Броненосец «Варяг»

Того, нахмурив лоб, через какое-то время произнес: «На все воля Богов», – и отдал необходимые распоряжения.

Наши герои, на новеньком корабле, подошли к проливу, как и предполагалось. Вошли в него в сумерках и тумане. Вдали виднелись маяки, японцы их для удобства активного судоходства не гасили. Море слегка штормило, и волны били в правую угловатую скулу корабля с гербом Виттельсбахов на форштевне. Броненосец, отметил Руднев, был очень ходкий и легко взбирался на волну. Пару раз отворачивали в сторону от огней, виднеющихся вдалеке, и к утру, уже обогнули Цусиму, взяв курс на Владивосток.

Евгений Бернес стоял, склонившись над картой весь в напряжении, постоянно требуя от впередсмотрящих и марсовых всей информации, что к ним поступает. Старший офицер Вениамин Степанов, то же находился на вахте, и обеспечивал работу корабля.

В сонных городах Пусане79 и Симоносеки80 забегали матросы, пары в котлах были разведены, якорные цепи стали выбираться и японские корабли пошли в темную ночь на поиск неприятеля. Если у контр-адмирала Катаоки были, хоть и устаревшие, но достаточно мощные корабли в виде броненосца "Чин-Йен" и крейсеров "Ицукусима", "Мацусима" и "Хасидате" обладавшие крупнокалиберной артиллерией. То у молодого адмирала – Того младшего, который во всем хотел подражать – Хейхатиро Того старшему, имелись лишь крейсера: "Сума", "Чийода", "Акицусима" и "Идзуми". Но, как не мчались японцы, на всех парах, вываливая в иссиня-черное небо снопы искр, как не опрашивали всех рыбаков, попадающихся на пути, броненосец "Варяг" они так и не нашли.

К утру ветер сменился на западный, бортовая качка сменилась продольной качкой, и корабль-призрак без огней, но с четырьмя башнями направился курсом на Владивосток, удовлетворенно констатировал Всеволод Федорович.

Возмездие

Контр-адмирал Иессен собрал капитанов крейсеров на флагманском "Богатыре" вечером 21-го февраля, выслав вестовых заблаговременно. За бортом крейсера мела заунывная вьюга и было страшно холодно. Казалось, никому нет дела, до замерзшего Владивостока. Но дисциплина собрала и подчинила капитанов крейсеров. Стемман пришел из своей каюты, в кают-компанию. Адмиральского салона на "Богатыре" не было, и Иессену пришлось довольствоваться просто отдельной каютой. К нему на борт поднялись капитаны: Арнаутов, Тундерман, Трусов, а Риценштейн с Дабичем прибыли чуть позднее. Извинились за опоздание, объяснив, что им просто было дальше добираться.

Карл Петрович обвел всех присутствующих взглядом (Николай Бурлаков, как мог, соблюдал торжественность и важность) и произнес:

– По конфиденциальным сведениям, завтра с утра, к Владивостоку явиться сам адмирал Камимура81 со своими броненосными крейсерами: «Идзумо», «Адзума», «Асама», «Якумо», «Ивате», а также бронепалубными крейсерами «Касаги» и «Иосино».

Лица собравшихся капитанов заметно погрустнели.

– Противники более чем серьезные, – прервал затянувшуюся паузу, капитан "России" Арнаутов.

– У нас, лиц ответственных за оборону наших дальневосточных рубежей, есть различные варианты действий, – продолжил Иессен.

– Информаторы у Вас, то, что надо, – заметил, крутящий в руках курительную трубку, Дабич.

– Во-первых, – продолжил Иессен, – отсидеться в порту, как будто котлы прогреваем, дескать, крейсера у нас бронепалубные, и орудий у нас меньше, и ремонта корабли требуют. Но, это только теория, конечно, мы так не поступим.

Тундерман задумчиво обратился, как будто к самому себе: «Да у обывателей вся надежда на нас на флотских, даже на береговую артиллерию не надеются, как не нас».

– Второй план, – продолжил Карл Петрович, – напасть на коммуникации противника у Квельпарта или сходить в залив Вакса, или же вообще на траверз82 Токио?

Капитан 1-го ранга Трусов, встрепенувшись, сказал: «Лично я, поддерживаю второе предложение. Раз мы в эскадренном сражении противостоять не в состоянии, а объективно, мы можем через два часа вывести в море лишь четыре крейсера, то логично, было нанести япошкам удар в их слабое место, а именно по коммуникациям. И привести в гавань несколько жирных купцов с грузами? Кто за принятие данного предложения?»

Некоторые, уже были готовы поднять руки, но, не успели. Карл Иессен снова взял слово и продолжил вести совещание. Ему за стальным бортом крейсера вторил лед своим треском.

– Но, что скажут горожане, если мы уйдем, что будет после нашего возвращения? Сохраним ли мы честь? Предлагаю, уважая традиции русского флота драться! – предложил контр-адмирал.

Арнаутов кивнул. Стемман сказал: «Да». Тундерман решительно произнес: «Драться, так драться». Трусов подняв взор к небу: «На все воля Божья». Риценштейн уточнил у Иессена: «Чем помочь отряду, тем, кто находится вынужденно в ремонте? В то время пока Вы сражаетесь. Вообще, как Вы видите предстоящий бой?»

Иессен говорит, обращаясь к командиру крейсера «Громобой», который стоит в ремонте с разрушенной кормой и «Полкана» получившим торпеду в машинное отделение:

– Ваша задача – быстрее отремонтировать корабли, они очень нам нужны. Бой вижу в том виде, что когда японские броненосные крейсера втянутся в ледовое поле, а сейчас оно полметра толщиной, то на свободной воде останутся «Касаги» и «Иосино», вот против них и направим свой первый удар. Затем обстреляем выходящий головной из ледового плена крейсер, потом второй, а там как Бог даст. Если выберутся, прибавим скорость и отойдем в океан, а там ищи нас свищи, затем вернемся – героями.

Присутствующие одобрительно закивали, как болванчики, идея поставить на службу Императорскому флоту природные условия, в частности лед, вдохнула свежий воздух, и родил надежду на успешное прохождения испытания.

– Причем, попросим Вас, – обратился Иессен к Риценштейну и Дабичу, – сообщать нам по радио или ракетами, каждые десять залпов японцев. Что бы мы напали, когда у противника будут полупустые погреба. Соответственно, если Камимура выпустит по Владивостоку примерно половину снарядов, я думаю, он так и поступит, то и нам, справиться с ним будет легче, так как в арсеналах у японских броненосных крейсеров останутся бронебойные снаряды, а они будут прошивать небронированные наши борта, и надеюсь, половина не взорвется!

– За одно это утверждение милейший Карл Петрович вас к Георгию представить надо, – обнял по-дружески Дабич.

Капитаны крейсеров обсудили детали предстоящей операции. После отъезда капитанов с флагмана, на крейсерах стали разводить усиленно котлы, надели чехлы, на орудия, в общем, на кораблях почувствовали предстоящий выход в море, причем срочный. Матросы судачили: “Что за срочность? Даже отдохнуть после тяжелого выхода не дали, да наградить всех не успели”.

И вот в ночь с 21-го на 22-е февраля, под завывание вьюги, вдоль заранее проделанному ледоколом "Надежный" пути прошел флагманский бронепалубный крейсер 1-го ранга "Богатырь" ведущий остальные русские крейсера, в количестве пяти единиц, на встречу с неизвестностью. Они растворились в ночной тьме, шли строем фронта на юг, с дальностью до полумили между крейсерами, огней не включали, и зоркие марсовые видели лишь тени соседних мателотов. Но, тем не менее, утром, когда рассвело и были на восемьдесят миль южнее Владивостока и увидели на горизонте на дальности четырнадцать миль одиночный военный корабль, и весьма крупный. Причем было видно, как корабль уже заметил крейсерский отряд чуть раньше. Что поделать, у большего корабля, и наблюдатели находятся выше, – подумал Иессен, и отдал приказ к бою. Комендоры заняли свои места, боевой лазарет развернут, кочегары и машинисты развели пар на полную мощность. Все офицеры на своих постах, прожектора закрыты и опущены под бронепалубу, расчеты мелкокалиберных орудий укрыты во внутренних коридорах, и так далее.

Но, к великому удивлению Карла Петровича, который уже был готов дать бой одиночному кораблю, и тогда перехватить японские корабли явно не успевали, встречный корабль поднял Андреевский флаг! Наверняка, какой то, отвлекающий маневр кого бы ни было. Но когда броненосец с удвоенным количеством башен главного калибра лег в дрейф, и все восемь орудий на нем находились в диаметральной плоскости, и от высокого борта отвалил катер, и направился к "Богатырю" в принципе, все сомнения отпали. Когда на палубу поднялся улыбающийся и здоровый Руднев Всеволод Федорович в сопровождении Степанова и Бернеса, вообще вся команда прокричала, – «Ура!» Улыбки появились на лицах, обычно суровых матросов.

Иессен пригласил нежданных гостей на завтрак, Стемман присоединился и офицеры с "Варяга" то же. Формальные приветствия остались в стороне. Спасшиеся из Чемульпо, быстро позавтракав, перешли к сути дела:

– Восторгаюсь Вашим мужеством 27-го января. Выйти вдвоем против шести противников и восьми миноносцев, это подвиг достойный практически бою брига "Меркурий". – Думаю, Ваши имена будут навечно запечатлены в списках российского императорского флота.

– Да сегодня 22-е февраля, двадцать шесть дней всего прошло, мы приняли в Циндао по приказу государя императора броненосец "Виттельсбах" и переименовали его в "Варяг" по высочайшему повелению государя императора. – Приняли корабль. Миновав Цусимский пролив ночью без огней, почти прибыли во Владивосток, но тут встретили Вас, – рассказал Всеволод Федорович.

– По моим данным, сегодня адмирал Камимура должен подойти к Владивостоку и обстрелять его, в отместку за наш рейд к Хоккайдо”, – направил разговор в рабочее русло Бурлаков.

Присутствующий Стемман улыбнулся.

– Да уж, читали в газетах, как вы уничтожили и "Фусо" с "Такао" и три канонерки. На что похоже чувствовать, что вражеские корабли вот, вот затонут? Ваш подвиг, не менее значительный, чем наш. Вы, по крайней мере, утопили несколько кораблей противника, – сказал Степанов.

– Но как Камимура будет бомбардировать Владивосток? там, же льда полуметрового, на пять миль примерно от берега? Орудия не достанут, – поинтересовался старший минный офицер Берлинг Роберт Иванович.

– Важно не это, а то, что в японском отряде, милейший Всеволод Федорович будет присутствовать крейсер "Асама", согласно Вашему рапорту ушедший в док на ремонт. – А, это согласитесь, как-то не вяжется с Вашим геройством в Чемульпо, – Иессен поглядел на офицеров.

– Не может быть. Вероятно, там будет присутствовать крейсер "Токива", его систершип?

– По моим точным сведениям это "Асама". И хоть вы на данный момент подчиняетесь адмиралу Старку, находящемуся в Порт-Артуре, и других инструкций вероятно у Вас нет, я прошу, и это в Ваших интересах вступить под мое командование и отразить набег японцев на Владивосток, – попросил Руднева Иессен.

Всеволод Федорович, недолго думая, и переглянувшись с Берлингом, ковырявшимся в тарелке и Степановым, который пригубил стопку коньяка, сказал: «Я и "Варяг" к Вашим услугам, постоим за честь матушки России!»

Офицеры подняли бокалы и произнесли тост за победу русского оружия, затем договорились, что "Варяг" держится в кильватере отряда, в случае отрыва крейсеров действует по обстановке.

– Пусть знают, все Ваши моряки, – заверил Руднева Иессен, – даже если мы немного отойдем, то Вас не бросим, перегруппируемся и вгрыземся во врага всеми силами.

– Причем, – как сказал Иессен, – погода свежеет, барометр роняет стрелку, и если, шторм разыграется, японским броненосным крейсерам придется туго, в связи с низким бортом, грех этим не воспользоваться.

Руднев произнес: «Очень хочется отомстить этой "Асаме" за внезапное нападение».

– Отстоять город Владивосток, – сказал Стемман, – мне этот город очень уж нравится, если бы не лед, то была бы славная база флота.

– Ледоколов можно больше здесь держать, – ответил Иессен, – и никаких проблем. – Причем, надо тебе выйти из базы, – сломал лед и вышел. Приблизился неприятель, – и пробивается сквозь льды без ледокола, своими корпусами. А можно еще и стальные канаты вморозить и мины, что бы противнику веселее было.

– Все обсудили господа, далее пошли фантазии, – подытожил Иессен, – давайте по своим кораблям, и да поможет нам Бог!

И отряд из четырехбашенного угловатого броненосца и пяти крейсеров, который обрел внезапное усиление, взял курс на родную базу, и вскоре увидели два дозорных японских крейсера.

Русские бронепалубные крейсера, ведомые "Варягом" обнаружили приземистые бронепалубные крейсера у острова Аскольд, на расстоянии сорок кабельтовых. По предварительной договоренности "Варяг", который по силе залпа стоил всех четырех бронепалубных крейсеров Владивостокского отряда, открыл огонь по "Касаги" намереваясь поразить его, и не дать уйти к броненосным крейсерам. Бронепалубные крейсера открыли огонь по "Иосино", но пока только из 8-дюймовых орудий. Контр-адмирал Иессен (Бурлаков) – решил не мешать башенным орудиям вести пристрелку огнем среднекалиберной 6-дм артиллерии.

14.15 Японские броненосные крейсера играют роль стреляющих ледоколов, в двадцати пяти милях отсюда. Контр-адмирал Иессен (Бурлаков) решил, что, его план полностью удался, бронепалубные крейсера противника удалось застать врасплох. «На улице мороз в – 31 градус Цельсия, брр очень холодно, и волны достаточно свежие, видно у самурайских кораблей перекатываются через палубу и застывают ледяными глыбами», – подумал штурман "Варяга" Евгений Бернес.

«Причем на море, сыны микадо даже не смотрели, и наши первые залпы были для них полной неожиданностью», – отметил для себя Карл Петрович (Николай Леонидович).

Броненосец "Варяг", как видел Руднев, сперва выстрелил с недолетом, затем вторая башня мичмана Эйлера то же с недолетом, затем Балк, черт его подери, послал свои снаряды чуть левее "Касаги" и Степанов перекрутил, и султаны от взрывов стали позади японца. У бронепалубных крейсеров эллипс рассеивания был еще больше, но, в целом Иессен был доволен пристрелкой своего отряда, могло быть зело83 хуже. Словечко это – зело, в смысле весьма и очень, повелось еще с петровских времен. Японцы на своих бронепалубных крейсерах еще только начали расчехлять орудия и набирать скорость.

14.16 Командир башни – А и старший артиллерист крейсера "Варяг" Зубарев направил 24-тонные орудия в нужном направлении, и 140-киллограмовые снаряды легли как надо, рядом с "Касаги". Остальные комендоры послали снаряды по направлению, который указал главный артиллерист. Двадцать четыре султана воды встали рядом с японским бронепалубным крейсером, и капитан Идэ Ринроку уже решил, что следует отсюда убираться под прикрытие старших братьев. Причем один из снарядов русских упал в опасной близости от его крейсера. Второй ударил в 114-миллиметровый гласис бронепалубы, сделанный из экстрамягкой никелевой брони; взорвался, вспучив палубу выше и осколками, вышедшими вверх порубившими весь расчет 12-фунтового орудия.

Бронепалубный крейсер «Иосино»

Капитан "Иосино" насчитал рядом со своим более маленьким крейсером шестнадцать султанов воды, значительно меньших, чем у "Касаги", но, тоже решил не искушать судьбу. К счастью, попаданий не было.

14.17 Дистанция между загонщиками и дичью сократилась до тридцати семи кабельтовых, русские по-прежнему шли на 18 узлах, а японцы смогли набрать пока только 10. Самураи, тоже, дали ответные залпы, но пока безрезультатно. Зато русские комендоры, нащупав дистанцию, подключили средний калибр, и если японским морякам было до этого боязно, то, тут совсем стало: «дело – труба»84.

Броненосец "Варяг" выпустил до двадцати снарядов главного калибра. Зубарев приказал стрелять снарядами АР в 2,6 калибра с 3,5-килограммами взрывчатки, в надежде поразить на крейсере "Касаги" котлы и машины. Русский снаряд буквально смел кормовую надстройку на японском крейсере, разрушил дальномер и раскидал сигнальщиков.

Александр Лобода обходил орудия своей батареи левого борта. Если на броненосцах "Виттельсбах" среднекалиберная артиллерия была представлена девятью орудиями на борт калибром 6-дм, то "Варяг" был опытным кораблем и сюда поставили пять орудий калибром в 7,5-дм. Пока корабль принимали, и без этого дел хватало, затем переход полный тревог, а сейчас бой, и Александр решил показать, что могут современные крупнокалиберные пушки. Снаряды были двух видов АР с тремя с половиной килограммами взрывчатки и Common c кило 1,7-кг. Лобода приказал стрелять АР, успев лично проверить наводку двух орудий, а три другие навели наиболее опытные артиллеристы Андрианов Петр, Балаев Арсений и Башмаков Михаил. В минуту удалось выпустить 25 снарядов, по крейсеру, скрывшемуся в разрывах снарядов и брызгах воды. Один снаряд поразил "Касаги", ударив в пятый отсек под бронепалубу, затопив сухарную и шкиперскую кладовые. Второй снаряд попал во вторую дымовую трубу; отрубив от нее метра три, так, как она была однослойная, в отличие от дымовых труб на русских бронепалубных крейсерах, висеть ей было не на чем.

Руднев прокомментировал происходящее Степанову: "Изголодались наши молодцы по бою, хотят отомстить японцам на оскорбление в Чемульпо, а оно смывается только кровью".

Командиры бортовых плутонгов на Владивостокских крейсерах: лейтенант Васильев на "Богатыре", лейтенант Плансон на "России", мичман Постельников на "Рюрике" и лейтенант Гейко на "Полкане", то же открыли ураганный огонь по "Иосино". Вражеский крейсер получил удар фугаса в полубак и один килограмм тротила раскрыл корпус как розочку. Бог огня большой затейник. Второй чиркнул в корме по бронепалубе в 45-миллиметров и вылетел вон, третий ударился и взорвался о гласис в 4,5-дюйма, и волны получили доступ внутрь корабля. Затем последовал опять удар в корму с мощным взрывом. Восьмидюймовые башенные орудия русских крейсеров постарались в эту минуту на славу. Повезло Сагатовичу с "Богатыря". Фугасный снаряд с 6-фн тротила врезался в бортовую 5-дм артиллерийскую установку и силой взрыва, не только исковеркал ее, но, и осколками разнес весь расчет, который просто перестал существовать. По палубе разлетелись руки, ноги, головы, будто взорвался гигантский человеческий осьминог.

Капитан "Иосино" поморщился от череды попаданий в его корабль, и скомандовал: «Лево руля». Существовала опасность врезаться в остров Аскольд, или застрять во льдах вокруг него, но это еще как Аматэрасу распорядится, а если остаться на прежнем курсе, путь к Нептуну гарантирован, тем паче храм Нептуна стоит в столице Российской империи Санкт-Петербурге, прямо за ростральными колоннами.

14.18 Капитан "Касаги" Идэ Ринроку, видя, как достается шедшему за его крейсером "Иосино", как взорвалось орудие на палубе, сколько снарядов падает неподалеку, то же приказал: «Лево руля». Грациозный крейсер направился в обход острова с красивым названием Аскольд. Японцы и сами начали отвечать из орудий и комендор кормового орудия лейтенант Масо, списанный с флагманского "Микасы" за пьянку на берегу, попал на бронепалубный крейсер и ему представился случай показать свое мастерство. Снаряд с донным взрывателем системы Индзюина взорвался силой 10-килограмм мелинита под носовой надстройкой, разворочав небронированный борт.

Руднев поморщился, матросы стали крестится. Мичман Бутлеров с матросами аварийной партии побежал тушить пожар. Артиллеристы крейсера продолжили вести огонь по "Касаги", который к этому времени практически повернулся кормой. И сразу получил в него 140-килограмовый снаряд АР с 3,5-килограммами взрывчатки прямиком в броневую палубу, и пробил 2,5-дюйма сталеникелевой брони, и взорвался под ней, разворочав борт, куда сразу стала поступать вода. Крейсер "Касаги" стал садиться кормой. 7,5-дюймовый снаряд батареи Александра Лободы уничтожил кормовое 12-фунтовое орудие. Дистанция перестала сокращаться. Японские крейсера достигли скорости 18 узлов; густой дым из труб, стелящийся за ними, мешал пристрелке.

Мичман Балк смотрит в бинокль и приговаривает: «Врезали им хорошо, но уходят подранки!»

Адмирал Камимура, находясь в двадцати пяти милях от боя крейсеров, принял сперва первые залпы русских кораблей за раскаты грома. Но получив доклады марсовых и радиста, который рассказал о воплях в эфире, перебиваемый чужими радиостанциями, стало понятно, что русские крейсера заблаговременно выйдя из своей базы, напали на бронепалубные крейсера капитанов Ринроку и Идзу.

Хиконодзё, не стал унывать или сожалеть. Данные качества не достойны настоящего самурая княжества Сацума. На все воля Богов, зато есть понимание, что там, у острова Аскольд противник, который собирается драться. Значит, в нем тоже присутствует самурайский дух, это одновременно хорошо и плохо. Плохо, что придется драться с равным по духу противником, не как лев с бараном. Хорошо, в том плане, что не каждый сможет с самурайским духом сладить, он увлекает, прогоняет разум, и совладать с его присутствием может редкий герой.

С флагманского батлшипа85 "Асама" поднялись сигналы, для других броненосных крейсеров – прекратить обстрел города и совершить поворот последовательно. На данный момент 14.20 по Владивостоку было выпущено до двухсот снарядов и погреба на его броненосных крейсерах были наполовину пусты. Но, подумал контр-адмирал, с бронепалубными крейсерами русских, в количестве шести единиц справиться и наш средний 6-дюймовый калибр, благо борта у русских голые, без брони. Ну, а 8-дюймовые орудия добавят. Два отряда японских кораблей устремились на соединение друг с другом, что должно произойти, по расчетам флагманского штурмана Хирабуми через 30 – 35 минут. Двигаться во льдах, его английские инструкторы не учили.

Хиконодзё развернул свои корабли совсем практически на юг. Он хотел исключить возможность возвращения бронепалубных русских крейсеров в свою базу. Тяжелые корабли японской линии, круша полуметровый лед в тридцатиградусный мороз, направили свои мощные туши, следуя приказу адмирала на новый курс.

Наблюдатели с сопок окружающих Владивосток закричали: «Наши флотские, врезали двум японским кораблям. Кикимора уходит! Ура!»

Контр-адмирал Иессен, стоя на мостике "Богатыря" комментировал происходящие события, обращаясь к капитану крейсера Стемману:

– Первый акт мы выиграли, но, как построить бой дальше?

– Я бы поставил палочку над первым крейсером японцев, потом на втором, ну, а потом пора и честь знать ушел бы в море, тем более неприятель от Владивостока отходит, серьезных разрушений не выявлено, пожаров нет. Наш долг, по защите города, мы перед Государем императором и Россией – выполнили.

– Согласен с Вами, но, пока еще минут десять гонимся за собачками, – сказал Карл Петрович, и опять припал к биноклю.

И русские крейсера не прекращали погони ни на миг. Отряд русских бронепалубных крейсеров в период времени 14.21 – 14.25 всадил в "Иосино" первый 8-дюймовый снаряд, который снес фок – мачту, разорвал все растяжки, и упал на 5-дюймовое орудие правого борта и, раздавив его, покалечил еще орудийный расчет. Второй 8-дюймовый снаряд разбил в щепки наполненную водой, во избежание пожара шлюпку. Последующие 6-дюймовые снаряды попали шесть раз: один подлетел под броневую палубу, и, прошив коффердам86, наполненный углем, влетел в машинное отделение, пройдя над машинами, и ударившись в противоположную стенку, застрял в угле. Ещё один попал в верхнюю палубу позади 6-дюймовых орудий, ранив кое-кого из расчетов. Третий пробил надводный борт рядом с грот-мачтой и, пролетев практически до противоположного борта – взорвался. Четвертый прямым попаданием и взрывом об 4,5-дюймовую сталеникелевую броню гласиса броневой палубы уничтожил кормовое 6-дюймовое орудие на "Иосино". Пятый ухнул, где то в корме. Шестой уничтожил 12-фунтовое противоминное орудие левого борта. В общем, крейсер получил множественные повреждения всего за десять минут боя. Но, и сам огрызался в эти минуты отчаянно, видимо кораблю, как живому существу, жить очень хотелось, и он сражался, как мог, сосредоточив огонь своих орудий на "Богатыре". Флагманский крейсер получил четыре 6-дюймовых фугаса с шестью килограммами мелинита каждый. Первый разрушил борт у фок-мачты рядом с ватерлинией, и мичман Терентьев поспешил заделывать пробоину вместе с матросами. Второй пробил борт рядом со средней трубой и взорвался лишь о противоположный борт, к счастью, не воспламенив 6-дюймовые снаряды, подаваемые к орудию на верхней палубе. Третий убил двух матросов из спасательной партии мичмана Терентьева, а тот и подумал: "Еще говорят, снаряд дважды в одну воронку не падает". Четвертый взорвался на обшивке в носу. 5-дюймовые орудия "Иосино" вызвали пожар в корме "Богатыря", попав туда четырьмя снарядами. Два хлопка на верхней палубе, ранили несколько комендоров. Пара недолетов, оцарапала краску на крейсере, попортили матросские койки, а также хлопок в носовой каземат – безрезультатно.

Броненосец "Варяг" погнался за "Касаги", но, стал отставать, сказывалось преимущество того в скорости. Сотня снарядов главного калибра, не могла привести к промахам, хотя львиная доля снарядов легли в море, пять все же настигла свою жертву. Прямым попаданием уничтожено 5-дюймовое кормовое орудие правого борта; попал снаряд в горб броневой палубы над машинным отделением, и взорвался внутри. Погибли пять матросов и десять были искалечены. Третий снаряд срубил под корень, переднюю дымовую трубу, скорость у японца стала снижаться, а дистанция прекратила увеличиваться. Пришлось попадание в корпус, над машинным отделением, и если машины надежно прикрыты 4,5-дюймами сталеникелевой брони, то дыра в борте получилась знатная, ну и наконец, чтобы из крейсера совсем превратить в хромую лошадь произошло попадание в нос на уровень ватерлинии. Набегающие ледяные волны охладили пыл сынов Ямато.