни, вдруг вернулась:

– Я, пожалуй, ещё и тарое-соус сделаю. Извините, дамы и господа, что продолжаю мешаться, – сказала поварам и помощникам хозяйка, и улыбка отравительницы вернулась на лицо Брианы. Она люто ненавидела консистенцию и запах тарое-соуса. Но у него была одна особенность – им можно было, при некоторой тренировке, освоить съедобную каллиграфию. И Бриана изящными отточенными движениями изобразила узорчик на самом большом куске мяса и выписала "с любовью" по краю тарелки. Белизна блюда и густой, насыщенный цвет соуса… противник не сможет не заметить.

После этого крылатая почувствовала удовольствие. Наслаждаясь собой, она очень тихо поднялась в свою спальню, открыла её ключом, заперлась изнутри и задумалась о том, слышал ли муж её рыдания после ссоры. Это был отличный тактический ход. Знать бы только, сработал ли. Если нет, то жаль усилий – Бриана вовсе не плакала. Это была только уловка. И да, скоро на её запястьях проявится сирень, да, он сделал ей больно и физически, да, наследники Алекса опять спросят, не бил ли её принц и это будут риторические вопросы, потому как ответ ясен.

Кровь ещё бурлила в жилах. И если бы не все принятые меры, Бриана металась бы по комнате, культивируя в себе этот гнев. Или ощущала бы себя жертвой. А так – нет, всё нормально. Образ самой себя Бриане очень нравился. Она чувствовала себя сильной.

В дверь постучали. Бриана быстро размазала вокруг век специальную краску, на плечи накинула коричневую шаль, подчёркивающую бледность кожи, и с невозмутимым видом открыла. На пороге дочери: Сапфирта, Анна и Шеридан. Старшей четырнадцать, двум другим десять и семь. Все девочки – перевёртыши, удочерённые Алексом. Он не желал торопиться с произведением родных детей. Ещё бы – по закону смешения крови человека и крылатой, почти треть детей в таком браке, называемом нижним диагональным, рождается вовсе без способности жить. Твёрдо усвоив это в прошлом, Алекс не хотел повторения кошмара теперь. Может быть, когда-нибудь…

Отношения принца с его взрослыми наследниками больше напоминали взаимную привязанность отца и сыновей, хотя эти герцоги не приходились Алексу родными сыновьями. Кристиан Рэйли и Бенедикт, кардинал Гурана, только потомки его потомков – крылатые, в крови которых почти не осталось ничего человеческого. Но они оказались членами его семьи на тот момент, когда Санктуария пробудили для битвы. Впрочем, были ещё герцоги рода Санктуариев, но они погибли в войне Севера и Юга уже при Алексе, что заставило его ещё больше ценить и любить Кристиана и Бенедикта. Клан Санктуариев не рос несколько десятков лет. А затем среди мужчин появилась женщина. А где женщина – там и дети.

– Вы с папой снова подрались? – спросила Анна, входя.

– Да.

– Мама, ты…

– Я чувствую себя просто прекрасно, – шёпотом сообщила Бриана. Она поманила девочек на софу, и, когда все уселись, сбившись в кучку, заулыбавшаяся мать так же тихо продолжила: – Я была так зла, что почти не чувствовала боли. Да и вашему папе досталось, как следует. Завтра утром, если он забыл исцелиться, я посчитаю его синяки и сообщу вам их количество.

– Но ты плакала…

– Притворялась, – стёрла кончиком пальца краску с века и показала дочерям: – Брак – это такое дело, в которое бездумно и без подготовки вступать нельзя.

– Брак предполагает доверие и честность, – вздохнула всё ещё романтически настроенная Сапфирта.

– Доверие – для слабаков, – парировала Бриана, тихонько рассмеявшись. Это всё Алекс. Он всегда так говорил обо всём хорошем. Ему можно было сделать замечание о том, что он каким-то образом умудрился перемазаться в земле, гуляя с дочерями по саду, а он ответил бы, что чистота – для зависимых от чужого мнения слабаков. И так во всём и всегда.

Анна и Сапфирта тоже рассмеялись.

– Меня не оставляет ощущение, мама, что ты несколько кровожадна, – всё же сообщила Анна. – Больше того, я давно поняла, что в других семьях отношения между родителями несколько… иные. В школе меня всё время спрашивают: почему твои родители так ненавидят друг друга, но всё же остаются вместе? Зачем вне дома они притворяются влюблёнными?

– Ты могла бы спросить об этом у меня, – посмотрела на сестру старшая, Сапфирта. – Скажи всем в школе, что они не притворяются влюблёнными…

– Я говорила!..

– …Но объясни, что им сложно ужиться друг с другом, потому что твои родители очень разные по воспитанию и характеру и принадлежат к разным видам человекоподобных. В такой ситуации ещё хорошо, что они не поубивали друг друга.

– Ты можешь умереть? – испугалась за приёмную мать малышка Шеридан. Её настоящий отец умер, мать не обнаружилась, девочка знала об этом, и совсем не желала терять новую маму. Пусть даже эта мама – крылатая.

– Я так не думаю, милая, – нежно сказала Бриана, проведя рукой по стекловидно гладким, зеленовато-чёрным волосам девочки-перевёртыша.

– Но однажды… – Сапфирта медленно отвела в стороны обе руки с раскрытыми ладонями, будто открывала перед собой двустворчатые двери. – Однажды… Анна ещё только появилась в этом доме, а мне было десять… я пришла домой как раз тогда, когда мама призвала меч, чтобы защититься. Папа так вспылил, что тоже призвал клинок, и они несколько мгновений сражались почти серьёзно…

– И что? – глаза девочек загорелись. – Кто победил?

– Любовь, – с толикой разочарования вздохнула старшая сестра. – Они начали целоваться и испортили всё зрелище.

Вся троица девочек-перевёртышей почти одновременно вздохнула. В обычных кланах перевёртышей, по достижении взрослости, чистокровные представительницы вида около двухсот лет служат пределу. Часто – мечом. И только показав себя сильной, умной и внимательной, женщина-перевёртыш могла стать сереной – матерью. И пусть для дочерей Санктуария всё будет совсем не так, тяга к оружию и опасным играм уже сидела в крови этих нежных созданий.

– Зачем тогда учиться фехтованию, если всё равно собираешься постоянно завлекать своего мужчину? – снова вздохнула Сапфирта.

– Понятия не имею, – ответила Бриана. – Меня всему учил мой отец. Я полагаю, от скуки.

– Роджер Кардиф? – удивилась Сапфирта. – Чего это он скучал? Таким типам, насколько я знаю, всегда найдётся развлечение.

– Он тогда опять наделал везде неприятностей и его никто не хотел видеть. Моя мама бросила его официально, и он взял меня с собой в Преви-Шедвард, чтобы отомстить ей, не иначе. А там во все времена была жуткая глушь.

– Повезло тебе, что он был отличным фехтовальщиком… – откровенно завидуя, проговорила Анна.

– Думаю, если бы я не знала этого, то не была бы настолько самоуверенной, что призвала меч против Алекса. Ваш папа о-о-очень сильный. Если бы я не сделала вид, что хочу, чтобы он поцеловал меня, у меня бы потом руки болели… хотя они и так болели. Сколько раз я блокировала его удар? Два раза? Один? А что было бы, если бы мой отец не достаточно много тренировал меня? Я могла пропустить удар, девочки. Даже его сдержанный по силе удар. И не стало бы вашей мамы в один миг.

– Он настолько сильный? – воскликнула Шеридан, привстав.

– Когда-то хвалился мне, что и вовсе самый сильный на этой планете. Но я в такое не верю. Этого не может быть.

– Почему? – заспорила Сапфирта. – Он прошёл через много битв. Может, и были те, кто сильнее, но он убил их, потому что сам не только силён, но и настоящий мастер. Результат один – он самый сильный. Среди живых, по крайней мере.

– Может быть и так, но все знают, что перевёртыши сильнее людей, а люди сильнее фитов. Но кто сильнее перевёртышей? Крылатые. Потому неизвестно, какова на самом деле сила вашего папы. Единый подарил ему способности крылатого, но подарил ли ему силу? Думаю, что нет. Она ведь зависит от природы тела, от мышц…

– Папа высокий и очень большой, – на свой лад вполне резонно отметила малышка Шеридан. – Он просто должен, должен быть самым сильным!

– Верно, – с серьёзным видом согласилась Бриана. И разговор завершился.

Высокий Алекс Санктуарий, более ширококостный и крепкий, чем крылатые, ростом уступал немногим перевёртышам и так же отличался от обоих видов очень заметной бугристостью мышц, и из-за этого отличия от других титулованных, да и членов принсипата, большинство привычно принимало его за странного крылатого. Однако люди, прекрасно зная, что он такой же, как они, побаивались Санктуария, видимо, судя о его самообладании по своему собственному. Но Бриана с успехом скандалила и побивала своего рослого супруга. И не потому что она крылатая, а крылатые ничего не боятся, нет. Просто Алекс, кажется, действительно верил в то, что сила его духа измеряется в терпении. Но Бриана была хитра, каждый свой "выход" быстро продумывала и в последние три года научилась доводить супруга всеми возможными способами.

Бриане ещё нужно было переодеться к ужину. Девочки ушли. Сапфирта – тоже переодеваться. Младшим известный лекарь Томас Пэмфрой запретил питаться под звуковое сопровождение из звона бьющейся посуды и криков родителей, а вот присутствия старшей дочери по разным причинам никто не стеснялся.

Ужин шёл именно так, как было рассчитано. Но, всё же, пришлось скорректировать поведение.

Сидя напротив своего мужа, и думая о том, что его золотые кудри, словно созданные Единым драгоценные кольца для её, Брианы, пальцев, она вспомнила их мягкость, затем пьянящий запах кожи Санктуария и, чуть было, замечтавшись, не провалила всю затею. Подумав, решила, что её вид, должно быть, совершенно не соответствует планируемому. Она должна была быть обижена, сердита, должна страдать от несправедливости. А она мечтает о том, чтобы раздеть обидчика своими руками и покрыть его тело поцелуями. Всё не так. В конце она разобьёт ту украшенную тарелку и убежит наверх, якобы плакать. Если она хорошо, прочувствованно сыграет, то Алекс не сможет оставаться дома. Тоска волоком потащит его из дома прочь.

Она дёрнулась, натурально порозовела и побледнела от собственных мыслей, и в тот момент это было к месту: перед Алексом уже довольно давно стояла та самая тарелка, и уже не только он всё прочёл и подумал о том, о чём должен, но и Сапфирта, и наследники, сидящие достаточно близко к нему. Мужчины подумали, что эрцеллет, слишком сконцентрировавшись на своей обиде, забыла, что хотела сделать принцу приятный сюрприз, забыла, что надо отменить подачу его человеческой еды к столу и не обратила внимания, когда её подали. Теперь она казалась им забавно-растерянной.

Сапфирта проявляла потрясающее уважение к игре матери и следила молча.

– Кэми, отдай псам еду принца, – повелела Бриана серву-фиту.

Кэмиркай медленно направился к Санктуарию, но старший серв Анмени остановил его. Анмени работал на Санктуариев больше ста лет и знал принца куда лучше, чем Кэмиркай, нанятый недавно.

– Ваше высочество, желаете поужинать сегодня в другом месте? – с поклоном спросил Анмени.

– Всё ещё нет, но эрцеллет, спорю, доведёт меня до этого, – спокойно отвечал Алекс. В тембре его голоса Бриане послышалось нечто, обозначающее обычно трогательную нежность.

"Алекс. Алекс, какой же ты упрямец!" – подумала Бриана, чуть не растаяв. Хотя говорили, что принц Санктуарий не настолько умён, как прочие члены принсипата, недооценивать его нельзя. К тому же люди, всё-таки, иногда мыслят совсем нестандартно. Она даже не поймёт этого, а он уже разгадает её секрет и начнёт исподволь заставлять её делать что-то незапланированное. Что тогда он сделает? Заставит любить себя ещё сильнее? Это невозможно.

– Кэми, Ан, я просто хочу, чтобы его тарелку заменили. На этой – никому не нужная грязь.

– Прошу прощения, я не вижу ничего грязного, – как можно более деликатно произнёс Анмени. Эти слова мог сказать сам Санктуарий, но зачем, когда можно унизить её, заставив пререкаться с сервом? Это знал принц, это знал и Анмени. Бриану всегда бесило то, что какой бы ласковой и доброй она не была с этим сервом, он всё равно всегда вставал на сторону хозяина.

– Там этот ужасный соус, – пожаловалась Бриана. – Я же терпеть не могу его запаха. Я думала, вы знаете, дорогой Анмени.

Ещё два укола. Она назвала серва "дорогой", как никогда не обращалась к супругу. А ещё лишний раз подчеркнула, как тяжело ей было приготовить любимую еду принца, что увеличивало ценность, как труда, так и результата.

– Принц? – Анмени подошёл, но Алекс остановил его:

– Оставь, "дорогой Анмени", – выделил принц, чуть улыбнувшись.

И всё стало ужасно забавным.

"Выражение его лица не в пример редкое. Это как зачёт уколов у студентов академии. Он принял. Принял! Алексу на самом деле всё равно, что я не обращаюсь к нему банально любяще, а подумал другое… Это? А, быть может, он подумал вот так?.. Соберись, Бриана. Ты не можешь, не имеешь права улыбаться в ответ. Посмеёшься, когда всё будет кончено!"

– …что даже если аромат несчастного соуса и доносится до эрц-принцессы, то его перебил запах её еды, – продолжал говорить Алекс, мягко сияя. – Вы посмотрите – она же ест жареных жуков, которые пахнут гарью, гретым металлом и чёрт знает, чем ещё! Как? Я спрашиваю, как она может вообще есть что-то подобное?

– К твоему сведению, островитяне-люди тоже едят жуков, – негромко сообщил Кристиан, не отрывая взгляда от своей тарелки. – Чёрт. И я сегодня. Тоже. Как в мой туанше-бэлл попал… клоп?

– Свалился откуда-нибудь, – предположил Бенедикт.

– Большой какой, – покачала головой Сапфирта.

– Прикажете заменить? – обратился к герцогу Рэйли Кэмиркай. Младшие фиты тоже были известны тем, что ели насекомых, но так почти никогда не поступали чистокровные фиты. Так что Кэмиркай искренне хотел помочь и был вовсе не готов к тому, что Кристиан, махнув рукой подосланному за тарелкой серву, демонстративно насадит на вилку вяло шевелящегося жука и с удовольствием захрустит им, откровенно выжидательно глядя на своего предка Санктуария.

– Сладенький? – с интересом спросила Кристиана жена принца.

– Мне не хорошо, – помутнев глазами, признался Алекс, когда его наследник кивнул. – Поеду в Сердце Цитадели. Вернусь… когда вернусь.

Он ушёл, и всё оставшееся время в столовой царила атмосфера веселья.

Кристиан иногда вставал на сторону Брианы. Сегодня – потому что заметил, как она машинально прикрывает одной рукой другую. Там, где начали проступать бледно-сиреневые пятна. Санктуарий не слишком нежно хватал её за запястья и удерживал, чтобы не сбежала от разговора – ничего особенного, и потому объяснения не в пользу Брианы. Верно, пусть холостые наследники полагают самое ужасное.

В один момент, когда после "зачёта уколов" и лёгкой улыбки Алекса, Бриана собирала всё своё умение сохранять спокойствие, у неё было чувство, что если она не справится и улыбнётся в ответ, то всё развалится. Тогда он поймёт, что она уже остыла после ссоры, и скажет какую-нибудь глупость. Тогда она рассмеётся, и он обогнёт стол, чтобы стащить её со стула и поцеловать. Жаль. Ей бы этого хотелось. Поцелуи Алекса чаще всего просто так не заканчиваются. Жаль.

Но в общем Бриана достигла цели: принца нет в Три-Алле. Убедившись, что Кристиан ушёл в свой кабинет перебирать бумажки, а Бенедикт отправился в дворцовую часовню, без устали замаливать чужие грехи, Бриана и Сапфирта отправились в покои Алекса Санктуария. Очень тихо. Чтобы никто не заподозрил правды.

Аккуратно, со всеми предосторожностями, мать и дочь открыли самый глубокий, пахнущий деревом и какой-то химией ящик в секретере и достали с его дна особую тетрадь, чтобы унести её в спальню Сапфирты и кое-что проверить. Большая часть страниц в ней покрыта неизвестного вида письменностью. Новых записей в ней давно не появлялось. Вот и в этот раз то же самое.

Спальню Брианы Алекс несколько раз разносил в пыль и щепу, так что хранить там что-то хоть сколько-нибудь важное впредь – гигантская глупость.

Крылатая и девочка-перевёртыш за позапрошлый год перерисовали всё. Все тетради. Принц Санктуарий, скорее всего, использовал незнакомый Бриане язык, но и способ записи даже отдалённо не был похож на тот, который когда-либо использовали на Клервинде. Расшифровать никак не выходило. Но недавно Бриана прочла в одной книге, что по каким-то крохотным точкам на полях можно сообразить, как сменяется направление письма. Стало быть, если проверить… может что-то и получится, хотя Бриана в это слабо верила. За два года не вышло разобраться в закономерностях.

Но разгадать, о чём иногда пишет муж, Бриане всё же нужно было непременно. Может быть, там содержится что-то научное или говорится строго о политике? Но, может быть, Алекс пишет о своих самых страстных любовницах (вдруг о нынешних?!) или о бурном прошлом. Принц Санктуарий принадлежит к внушающему страх и уважение ряду древнейших, а они никогда ничего не рассказывали о себе. О членах принсипата знали только то, что написано было в учебниках истории, старинных эпосах, нежнейших поэмах и некоторых слишком фантастических легендах.

Одна из сестёр по отцу, Шайна, между прочим, предположила в письме, что Бриана нашла личный дневник Алекса. И там написано всё: и предсказания, поведанные ясновидящим Сапфиром, и тайны Рэйна Росслея – повелителя дождя, и что-нибудь о способах разбогатеть, и о боевых приёмах, и… Вдруг там есть информация о том, когда вернётся Роджер Кардиф? Он пропал бесследно пятьдесят шесть лет тому назад из-за неразделённой любви, но вдруг за его исчезновением кроется что-то серьёзное и ясновидящий принц Сапфир Сильверстоун поведал об этом Алексу? Может быть, он назвал год, когда отец Брианы и Шайны вернётся? Или то место, где он сейчас? Сам Сапфир говорил, что характер Роджера, его влюбчивость и изменчивость сами по себе не позволяют предсказывать его возвращение домой. Он не врал – это было видно по глазам. Но и всей правды не говорил.

Позже Сапфирта отнесла тетрадь на место и отправилась спать, поскольку время уже должно быть позднее. Бриана же разместилась на чердаке, прямо на деревянном, хорошо выметенном полу возле пары старых сальных свечей и целой россыпи черновиков с вариантами расшифровок. Утомившись ломать голову и в одиночку, и нет, элементарно устав от бесплодной умственной работы, Бриана откинулась назад, а затем и вовсе легла на пол, вытянув ноги. Ближайшие к себе окна крылатая занавесила, чтобы не было видно света с улицы, но одно окно, то, что ближе к дворцовому подъезду, открыла так, чтобы точно услышать, когда Алекс вернётся домой. Через дальнее незанавешенное окошко увидела звёзды. Представила себе, как супруг находит её здесь, и вместо того, чтобы допрашивать её о том, что это она здесь делает… ну, похоже, что она очень хочет сына или дочь.

Еле слышно зажужжали моторы – электромеханический экипаж Санктуария плавно вернулся во двор Три-Алле. Бриана вскочила как подброшенная и кинулась собирать листки. Собрала, всунула их в щель между одним из сундуков и стеной, и побежала вниз.

Алекс уже был в её многострадальной спальне.

– Где была, чёрт бы тебя побрал? – с ходу завёлся он. Одно дело – терпеть, в общем-то, заслуженные упрёки, но совершенно другое – не обнаружить жену в постели среди ночи и увидеть её глазами древнейшего через призму опыта: взъерошенную, слегка нервничающую и что-то скрывающую.

– Я? – Бриана в который раз пожалела, что мужу-человеку достались способности крылатого, и он видит её ложь, потому сказала правду: – Я была на чердаке. Ждала тебя.

Он сощурил глаза и подошёл ближе:

– Почему именно там?

– Захотелось.

– Почему на волосах пыль?

– Наверное, пол плохо подмела.

– Кто укладывал тебя на этот пол?

– Сама себя уложила, Алекс.

– Почему, чёрт возьми? Зачем тебе надо было там лежать?

– Захотелось.

– Вот так, внезапно? Пол тебе тоже захотелось самой подмести?

Бриана уже знала, к чему всё идёт, прокрутила в голове варианты и тяжело сглотнула. Алекс заметил это. Он стоял очень близко. Она подумала, что нет-нет – и всё может свестись к поцелуям: