Мup

– Не трать драгоценное время. Он заблокирован. Используй планшет. У тебя мало времени. Торопись. Деактивированный провизор, да еще такие потери крови. Если не поторопиться, ты скоро умрешь, – серьезно говорил он, наблюдая мое жалкое состояние.

Я стал писать в чате. Там я быстро нашел контакты своего друга Захара.

Я не мог раскрыть цель, с которой я здесь оказался, но необходимо было срочно вызвать помощь, поэтому я скинул геометку и короткое сообщение, что попал в беду. И попросил вместе с правоохранителями явиться за мной. К счастью, ответ не заставил себя долго ждать. На планшет пришло сообщение: ему нужен был час, чтобы добраться до меня. Это была хорошая новость. Плохая была в том, что этот час нужно было как-то переждать. Я был уверен, что головорезы уже пустились по нашим следам. Ехать дальше я был не готов, так как не мог самостоятельно сесть за руль, а моему новому «другу» я совершенно не доверял.

– Нам надо спрятаться. Пойдем в лес, – решил я. – Там укроемся и будем ждать подмоги. В такой темноте они долго будут искать нас, не имея точных координат.

Мы уходили все дальше вглубь леса. Мой спутник вел себя спокойно и не проявлял никакой инициативы, отдав свою судьбу в мои руки. В отличие от меня, он шел сквозь деревья и кустарник, не оглядываясь. Может, он уже не ждал погони?

В определенный момент я остановился, решив, что мы ушли уже достаточно далеко и передал обновленные координаты. Теперь мне оставалось придумать легенду, как я здесь оказался, и что со мной делает этот человек.

– Боро, но как тебе удалось?

– Когда ты сбежал, они забыли про меня, и я получил возможность добраться до машины, в которой лежал ты. Не подумай, что я это делал для тебя. Я всего лишь хочу спастись. А ты обещал укрытие в рационале. Только там они меня не найдут.

– Обещаю, клянусь, – я искренне был благодарен своему спасителю. – Ты через день будешь жить спокойно и забудешь обо всем этом ужасе.

– Надеюсь, очень надеюсь.

Я не мог стоять и присел на землю

– Прими это, – он протянул мне таблетку и, заметив мой недоверчивый взгляд, кивнул в знак подтверждения того, что это надо сделать. – Это очень сильное снотворное. Тебе нельзя терять силы. Поверь, это единственный твой шанс.

– Но для начала давай договоримся, что ты не будешь говорить ничего кроме того, что я пришел в ваш городишко с целью провести опрос, которым занимаюсь во внеурочное время. Хотел больше изучить жизнь в оппозиционах и написать книгу, – таким был основной посыл моей легенды, так я обычно говорил в офисе, когда отправлялся на очередную вылазку. – Когда меня везли домой, на меня напали неизвестные бандиты и пытались убить, ты был рядом, помог мне сбежать от них, и мы чудом спаслись в лесу.

– Хорошо. Хорошо, – он испугался моего напутствия. Может быть, он ожидал, что у меня все схвачено, и сейчас только осознал, что у меня нет влияния, которое способно его защитить. Как бы то ни было, он не показал виду и сказал: – Выпей быстрее. Очень много времени прошло.

Я не стал сопротивляться и проглотил таблетку, после чего меня поглотила тьма.

***

Когда я очнулся, то почувствовал себя очень разбитым. В голове шумело так, как будто тысячи людей внутри нее спорили и кричали. Я хорошо помнил все, что произошло, и с ужасом ожидал дальнейшего развития событий.

Я сразу связался с Захаром, и мой друг сказал, что навестит меня при первой возможности, что меня поместили в медицинский центр дознания в Петербурге. «Тебя быстро подлатали. Скоро пойдем прошвырнемся». Его сообщения были бодрыми и полными энтузиазма. Я подумал, что, может, ничего страшного и не произошло.

Я стал оглядываться. Моего спутника также поместили в соседнюю палату, отделенную от моей полупрозрачным зеркалом. Я хорошо его видел, но совершенно ничего не слышал из того, что там происходило. С ним сидел рядом мужчина лет сорока и, судя по всему, задавал вопросы. Следователь? Зачем вообще Боро поместили в больницу? В последний раз, когда я его видел, он выглядел вполне здоровым. Меня пугало, что он мог рассказать всю правду про меня, про мои опросы. Я не был уверен, что он правильно меня понял или не решит пойти ва-банк и заложить меня в обмен на защиту. Могло случиться все, что угодно. «Главное, отрицать все обвинения», – четко решил для себя я.

Я вообще пожалел, что оказался таким слабохарактерным и позвал на помощь служителей. Нужно было самостоятельно, не без помощи Захара, добраться до дома, обратиться в частную клинику – таких много, где за хорошую плату клиент остается полностью анонимным – а затем переправить Боро через границу, как обещал. На этом бы мое приключение закончилось, и я мог бы дальше заниматься своим бизнесом. Теперь же мои спасители могли погубить мою дальнейшую спокойную жизнь. Я тогда размышлял, неужели действительно богатство стоит такого риска, которому я так бездумно подверг себя. Не то, чтобы я жалел о случившемся, нет. Мне не хотелось терять все в тот момент, когда я уже заработал достаточно денег, чтобы уйти с работы и жить спокойно, путешествуя между различными частями мира, изучая историю и обычаи прошлого.

Закончив допрос и покинув Боро, следователь зашел в мою комнату, которая больше походила на камеру дознания. Отличие заключалось в том, что вместо стола и стула здесь стояли кровать и медицинская установка. Он был уверенным в себе, лицо его оставалось спокойным во время рукопожатия. Он лишь слегка осмотрел меня и принялся сразу передавать сообщения по провизору нескольким людям. Это было видно по зрачкам, которые в этот момент уходят в правый верхний угол. Он был одет в синий костюм, под которым была такая же синяя футболка, синие туфли. Синий цвет – цвет власти в рационалах. И вообще он очень был похож на сподвижника «спокойного мира». «Не может быть, чтобы оппозиционеры позволили рационалисту так спокойно вторгаться!» – подумал я. Я вжался в кровать, нервно сжимая руками края одеяла, и даже не мог предположить, о чем же он так срочно решил кого-то оповестить.

– Дознаватель Ларсон. Теперь я хочу послушать, как тебя, приличного человека, рационалиста в прошлом, могло занести в богом забытую Италию? – начал он допрос, вольготно устроившись в мягком кресле в углу комнаты. Это был мой первый в жизни допрос, я не знал, как отвечать, что говорить, насколько ложь может усугубить мое положение. И потом, шум в голове не давал сконцентрироваться и занять какую-то внятную позицию.

– Я провожу исследование, – начал я изрекать заранее заготовленный в голове текст. Жаль, что провизор у меня не самый последний. Я читал, что существуют такие, где можно заранее записать текст, и потом он автоматически заставит тебя произнести его – четко и с нужной интонацией. – И не имею право обойти в нем самые проблемные зоны. Результаты этой работы, может, и вас заставят по-другому посмотреть на жизнь в отдаленных провинциях.

Моя фраза не вызвала никаких эмоций на каменном лице этого серьезного человека. Черты его лица говорили о целеустремленности и упертости.

– Мы связались с твоим начальником.

– И что? Они знают о моей миссии, – перебил его я. Пауза. Секунд на тридцать. Затем он продолжил: – И вот что интересно, по его словам, эта активность – исключительно твоя инициатива. Никто ранее не проводил исследование, и даже не задумывался об этом.

Его тон, надменный и уверенный, придали мне уверенности. Я догадывался, к чему он клонит, но делал он это неправильно. Если бы я такое услышал в рационале, то, безусловно, его слова имели бы право на жизнь, но не здесь.

– Значит, до этих людей никому не было дела. Но вы не правы. Как минимум, кто-то же провел первоначальный опрос. И если бы мы больше заботились о тех, кому повезло меньше, мир мог бы стать намного комфортнее для жизни.

– Хватит этого пустого трепа, – он встал. – Исследователям не вешают на шею блокираторы. Ты знаешь, за какое единственное преступление в оппозиционах полагается смертная казнь?

Я стал вспоминать законы, фильмы, новости и помотал головой.

– За полную блокировку сигналов провизоров. И теперь я обязан искать этих мразей, кто сделал с тобой такое. И я не остановлюсь, а когда найду, я все выясню. Поэтому твои выдуманные истории, а в этом я не сомневаюсь, скоро можно будет выкинуть в мусорку.

–Блокировка сигнала – тяжкое преступление? – я пытался вспомнить об этом хоть что-то и не мог. – Не помню.

– Кто бы сомневался… – его фразу прервало пришедшее ему сообщение. Он помрачнел, даже посерел и быстро вышел из палаты.

Через десять секунд прозрачные стекла превратились в яркие красочные экраны, на которых были изображены ночные виды старого Петербурга. Теперь я не видел, что происходит в комнате у Боро.

Ждать мне пришлось недолго, минут десять. И в камеру дознаватель вернулся уже с тем, кого я абсолютно не ожидал здесь увидеть – с Улирихом.

Первой моей мыслью было: «Сволочь! Он подставил меня. Как Лейла могла так ошибаться в этом человеке?». Наверное, эти мысли отразились на моем лице, потому что Улирих спокойно, без каких-либо эмоций, поздоровался со мной и потом обратился к дознавателю Ларсону:

– Почему Виктор до сих пор здесь? Его в чем-то обвиняют?

– Нет, господин Улирих, – с ним Ларсон вел себя совершенно иначе, благоговейно и пресмыкаясь. «Кто же он такой? И чем занималась раньше Лейла?», подумал я, а Ларсон продолжил: – Но с ним был представитель итальянской преступной группировки. Кроме того, господин Виктор сам вызвал на помощь служителей. Мы обязаны выяснить все обстоятельства происшествия, особенно такого серьезного, как полная блокировка сигнала, чтобы виновные были привлечены к ответственности. Мне нужна информация, чтобы решить, что нам делать с аборигеном, – лепетал дознаватель. – И еще один момент. Он провел вне сети почти шесть часов…

К концу фразы он совсем стушевался и перешел чуть ли не на шепот.

– Сколько времени прошло? – эстафета задавать вопросы перешла к Улириху.

– Шесть часов.

– Да я не об этом, – прикрикнул Улирих на Ларсона. – Сколько времени прошло после операции?

– Полчаса, может час.

– И почему я только сейчас извещен? Я просил меня позвать, как все будет сделано?

– Ну… Я думал, что могу пока сам собрать все показания. Чтобы к вашему приезду уже иметь картину происходящего.

– Картины будешь иметь дома. А здесь тебя отымеют за неисполнение приказов, – Улирих явно доминировал над испугавшимся дознавателем. Теперь его внешний вид уже был не таким серьезным и устрашающим. – Час? И за это время вы не смогли ничего выяснить? – мой знакомый окончательно перешел на крик.

– Мы допрашивали…

– Какие могут быть оправдания? – поставил он точку в разговоре с Ларсоном и перешел ко мне. – Виктор, расскажи, что произошло.

– Я поехал в Италию проводить исследование, – говорил я, пытаясь скрыть улыбку, которая появилась при виде растерявшегося и потерянного дознавателя. – Меня вез обратно водитель, и на нас напали неизвестные пне люди. На помощь пришел Боро, с ним я познакомился во время работы еще, и нам удалось скрыться в лесу. Там он сказал, что его убьют за то, что он это сделал. Все было очень неожиданно и словно в тумане.

– У меня ушла минута. Теперь все ясно. Больше причин задерживать этих людей здесь я не вижу.

– Но… Этот Боро… – начал мямлить дознаватель Ларсон. – Эта версия не совсем совпадает с той, которую я только что услышал в соседней камере.

– От кого? От беглого итальянца? Они готовы наплести что угодно, лишь бы их не трогали. – Ларсон, вопросы есть?

– Нет, – он беспомощно смотрел то на Улириха, то на меня. – Итальянца вы тоже заберете?

Мой знакомый посмотрел на меня, на что я в ответ тихонько кивнул.

– Пожалуй, да, – он закончил разговор и вышел.

***

Больше меня в тот день не трогали. Захар написал, что его не пускают в лечебницу, поскольку она спецрежимная. И что он приедет ко мне, как только я окончательно поправлюсь и меня «выпустят на волю».

Лейла же не отвечала, несмотря на десятки моих сообщений. Имея склонность к панике, я уже начал переживать, что ее могли арестовать как соучастницу моих преступных действий. Или итальянцы нашли ее и взяли в заложники. Улирих успокоил меня, ответив на мой вопрос о сестре, что у нее все хорошо, она просто очень переживала за меня и сейчас неважно себя чувствует.

На следующий день меня перевели в государственную клинику. Вот это было круто! Такого я еще не видел. Это была самая современная лечебница. Мой сопровождающий сказал, что она построена, причем довольно далеко от Петербурга, всего несколько лет назад и является самым высокотехнологичным продуктом современной цивилизации.

– У рационалистов уж точно есть что-то в этом роде… – возражал я, осматривая атриум здания, который был высотой около километра. Честно, я даже не знал об этом здании.

Мой спутник, доктор медицины, лишь усмехнулся и покачал головой:

– Как вам будет угодно.

Несмотря на огромные размеры медицинского учреждения, в нем почти не было людей. Мы шли через пустынные стеклянные коридоры. Справа и слева были лаборатории, в которых работали преимущественно роботы. Все же, кто попадались нам из больных, как будто пытались сбежать или пугались, видя перед собой меня и доктора.

– Не очень-то дружелюбная у вас здесь атмосфера, – заключил я после очередной встречи с пожилой женщиной, которая почти вжалась в стену, когда мы проходили мимо. – Какова цель моего пребывания здесь?

Доктор посмотрел на меня, поправил очки, открыл большую дверь справа и жестом пригласил пройти в кабинет. Это была огромная лаборатория с различными установками, которых я не видел никогда ранее. Все было стерильно. Все стены сделаны из органических стекол, которые показывают изображения, которые человеку хочется видеть в данный момент – чтобы он чувствовал себя в безопасности.

Мы расположились на стоящих в углу креслах по разные стороны от деревянного стола, настоящего артефакта древности, как сказал мой собеседник. Мне предложили чай, я отпил глоток и сразу почувствовал расслабление.

– Не пугайся. Это ливиатол, легкое успокаивающее, тебе полезно после всех стрессов, которые ты испытал, – улыбнулся он мне. – Ты хотел узнать, зачем тебя привезли сюда? Ну окей, что ж. У тебя влиятельные друзья, и они очень переживают за твое здоровье. Во время удара ножом у тебя пострадало много органов, кроме того, ты испытал сильный психологический шок, и я должен убедиться, что это никак не повлияет на твое здоровье. Все тесты займут часов пять, не больше.

– И все? Потом я смогу пойти домой?

– Мы даже отвезем тебя, куда ты скажешь. Так что сегодня вечером ты будешь спать в своей кровати.

***

Большую часть этого времени я провел в странном аппарате, о котором не мог найти никакой информации, даже вернувшись потом домой. Это был небольшой бассейн, наполненный странной жидкостью, в которой я почти не ощущал веса своего тела. Странное ощущение, чем-то напоминающее то, которое испытываешь на популярном в Петербурге аттракционе «Полная невесомость». Но самое необычное – жидкость эта была неоднородна, в некоторых местах – более плотная, чем в других. И в некоторых местах – теплее, чем в остальном объеме, но в секунду могла резко изменить температуру и стать более холодной.

Меня просили постоянно двигаться, ходить, бегать, плыть. Иногда это было легко, субстанция выталкивала меня на поверхность, а через пять минут затягивала внутрь, сковывая все тело, как густая тягучая смола. В такие моменты я испытывал шок, особенно когда уходил в нее с головой. Но как только сердце замирало от страха при мысли, что это конец, все резко менялось, и она превращалась в воздушную пену, в которой было очень приятно находиться. Потом мне начинали слать сотни разных сообщений, как во время хакерских атак, и просили рассказать, какая информация в них содержится. Иногда мне удавалось передать это достаточно точно, а в некоторых случаях я не мог ничего разобрать.

Так продолжалось несколько часов, после чего со мной провели еще несколько тестов: на зрение, скорость реакций, слух, и даже на предчувствие – который я с треском провалил. Мне показалось, что вторая часть обследования была формальностью, поскольку доктор и его ассистент делали это спустя рукава, по их лицам было видно, что это им неинтересно. По контрасту, во время моего «купания» они были невероятно активны и порой даже взволнованы, крайне сосредоточены и внимательны.

По окончанию тестов я не поехал домой, так как получил мысли от Лейлы, которая хотела встретиться со мной в районе старого Технологического института, рядом с клиникой, куда меня доставили из Италии. Я обрадовался, что увижу ее и сразу согласился.

***

На улице меня ждали Улирих и Лейла. Они о чем-то активно спорили, так что заметили меня только тогда, когда я подошел к ним вплотную.

– Привет, – первым делом я поздоровался с сестрой, а затем обратился к ее спутнику: – Улирих, спасибо тебе. Ты сильно выручил меня. Я даже не знаю, что было бы, если б ты не появился.

– Это Лейла уговорила меня. И прошу, не вляпывайся больше ни во что. Второй раз вызволять тебя я не буду.

– Ну что, доволен собой? Я думала, что это я подвела родителей, – начала отчитывать меня сестра. – Ты хоть понимаешь, что сделал?

На ее глазах выступили слезы, и она с дикой злостью посмотрела на своего друга, стиснув зубы. Уголки губ разъехались по разным сторонам, оголив немного зубы, что придало ей особо свирепый вид.

– Все обошлось. И благодаря вам все обошлось. С меня причитается.

– Поверь, я пью только дорогой виски, – улыбнулся Улирих. – Мне сказали, что ты здоров, как бык. Тебя быстро подлатали, да?

– Что это за аппарат, в котором проводили тесты? – решил я получить ответ на интересующий меня вопрос.

Мой, казалось бы, простой вопрос, вызвал сильное раздражение у сестры. Она скривила лицо и даже отвернулась. На фоне темно-синего неба и сильного ветра ее движения были особо драматичными. А строгая атмосфера исторического центра города как будто подчеркивала важность этого момента.

– После заживления ран бывают последствия. Мы должны были убедиться, что все в порядке, – сказал быстро Улирих, глядя в сторону. – Мне показалось, что он что-то не договаривает, но я не стал развивать эту тему. Не хотелось еще сильнее портить настроение сестре. – Остался еще один вопрос. С аборигеном из Италии.

Я совсем про него забыл. Мне не хотелось вспоминать о нем, хоть я и был обязан ему жизнью. Я не знал, что он рассказал, и как вообще после всего случившегося его переправить в рационал. Наверняка за ним будут следить и еще допрашивать.

– Я обещал переправить Боро в рационал, – виновато сказал я Улириху. Это была скорее просьба. Он так успешно справляется с проблемами, что, может, и в этот раз поможет?

– Нет, – покачал головой мой собеседник. – Теперь это опасно. Особенно тебе. Я надеюсь, что не нужно дополнительно говорить, чтобы ты навсегда забыл о своем бизнесе. И предупреди своего компаньона, чтоб он залег на дно. А с итальянцем я разберусь сам. Пристроим его пока здесь, а там уже посмотрим. Никаких контактов. Просто забудь о его существовании. В общем, мне тоже столько светиться не нужно.

– Но я ему обязан, – проснулось у меня чувство долга перед своим спасителем. – С ним же все будет в порядке?

– Я говорю: позабочусь. И передам твою благодарность.

Больше своего спасителя я не видел. И до сих пор хочется верить, что Улирих сдержал свое обещание.

***

Оставшись наедине с Лейлой после ухода Улириха, я почувствовал себя ребенком, который только что совершил дурной поступок. Мне было неудобно начинать говорить первым, я все ждал, чтобы она выругалась, даже наорала на меня, но не молчала с разочарованным лицом, иногда сжимая губы, как будто сдерживая эмоции.

В итоге я предложил пройтись. Мы еще долго молчали, лишь изредка перекидываясь ничего не значащими фразами, словно очень далекие люди, вынужденные проводить время вместе. Погода, дороги, дома, архитектура и еда – мы начинали каждую из этих тем, быстро обозначали свою точку зрения и молчали дальше.

Тогда мне не была понятна ее злость. И только сейчас я понимаю ее истинную причину. Она, скорее всего, ненавидела себя. Но в тот момент я был уверен, что Лейла просто разочаровалась в своем брате, в том, что помогла мне с моей затеей. А чего, собственно, она ожидала? Незаконная деятельность всегда связана с риском, и когда она помогала мне – только подталкивала к этому. Так, каждый варясь в своих мыслях, мы дошли до центра старого города – Исаакиевского собора.

Я никогда не придавал большого значения этому огромному монументу – наследию прошлого. Огромные колонны, величественно уходящие вверх. Широченные ступени. Открывшийся вид заставил меня остановится, отвлечься от грустных мыслей и просто наслаждаться.

– Творение Монферрана, великого человека. Раньше такое создавали… А теперь мы не способны ни на что, – сказала Лейла, и по ее голосу я сразу понял, что эта фраза значит много больше, чем все предыдущие.

– Мы создаем другое.

– Пытаемся и ищем, как крысы в лабиринте. И ты сам обрек себя на это.

– На что? – совершенно не понял я. – Ты уже скажи все, что думаешь, выпусти пар. Я совершил ошибку. Все ошибаются.

– Прости, я не смогла сберечь тебя, – из ее глаз покатился град слез. – Я больше не помощник тебе. Закончим наше короткое рандеву. Запомни, что Улирих тебе не друг. И никогда им не станет.

Она ушла, точнее, убежала в слезах. А я остался стоять один и подумал о том, что жизнь в оппозиционах сильно отличается. Вопрос – в какую сторону.

***

В результате мне пришлось сменить работу. Надоели испытывающие взгляды коллег и подозрение. Начальник меня сторонился. В первый день все задавали много вопросов, потом успокоились. Категорически запретили заниматься моим «исследованием», о котором я и сам старался изо всех сил забыть.

 На новой работе меня встретили радушно, никто из новых коллег не был в курсе моих приключений. Перемены были позитивными: больше денег, расширенные обязательства, новый коллектив – интересно.

Но в остальном стало тяжело. Особенно осознавать, что за мной могут следить, могут проверять. Хоть я и понимал, что мой провизор не просматривается, я почти перестал передавать по нему важную информацию.

Я перестал ездить к родителям, стал меньше с ними общаться. Очень боялся пересекать границу рационалов, так как оставался шанс, что меня могут задержать, и потом последует суровое наказание.

Встречи с друзьями тоже стали более редкими. Слухи быстро разлетелись, и мне совсем не хотелось оправдываться перед ними или что-то объяснять. Я все больше привыкал к одиночеству и даже начал находить в нем свои прелести.

В один из таких вечеров я получил сообщение от Улириха. Он сказал, что хочет убедиться, что у меня все хорошо. По интонации и эмоциям я понял, что отказ неприемлем. Я вынужден был согласиться, тем более, что обещал угостить его выпивкой.

Через пару часов мы встретились в баре. К моему огромному удивлению, мой компаньон не стал ничего требовать, а решил по-дружески поговорить. Через некоторое время я понял, что он хочет даже помочь восстановить мои отношения с Лейлой, которая больше не выходила на контакт после моего провала в Италии. Она даже заблокировала меня на провизоре.

– Старина, не бери в голову. Дай ей время. Не стоит сейчас чрезмерно навязывать ей себя. Женщины любят мужскую выдержку и спокойствие, даже если это сестра. Она может наговорить гадостей, оскорбить. Она любит тебя и слишком винит себя в том, что произошло, – с задором говорил он мне, прихлебывая пива. – А еще она на меня ополчилась. Вот ведь женщины. Сначала просила помочь, а теперь спускает всех собак. Так что мы с тобой в одной лодке.

В тот раз он показался мне вполне приятным парнем, с которым можно интересно поговорить, провести время. Что-то подсказывало, что не стоит подпускать его слишком близко, но в качестве приятеля он был превосходен: много полезных знакомств, общителен, и, насколько я мог судить, совершенно не глуп.

Время шло, за разговором мы не заметили, как рядом со мной оказалась потрясающе красивая девушка. Она была с подругой, с которой о чем-то активно разговаривала. Обе были улыбчивые и довольные жизнью. Мне сразу понравилась одна из них. Она захватила все моё внимание, и я перестал слушать спутника.

– Старина, да ты залип! – весело проговорил Улирих, слегка толкнув меня в бок, чтобы обратить на себя внимание. Затем осушил бокал до дна. – С тебя потрясающий рассказ! И считай, что мы в расчете, – подмигнул он мне и многозначительно направил взгляд в сторону девушки. А затем без долгих объяснений покинул меня, оставив наедине с пивом и грезами о красотке.

Недолго думая, я решил выпить еще пару кружек пива. У меня было отличное настроение и была возможность понаблюдать за столь прелестной особой.