Броненосец «Варяг»

Одновременно, один из транспортов эффектно взорвался, вероятно вез боеприпасы, повредив и другие, рядом стоящие транспорты и пирс. Мощное УРА! раздалось над русскими крейсерами с левого борта и траурное молчание с правого. Контр-адмирал Иессен приказал задробить стрельбу.

На крейсере “Витязь” его капитан Риценштейн Николай Карлович выслушивал доклад о повреждениях от механика Гейко. Тот докладывал: “ваше превосходительство, мина разворотила борт в кормовом котельном отделении, заделать не представляется возможным, три кочегара обварились и в лазарете, остальные затушили котлы, отсек затоплен”. Старший офицер крейсера Ишутин, доложил капитану: «Корабль принял триста тонн воды, имеем крен три градуса, и осадка увеличилась на фунт, скорость более семнадцати узлов дать не можем, лучше идти на десяти». Данные, Николай Карлович и передал на флагманский крейсер “Рюрик”.

Высаживаться Карл Петрович не решился, так как вроде все было и разбито, наверняка японцы передали по флоту сигнал, и может подойти еще один отряд, а также сил пехоты, укрывшейся на берегу, было слишком много. Тем более, Иессен понял, лимит везения, что, является тоже определенной субстанцией – кончился. И Судьба ясно это дала понять попаданием торпеды в “Витязь”. Теперь бы только довести поврежденный корабль в свой порт. Отряд из трех крейсеров с чувством выполненного долга, взял курс на Владивосток.

Море встретило крейсера неспокойно. Волны доходили до двух с половиной метров. Ветер был в океане такой же, норд-норд-вест и хозяева морей шли экономическим ходом на базу. Поливаемые водой сверху и снизу, словно вода хотела смыть все злоключения с кораблей и очистить их.

В машинном отделении “Рюрика” разговаривали машинист Иванов и матрос 2-й статья Никитин:

– Как здорово япошке то врезали, да Фрол? – спросил Иванов.

– Конечно! Илья, а ты откуда знаешь? Ты, же только масло на подшипники поливал?

– Я Фрол, все знаю, и от подшипника моего ничего не скрыть. Только греться начинает – разгоняемся, стоп машина – перестраиваемся, а как артиллерия бухает, мне с моего поста слышно отлично. Да и друзья артиллеристы порассказали, как миноносцы япошек взрываются, транспорты тонут, да и наши артиллеристы Берг, Скорупо и другие, знатные специалисты посылают снаряды точно в цель.

Но, Никитин не унимался: “А кто они ежели не наши братья матросы им снаряды подают, да пушки заряжают”.

– Эвон ты куда клонишь, – прищурился Иванов, – агитировать меня хочешь?

– Нет, конечно, – сказал Фрол, – какой из меня агитатор, просто чудно это все, работают одни, а слава и медали другим?”

Карл Петрович, сидя в своей каюте строчил депешу, подробности о бое у Отару и Мурорана:

«Наместнику на дальнем востоке ЕИВ ИА Алексееву.

13 февраля вышел всем отрядом для предотвращения высадки седьмой дивизии японцев с острова Хоккайдо. В бухте Отару уничтожили три транспорта, предположительно с полком пехоты, от огня транспорты потоплены у причалов крейсерами “Витязь” и “Полкан”, пехота на берегу рассеяна и частью уничтожена, подавлены три батареи на берегу. Остальные четыре крейсера, находящиеся под моим командованием, приняли бой с седьмым боевым отрядом японского флота, в составе броненосца “Фусо”, деревянного корвета “Цукуба” и пяти канонерок. Наш отряд обошел корабли противника с двух сторон, и вызвали пожары на вражеских кораблях, а затем построились в кильватерную колонну и уничтожили все корабли противника. Наш отряд получил небольшие повреждения, среди офицеров потерь нет, из нижних чинов девятнадцать убито и тридцать восемь ранено. На следующий день крейсера “Богатырь”, “Россия” и “Громобой” я отправил во Владивосток. С тремя другими кораблями пришли в порт Муроран, и уничтожили еще три транспорта с полком пехоты и артиллерийским парком дивизии, на нас напал отряд миноносцев французского типа в сто пятьдесят тонн, который ожесточенным огнем, был частично отогнан, и частично уничтожен. В крейсер “Витязь” попала торпеда, но крен выровнен, и крейсера идут десяти узловым ходом во Владивосток».

Карл Петрович (Бурлаков) закончил писать рапорт чернилами, на замечательной бумаге, сидя в адмиральской каюте. Машины “Рюрика” изготовленные в Германии монотонно гудели. Хотя за бортом было умеренное волнение, крейсер почти не качало, и он уверенно шел в свой родной порт.

Крейсера "Дмитрий Донской" и "Россия" в бухте Золотой Рог, Владивосток, 1903 год

Через два дня утром 16-го февраля, крейсера, обмениваясь сигналами и прожекторами, повстречав у острова Аскольд, миноносец № 203 и поздоровавшись с капитаном Ильей Александровичем Виноградским, пройдя мимо мыса Эгельшед, вошли в бухту Золотой Рог. Там уже стояли “Россия”, “Богатырь” и “Рюрик”. Все корабли имели те, или иные повреждения, но над ними витала аура победителей, а это дорогого стоит.

Устранение повреждений

Контр-адмирал Иессен по прибытии во Владивосток, распорядился немедленно ставить в док крейсер “Витязь”, так как неизвестно сколь непредсказуемо поведут его переборки, а сам отправился по кораблям Владивостокского отряда. На каждый крейсер, куда Карл Петрович прибывал, согласно церемонии, горнисты играли “захождение”, затем барабанщики били “дробь”, а затем встречал вахтенный начальник и сопровождал к капитану корабля.

Первым посетил крейсер “Богатырь”. На “Богатыре” Иессен отметил сильно поврежденный нос крейсера, это был момент, когда после охвата отряда японцев, бой разворачивался с кормовых румбов японского ордера и мощный полубак русского крейсера был так неудачно подставлен под огонь всего седьмого боевого отряда. Увидел Иессен и уничтоженное палубное орудие. При построении офицеров наградил Сергея Борисовича Сагатовича – командира носовой башни 8-дм орудия за уничтожение канонерки “Майя” и старшего минного офицера Ярмештедта за потопление канонерки “Удзи”. Он объехал весь отряд. Затем попросил прибыть к себе начальника порта Греве Николая Романовича. Встретившись с ним в адмиральском салоне, они поприветствовали друг друга:

– Рад поздравить Вас с викторией, которую после Синопа, русский флот еще не одерживал ни разу, – произнес бывший капитан броненосца «Петропавловск», а затем начальник порта Порт-Артура.

– Любезности давайте оставим на потом, достопочтимый Николай Романович, а сейчас дайте все необходимые указания о постановке в док “Витязя”, в него попала японская торпеда, котельное отделение затоплено и требуется срочный ремонт.

– Помилуйте, – улыбаясь, сказал Греве, – вероятно, Вы еще от боя не остыли, к чему такая спешка? Сегодня вечером в честь Вас и всех офицеров отряда крейсеров устраивается бал в Морском собрании, всенепременно надо всем быть, приглашения уже разосланы, и вся подготовка идет полным ходом.

И Греве заговорщицки подмигнул, а затем продолжил распинаться:

– Поросята и осетры готовятся, коньяк и шампанское охлаждаются. От адмирала Старка и Макарова Вас ждут поздравительные телеграммы.

Тут постучал вестовой Никита и принес чаю, также спросил: «Чего еще изволите?»

Иессен сказал, как отрезал: «Обед через полчаса».

Голова матроса исчезла за дверью.

– Японские газеты помалкивают, – продолжил Греве, – но британская “Таймс” во всех деталях описывает Ваши подвиги, как и уничтожение “Фусо” с фразой: «Новейшие бронепалубные крейсера русских, только и могут топить старые броненосцы и деревянные корветы, а при встрече с новейшими кораблями, от них окажется лишь пшик». Но германские газеты восторгаются Вашей победой, с восторгом описывая характеристики бронепалубных крейсеров их проекта, и добавляя, что и броненосным крейсерам на определенных дальностях придется туго. Французы воспевают тактику крейсерской войны, как она более предпочтительна, чем тактика боя генеральных сил флота, хотя как бывший капитан броненосца “Петропавловск” позволю с ними не согласиться. Американцы, через газеты, посчитали деньги на создание нашего отряда и японские потери с транспортами, миноносцами, канонерками и пришли к выводу, что мы себя оправдали.

– Как пошло и цинично, по-американски, это звучит, – проговорил Иессен, а затем подумал: «Разве можно корабли и людей измерять деньгами?»

– И не говорите, – согласился Греве, собравшийся было уходить, готовиться к пиршеству.

– Воистину их Бог – деньги. Японцы встретят янки, потопят как котят, пока они заводят свои тестомешалки, устанавливающиеся на каждом новом корабле.

– Но, у них и новинки есть сказал Греве, например динамитная канонерка “Везувий”, чудо техники, снаряды не порохом выкидывает из труб, а сжатым воздухом! Звука выстрела не слышно, а в противника летят уже три снаряда с гремучим студнем весом в 1000 английских фунтов в каждом.

Динамитный крейсер «Везувиус» под парами, 1891 год

– В деле бы ее посмотреть, больше смахивает на ребячество? – парировал Карл Петрович, – один такой в крейсер попадет, и пиши, пропало.

– Но у японцев такие орудия не на динамитных крейсерах находятся, а на новейших субмаринах, которые к ним британцы завезли, – начальник Владивостокского порта был прекрасно осведомлен, – представляете, если одна такая «рыбка» вынырнула бы у порта Отару и запустила бы в один из Ваших крейсеров свой снаряд.

– Пробоина размером пять на пять метров была бы обеспечена, а крейсер гарантированно бы пошел на дно! – испуганно проговорил Иессен, не боящийся ни Бога, ни черта.

– Так что в грядущих выходах в море, которые будут еще не скоро, – Греве уверенно произнес, – мой Вам совет, будьте осмотрительнее.

– Волков бояться в лес не ходить, – парировал Иессен, – субмарина тихоходна, мы всегда сможем её обойти.

– Я Вас предупреждал, – нравоучительно произнес Николай Романович, – повреждения я смогу устранить, но поднять крейсер со дна морского – нет!

– И все же распорядитесь максимально на отряде крейсеров заделать все полученные в прошедшем бою пробоины от снарядов. На это понадобиться, судя по докладам с кораблей и моим расчетам до ста тонн стали. Особенно много необходимо кормовой части “Громобоя”, куда попал 8-дм фугасный снаряд с канонерки, – Карл Петрович пристально посмотрел на начальника порта, – также на этом корабле повреждена и дымовая труба, и надстройки.

Греве тщательно записывал, и со знанием дела произнес: «Думаю, за месяц дай Бог управимся».

Иессен воскликнул: «Месяц! И это в тот самый момент, когда Япония перевозит всю свою армию на континент! Вы введете мне в строй четыре крейсера через неделю, “Громобой” через две, а “Витязь” через месяц, да еще в доке его надо добронировать, хотя бы котельным железом в один дюйм. Он будет у меня флагманским, поставлю в голову колонны, и пусть фугасы ловит».

Греве был в растерянности: «Но материалы, но люди, но средства. Боже мой, что же мне делать?»

Иессен (Бурлаков) морщась и продолжая добивать собеседника своими железобетонными распоряжениями: «Материалы возьмем из резервов флота. Железо все, что есть в наличии действительно не достаточно. Предлагаю тогда транспорт, какой расклепать на листы обшивки. Людей с крейсеров матросов дам, да офицеров – механиков, кто лучше их в порядок корабли приведет. По средствам, из казны отряда будут оплачены все сверхурочные, да по полтине в день давайте доплатим всем, кто будет трудиться, и мастеровым, а также матросам, лишь бы корабли были готовы в срок».

На том адмиралы и порешили, выпив по стопке другой “Шустовского”, вспомнив былое, и разошлись.

Родной порт

Как хорошо военному моряку в море, так же тягостно на берегу. Карл Петрович был в эти дни лицом номер один во Владивостоке. Все к нему спешили выразить свое почтение. Чиновники и дворяне, а также простой народ, хоть бы краешком глаза рассмотреть русского чудо – адмирала. Иессен (Бурлаков) начал с того, что хорошенько выспался, затем присутствовал на благодарственном молебне, после него в офицерском собрании, где толковых разговоров было не много, а с лихвой пафоса и бравады. Карл понимал, что им банально в последнем бою повезло. Отряд Владивостокских крейсеров оказался в нужное время в нужном месте, вероятно на этом строится и вся система крейсерской войны.

Прогуливался Карл Петрович и по Владивостоку, улицам Светланской и Алеутской. Посетил контр-адмирал ресторан "Тихий Океан", где насладился женским хором и тропическим садом. В общем, Николай Бурлаков решил максимально освоиться в доверенном ему временном персонаже, для решения поставленной задачи, которая была далеко не простая. Шестью бронепалубными крейсерами выиграть войну, ход которой откровенно саботируется на самом верху великой империи. Это, все равно, что боксеру завязать глаза и выпустить против пусть и меньшего, но все-таки зрячего оппонента. Так как он сможет увернуться против любого удара тяжеловеса, но, если тяжеловесу удастся нанести удар, что хруст костей, хрящей и кровь обеспечены. Что и случилось у Хоккайдо, где седьмой боевой отряд японцев попался, так сказать, на закуску новейшим бронепалубным крейсерам и получился закономерный итог. Потоплены броненосцы "Фусо", крейсера пусть и деревянные "Такао" и "Цукуба", а также три канонерки. Душа Николая ликовала, все чему он учился, в морской академии применил на практике. Эти мысли пришли ему в голову, когда он обедал в "Тихом Океане", под приятную мелодию фортепиано. «Черт возьми, умеют же предки накормить и расположить, это не Макдоналдс», – говорил в нем внутренний монолог, присутствующий в каждом рассуждающем человеке.

В курительной комнате ему принесли свежие газеты, из которых он узнал и о высказывании губернатора Миссисипи Джеймса Вардмана: "Образованный негр более опасен, чем преступник", и об ужасном пожаре 30-го декабря в театре "Ирокез" располагавшимся в американском городе Чикаго, где погибло шестьсот человек. Также газеты восхищались силой Ивана Поддубного и чудачествами Льва Толстого.

К Иессену присоединился в курительной комнате начальник штаба Будберг Алексей Павлович, со словами: “Честь имею. Я тоже посещаю эту ресторацию”. На приеме у коменданта Владивостока, офицеры только поприветствовали друг друга, а здесь выдалась минутка поговорить. Карл Петрович был старше на семнадцать лет, но, к выпускнику Михайловского артиллерийского училища и Николаевской академии Генерального штаба испытывал уважение. Тем более что Будберги древний дворянский и баронский род. Но, более всего Карла Петровича интересовала оборона крепости со стороны моря, так как сейчас разозленные японцы гибелью своего боевого отряда, вполне могут, не рыскать по морям в поиске невидимок, а обстрелять фугасами русский порт. И, лучше Владивостока, где крейсера встали на ремонт цели не сыскать.

Алексей Павлович Будберг заверил Иессена, что все пространство Уссурийского залива простреливается батареями на острове Русский, причем там две батареи с 10-дм 45-клб орудиями, и даже одна Великокняжеская батарея с радостью утопит любой вражеский корабль рискнувший подойти к нашим берегам. Причем мощные орудия, например батареи "Соболь" способны пустить на дно любой вражеский корабль. Но, есть и другие батареи, а также мины, и лед полуметровой толщины. Который сам по себе является мощной преградой для любого корабля и даже ледокола. Зайдя в него корабли японцев, лишаются своих главных козырей – скорости и маневра, и превратятся в дичь, а мы будем в роли охотников.

Русская 10-дм крепостная пушка длиной ствола 45 калибров образца 1895 года

Карл Петрович (Николай Леонидович) выслушал речь бравого начальника штаба. Но, послезнание ему говорило, что не далее, как 22-го февраля (по юлианскому календарю) батлшипы66 Камимуры67 будут кидать свои 8-дм фугасы с 10-кг мелинита в каждом из Уссурийского залива прямиком в город. Мощные орудия и минные заграждения помешать не смогут, так как у самураев будет их план. В то же время сегодня на дворе 18-е февраля, и еще есть в запасе пять дней, причем 23-го февраля предупредил хронокомпьютер броненосные крейсера "Якумо" и "Ивате" посетят залив Америка, а легкие "Касаги" и "Читозе" залив Стрелок. «Определенно этим стоит воспользоваться», – решил Николай Бурлаков.

Утром 21-го февраля Карл Петрович отправился на эскадру, оставленную на попечительство старших офицеров крейсеров. Первым Карл Петрович посетил крейсер "Россия", на котором уже закончили ремонт листов обшивки в носу корабля, и сейчас усиленно красили. Капитана не застал, а старший офицер Белинский Владимир Иванович проявил должную распорядительность, тем самым произвел на Карла Петровича благоприятное впечатление.

Поздоровался наш адмирал и с лейтенантом Фединым – командиром носовой башни 8-дм орудия, пустившего на дно японский крейсер "Такао", и кичащийся этим в каждом кабаке Владивостока. Был представлен и командир кормовой башни – князь Щербатов Александр Александрович, потопивший канонерку "Чокай", коптившая небо с 1888 года. Его отец – Александр Петрович, воевавший еще в крымскую компанию, мог бы им гордится.

Да, и во всем на крейсере "Россия" был образцовый порядок. Разбитое 3-дм орудие заменено, уголь погружен до нормы, нижние чины выглядели бодро и опрятно. Иессен заверил старшего офицера, что в своем рапорте на имя государя обязательно упомянет все подвиги офицера и экипажа крейсера "Россия". Контр-адмирал Иессен отбыл, на "Богатырь", про себя отметив, что "Россия" уже к походу готова.

Александр Федорович капитан "Богатыря" встретил Карла Петровича на верхней палубе. Всюду лежали куски металла, слышался бой молотков забивающих, разогретых точечными нагревателями, заклепки. Бронепалубный "Богатырь" был серьезно поврежден японскими снарядами: раскурочена носовая надстройка, бортовое 6-дм орудие правого борта уничтожено, и в данный момент заменялось запасным. В общем, крейсеру досталось. Иессен, думая о предстоящей встрече японских кораблей, про которую он никому ничего не говорил, спросил у Стеммана:

– Через сколько, по-вашему, мнению сможете выйти в море?

– Надеюсь, недели через две, несмотря на большой объем работ, хочу людям дать отдохнуть на берегу, поход был тяжелый. Здорово предотвратили ситуацию, с возможным обледенением, чехлы на орудия, иначе бы пришлось таранить неприятеля как при Лиссе в 1866 году.

Картина Ф. Колларца «Битва при Лиссе»

Иессен тоном, не требующим возражений, заявил: «А знаете милейший, сейчас ваяют историю прошлых веков, так сражение при Лиссе это и непобедимая армада, и сражение при Лепанто!»

Стемман раздумывая, сказал: «Ересь, какая то, ведь все знают, что было в восемнадцатом году? Три года без лета, а что было до этого, одному Господу Богу ведомо, зачем придумывать? Вот нас в гимназии Карла Мая реальной истории учили и лампочками без всяких цоколей пользовались и амальгаму умели туда заправлять? А, восемнадцатый год, от смерти Екатерины второй, это 1855 по современному календарю. Следовательно, похолодание глобальное было тридцать лет назад, мы с Вами прекрасно его помним, да и броненосец «Кэптен» тогда и затонул».

Подошел к старшим офицерам – Сагатович Сергей Борисович крепкий бородатый офицер, поздоровался, а глаза с хитрецой выдавали в нем опытного человека.

Стемман хвалясь: «Наш герой утопил канонерку "Майя" прошу упомянуть в рапорте на высочайшее имя».

– Непременно, – ответил Иессен, и отметив про себя: «Крейсер будет готов дней через десять», – отбыл на "Рюрик".

Каперанг Трусов Евгений Александрович встречал адмирала при полном параде, пригласил отобедать. Карл Петрович не отказался, и им компанию составил старший офицер Плазовский. Всех будоражил прошедший поход и бой, сошлись на мнении, что отряду крупно подфартило, и что, если бы не эта злосчастная торпеда в борт "Витязя" и развороченная корма "Громобоя", можно было бы считать, что обошлось без потерь. Но, и так большая удача, самураи будут вынуждены отвести из-под Порт-Артура часть кораблей, а также практически отстраивать два порта заново, что на таком отдаленном острове как Хоккайдо, населенного айнами, очень непросто. Обсудили подвиг крейсера "Варяг" и канонерки "Кореец", а также, что война идет уже три недели, и японцы высаживают много войск в Корее, но, страшного особенно ничего нет. Армия наверняка скинет все эти войска японцев в море, словно хозяйка крошки со стола, и большую часть, безусловно, пленит.

Карл Петрович разговаривая с этими людьми, вдруг понял всю глубину и простоту их души. Осознал, что они не свернут и будут верны матушке России до самой гробовой доски, как бы ни далека была Родина, она пропитала их мысли, чувства и помыслы, и можно было сказать иначе, где Трусов и Плазовский там и Россия.

Обед закончился. Иессен откланялся, и захотел проинспектировать еще и крейсер "Полкан" капитана Тундермана. "Полкан" стоял новехонький как с иголочки, все на нем было образцово, и под легкий зюйд, стоя на верхней палубе Карл, обозревал крейсер, сжимая кистью набалдашник сабли. Он любил тактильные ощущения в руке, и от оружия в особенности. Павел Карлович был моложе Иессена на десять лет, но был уже опытным офицером. Плавал и с Миклухо-Маклаем на корвете "Скобелев" в 1882-1884 годах. На канонерке "Кореец" принимал участие в героической артиллерийской битве с китайским флотом в устье реки Пэйхо, за что был награжден Георгием 4-й степени.

Канонерская лодка «Кореец»

Два других крейсера решено было проинспектировать завтра, благо других дел не планировалось, кроме плана, который витал у Карла в голове. Точнее их было три, у каждого свои плюсы и минусы. Иессен по дороге домой прокручивал их один за другим. План первый подразумевал, что необходимо пятью бронепалубными крейсерами выйдя заблаговременно из базы, по какому-либо определенному сигналу, о том, что японцы вошли в лед, атаковать концевого мателота и нанести ему максимальное повреждение. После чего отойти и скрыться. Нападение не произойдет для японцев безнаказанно. Либо подловить их при выходе, тогда бить по каждому поочередно. Но, тут есть несколько, – но. Возможно, японцы повредят один из крейсеров, и тогда что? Его бросить? Второй момент, а что, если японцы решат поворачивать все вдруг? В таком случае превосходства наблюдаться не будет. Опять же – миноносцы в полуметровом льду не опаснее санок, но, тогда им следует отойти заблаговременно. Но, опять возникает вопрос куда? Кого и как атаковать, и как скрыться? Приехав домой, Карл Петрович решил плеснуть себе немного "Киновского" и лег спать.

19-го февраля контр-адмирал Иессен, сияя мундиром и орлами на погонах, прибыл на крейсер "Громобой". Похожий на "Богатыря", как две капли воды, раненый крейсер был плавучим строительным объектом. Исправлять действительно было много чего.

Повреждения кормы, полученные русским броненосным крейсером "Громобой" во время битвы при Ульсане

И трехдюймовые орудия, надстройки, чьи рваные железные раны вызывали депрессию и не гармонировали с общим порядком на крейсере "Громобой". Иессен очень рассчитывал на этот опытный корабль и экипаж. И Карл (Николай) не выдержал и стал говорить на слегка повышенных тонах: «Почему не вызываете рабочих из порта? Не просите подмоги специалистами, мне надо, что бы Вы, – обратился Иессен к старшему офицеру Виноградскому Илье Александровичу и ревизору Татаринову, – ускорили ремонт крейсера».

После обеда, устроенному в кают-компании "Громобоя", где обсуждались разные темы. Лейтенант Николай Браше предположил, что война ведется из-за концессий на реке Ялу, на, что Павел Дьячков возразил, что есть более глубокие мотивы в любой области, начиная от родства императора, и покушения на Николая 2-го в бытность его еще цесаревичем. Да и вообще, что слово империя включает в себя слово провинция. До экономики Российской империи, которая развивается семимильными шагами.

Карл Петрович посетил крейсер "Полкан", стоящий в доке. Его капитан Николай Карлович сетовал: «Первый выход и торпеда в борт. Да, не просто в борт, а напротив машинного отделения».

– Много я всего повидал, – сокрушался Риценштейн, – и канонерками и миноносцами командовал, но, что бы бронепалубному крейсеру 1-го ранга мину в машинное отделение – такого не бывало.

– Ничего, – утешил Риценштейна Иессен, – похлопав по плечу, будет и на Вашей улице праздник.

– Когда еще это будет? Чувствую, застряли мы в ремонте надолго, благо при расчистке дока Цесаревича Николая появилась возможность ставить на ремонт корабли длинной до 167 метров.

– Все работы выполнял торговый дом «О.В. Линдгольм и К°», – у Бурлакова на информере появились дополнительные сведения.