Мup

– Помимо всего прочего, чего я не намерена объяснять, ты и сам должен понять, что подвергаешь нас риску, особенно меня.

На этом можно было считать, что разговор окончен. Я хотел начать оправдываться, но сразу осекся, посчитав такое своё поведение недостойным. Во-первых, я не сделал ничего плохого, учитывая, что Пьер сам, без моего спроса, присел за мой стол. Во-вторых, я вправе сам выбирать с кем и как общаться. Ну и, наконец, третье. Ее поведение вызвало у меня желание вступить в их ряды.

Только через некоторое время я понял, почему Кейт так отреагировала. Она испугалась, что в рядах коптаров есть много органиков, которым грозит большая опасность в случае их поимки – даже в оппозиционах. Их моментально деактивируют, в отличие от людей, которые отделаются лёгким предписанием. Я осознал огромное чувство досады и разочарования в себе – оттого, что не подумал об этом раньше. Несколько раз собирался связаться с Кейт, обговорить это, но мешала гордость. Так я и уснул, раздираемый противоречивыми чувствами.

***

Через неделю втайне от Кейт я связался с Пьером. Я сказал, что готов встретиться и выслушать их предложение. Если честно, я хотел убедиться, что их деятельность не может угрожать безопасному будущему Кейт. Отношения с Кейт опять стали напряженными, она стала упрекать меня в безответственности, даже не хотела встречаться. Это толкнуло меня на крайний шаг.

Мы договорились встретиться в парке, в центре старого Петербурга. Летний сад. За все время жизни в городе я был там всего один раз, и то случайно. В парке проходила экспозиция скульптур Древнего Рима. В тот момент это был неописуемый симбиоз серого наследия прошлого и сумасшедшего будущего. Каждый экспонат был не просто выставлен на обозрение, но и преподнесен по-особенному. Где-то в воздухе парило полуобнаженное тело Венеры Милосской. В другом месте преобразователь каждую минуту превращал большую кучу бесформенного гипса в творения скульпторов – величайшие произведения, навеки пропавшие или которые просто нет возможности возить по миру.

В воздухе витал приторный аромат различных сладостей, которыми мужчины угощали своих детей. «Абсолютный хаос», – крутилось у меня в голове.

Пьер подошёл ко мне незаметно, когда я стоял возле всемирно известной Капитолийской волчицы и размышлял о парадоксе: раньше волчица могла выкормить человека только в сказке или мифе, сейчас же благодаря генной инженерии возможно почти все. Если бы законы хоть как-то не сдерживали это развитие, уже бы спокойно начались опыты по скрещиванию человека с животными. Скорее всего втайне они и так проводятся. И я бы отнюдь не хотел встретить гибрида волка и человека.

– Волк создал одну из величайших империй, – услышал я голос сзади и обернулся.

– Это миф, – парировал я, удивляясь, как Пьер нашёл меня среди такой огромной толпы.

– Каждая легенда имеет свои основания, – он положил руку мне на плечо, что вызвало мое раздражение, и я резко отдернулся.

Похоже, это никак не смутило Пьера, он подошёл ко мне вплотную и продолжил говорить.

– Похоже, ты пересмотрел свои взгляды.

– Не здесь, – я пошёл в сторону, где было меньше людей. Совсем не хотелось, чтобы кто-то услышал наш разговор. Зачем он вообще предложил встретиться в таком многолюдном месте? Я не мог этого понять. Может, решил подставить меня?

Как будто прочитав мои мысли, он начал отвечать:

– Чем больше людей вокруг, тем незаметнее человек. Если хочешь спрятаться, иди в толпу. А я уверен, что ты не хотел бы, чтобы кто-то подумал, что у нас есть общие тайны.

– Хорошо, – я решил шепотом задать интересующие меня вопросы и закончить эту неприятную встречу. – Что вы собираетесь делать? Какие планы у вашей ячейки?

– Ячейки? Нет. Это слово совершенно не характеризует нашу организацию. Мы живём большим единым организмом. Маленькие группы могут существовать в рационалах, где люди ни во что не верят и живут, чтобы просто жить. Здесь же я предлагаю тебе открыть для себя целый мир, в котором ты сможешь реализоваться. На этом этапе мы наблюдаем, собираем информацию, ищем новых собратьев, настоящих, идейных и сильных, таких как ты, которые способны не на словах, а личным примером доказать, что существующая система порочна и давно устарела.

– Просто ответь на вопрос.

– Если тебя интересует, собираемся ли мы кого-нибудь взрывать, то нет. Мы не представляем угрозу ни для кого. Мы – защитники жизни, какого бы вида или формы она ни была. Я понимаю тебя. Ты насмотрелся дешевого спама на своём провизоре, где коптаров обвиняют во всех грехах этого мира. Но это ложь. Ведь так легко приписать нам всякую грязь, зная, что мы пока не готовы защищаться.

– Хм.

– Не надо, – он стал очень серьёзным. – Я не буду отрицать, что и среди нас есть психопаты, которые врываются в магазины и взрывают себя вместе с окружающими. Они мстят за то, что у них отняли их любимых. Но почему их отняли? Потому что они отдали свои чувства органику? А ты не стал бы злиться и пытаться отомстить, если бы они хладнокровно убили Кейт?

– Я знаю, что меня ждёт.

Он покачал головой:

– Неужели ты готов себя обманывать, только чтобы подстроиться под законы, которые противоречат твоему сердцу? А если они лгут? А это так! – перешел он на крик, но сразу осекся и замолчал.

– Но это не повод убивать невинных, – прервал я паузу.

– Сколько было таких случаев, когда коптары причиняли вред? Я скажу тебе: два. Всего два! А сколько преступлений совершают обычные люди? Миллионы! Но стоит коптару чихнуть – его обвиняют в начале эпидемии, а стоит ему защититься от воров – в организованном нападении. Наши идеи слишком опасны. Люди боятся нас, потому что мы правы. Мы знаем истину. Нас жгут на кострах, пытаясь запугать, деморализовать. Но самое ужасное, они заставляют людей боятся быть свободными. Вот ты, я вижу, боишься вступить с наши ряды из-за последствий! О каких свободных землях можно говорить, если мы стали заложниками страхов?

– Все равно эта борьба обречена на провал, – сказал я, отходя подальше от скоплений людей с потупленным взглядом. Мне казалось, что за нами все наблюдают, я хотел сбежать подальше от толпы.

– Ты неправ, – расплылся он в улыбке. – И ты сам это прекрасно знаешь. Будущее за нами. Точнее, за тобой! Ты своим примером можешь повести за нами миллионы, если они увидят искренность твоих чувств!

– Да с чего ты взял, что у меня есть чувства? – прокричал я, чем обратил на себя лишнее внимание проходящей мимо молодой пары. – Что вообще ты можешь знать об этом?

– Пойдём со мной.

***

Любопытство заставило меня последовать за Пьером, несмотря на сильные сомнения и опасения за себя и будущее Кейт. Он привел меня в подвальное помещение, расположенное во дворах на набережной Фонтанки, в пятнадцати минутах пешком от Летнего сада. За неприметной дверью располагался оборудованный по самому последнему слову техники офис. Пока мы шли по коридору я успел разглядеть в кабинетах специальные устройства, способные ловить сообщения, пересылаемые по провизорам, здесь же был и непонятный мониторинговый центр, люди, погружённые в виртуальную реальность. Не так безобидна организация коптаров, как это пытался мне доказать Пьер. За владение таким оборудованием можно надолго лишиться свободы.

Он представил меня ещё некоторым участникам их группировки, которые мне показались намного более приятными людьми, по сравнению с Пьером. Только в тот момент я понял свои метания. Пьер представлялся мне надменным неопрятным индюком, который хотел доказать, что все знает лучше всех. Его товарищи, не помню их имена, были намного более человечными и приятными людьми. По кому-то было видно, что он боится, ведь я был для них новым человеком, кто-то был действительно одержим идеями коптаров, но по-настоящему. У них горели глаза, когда они рассказывали о своей цели. К моему большому удивлению, эти люди произвели на меня позитивное впечатление. За час общения они смогли внушить мне, что для Кейт моё участие в движении не представляет никакой угрозы, поскольку сейчас ее ждёт деактивация, вопрос только в том, когда это произойдет. И я никак не смогу на это повлиять. И только они могут защитить ее. Больше никто. Мне пообещали, что спрячут ее, сделают чистую историю, и она сможет через некоторое время начать новую жизнь без оглядки, что за ней могут прийти.

Мне показали записи того, как обращаются с такими продвинутыми моделями органиков, как Кейт, когда их раскрывают. Никакой пощады. Моментальная деактивация и полное уничтожение тела. От этого воспоминания одного из коптаров, переданного мне, меня начало мутить. Просто сожгли заживо, даже не отключив предварительно. Гнев овладел мной. Я почувствовал ненависть к правительству за такие деяния. На месте того органика могла быть Кейт. Мы должны бороться!

Тогда я решил присоединится к коптарам. Не полностью, для начала понаблюдать, и потом уже принять решение, как действовать дальше. Оставался открытым вопрос, рассказывать ли об этом Кейт.

Я скрывал от нее эту встречу несколько дней. Наши отношения продолжали оставаться напряженными.

***

Пугающий разговор начала она сама, связалась вечером и попросила приехать на Охту. Я не стал расспрашивать и быстро вызвал транспортер, который довез меня до кафе, где меня ждала Кейт.

Она выглядела очень серьезно и встревоженно. Глаза ее горели, как у человека, который только что принял синтетические наркотики. Ей шло такое состояние, она была живой, за маской идеальной внешности прослеживались самые настоящие эмоции. Даже у людей такое встречается редко. Может, только в моменты, когда теряется связь по провизору и человек становится изолированным. Она сделала большой вдох, руки ее тряслись, она поправила волосы:

– Борис просит приехать к нему завтра, – она замолчала и уставилась на стоявшую на столе салфетницу. Я ожидал, что она в очередной раз скажет, что наши отношения закончены, и уже заготовил несколько сценариев в ответ на такое ее поведение. Но нет. Известие меня потрясло. Я потерял дар речи и не знал, что ответить ей. Я всегда понимал, что когда-то этот момент наступит, но не сейчас же? Борис обещал известить сначала меня, а не тревожить Кейт. Что изменилось? Меня тогда так обнадежили обещания Бориса, что я не думал об этой проблеме в последнее время, и у меня не было плана действий на такой случай. Неужели они узнали, что я общаюсь с коптарами, и, чтобы скрыть свои незаконные разработки, хотят уничтожить Кейт? Что же я наделал? Я почувствовал себя ужасно. Надо успокоить Кейт. Но как? Что сказать?

– Я поговорю с Борисом еще раз. Может, он хочет узнать, как у тебя дела. Уточнить, все ли в порядке, – сказал я, понимая, что последняя фраза звучит как полнейший бред.

– Как дела? Как дела?! – на нервах почти прокричала она. – Об этом можно узнать по провизору. Если соскучился, мог бы и сам приехать. Ты – ребенок, который совершенно не думает о будущем. Ладно, тебе плевать на себя, но ты ни капли не думаешь обо мне.

Из ее глаз полились слезы. Все ее хрупкое тело содрогалось так, что на нас стали поглядывать сидящие рядом люди. Я подвинул свой стул поближе и крепко обнял ее.

– Для меня твое будущее не менее важно. Я сегодня же поговорю с ним. Он подонок, раз пошел в обход меня. Просто так я этого не оставлю. Я ни за что тебя не отдам. Ты – самый дорогой мне человек в этом мире, – сказал я и понял, что назвал ее человеком. Она действительно стала мне безумно близка. – Не бойся и не переживай раньше времени. Если что, у меня есть запасной план.

Она долго не могла успокоиться, а когда наконец пришла немного в чувство, первым ее вопросом было:

– Что у тебя за план?

– Я знаю людей, которые смогут скрыть тебя и помочь.

Она покачала головой. И опять у нее потекли слезы:

– Ты все-таки связался с ними. Я была уверена в этом, – она отпихнула меня. – Я уверена, что из-за этого теперь меня убьют. Ты безмозглый болван. Я больше никогда- никогда не хочу видеть тебя!

Она встала из-за стола и почти бегом направилась в сторону выхода. Поддавшись порыву, я рванулся за ней. Уже на улице схватил ее за руку, сильно дернул, пытаясь остановить ее и привести в чувство:

– Успокойся. Я это делаю ради тебя! Неужели ты не понимаешь, что нам нужно что-то предпринять. Я ведь люблю тебя!

Кейт не поддавалась на уговоры, напротив, начала вырываться все сильнее.

– Отпусти меня сейчас же!

Она укусила меня руку, но я продолжал держать ее. К нам подошли двое мужчин, которые наблюдали за ссорой издалека. Стоило мне на секунду отвлечься, как она вывернулась и побежала прочь.

– Не стоит. Не унижайся, – сказал один из них.

Я хотел броситься за ней, успокоить и донести, что сейчас только коптары могут помочь нам, рассказать, что я готов пожертвовать собой и своей свободой ради нее. Но знал, что это бесполезно. Я стоял и смотрел, как она убегает все дальше и дальше.

Я передал Борису сильно эмоциональное сообщение, описал, что Кейт волнуется по поводу завтрашней встречи. Через пятнадцать минут я получил ответ, пугающей своей краткостью. Место и время, где он предлагает встретиться. Через час, на Площади Единства в Зеленогорском районе.

***

Когда я приехал, он уже ждал меня, сидя в комфортном уличном кресле. Рядом было такое же, свободное, в которое сел я.

– К чему такая срочность? Уж не хочешь ли ты забрать мою Кейт? – сказал я, пытаясь придать голосу нотки непринужденности.

– Вить, ты мой знакомый, и я желаю тебе только самого лучшего. Неужели ты решил связать свою жизнь с роботом?

– Мне хорошо с ней, – дальнейший ход разговора я понял по его интонации. – У меня прошла депрессия.

– Видишь, она выполнила свою роль. Я не хочу, чтобы ты слишком к ней привязался. Лучше вам закончить все сейчас. Так будет легче для всех. В первую очередь для тебя. Ты знаешь, что ее существование само по себе нелегально. За это меня могут наказать, а ее отберут и поступят с ней самым ужасным образом: выпотрошат, вывернув наизнанку. Да и тебе после этого будет сложнее жить. Рационалы навсегда закроют перед тобой двери. У тебя там родители.

– Мне она нравится. И я хочу быть с ней и дальше, – решил пойти я ва-банк.

– Все намного серьезней, чем я думал. Ты первый, кто влюбился в органика, в машину. Сейчас я открыл тебе маленькую тайну, – он загадочно подмигнул мне, и по его лицу было видно, что он обрадовался моим словам, но в то же время стал более сосредоточен. – Я не шучу, – он покачал головой, как будто обдумывая что-то очень важное. – Ты ее любишь?

– Да, – я решил быть честным и не играть в двуличность.

– Я свяжусь с тобой через пару часов, – он быстро встал. Я видел, как он начал передавать сообщение по провизору, очень взволнованно. – У тебя есть двадцать четыре часа. Потом я заберу Кейт навсегда. Для нее так будет лучше.

– Постой! – я попытался его остановить, но он стремительно направился к ожидающему его транспортеру.

***

– Оставайся на месте. Я скоро буду. Не волнуйся и не предпринимай ничего пока, – закончил нашу беседу Пьер.

 Я не мог усидеть на месте. Встал и начал ходить кругами, пытаясь структурировать мысли и выработать хоть какой-то план. Где мое спокойствие и выдержка, которая была так присуща мне, когда я перевозил беженцев в рационалы? Как расшатались нервы за последнее время! Ничто так не изматывает, как любовные переживания.

Что делать? Можно ли положиться на Пьера? Как они укроют Кейт? Есть ли у них такие ресурсы, чтобы она была в безопасности? А со мной что? Готов ли я сейчас поставить все на карту, окончательно перевернуть жизнь ради нее, даже не человека, органика, который ко всему прочему не хочет меня видеть. Что скажут родители, когда узнают, что их сын связался с самыми опасными террористами?

Плевать! Я не могу оставить Кейт на растерзание этого мерзавца Бориса! Предъявить мне будет нечего. Никогда не появлюсь в рационалах! Многие люди всю жизнь проводят в оппозиционах и счастливы. Родители и здесь смогут навестить меня. Если же я предам Кейт сейчас – никогда не прощу себе этого…

Я закрыл глаза и стал контролировать дыхание. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Медленнее и медленнее. Лавина мыслей постепенно стала отступать. Вдох… Выдох… «Успокойся, Витя! Сейчас мы доедем до Кейт, отвезем ее в убежище. Потом я, черт возьми, хочу поговорить с Борисом и понять, что такого сегодня случилось. Если меня будут допрашивать, главное – все отрицать. Ведь Кейт могла и сама сбежать».

Наконец пришел Пьер. Полчаса ожидания показались мне вечностью. На нем не было обычной самодовольной маски уверенности. На этот раз он был осторожным и вначале прошел мимо меня, хоть я и видел, что он меня заметил. Только внимательно осмотревшись по сторонам, он подошел ко мне:

– Следуй за мной. Без лишних разговоров, – сказал он тихо и пошел на другую сторону площади. Я последовал за ним, держась на расстоянии пяти метров. Внезапно перед ним остановился черный автомобиль, он сел в него на заднее сидение. Я также впрыгнул в машину, и, не успел захлопнуть дверь, как мы быстро понеслись прочь, превышая все допустимые скоростные ограничения.

– Где она живет? – спросил водитель, мужчина лет сорока, с белоснежной кожей и белыми волосами. Настоящий альбинос. Первый раз в жизни я ехал в Петербурге в машине, управляемой человеком. Прошлый мой опыт был для меня не самым удачным, – в этот момент я вспомнил свое итальянское приключение.

– Нет, – послышался строгий голос с переднего пассажирского сидения. – Мы сейчас отвезем Виктора в убежище. А там уже решим, что будем делать с девушкой.

– Но ведь… – попытался вмешаться Пьер.

– Я сказал, нет. Для нас самым важным являешься ты, Виктор, – повернулся ко мне мужчина. Я не видел его в штаб-квартире на Фонтанке. Его сухое лицо было покрыто сеткой старческих морщин, на широкий лоб спадали седые локоны. У него были голубые глаза и крепко сжатые губы, шею полностью покрывали татуировки. Я сразу понял, что здесь он был главным.

– Меня зовут Давид. Я очень рад познакомиться.

– Мы должны защитить Кейт, – противоречил я, одновременно понимая, что Давид уже принял окончательное решение. – Что может случиться со мной?

– Сейчас не лучшее время для разговоров. Поверь, твоя опрометчивость может стоить тебе жизни.

– Я обещал ей, что спасу ее.

– Тебе надо научиться сдерживать себя и обдумывать все свои поступки. Ты знаешь, где она сейчас?

– Наверное, дома… – мой пыл и моя уверенность покинули меня.

– Ее там нет. Наши соратники уже следят за ее домом. А связываться с ней слишком опасно.

– Это с чего еще? Бориса я знаю не очень давно, но я уверен, что небольшая исследовательская лаборатория не имеет таких мощностей, чтобы отслеживать провизоры.

– Ну… – попытался опять что-то сказать Пьер, за что заслужил суровый взгляд Давида.

***

Мы выехали за пределы города и помчались в сторону Луги. По дороге мы съехали с трассы, чтобы пересесть в другой автомобиль.

– Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы спасти Кейт, – сказал Давид, закрывая за нами дверь в новой машине.

Я не успел ничего ответить, мы стартанули с места и опять понеслись по дороге на сумасшедшей скорости – все дальше и дальше от Петербурга.

– Неужели мы не привлекаем внимания, двигаясь так быстро?

– Нет, – ответил уже новый водитель, совсем молодой мальчик, на вид лет семнадцати-восемнадцати.

– У нас есть сильные сочувствующие покровители в правительстве, которые в самых крайних случаях могут творить чудеса. И у нас есть всего полтора часа, чтобы вывезти тебя из оппозиционов.

– Что? – не поверил я своим ушам. – Вы хотите меня отправить в рационал? Там же коптарам моментально промывают мозги.

– Поверь, мы знаем, что делаем. В оппозиционах на тебя объявят охоту, – сказал Пьер, но его резко перебил молодой водитель:

– Тс! Все. Никаких обсуждений.

Я понял, что Пьер в их иерархии находился далеко не вверху. Но все происходящее казалось мне бредом. Я никак не мог найти внятного объяснения тому, что происходило.

А между тем, мы все дальше и дальше уезжали от моего дома, в безвестность, все дальше от Кейт. Внезапно меня накрыла волна отчаяния, безысходности. Я должен был прятаться, хоть и считал, что нахожусь в безопасности, а моя малышка оставалась в городе, где ей угрожала опасность. Я не понимал: что может случиться со мной? Но дальнейшие расспросы не имели смысла. Мне оставалось положиться на Давида. Он произвёл на меня впечатление честного и справедливого человека, который выполняет свои обещания.

Я посмотрел на Пьера. Он был удручён. Смотрел в окно на пейзажи, проносившиеся мимо нас. Интересно, о чем он думал в тот момент? И был ли согласен с тем, что мы оставили Кейт и бежим прятаться? В такие моменты всегда хочется увидеть рядом с собой человека, который полностью уверен в своих действиях. «Если Давид сказал, значит так надо, – решил я, и чем больше я доверял этой мысли, тем легче мне становилось. – Это все даже интересно», – наконец подумал я и закрыл глаза.

***

Чудесным образом я уснул. Меня разбудил Пьер, теребя за плечо. Я сразу вышел из автомобиля, совсем не понимая, где мы находимся, ожидая увидеть рядом вход в бункер, однако в реальности меня привезли на территорию большой резиденции. Перед входом был красивый фонтан, в которым плавали утки. Во все стороны от дома уходили лиственные леса и луга. Все было аккуратно и ухожено: дорожки, оградки, фасад дома. Сложно было предположить, что я находился в каком-то укрытии, напротив, в такие дома часто ездят отдыхать состоятельные семьи из рационалов, стремясь найти уединение и сбежать от суеты. Здесь можно было гулять, ходить на рыбалку или просто лежать на лужайке, слушая звуки природы.

– Тебе придётся пожить здесь некоторое время, пока Давид не уладит проблемы в городе, – немного виновато сказал молодой парень, водитель, который также вышел на улицу. Ему точно не было ещё и восемнадцати, а его маленький рост, не больше метра семидесяти, придавал ему вид подростка.

– Придётся? Если вы привезете сюда Кейт, я готов задержаться здесь надолго, – я попытался придать голосу шутливые нотки.

– Не… – угрюмо покачал головой Пьер. – Мы на войне. А во время битвы в тылу, каким бы райским он ни был, отсиживаться – это настоящее испытание. Надеюсь, что ты не испытаешь этого ужаса. Нам сказали, ты стойкий.

– Стойкий?

– Господа! – бесцеремонно перебил водитель. – У вас будет время все обсудить! – и в ярости посмотрел на Пьера.

– О Кейт что-то известно? – перевёл я разговор на интересующую меня тему.

– Здесь нет связи по провизорам. Абсолютная глушь. К нам приедут, когда появятся новости, – ответил Пьер и пошёл в сторону входа. – Пойдёмте устраиваться.

Однако водитель не спешил. Казалось, что внутри него происходила борьба, он выглядел обеспокоенно и с подозрением смотрел на Пьера, оглядывался по сторонам, казалось, что он сам не был уверен в надежности нашего укрытия.

– Ну, что вы? – оглянулся Пьер, уже стоя на крыльце.

– Мне надо поговорить с тобой, – сказал пацан и предложил ему немного прогуляться.

Пьер недовольно подчинился, и они отошли в сторону на такое расстояние, чтобы я не мог их слышать. Я немного удивился, что от меня так очевидно что-то скрывают. И решил попытаться передать кому-нибудь сообщение. Абсолютная тишина. Такое приятное ощущение. В отличие от Италии, где тишина в провизоре вызывала только панику и страх, здесь это воспринималось как благо. Очищение и отдых. Такое чувство, что часть моего сознания отключена. Стало спокойнее, эмоции пропадают. И чем больше я об этом думал, тем сильнее ощущал, что меня засасывает в какую-то пучину безразличия: я совершенно не боюсь за свою жизнь, и вообще мне все равно, что будет происходить. Я просто хотел пойти в дом, сесть в кресло и смотреть смешные зарисовки по провизору, который молчит. Словно стрельнуло в голове, когда я вспомнил об этом. Мне даже стало немного больно. Я хотел подойти к моим спутникам, чтобы спросить, нормально ли это, но они уже сами шли ко мне.

– Я должен уехать, – сказал пацан и, больше ничего не объясняя, сел в автомобиль и тронулся с места.

– Что случилось, Пьер? Куда он?

– Все в порядке. Не переживай. Он будет жить недалеко – в ближайшем отеле.

– Зачем?

– Ну… Чтобы всегда быть на связи, – я понял, что Пьер соврал мне. Ситуация становилась все более запутанной и странной. Кому вообще можно верить в этом мире?

***

Следующие двадцать четыре часа стали самыми насыщенными в моей жизни. Жизни, которая перевернулась с ног на голову. Да и вообще, что такое жизнь?

По приезду мы пошли на кухню найти чего-нибудь перекусить. Но, как бы нам не хотелось есть, еда не лезла в горло, в прямом смысле этого слова. Было тяжело глотать. Мы словно заразились вирусом. У меня началась апатия, мне не хотелось ничего, я решил даже не обсуждать это со своим партнером, и пошел в гостиную прилечь. Кейт? Я устал о ней думать. Борис? Нет, мне ничего не хотелось. Я помню, подобные отголоски чувств возникали в Италии и во время экспериментов, но страх за жизнь и интерес тогда не давали раскиснуть. Здесь же депрессивно было все: от обстоятельств до огромного пустого дома.