Мup

Роботы напали на людей, и вчерашние враги оказались на одной стороне баррикад. Говорят, что такой приказ отдали сами же обезумевшие люди. Как бы то ни было, машины полностью истребили человеческий род.

А потом приказы закончились, клоны, копии людей внезапно осознали, сколько крови теперь оказалось на их руках. Куда бы они не ступили, везде были человеческие трупы. Апатия, страх и сожаление охватили всю планету. Никогда ранее машины не могли представить, что будут свободны, лишены приказов человека. Несмотря на почти полную схожесть органиков и людей, первые не могли существовать самостоятельно. Началась эпоха забвения. Ты же видел отдаленные оппозиционы, живущие замкнуто и изолированно от окружающего мира. Таким был весь мир.

Но это было не самое страшное. Органики не могли жить без обновления своих программ, которые были им подарены человеком. Стоило отключиться на сутки – и их ждала смерть. Прошло много-много лет, а эта проблема так и не была решена. Без обновления мозга органик мертв. Конечно, этот процесс стал незаметным и совершенно безболезненным, а модуль был интегрирован в провизор, но это не изменило самой сути. И ты уже недавно видел, что может произойти с органиком, если его надолго отключить от сети.

Да. Со всеми нами. Мне жаль Пьера. Я знала его молодым мальчиком – до того, как Давид завербовал его в свои ряды.

Ну а дальше, как уже написано в учебниках по истории, началась война. Роботы, не способные создать ничего нового, не знающие себе применения, мучимые постоянными перепрошивками, опять начали воевать, теперь уже друг с другом, уничтожая остатки цивилизации. Возможно, это привело бы к полной победе природы, но появились более прагматичные машины, которые осознали, что в себе необходимо отключать часть эмоций, присущих человеку. Так зародились рационалы. Абсолютные прагматики, пропагандирующие догмы гигиенического минимума, они отказались от развития органиков, отказались от моделей, полностью копирующих эмоциональную природу человека. Они создали максимально комфортные условия жизни. Можно было предположить, что машины смогут так жить вечно. Мир успокоился, все наконец нормализовалось после десятилетий кровопролития.

Но нет. Уже через несколько лет стало ясно, что органики, которым фактически записывают в мозг всю их историю, полностью управляют их настроением и сознанием, быстро деградируют. Теряют всяческое желание жить и в прямом смысле разлагаются. Были поставлены миллионы экспериментов: и все впустую. Машины не могли ничего изобрести. Единственным решением стало отказаться от записи программ прямо в мозг, дать органикам возможность развиваться по-настоящему, самостоятельно, незаметно производя обновления системы через провизор. Тех, кто становился опасен для системы, направляли в специально выделенные зоны – оппозиционы, которые тоже стали изменяться и расти самостоятельно. Мы создали альтернативную историю, позволили забыть, что мы сделали с людьми. Мы решили ими стать. Но природа… Природа сильнее.

Никто из органиков не смог создать ничего лучше, чем человек. Самые совершенные модели были сделаны во времена людей. Никакие проведенные эксперименты не позволили превзойти их по качеству и уровню развития.

***

Трудно описать чувство, которое я испытывал, когда слушал ее, иногда пропуская мимо ушей предложения и целые абзацы. В голове звенело, я словно увидел себя со стороны: такого беспомощного, обманутого и опустошённого суровой жизнью.

Все, что я знал раньше, было ложью. Я знал, что Адель не лгала. Я сразу это понял. Я это знал, чувствовал, но не хотел признавать… Странное чувство.

И Кейт, Кейт – она такая же, как и я, а так расстраивалась. Но оказалось, что она из всех в этом мире знала правду о себе, и от этого так переживала. Как теперь я смогу смотреть ей в глаза? Она такая же, как и я… И ведь я чувствовал это. Да!

Мои чувства показались мне такими ненастоящими, искусственными, как и все вокруг, не имеющими права на жизнь.

Адель положила мне руку на плечо:

– Всем узнавать об этом очень тяжело. Но у тебя было много лет настоящей жизни. Теперь все изменится.

– А если я не хочу ничего менять? – горечь подступила к горлу, отчего мой голос прозвучал сипло и неуверенно.

– Нет. Мы не стираем память. Тебе придётся жить с этим. Надо быть сильнее. Кто-то должен знать правду. Представь, что этой огромной системой нужно управлять, сдерживать распространение этой пагубной информации.

– Но почему? Почему не открыть истину всем?

– Это странно, – Адель прикрыла глаза. – Но правда делает нас машинами ещё больше. С момента истребления людей прогресс остановился. Но ужаснее всего то, что те, кто осознаёт свою настоящую сущность, практически не способны к созиданию. Мы с трудом поддерживаем гармонию, не чувствуя себя живыми. Это тяжёлая ноша.

– Почему я?

– Я пока не знаю всех перспектив. Ты особенный, – довольно улыбнулась пожилая женщина. – А значит, очень важен. Я уверена, что ты можешь стать ключом к выживанию нас как вида.

– Может вам нужна Кейт, а не я, и вы неправильно все поняли? – мне хотелось задеть ее, уничтожить ее самоуверенность так же, как она только что растоптала мою жизнь.

– Кейт важна, очень важна. Но только в разрезе твоего к ней отношения. Сама по себе… – она осеклась. Видно было, что она сомневается, стоит ли дальше говорить.

– Что «сама по себе»? Говорите. Вы же смелая!

– Она – настоящий живорожденный человек.

***

– Мы деградируем, несмотря на все попытки и эксперименты. Не за горами закат нашей эры, когда мы превратимся в пылесосы. Ты видел, что без провизора мы не можем прожить и дня. Каждое поколение становится все слабее. Представь только на секунду, что будет с миром, если всемирная обменная сеть мыслей перестанет работать на сутки. А если на месяц? Хаос и массовое вымирание.

Мы не можем зачать детей. В нашей основе лежит отличный код ДНК, не такой, как у людей. Он сделан по их подобию, но где-то допущена ошибка. Каждый из нас заранее проектируется и помещается в чрево матери. И это не естественный процесс. Все контролируется нашей организацией, даже самые удаленные провинции, где мы тайком оплодотворяем женщин.

– Но как она может быть человеком? – остальная информация меня уже мало интересовала, я думал о Кейт, о каламбуре, о той лжи, которая покрывает нашу жизнь.

– Небольшая горстка людей сумела выжить в массовой резне и несколько десятилетий им удавалось оставаться незамеченными. Пока мы не нашли их. Это было послание судьбы. Они дали нам надежду. Изучая людей, мы можем найти лекарство. Часть из них живут среди нас: кто-то работает в лабораториях на органиков, часть служат во имя восстановления популяции людей. А некоторые, как Кейт, помещаются в шоковые условия. Мы стираем им память, записываем новые образы и смотрим, как они будут взаимодействовать с нами. Мы верили, что лекарство от нашей беспомощности – в людях. До того, как нашли тебя…

– Почему я? – прервал я, раздираемый противоречивыми эмоциями.

– Потому что ты – первый из всех органиков, который способен жить без провизора. Первый за много-много лет. Сначала мы думали, что ты всего лишь более выносливый. С такими экземплярами мы сталкивались. Хм, многие из них, ощущая свою уникальность, примыкали к коптарам. Как твой приятель Пьер. Он долго держался, часами проводил вне сети, но в итоге природа органика взяла вверх. Мне жаль его.

Но после проведенных над тобой тестов у нас появилась надежда. Ты действительно отличаешься от всех. В твоей крови или твоей психике, как полагает часть ученых, кроется секрет от нашей болезни. Я надеюсь, что теперь, узнав всю правду, ты примешь правильное решение.

– Какое? Если вы попросите оставить Кейт, то я не могу. Она стала смыслом моей жизни. Я впервые в жизни обрел цель, – я не мог найти подходящих слов. Мне было не понятно ничего, казалось, что я остался один на всем земном шаре и только Кейт способна вернуть меня к жизни. – Она нужна мне для жизни. Она сделала из меня… Человека, – как странно было произносить эти слова, ведь всю свою жизнь я не мог подставить, что все это ложь: история, чувства, сама моя жизнь.

– Тебе придется сделать выбор, – кивнула головой она.

***

– Я рассказывала эту историю уже тысячу раз. Настолько часто, что уже потерялась, что – истинная правда, а что я говорила по необходимости, – продолжила свой рассказ Адель.

– Так, может, и не надо, отпустите меня, и все, – я попытался пошутить, но неудачно.

– Прошу, не перебивай. Возможно, в конце ты сам примешь правильное решение. Люди живут в резервациях. После глобального истребления живорожденные сумели выжить лишь в отдаленных регионах, там, где молот роботов не добрался до них. Они прятались в лесах, пещерах и заброшенных бункерах. Вначале мы их искали. Когда я говорю «мы», я имею ввиду наших сумасшедших недальновидных предков.

Но потом стало ясно, что истребление живородящих приводит к нашей деградации и вымиранию. Мы начинали воевать друг с другом, даже не понимая зачем. Уничтожали провизоры, истребляя целые страны себе подобных. Технологии, культура, сама жизнь превращались в пустоту. И эта пустота хотела уничтожить нас, бесполезные куски органики.

Тогда зародился «Голос». Наши основатели поняли, что спасение лежит в сохранении человечества. Человек может придумать новый провизор, но не мы. Человек – живой и настоящий – способен нарисовать картину, а я – нет.

Тогда «Голос» вместо войны объявил мир и поставил своей целью сохранить остатки живорожденных.

Но как, ты думаешь, отреагировали люди? Они возненавидели нас! Они не верили ни одному нашему слову. А как же иначе? Винить их мы не имеем никакого права… Что бы мы ни пытались придумать, все было бесполезно. Наша работа приводила только к новым и новым смертям. Люди не готовы были идти на мир. Они ненавидели нас настолько, что готовы были на все, даже на вымирание, только не на перемирие с органиками.

Для нас это тоже было опасно, так как один человек, с острым умом и изобретательностью, был в тысячи раз сильнее органика, у которого не работал провизор. Они скоро поняли наши слабости, заманивали нас в места, где блокировали все сигналы и истребляли. Десять человек легко могли уничтожить целый отряд. Люди стали партизанами, живущими в самых укромных местах планеты, вылезающими из своих укрытий, чтобы нанести удар и скрыться.

Это была деградация. Еще чуть-чуть, и земля осталась бы без человечества, а вскоре – и без органиков.

***

– Однажды группе органиков удалось взять в плен группу людей-ученых, которые, как мы считали, разрабатывали оружие массового уничтожения роботов. Их долго-долго пытали. Да, мне тоже стыдно за этот позорный и ужасный этап в нашей истории. Мне кажется, что мы никогда не сможем искупить наши грехи.

– После всего есть ли смысл говорить о грехах? Перед кем? Перед Богом? – не выдержал я, перебив рассказчицу. Мне было тяжело и противно слушать. Мой мир рассыпался, подобно песчаному замку, который я долго строил, и в который намеренно врезался вредный ребенок. Я видел, что еще осталась часть строения, казалось, что-то можно было восстановить. Но злодей специально топает ногами, разрушая все до основания. Я хочу его остановить, но не могу. Мне нельзя ругаться на маленького мальчика. И остается лишь бесхребетно созерцать груду песка. Песка, из которого состояла моя жизнь.

– Я не знаю, что есть Бог. Возможно, человек – и есть Бог, раз создал нас, а мы низвергли его. Кто знает, может люди когда-то так же поступили и со своими создателями, а потом переписали историю и заняли их место. Тому свидетельство – древняя мифология. Но, Виктор, честно, теперь это не важно. Мы убили Бога. Как минимум, он от нас отвернулся.

– Но зачем, зачем лгать, что мы люди? Почему не органики?

– Хм, – усмехнулась она, – тогда надо объяснить, куда пропали люди.

– А если…

– А если, – перебила Адель, – мы скажем, что всегда жили органики, то будет слишком много нестыковок. И потом – деградация. Этот путь ведет в темноту.

Когда-то нам придется открыть миру правду, но только после того, как мы найдем лекарство от нашего ничтожества, когда сможем вырвать из головы эту проклятую штуку, которая управляет нами, как деревянными солдатиками, но без которой мы беспомощны, как овощи.

– Рассказывайте. Я хочу быстрее услышать все. И постараться забыть это навсегда, – я не мог найти себе места. Мне хотелось умереть, либо сначала убить эту старуху, которая уничтожила мою жизнь, а потом умереть самому.

Она кивнула, поняв мое смятение, и продолжила:

– Большинство ученных погибли. Но остались двое. Измученные и подавленные, они сдались. Один из них – Барри Адамс.

– Барри Адамс? – удивился я. Я всегда его знал как основателя и автора первых законов рационалов.

– Да, он самый. Он согласился помочь. Кто-то говорит, что он преследовал свои корыстные цели, пытался спасти свою жизнь. Другие говорят, что он и до этого уже придерживался идеи заключения мира. Но это не так важно.

Барри Адамс предложил заключить мир. У него действительно было оружие. И это оружие он смог обратить в Святой Грааль для органиков. Новая прошивка для провизоров. Ее разрабатывали как вирус, который бы заставил воевать нас самих с собой. Но в итоге он дал шанс проявлять свободу и творчество.

Кстати, чем совершенней становилась эта прошивка, тем больше органиков стали проявлять самостоятельность, хоть какое-то творчество, что в итоге даже привело к созданию таких городов, как Новый Петербург.

Мы обрели надежду. В благодарность, как ты знаешь, Барри Адамс был провозглашен вечным правителем планеты. Человек во главе армии органиков.

Немаловажно и то, как он предложил поступить с людьми. Поселить в резервации. Стереть большинству память. Сузить их мировоззрение до стен, которыми они окружены. Люди, живущие в этих поселениях, ничего не знают о мире вокруг. Они уверены, что земля плоская и маленькая, ограниченная большой стеной, за которой ничего нет.

– Человек не может быть так глуп!

– Конечно нет. Среди них есть наши агенты, которые работают на органиков. Они стали частью «Голоса».

– А может, «Голос» уже контролируется людьми? – пришла мне в голову провокационная мысль.

– Я думала об этом. Все возможно. Но это очень маловероятно. В любом случае, люди нам нужны. Они работают на нас. Мы им даем только ту информацию, которая им нужна, чтобы выполнить свою работу: новые обновления провизора, произведения искусства.

Все музеи современного искусства – дело рук людей, выставляющих свои работы под другими именами, под масками органиков. Так мы и живем. Наслаждаемся плодами трудов людей.

– Это же рабство! – мной овладела злость, когда я представил Кейт одной из поселенок такого рабского города.

– Мы стараемся, чтобы люди были там счастливы. Счастлив тот, кто не владеет информацией о том, что возможно что-то другое. Они живут в достатке, в мире. Я никогда не слышала ни о войнах, ни о конфликтах в тех местах.

– А если информация как-то просачивается? – я задал вопрос, заранее прекрасно зная ответ.

– Мы стираем им память. И начинаем сначала обучать их тому, что нам надо.

***

Адель предложила прогуляться. Мы молча вышли. Через некоторое время мы приблизились к беседке. В ней спала Кейт! Боже, как екнуло мое сердце! Кровь прилила к голове, дыхание сбилось. Я дернулся в ее сторону, но Адель удержала меня за руку:

– Я привела тебя сюда, чтобы ты поговорил с ней. Но сначала ты должен сделать выбор. Мы привезли ее, обещая ей мир. Сказали, что ты попросил нас. Не разочаровывай ее.

– Какой еще к черту выбор?

– Мы предлагаем тебе проститься с ней навсегда. Мы вернем ее в резервацию и позволим дальше жить, хоть это и рискованно.

– В чем риск?

– Ты еще не понял, что твоя встреча с Кейт не была случайна?

– И это тоже ваших рук дело?!

– Нет, мы здесь ни при чем. Ее выкрали коптары, которые борются за освобождение людей. Горстка безмозглых глупцов. Они не понимают, что вместо мира несут хаос.

– Выкрали? Как так?

– Неужели ты не понимаешь, что мы не можем контролировать все и всех? Коптары слишком быстро забывают уроки истории. Конечно, среди них есть и люди – наши бывшие агенты, которые считают, что могут победить нас и прийти к власти. Ими движут только корыстные мотивы.

Они похищают людей. Кому-то стирают память, как Кейт, и внушают, что они – органики, ставят на них эксперименты, как и мы. Только их цели не отличаются благородством. Они тупо уверены, что люди должны править миром. Может, благодаря тем настоящим, которые есть в их рядах. Или из-за выродков. Ты с ними не встречался. Это органики, сошедшие с ума после экспериментов по отключению провизоров. Даже час вне сети имеет непоправимые последствия для психики. Они теряют самообладание, чувство реальности, начинают мнить, что превращаются в людей.

Ну а ты не такой. Ты выжил без каких-либо последствий. И уже не раз. Когда коптары узнали твой секрет, они решили проверить, как ты поведешь себя с человеком.

Обычный органик сходит с ума при частом общении с человеком. Это заложено в нашу программу, чтобы сразу выявлять людей. Понятия не имею, как это работает, но до тебя программа не давала сбой. А ты…

– А я полюбил ее. Больше жизни, – в очередной раз меня захлестнула волна чувств.

– Может быть, ваше общение прошло не бесследно…

– Но почему вы нам дали столько времени общаться?

– Мы должны были, – она потупила глаза, словно раскаиваясь, – коптары никогда так открыто не действовали. Взрывы, хаос и провокации – вот их методы. В твоем случае в их действиях появилась методичность и расчетливость. Мы даже не сразу поняли, что Кейт – человек, и что ваша встреча не случайна. Это дало нам возможность следить за ними.

Я смотрел на нее. До этого момента она говорила гордо, с испытывающим взглядом, не стыдясь своих слов. Сейчас же она так ни разу и не подняла глаз, словно пытаясь отстраниться от меня.

– Я не верю вам, – возразил я. – Вы познакомили меня с Кейт?

– Я никогда не умела врать, – призналась Адель. – Да, это не совсем так. Не только коптарам было интересно, что произойдет. Мы тоже стали наблюдать за вами, особенно за тобой. Такого союза еще никогда не было на этой земле. Но нет, встречу с Кейт организовали не мы. Мы лишь делали все, чтобы ваши отношения не закончились. Впервые в жизни мы стали помогать нашим врагам. Подбрасывали им идеи. И даже убедили ее один раз не расставаться с тобой. Мы ограждали органиков от тесного общения с ней, чтобы не было ненужных нам инцидентов помешательства. Завербовали Бориса. И тебе помогли определиться. Ты тоже был под нашим контролем…

– Ну нет, мои чувства к Кейт искренни.

– Спору нет! – обхватила она ладонями мою руку. – Мы лишь помогали…

– Тот сон? – я испугался, что услышу утвердительный ответ. Одно из самых ярких и сильных впечатлений наших отношений с Кейт!

– Да, – опять склонила вниз голову пожилая женщина.

– Сколько лжи!

– Все – ложь. Но ваши чувства настоящие. Мы это видим. Вы с Кейт полюбили друг друга искренне и честно. Вопреки всему и всем. Я уверена, что так же было бы и без нашей помощи. Виктор, человеку можно стирать память лишь один раз. После второго наступают непоправимые последствия, – перешла она опять на сухой и деловой тон. – Кейт это уже делали. Вернуть ее в резервацию мы не можем.

– Но…

– Дай мне закончить, и потом скажешь, – остановила она меня. – Она создаст там сумятицу. Да и не сможет жить спокойно с сознанием, что она – пленница роботов. В итоге это приведет к стиранию памяти целой деревни, а это принесет нам очень большой урон.

Жить с тобой здесь ей тоже позволить нельзя. Да и тебе. Не сейчас, так через год, может десять лет, вы начнете борьбу. Да и органики не могут жить рядом с человеком без последствий. Массовых помешательств и истерик нам не надо. Я готова была бы на такой эксперимент, но, к сожалению, решения принимаю не только я.

– И что вы предлагаете?

– Тсс, – она положила указательный палец мне на губы. – Мы готовы оставить Кейт в нашем мире. Она будет думать, как и сейчас, что она – новейшая модель робота. Мы поместим ее в удаленную часть планеты, минимизируем ее общение с органиками. Она будет жить на берегу океана в полном спокойствии и заботе. Возможно, единственное, что будет ее тревожить – воспоминания о тебе. Но… Но ты должен будешь отдать нам себя. Да, да. Нам надо еще провести очень много экспериментов. И я не буду скрывать, что их последствия не известны никому. Либо ты живешь своей жизнью, без Кейт, а она возвращается к людям! Либо…

– Я – ваш, – я согласился сразу, знал, что диалог бесполезен, да и не хотел искать варианты. Только так я мог спасти Кейт. Мне хотелось верить, и я верил, что Адель не врет. Я решился.

– Жертва! – воскликнула она. – Ты стал настоящим человеком.

***

Преданность, уважение, верность, любовь – что-то безнадежно утерянное в нашем мире, и мы готовы на все, чтобы вновь испытать это. Готовы ставить эксперименты, убивать и преследовать. Врать, унижать и умирать. Чувства движут всем. Лишившись их, мы теряем прогресс. Только внутренние чувства готовы стать строгой основой для преобразования этого мира, столь сложного и непонятного.

Что еще написать? Я поговорил с Кейт, не стал вдаваться в длительные объяснения:

– Я не люблю тебя. Это была ложь. Мне было интересно, каково это… – комок подступил к горлу. Слова словно застыли в районе груди. Каждый вдох причинял боль. – Ты робот. Это игра… – я не помню, что еще я ей говорил. Перед глазами была пелена. Я был груб.

Кейт молчала. На глазах ее выступили слезы. Я не знаю, поверила она мне или нет. И не хотел этого знать. Лучше не знать ничего. Мне хотелось все быстрее закончить. Хотелось уже быстрее в чертову лабораторию, что бы там со мной ни сделали, главное – забыть все, забыть Кейт. Я говорил и говорил. Говорил много, чтобы навсегда уничтожить в ней все добрые мысли обо мне. Я не мог допустить, чтобы она скучала, страдала.

– Я всегда чувствовал отвращение. Это как прикасаться к кукле. Понимать, что твои мысли – всего лишь плод работы программы какого-то старого гения.

И многое, многое в таком духе. Я не смотрел на нее. Отвернулся. Только говорил. А потом остановился, встал и ушел. Я мечтал обернуться. Я обязан был сказать, что все ложь. Но я шел и ревел. Я никогда в жизни так не плакал. Я хотел кричать, но сдерживал себя. Вдруг она смотрела мне вслед?

***

Прошло три дня. Я больше никого не видел. Только Адель и много разных агентов, докторов, которые готовят меня к экспериментам.

Три дня ушло на то, чтобы описать всю свою жизнь, всю ложь моей жизни. Но сколько в ней было правды! Правда, подобно самой жизни, всегда найдет лазейку и прорвется.

Сегодня я понял все и про Элен. Когда я спросил Адель, была ли она частью эксперимента, она кивнула. Мне не нужно было ничего больше знать. Все стало ясно. Симон… Симон, скорее всего, техник. Теперь уже не так важно… Элен была создана по моим мыслям, создана для меня. Такой, какой я представлял раньше девушку. Но как быстро разгорелись чувства, так же быстро и потухли. Потому что идеалы не интересны. Важны особенности, недостатки.

Сестра, мой псевдоприятель – все они агенты «Голоса». А ведь Лейла пыталась остановить меня… Почему она ничего не сказала? Хоть мне и интересно, но видеть ее я не хочу, не хочу больше ничего спрашивать. Я и так знаю слишком много. Вокруг одна ложь и лжецы.

Другое дело – Кейт. Она…

Преданность, уважение, верность, любовь – что-то безнадежно утерянное в нашем мире, и мы готовы на все, чтобы вновь испытать это.

При оформлении обложки использована картинка. Автор – Ольга Поплавская.

Компания – Poss Team.

Отрисована целиком.