Волшебное зеркало

Пришлось в Аньцин им ехать, и участвовать в допросе,

Почтенный мастер Су разбойником с гор оказался,

С трудом им верилось, что вор был скрыт в святом даосе,

В беседе с ними откровенно Мастер Су признался:

– «Я попросил властей, чтоб обо мне вас известили,

Настало моё время, умереть не сожалею.

Ценю я дружбу с вами, к вам привязанность имею,

Прошу вас об одном, чтоб вы меня похоронили».

Он снял и отдал им четыре золотых браслета,

Сказав, что их цена покроет похорон расходы:

– «Должна моя казнь состояться в первых числах лета,

Придите, чтоб проститься, я найду вас средь народа.»

В день казни братья видели на площади с толпою,

Как их Почтенный Мастер ждал у плахи отсеченья

Главы своей, с руками, связанными за спиною,

И не испытывал ни радости ни огорченья.

Вдруг рядом с ними маленький ребёнок появился,

Сказал им голосом даоса: «Дух я испускаю,

Смотрите же! Туда смотрите, как я умираю»!

И пала голова на землю, а ребёнок скрылся.

Любовник уток

(О чём не говорил Конфуций)

Ян Гуй, в уезде Гаоань района Цзяньси живший,

Был человеком молодым и стройным, простодушным

И очень привлекательным. Он, прозвище носивший

«Любовник уток», всегда к сексу был неравнодушным.

В манерах мягкость проявлял, послушный от природы.

Был вежливым в общенье, не лишённым чувства такта,

Стремясь сломить сопротивление любого рода,

Не знал в любви отказа в достижении контакта.

Раз летним днём в пруду одной деревни он купался,

Вдруг селезень, приблизившись, его в зад клюнул нежно,

Затем хвостом ударил и к нему весь сам прижался.

Вначале Ян бездумно отпихнул его небрежно.

Но селезень всё приставал, и не давал покоя,

Вначале он рукой отбиться от него пытался,

Но тот всё лез к нему, и чувства проявить старался,

И Яну надоел, он средство применил другое:

Хлестать в сердцах стал селезня, руками и ногами,

Так продолжалось долго и закончилось печально,

Любовник был убит, лежал с открытыми глазами,

Трагедия в сближении лежала изначально.

Ян тело рассмотрел, лежащее на водной глади,

Увидел стебелёк у хвостового оперенья,

Мясистый, из которого сочилось выделенье,

И оставляло след у лапок, неподвижных, сзади.

А местные все этот эпизод смешным считали,

Увидев Яна с женщиной, над ним все потешались,

Но этот случай тех лишь привлекал, как б ни смеялись,

С тех пор Ян Гую прозвище «Любовник уток» дали.

Дух каменной черепахи

(О чём не говорил Конфуций)

Студент жил в Уси, привлекательный и утончённый,

По имени Хуа. Он и семья свой дом имели

На берегу реки, где храм был, школа для учёных

Конфуцианцев, в их семье все знаньями владели.

У храма был большой мост, каменный. Все примечали

Его изысканность и красоту. А летом знойным

В тени его все путешественники отдыхали,

И сам Хуа там наслаждался досугом спокойным.

Раз вечером решил он возле храма прогуляться,

Вдруг девушку в соседнем переулке заприметил,

Стоявшую в дверях, чтобы луной полюбоваться,

Его взгляд заинтересованный её взгляд встретил.

Решил он с нею поболтать и оказать вниманье,

(Она приветливым его ведь взглядом одарила)

Направился к ней, видя то же самое желанье,

Но та, опомнившись. с улыбкой двери затворила.

Хуа запомнил дом, красавица где обитала,

А через день её увидел вновь на том же месте,

Она как будто бы его, там стоя, ожидала,

Сама сказала, что хотела бы побыть с ним вместе.

– «Но мой отец – смотритель школы, – так ему сказала, -

Ко мне нельзя. Мы можем только у тебя встречаться,

Сними мне комнату, где я б смогла тебе отдаться,

Давно ты нравишься мне, за тобой я наблюдала».

Ликующий Хуа слуге дал дома указанье,

Чтоб, приготовил комнату тот где-то в отдаленье

В их доме, а жене сказал, что у него желанье

Есть спать отдельно ночью от жары изнеможенья.

Той ночью ждал красавицу, сгораемый желаньем,

Когда пришла, то вёл к себе её он в предвкушенье

Утех любовных с ней, что превзошли все ожиданья.

С тех пор ночь каждую не прекращались посещенья.

Прошло шесть месяцев. Хуа вдруг стал худым и бледным,

Родители заметили здоровья ухудшенье,

За ним следили, чтоб понять причину истощенья,

И поняли, что встречи с девушкой для Хуа вредны,

Раз ночью в спальню, чтоб застать их вместе, к ним ворвались,

Но девушка исчезла вмиг, как будто испарилась,

Сын им признался, что их связь уже полгода длилась,

Родители, узнав подробности, разволновались.

Наутро, чтоб узнать о ней всё, школу посетили,

Но там не числился смотритель, дочь свою имевший,

О девушке никто не знал, кого бы не спросили,

И дом, где видел её сын, давно был уж сгоревший.

Когда родители узнали, то прониклись страхом

И поняли, что сын их с приведением общался,

Который в девушку-красавицу и превращался,

И приняли решенье обратиться в храм к монахам.

Все заговоры, талисманы бесполезны были,

Полученные от монахов, как и наставленья,

Красавица всё приходила, они вместе жили,

Ночами придавались страсти до изнеможенья.

Тогда родители студенту киновари дали,

Сказав: «Когда придёт, намажь ей где-нибудь на теле.

Чтоб проследили мы за ней и место увидали,

Куда она пойдет, и де живёт, на самом деле».

Когда пришла красавица, и вместе они спали,

Студент намазать волосы сумел ей незаметно,

Наутро же родители, следя за ней, узнали,

Что в храм Конфуция её следы вели приметно,

Но на пороге храма они будто обрывались,

Как видно, возле входа та девица исчезала,

Вдруг слышат, одна женщина там мальчика ругала

За то, что его брюки где-то в краске измарались.

– «Ты где играл»? – его спросила. Тот сказал со страха:

– «У стелы, той, что возле школы, мы там все играли,

Вблизи её стоит там каменная черепаха».

На ней и обнаружились следы той киновари.

Родители о ней начальству школы сообщили,

Оно поверило им сразу и пришло к решенью,

Разбить ту черепахи, и её расколотили,

А камни в реку сбросили, согласно их прошенью.

Когда останки черепахи молотом крошились,

То из камней кровь, киноварью брызгая, летела,

Среди обломков галька яйцевидная блестела,

После чего красавицы визиты прекратились.

Прошло полмесяца, красавица вновь появилась,

Пришла к Хуа в ту комнату, где раньше с ним встречалась,

И стала упрекать его за то, что настрадалась:

– «За что мне наказания? В чём я так провинились?

Скажи мне, я какое совершила преступленье,

Чтоб форму мою старую разрушили жестоко?

Я – не в обиде, важно лишь твоё выздоровленье.

Хотя родители и поступили со мной строго.

Но принесла с собой я из Страны Бессмертных травы,

Смотри, я для тебя их попросила в Царстве Вечном,

Нетленна красота где, где царят благие нравы,

Чтоб быстро выздоровел ты, мой милый друг, сердечный.

Ведь я тебя люблю, и буду проявлять заботу,

И с этих пор любовь нас связывает, неземная,

Твоя – я, для тебя любую сделаю работу,

А без тебя совсем немыслима мне жизнь иная».

И, несколько листков, она, ему дав, ароматных,

Заставила его съесть, чтоб поправилось здоровье,

Хуа их прожевал, во рту вкус ощутив приятный,

И вмиг как будто бы наполнился весь новой кровью,

В мгновенье ока выздоровев, силу ощущая,

Он чувствовал влеченье к ней, всё в нём восстановилось,

Слились они в экстазе вновь, друг друга обнимая,

И с этого момента связь любовная продлилась.

В ту ночь она сказал: «Я немного изменилась,

Ведь раньше я совсем другою формой обладала,

Жила недалеко и у тебя в гостях бывала,

Сейчас я не могу так. Вот бы я здесь поселилась» ?!

С тех пор она в доме родителей Хуа осталась,

Всё делала по дому, не пила только, не ела.

Её все видели, жена претензии имела,

А та в ответ на оскорбленья тихо улыбалась.

Жена всегда следила, чтоб муж с нею оставался,

Чтоб не делил ни с кем он ложе, у себя держала,

В него вцепившись крепко, но как только засыпала,

Муж шёл к любовнице, и с нею срасти предавался.

К тому же, после трав его здоровье укрепилось,

И никакая уж болезнь его не доставала,

А после страстной ночи его сила возрастала,

Такое состоянье дел их больше года длилась.

Хуа наткнулся как-то на даосского монаха

Тот осмотрел его и невзначай как бы заметил:

– «Вы одержимы чем-то между радостью и страхом,

Ваш ореол над головой то тёмен, а то светел.

Скажите мне, что радует вас, а что угнетает,

Откройтесь мне, иначе вы приблизитесь к кончине.

Печалитесь и радуетесь по какой причине?

Ведь то, что в вас внутри, по сути, вами управляет».

Студент всё рассказал ему, тот выслушал с вниманьем.

Даос же предложил ему вина в доме питейном,

А после разговора дал ему два заклинанья

Сказав ужу в конце беседы голосом елейным:

– «Повесьте заклинание одно на двери спальни,

Другое же повесьте над кроватью, где вы спите,

Но женщине об этом ничего не говорите,

А сами проведите ночь с женою в почивальне».

Судьба ваша ещё не решена, как я считаю,

В девятую луну я к вам приду домой для встречи,

Пока ж на рассудительность я вашу уповаю».

Сказав, он сразу же ушёл, взвалив мешок на плечи.

Шестой шёл месяц, и Хуа в тот день, домой вернувшись,

Повесил на местах, указанных, те заклинанья,

Когда их дева увидала, резко повернувшись,

Сказала, что не в силах удержать негодованье:

– «Опять вы стали холодны! Хотите всё ж расстаться

Со мной? Но заклинаньем вам пугать меня не нужно,

Зачем нам ссориться? Ведь жили мы всё время дружно,

Я помогала вам, хотите, без меня остаться»?

Хоть тоном вызывающим и резким говорила

И видно было, как с трудом себя сдержать старалась,

Но в его комнату с листками всё же не входила,

Потом, остыв немного, дева всё же рассмеялась:

– «Ещё раз постараюсь, чтобы вы определились,-

Я расскажу вам тайну, если вас интересует,

Хоть люди обо мне везде и многое толкуют,

Но многого не знают, как бы не рядились.

Но вы сначала обереги эти уберите».

Хуа снял заклинанья, и она вошла свободно,

Сказав: «Меня не зная, не срамите принародно.

О том, что думаю о вас я, вы узнать хотите?

Вы привлекательны, и я б хотела стать женою,

Быть с вами, но вас любит тот даос, об этом знайте,

Он хочет быть вашим наставником. Так выбирайте,

Хотите вы делить кровать с ним, или быть со мною»?

Хуа был поражён, узнав монаха устремленья,

Которые скрывал тот, дружбу навязать стараясь,

Факт этот убедил возобновить с ней отношенья,

И вновь они слились в объятиях, не расставаясь.

Раз в середине осени Хуа был с девой вместе,

Они сидели у окна, луною любовались,

Студент своё услышал имя, когда целовались,

Его позвал кто-то, и он не усидел на месте,

Спустился в сад и увидал даоса меж кустами,

Тот поманил его к себе и, взяв его за руку,

Сказал: «Умрёт дух девы, решено так небесами,

Я знаю, что с её концом, ты испытаешь муку.

Пришёл я, и её у вас из дома забираю

Я уже знаю, что она меня оклеветала,

А вот за эту клевету её я не прощаю,

Моё терпенье истощилось, она лгуньей стала».

И вновь он написал ему святые заклинанья,

Сказав: «Иди, они тебе её связать помогут,

Не обращай внимания на все её стенанья,

Уступки все в противоречье с Небом войти могут».

Студент пошёл домой, но по пути заколебался,

Родители, подслушав разговор их, всё узнали,

С женой, взяв, заклинанья, руки девушки связали,

Жена была в восторге, её муж ведь ей достался.

Тогда несчастная к Хуа с мольбою обратилась:

– «То, что моя окончена жизнь, я давно уж знала,

Но всё покинуть и уйти совсем не торопилась,

Была я влюблена в тебя, и это понимала,

Что мы, совсем расставшись так, друг друга уж не встретим.

Поэтому я и решила в доме задержаться,

Но вот беда моя пришла, я не могу сражаться,

И мне приходится в конце концов смириться с этим.

Мы расстаёмся навсегда, прощай же мой любимый,

Прошу тебя, в тень спрячь меня от лунного сиянья,

Луны луч – это смертный приговор, неодолимый,

Прошу пощады в миг последний с жизнью расставанья».

Студент, услышав её речь, не в силах видеть муки,

Не мог сдержаться и не сделать шаг к её спасенью.

Он быстро, оттащил её тень, развязал ей руки,

Почувствовав любовь к ней и большое облегченье.

А дева, прыгнув вверх, в полоску дыма превратилась,

И этот дым, рассеявшись, на небеса поднялся

Даос, издав крик, в воздух прыгнул и за не умчался,

Что стало с ними там? – в истории не говорилось.

Призрак, играющий с петардой

(О чём не говорил Конфуций)

Когда-то особняк был в Шаосине. Он сдавался

Богатым путешественникам для увеселений,

Но вдруг хозяином закрылся без уведомлений,

По слухам, говорили, что там призрак появлялся.

Однажды один путник туда на ночь попросился.

Хозяин объяснил ему, что он не возражает,

Чтоб тот с пожитками в восточной части поселился,

Но только неспокойно ночью там, предупреждает.

Тогда спросил тот, в чём же кроется тут суть намёка?

Хозяин объяснил: «Дом как бы стал местом храненья,

Не знали мы, что где-то рядом есть захороненья,

И вот узнали, там могилы были недалёко.

Вначале стройки двое наших слуг там поселились,

Однажды вечером мы крик оттуда услыхали,

Как будто там у них умалишённые бесились,

Увидели их бледными, когда мы прибежали.

Когда те говорить смогли, то нам всё рассказали:

– «Ложились уже спать мы, и все свечи потушили,

Но вдруг во тьме какой-то шум снаружи услыхали.

Прислушались, есть кто-то в нашей комнате, решили,

Подняли занавесь кровати, сразу обомлели,

Как будто бы с товарищем в другой мы мир попали,

Стоял огромный монстр, его глаза на нас глядели,

А мы словно застыли там, что предпринять, не знали.

А этот монстр хотел к нам как бы присоединиться,

Мы испугались, закричали, бросились наружу.

Мы увидали рядом монстра, можем побожиться,

Такого, что на всех способен навести он ужас».

И после них никто не хочет в зданье оставаться»,-

Закончил свой рассказ хозяин этими словами.

Но путник рассмеялся и сказал: «Зачем бояться

Заранее того, что возникает перед нами?

Я попытаюсь провести здесь ночь и убедиться,

Что монстров в мире нет, и быть не может, в здравом смысле,

А то, что им почудилось, то им могло присниться.

Я ж отдохну в тиши здесь, приведу в порядок мысли».

Хозяин отговаривать стал, но студент остался,

Тогда всё привели в порядок для ночного бденья,

Когда стемнело, он сел в центре, мысленно собрался,

Взял меч, зажёг свечу и стал ждать монстра появленья.

Глубокой ночью, наконец-то, он чудес дождался,

Вначале было тихо, но возникло дуновенье,

Повеяло прохладой, в углу дальнем звук раздался,

Вдруг начал появляться призрак или приведенье.

То приведенье на слугой описанное походило.

Вскочил на стул монстр, средь вещей и книг стал рыться,

Лежащих на столе, затем вдруг начал суетиться,

Открыл сундук и вытащил иголки, нитки, мыло,

Рассматривать стал вещи тщательно, их изучая,

Затем петард взял связку из Хуйчжоу, со вниманьем

Рассматривать стал фейерверк, свечою освещая,

Искра попала на фитиль, случилось возгоранье.

Раздался взрыв, который на пол призрак опрокинул,

Тот стал юлой крутиться, всхлипывая и стеная,

Затем, как обезумевший, студента кров покинул.

А тот аж до утра не спал, всё монстра поджидая.

Но монстр, ночной тот, не вернулся, видно, испугался,

Всё было тихо, лишь сверчки на улице пищали,

Студент хозяину всё рассказал, тот посмеялся.

С тех пор тот особняк уж призраки не навещали.

Очарование Яна Касьона

(О чём не говорил Конфуций)

Был Сиротой Касьон Ян ещё в годы малолетства,

Его отец погиб во время гарнизонной службы,

Был дядей Чжоу взят в его семью, во имя дружбы,

И рос с детьми его всегда, и предан был им с детства.

Командующим Чжоу был в Хэчжоу на заставе,

Над сиротой он сжалился и воспитал как сына,

Когда подрос Ян, все его считали господином,

Владел оружием он, разбирался и в уставе.

Была у Чжоу дочь, всегда к нему благоволила,

По возрасту считалась с ним почти что однолетка,

(А дядя – дальний родственник – имел того же предка)

Питал симпатию Ян к ней, она его любила.

Семья вся Чжоу, строгая, блюла такт и приличья,

Контакты разрешались им во время лишь застолья,

Хоть и смотрел Ян на неё со скрытою любовью,

Но избегал встречаться с ней или общаться лично.

Был родственник ещё У, пользуясь семьи защитой,

Жил в доме их, но спал в покоях, от них отдалённых,

Он в дочь Чжоу, казалось Яну, тоже был влюблённый.

Но вида не показывал и был сам очень скрытный.

Раз как-то осенью не мог заснуть Ян ночью душной,

Решил немного погулять, размять ноги и плечи,

Вдруг видит, Чжоу дочь идёт ему прямо на встречу,

В конце же ночи оба сблизились единодушно.

Наутро встретились, так как все вместе умывались,

Как будто ничего меж ними не происходило.

Слегка оба кивнув, улыбками лишь обменялись,

Как сон всё было то, что их любовь соединила,

Но с этих пор все ночи та была в его постели.

Однажды У проснулся, смех у Яна раздавался

И женских голос, будто там в два голоса запели.

Узнав, чей голос, У от ревности разволновался.

Решил отцу всё сказать, что честь дочь потеряла,

Ведь раньше он, питал надежду с ней соединиться,

Она же планов жизненных его не оправдала,

Когда сказал всё Чжоу, тот не мог не сокрушиться,

Пошёл к жене, стал говорить, жена же удивилась,

Сказав, что о распущенности быть не может речи,

Так как все ночи дочь спит с ней, и очень возмутилась,

Отец не знал, что ему думать, вывал У для встречи.

Тот начал утверждать, что был свидетелем разврата,

И Чжоу Яна удалил из дома под предлогом.

Когда тот уезжал, дочь, встретив с видом, виноватым,

Сказала: «Я найду тебя, поговорим о многом».

Своих средств не имея, лишь поддержку семьи Чжоу,

Ян ограничен в действиях был, не имел работы,

Нашёл убежище в старинном храме лишь Ланчжоу,

Туда и прибыла дочь, чтобы оказывать заботу

Об Яне с возом яств, одежды, денег, украшений,

Сняла большой дом (спали они вместе на кровати)

Свела знакомства быстро с представителями знати,

И как супруги стали жить, не ведая лишений.

Ян счастлив с нею был, испытывая наслажденье,

И ни о чём не думал и ничем не занимался,

Но всё ж спросил, его нашла как местонахожденье,

Сказала та, что её дядя в здесь же оказался:

– «Мой дядя Ву пост получил военного министра,

Он и привёз меня сюда со всей моей поклажей».

И Ян поверил ей, забыл о разговоре быстро,

И то, что сказанное – правда, не проверил даже.

Раз дядя жены Чжоу с Яном в храме повстречался,

Сказав: «Не знал, что здесь вы в этом городе остановились».

Ян пригласил его к себе, тот с Чжоу увидался,

И удивлён был встрече, вместе все повеселились.

Потом же дядя думал, почему не сообщили

Ему о связи Яна с дочкой Чжоу, по секрету,

Как видно, от стыда событье это от всех скрыли,

Так как всем этим делом честь семьи была задета.

Он с молодыми несколько ещё дней оставался,

Потом же по своим делам отправился в Хэчжоу,

Чтоб разузнать подробности все, с братом повстречался,

И сообщил ему о прошлой встрече с дочкой Чжоу.

Но брат был удивлён, слышав это сообщенье,

Сказал: «Не может быть! Дочь моя дома, непременно,

Не может в двух местах же она быть одновременно,

Видать, всё это – магия и лисье превращенье».

Жена его добавила: «Это – лисы уловки,

Которая поступками семьи честь очерняет,

Стараясь выдавать себя за нашу дочь – ход ловкий,

В то время как свою суть лисью от людей скрывает.

А если мы ему дочь настоящую покажем?

Посмотрим на реакцию, и как он удивится.

Хотим мы замуж выдать за него, ему так скажем,

Что тогда делать будет он, как с нами объяснится»?

Решили оба брата, что идея превосходна,

И занялась семья вся свадебным приготовленьем,

И объявили о дне свадьбы людям принародно.

О своей свадьбе получил Ян вести с удивлением.

А дома женщина, его невестой оказавшись,

Спросила: «Смотришь, будто что-то ты не понимаешь»?

Он рассказал о своей свадьбе, и та, рассмеявшись,

Сказала: «Расскажу тебе всё то, что ты не знаешь.

Лиса – я, мой секрет поведаю тебе, как другу,

Знай, я из чувства благодарности здесь появилась.

Когда-то раньше твой отец мне оказал услугу,

Которая мной до сего момента не забылась.

Когда отец твой, генерал, был жив, то всего более

Любил охоту он, считал её своей судьбою.

Но вот, раз как-то, я была поранена стрелою,

Он её вынул из меня и отпустил на волю.

За доброту его, и чтоб в долгу мне не остаться,

Искала я возможность, чтоб с тобою подружиться,

Чтоб долг исполнить, за добро добром же расплатиться,

Чтоб мне клейма неблагодарности не опасаться.

Я поняла, что на пути – осуществить желанья -

Есть трудности в семье с сватовством с твоей любимой,

Поэтому я применила все свои старанья,

Чтоб не были твои препятствия неодолимы.

Кончено, раз друг другу предназначены судьбою

Вы оба, то судьба вас обязательно б связала,

Но вдруг бы что-то вам соединиться помешало?

Вот сватовство улажено для вас и было мною».

Слова эти сказав, лиса исчезла в то ж мгновенье,

Но Яна всё ж ещё сомнения одолевали.

Он услыхал на улице какое-то движенье -

К его особняку друзья с невестой прибывали.

Трансформация души собаки Хуа

(О чём не говорил Конфуций)

В Пекине юноша жил, симпатичный, Чаном звали,

Имел собаку с именем Хуа, был к ней привязан,

Как неразлучные друзья, всегда вместе гуляли,

И как-то раз своим спасением ей был обязан.

Случилось как-то, что одним днём солнечным, весенним,

Они отправились в Фэньтай цветами любоваться,

А вечером домой уж поздно стали возвращать,

Народа почти не было – луна везде и тени.

К несчастью, проходил их путь через поляну,

Немного в стороне от всех и общего гулянья,

А там на ней лежало трое хулиганов, пьяных,

Которые и начали свои к ним приставанья.

От них ряд непристойных получил Чан предложений,

Но он ответил им достойно и с большим презреньем.

Отказ услышав, перешли те к мерам устрашенья,

А вслед за этим совершили трое нападенье:

Набросились на Чана и на землю повалили,

И стали целовать его, срывать, что на нём было,

Хоть он сопротивлялся им, но сил всё ж не хватило

Их одолеть, и наконец, они его скрутили.

Когда же поняла Хуа, что Чану смерь грозила,

То бросилась к нему на помощь, лая и кусаясь.

Один из тех пьянчуг бросать стал камни, защищаясь,

Разбил ей череп, и та пала ниц, дух испустила.

Потом все трое вместе, связав руки, ноги Чана,

Лицом на землю вниз несчастного перевернули,

Рубашку, брюки и трусы с него стянули,

И собирались приступит к осуществленью плана.

Один из них разделся и достал свой «корень силы»,

Хотел его ввести уже в проход между ногами,

Но тут, откуда не возьмись, собака вдруг завыла,

Их начала кусать, и корень вырвала зубами,

Затем ему, пах разорвав, яички откусила.

А хулиган орал от боли, кровью истекая,

Друзья его, оставив Чана, другу жизнь спасая,

Домой поволокли, спеша, а там смерть наступила.

Собака же исчезла, как внезапно появилась,

Чан, от ремней освободившись, на ноги поднялся,

Всё пережитое на него разом навалилось,

Себя превозмогая, он домой еле добрался.

Наутро он отправился на место преступленья,

Нашёл убитую Хуа, как другу, поклонился,

Затем по правилам всем совершил там погребенье,