Змеиные тропы. Летопись Подлунного мира

Никто из жителей Ариса не догадывался, зачем патрули городской стражи методично обходят дома в богатых районах и настоятельно приглашают горожан в главный храм города. Толпа на площади перед домом богов постепенно росла: пестрая, разноголосая, недоуменно перешептывающаяся. Постепенно люди заполнили площадь до краев, затем заполонили прилегающие к ней улицы, кто-то особенно смелый вскарабкался на крыши домов, выходивших окнами на главный собор, рискуя упасть и свернуть себе шею или попасть в руки стражников. Те требовали от отчаянных смельчаков спуститься вниз и не нарушать порядок.

Все ждали чего-то очень важного и не могли даже предположить, что же именно произойдет в этот ясный солнечный день. Представители начавшей формироваться в этих землях знати из трех городов, находящихся под властью Вариара, расположились в самом храме. Их наряды поражали богатством и тонкостью работы, споря друг с другом великолепием. Солнечные лучи скользили по знаменам знати, украшенным различными фигурами животных, боевых кораблей, ключей, деревьев, башен и много чем еще, на что только хватало фантазии владельцев. Это был позаимствованный у Элеана обычай, который эльфы называли геральдической традицией, а сами фигуры, как и у этого народа, звались гербами. Люди с радостью переняли его. И теперь больше не было необходимости знать в лицо каждого представителя аристократического рода, достаточно было помнить его герб и цвета. А это было очень полезно: ведь число жителей в подчиненных Вариару городах все время росло, и знати тоже становилось все больше и больше. Семьи аристократов разрастались и запомнить каждого было сложно.

Наконец оглушительно взревели фанфары, грянул гул барабанной дроби. Толпе, заполонившей площадь, пришлось расступиться, пропуская роскошную и длинную процессию, идущую от дворца правителя. Во главе ее медленно шествовали жрецы всех пяти богов, что составляли пантеон Ариса, за ними десять гвардейцев в украшенных фиолетовыми гребнями шлемах и в того же цвета плащах с неизменным золотым единорогом на плече. Следом за ними ехал Вариар на огромном вороном жеребце, на чьей лоснящейся черной шкуре буквально горела украшенная золотом и драгоценными камнями сбруя. Сам правитель был облачен в великолепные белые одежды, украшенные замысловатым узором, вышитым нитями цвета топленого молока, который буквально сливался с его одеянием, поражая удивительной резной глубиной, когда солнечные лучи падали на его изгибы, а все это великолепие прикрывал пурпурный плащ. За своим вождем следовали его ближние друзья, разодетые в пух и прах, поражая всех богатством и яркостью. От великолепия их ярких одеяний хотелось зажмуриться, но толпящиеся на площади люди продолжали глядеть во все глаза, буквально впитывая, каждую деталь. Они старались запомнить этот момент в деталях, запомнить во что была одета высшая аристократия, чтобы после повторить их одеяния. За всадниками шли шестеро сильных рабов, которые несли богато украшенный паланкин. В нем восседала Лейв, а за ней следовали, одетые ярче своих мужей, жены и наложницы ближайших воинов Вариара. Замыкали процессию двадцать знаменосцев, шедших в колонне по два, в руках у каждого гордо реяло кроваво-красное знамя с золотым единорогом.

Жрецы, возглавлявшие шествие, поднялись по ступенькам и замерли у входа в величественное строение, венчающее площадь – главный храм Ариса. Гвардейцы развернули своих коней и выстроились вдоль широкого подножия лестницы, затем как по команде вынули из ножен свои мечи и в торжественном салюте направили их в небо. Возле лестницы спешился и Вариар, замер на мгновение, словно не решаясь сделать первый или, скорее, последний шаг к короне. Жрецы запели гимн, восхваляющий Ура и отдающий дань мудрости его, верховный жрец Эскур незаметно кивнул мужчине, занесшему ногу над первой ступенькой, и тот сделал первый и столь важный для всех шаг. И после этого он пошел очень уверенно. С каждым шагом, который делал Вариар к финалу своего маленького восхождения, гимн жрецов становился все громче. Он был уже на середине восхождения к своей судьбе, когда первый шаг ко входу в храм сделала Лейв, следуя за своим любимым супругом. Гимн уже буквально гремел над Арисом и его правителем Вариаром, благословляя и наставляя его. К жрецам Ура присоединились женские голоса жриц Уты.

Когда Вариар достиг последней ступени своего восхождения, жрецы расступились в стороны, оставляя перед ним только одетого в торжественные красные с серебром одежды Эскура, тот взял правителя за руку и увлек за собой в храм. Служившая Уте верховная жрица, закутанная в положенные ее сану зеленые с серебром одеяния, взяла за руку Лейв и повела ее следом за мужем. Собравшаяся в стенах храма знать трех городов, находящихся под властью Вариара, замерла, дружно вдохнув благоухавший ароматом цветов и благовоний воздух, и затаила дыхание. В звенящей тишине, что наступила, стоило только смолкнуть гимну, четыре человека шли к статуе Ура. Перед полуобнаженным богом с копьем и виноградной кистью в руках стоял высокий стол из слоновой кости, на котором на синих бархатных подушках лежали две короны. Массивная золотая с резкими, похожими на наконечники копий зубцами, украшеными крупными рубинами, что отливали кровью в пробивавшихся через узкие окна под потолком лучах солнца, предназначалась Вариару. Вторая, тоже золотая, была легка и изящна в своей ажурности, и вместо рубинов ее украшали синие сапфиры.

Жрец и жрица божественных супругов остановились около этого одинокого стола, служившего сейчас алтарем. Вариар с Лейв тут же опустились на колени, смиренно принимая бремя власти, которое вручали им боги в мудрости своей. Жрец и жрица вновь затянули хвалебный гимн Уру и Уте. Его подхватили все собравшиеся. Из-за статуи Ура вышли двое послушников: юноша и девушка в красных и зеленых одеждах, их опоясывали черные пояса, украшенные серебряным ажурным литьем. Знак того, что они еще не стали полноценными служителями богов. Они передали своим наставникам плащи кроваво-красного цвета с вышитыми на них золотой нитью единорогами, которыми те, возвысив свои голоса в гимне еще больше, накрыли плечи Вариара и Лейв. Внезапно гимн, достигнув своего апогея, смолк, и, подняв глаза от пола, Вариар увидел, как жрец и жрица взяли в руки короны и вознесли их к статуе Ура.

– О, мудрый Ур, ты в величии своем, благослови корону сию, – произнес Эскур.

– О, милостивая Ута, ты в величии своем, благослови корону сию, – повторила за ним жрица, поворачиваясь вслед за ним к статуе прекрасной женщины с колокольчиком в воздетой левой руке.

Оба склонили на миг головы, принимая молчаливую милость богов. Затем тяжелая золотая корона оказалась в руках Вариара, тот вопросительно посмотрел на Эскура, дождался его кивка и произнес:

– Я принимаю корону сию от тебя, милостивый Ур. Я смиренно водружаю ее себе на голову, дабы править землями, что ты даровал и еще даруешь мне. И да будет корона сия знаком власти, дарованной мне твоей милостью и мудростью. И да буду я отныне императором Вариаром, что правит милостиво и мудро Великой империей Мирэй. Отныне и навсегда. Пока время не прекратит свой бег и Селеран не сгинет во тьме безвременья.

Вариар водрузил корону себе на голову и поднялся на ноги. Затем, следуя разработанной ими церемонии коронации первых императора и императрицы, он принял из рук жрицы корону, украшенную сапфирами, и возложил ее на склоненную голову Лейв.

– Я дарую тебе корону сию, чтобы правила ты вместе со мной. Милостиво и со строгостью, ласково и с любовью, как мать всем детям империи. Отныне и навсегда ты императрица Лейв, дарованная мне богами и судьбой.

После этих слов Лейв поднялась на ноги, и они рука об руку встали лицом к лицу со своими новоиспеченными подданными. Собравшиеся в храме ликовали, заполняя гулкие внутренние залы криками радости и поддержки. Так же рука об руку первые властители империи прошли к дверям, ведущим на улицу, и под ликующие крики толпы замерли на вершине лестницы.

– Дорогие мои подданные, – произнес Вариар, и толпа тут же затихла. – Отныне вы не просто жители трех объединенных в один союз городов: Ариса, Саматы и Аркуса. Отныне и навсегда вы – подданные Великой империи Мирэй, что будет простираться от моря до моря, и которой не будет преград ни на земле, ни на воде, ни на небе. Отныне и навсегда.

Толпа буквально взревела, приветствуя своего императора и новую империю. Сначала это был просто гул, затем кто-то крикнул: «Да здравствует император!» и все как один подхватили этот возглас. Он взлетел к небесам, отразился от прозрачно-синего купола и упал вниз.

– Да здравствует император! – неслось над Арисом, отныне столицей империи Мирэй.

Вариар и не подозревал, насколько приятно купаться в этой искренней людской любви, в этой их уверенности, что отныне их жизнь изменится, станет лучше. Они с Лейв стояли на вершине лестницы, ведущей в храм, и от плескавшегося внизу моря любви их отделяло всего двадцать пять мраморных ступенек.

***

Первый месяц лета листар. Первый день месяца.

Год рождения империи. Арис.

В лучшей таверне Ариса, единственной в городе, где подавали великолепное дамийское вино, в этот вечер было шумно и многолюдно. Посетители с большим воодушевлением пили за здоровье своего первого императора, желая ему долгих лет жизни и благополучного и щедрого правления им на удачу, а еще много наследников, чтобы род его процветал, опять же им на счастье. Обычно в таверне было тихо и чинно, но сегодня там царило безудержное веселье, слышались громкие крики, звенели кубки. Вино лилось рекой, громко провозглашались тосты за империю от моря до моря, за наследников, за самого императора и за его императрицу, которой неизменно желали плодовитости. Подданные новой империи удивительным образом были в курсе происходящего в семье своего правителя. Каждый тут знал, что императрица Лейв не могла понести ребенка целых три года, да и то, что после смерти отца у нее случилось нарушение цикла обновления крови, отчего никто не мог правильно предположить срок рождения принца Миалла. И горожане даже готовы были предложить Вариару плодовитую наложницу, как принято было в его родных краях, и простить открытую измену их обожаемой императрице. Они готовы были признать его детей от наложницы законными наследниками и повиноваться им так же, как и законным детям от императрицы. Но все это обсуждали шепотом, подальше от чужих ушей, чтобы не расстраивать Лейв. А сейчас императрице желали много детей во имя процветания империи.

Только за одним столиком вместо разудалого веселья царила тихая, усталая радость и удовлетворенность собственной работой. Хлауд не произносил тостов вслух, они звучали в его мыслях. Они звучали за здоровье Вариара и его верной императрицы Лейв, и Хлауд салютовал бокалом невидимому собеседнику, а затем одним глотком осушал его. «Ты, главное, не подведи меня, племянник. Главное, не подведи. Пусть твоя империя будет сильной и богатой», – в очередной раз произносил Хлауд беззвучно обращаясь к Вариару, наполняя кубок темно-рубиновой жидкостью.

Дверь питейного заведения в очередной раз открылась, пропуская в переполненную и уже буквально трещащую по швам таверну гостя, закутанного в тяжелый серый плащ. Прислужник шагнул было к нему, чтобы заступить дорогу, но тот покачал головой, что-то едва слышно произнес и бросил юноше монетку. Тот тут же отступил в сторону. Гость окинул взглядом зал и собравшихся в нем посетителей, и уверенным шагом направился к столику Хлауда, легко лавируя между подвыпивших людей, норовящих поймать его за руку и заставить выпить за императора и его благословенное правление.

– Твои усилия возымели успех, старый друг, – тихим голосом произнес Лоэналь, добравшись до своей цели. – Теперь вы живете в империи, и Вариар отныне император, а королевства всех трех континентов нашего мира отныне будут считаться с вами, хотя вы пока и страна-младенец, только-только покинувшая чрево матери. Так почему же ты сидишь тут и пьешь в одиночестве и с грустным видом, а не веселишься на праздничном пиру в том, что они называют дворцом?

– Здравствуй, Лоэналь. Где ты был последние две декады? – в голосе Хлауда, как и во взгляде, сквозила смертельная усталость.

– Заканчивал с храмом ваших богов и приступал к соединению Кивара и Смыра, но какое это имеет значение сегодня, в столь радостный день? – эльф присел за столик и взмахом руки подозвал порядком взмыленного служку. – Пусть ты и мрачен, словно небеса перед бурей.

– Я соскучился по высокоинтеллектуальным беседам с тобой, Лоэналь, и по твоему ироничному отношению к нашим делам и мечтам. – Хлауд разлил дамийское по бокалам, поднял свой и отсалютовал им эльфу.

– И о чем ты желаешь поговорить на этот раз, старый друг? Можем обсудить, какую накидку носит Антаэль – красную или голубую? Это любимый спор жрецов нашей прекрасной богини озер и рек. Или, например, можем поговорить о том, что лучше высаживать в ее садах: ивы или персики? Что больше любит прекрасная дева-богиня?

– Я бы выбрал персики. Они красиво цветут, приятно пахнут и не так вгоняют в тоску. Да еще и плоды вкусные приносят, – заглядывая себе в кубок, пробормотал Хлауд.

– Я тоже всегда выступал за персиковые рощи. Но не уводи тему в сторону. Расскажи мне, почему ты тут, а не во дворце, – Лоэналь явно споткнулся на последнем слове.

– Я всего лишь устал за последние два года, старый друг. Даже не так, я смертельно устал, друг мой Лоэналь, хоть ложись спать месяцев так на пять, – Хлауд откинулся на спинку удобного кресла, что стояли в этой таверне в нишах для особых посетителей. – И больше всего я устал от сборища всей этой разодетой в пух и прах толпы, внезапно превратившейся в имперскую знать. Они мне до демонов Ула уже надоели. Едва сдерживался, чтобы не начать убивать их на каком-нибудь из советов.

– Похоже, и у вас аристократия заставляет чувствовать себя усталым путником, у которого давным-давно закончились припасы, – усмехнулся эльф. – Ты знал, что они имели наглость просить меня построить им собственные дворцы в городах? Бросил все и работал над их дворцами.

– Тебя это удивляет? Ты же великий эльфийский зодчий, который способен сотворить шедевр из соломы.

– Чтобы я работал с таким материалом, как солома? Никогда и ни за какие деньги, друг мой.

– Так что нечему удивляться, что твой талант ценят, Лоэналь. Теперь ты можешь ссылаться на работы для императорской семьи, и отказываться от их предложений. А уж заказами император тебя обеспечит. А спорить с императором они не решатся.

– Спасибо, старый друг, я этим беззастенчиво пользуюсь.

– Прекрасно.

– Так, почему же ты здесь, Хлауд? – усмехнулся эльф.

– Думал, что возможно ты придешь сюда, и разделишь со мной успех. Я очень устал за эти два года, да боюсь, и дальше мне покоя не будет вовсе. Отдохнуть душой и телом не получится. Вариар назначил меня главой Имперского совета. Можно сказать, что это мой последний денечек, когда я еще могу отдохнуть в этой таверне, наслаждаясь прекрасным вином, среди людей, которым до меня нет никакого дела. Которые даже не знают кто я. Пока не знают. Впрочем, я уже стар и мне пора повесить меч на гвоздь и в самом деле заняться строительством государства и направлением племянника на путь истинный.

– Это ты стар, друг? Если я тебя зову старым другом, то только потому, что мы с тобой знаем друг друга целую вечность.

– Всего лишь пятнадцать лет. Для эльфа это лишь мгновение, когда он моргнет. А мне уже сорок пять лет, что для человека почтенный возраст.

– И при этом ты тратишь драгоценные дни на магию. Не понимаю я тебя, Хлауд. Зачем столь беззаботно относиться к отпущенным тебе годам?

– А что тут понимать? Я уже стар, у меня нет детей и даже жены, которая может их мне родить, нет, мое детище – эта империя. Так пусть моя жизнь сделает империю сильнее, заложит прочный фундамент ее существования. Я не пожалею отдать все отпущенные мне годы на это. Считай, что это мой онес.

– Ты и правда сошел с ума, друг мой. Ты не можешь принести онес. Ты не эльф. К тому же никто не позволит тебе заплатить жизнью за глупый обет. Вот тебе мой совет, как представителя народа, который придумал этот пресловутый онес, на который ты так легкомысленно ссылаешься. Служи империи полностью, в том числе и принеся ей парочку-другую новых подданных. Женись, мой друг. Ты не так уж и стар, даже по меркам людей, да и ни одна молоденькая дама не откажется от брака с дядей императора, будь он хоть трижды старым развратником с кучей бастардов. Да если он еще и глава Имперского совета империи Мирэй. Я почему-то уверен, что тебе вручат какой-нибудь громкий титул и много земель, что принесут тебе значительный доход. Хотя меня печалит, что в такой небольшой империи будет так много аристократии. Пусть амбиции у Мирэй и велики, но сегодняшний день не предоставляет ей возможностей утолить жажду всех.

– Ты не прав, Лоэналь. Знатных родов будет только тридцать. Во всяком случае, пока. Двадцать тех, кто пришел с Вариаром из клана Сал, двое представителей Ариса и по четыре от Аркуса и Саматы. А земель мы еще завоюем. К тому же знать – это не обязательно обширные земли и громкий титул, знать можно посадить охранять границу.

– Кровь… – эльф поморщился. – Завоюем. Я, конечно, уважаю Вариара за его отношение к завоеванным городам, но не все завоевания пройдут столь гладко. Кого-то придется брать большой кровью, в том числе и нашей. А потом еще и усмирять долгое время.

– Завоевывать можно не только воинской доблестью и бесстрашием. Кого-то можно купить, присоединить брачными узами, а кто-то придет сам, когда им потребуется помощь и защита столь сильной армии. Вариар не просто так два портовых города завоевал. В Самате расположится военный флот, а вот в Аркусе будет торговый порт. И побережье большое. Если их станет мало, всегда можно заложить новый город.

– Аркус… Беззащитный перед пиратами и морскими захватчиками?

– Это ты зря. Там удобная для обороны бухта, которую можно перекрыть довольно быстро. Они не посмеют.

– Но вас же это не остановило, – лукаво подмигнул Лоэналь.

– Армией Аркуса, да и самим городом командовали идиоты, потому они не додумались до того, до чего додумался Вариар. Четыре быстроходных боевых корабля, два мощных военных судна, и по крепости на каждой скале, что венчает вход в бухту. Я уже зачаровал орудия для них, они будут бить без промаха.

– Ты же обещал не пользоваться магией, старый друг, – эльф печально покачал головой. – Тебе следовало позвать меня.

– Но ты же не можешь сделать для нашей империи больше, чем ты делаешь. Мы не смеем тебя просить об этом.

– А что, если я тебе скажу, что подал императору прошение на принесение верноподданнической клятвы, а он мне еще и должность Великого зодчего в Имперском совете всучил пожизненно.

– И чем ты недоволен? – усмехнулся Хлауд, раскачивая кубок. – Тебе отдают на откуп всю империю, как бы она ни разрослась.

– В этом есть какая-то неуловимая прелесть. А возможность облегчить сокровищницу императора…

– Скорее сокровищницу империи, ведь платить тебе будут из казны, но обещаю, что потрошить ее будет очень сложно, – самодовольно ухмыльнулся Хлауд.

– А еще друг называется, – звонко рассмеялся Лоэналь. – А потом… на склоне моих лет я хочу отправиться в путешествие. Долгое путешествие.

– Уж не в Дахрат ли при жизни? – усмехнулся Хлауд.

– Нет, – покачал головой эльф. – На запад, через таинственный Туманный океан и опасный Штормовой рубеж к тем берегам, откуда мы, эльфы, пришли сюда, на Пандагирей. Я хочу найти ту великую землю эльфов, Элин.

– Это сумасшествие, старый друг, – Хлауд буквально ахнул. – Это же мифические земли.

– Ну, чем ближе смерть, тем безразличнее мне будет результат. Я хочу доказать, что Элин существует, и не сгинул в лапах чудовищ, а все так же прекрасен, каким его помним мы.

– Выпьем за успех твоей безумной идеи, Лоэналь, – провозгласил Хлауд, улыбнувшись.

Друзья сдвинули кубки так, что вино перетекло из одного в другой, и выпили в который раз, но теперь не за здоровье императора и императрицы. Новая жизнь вселяла в них светлые надежды.

***

Первый месяц лета листар. Первый день месяца.

Год рождения империи. Арис.

Дом и двор Вариара буквально купались в теплом желтом свете факелов и светильников. Он отражался в драгоценностях, украшавших гостей, что собрались тут. Золото мелодично позвякивало, порой заглушая даже голоса гостей. А они были громкими. Собравшиеся новоиспеченные придворные и знать во весь голос желали долгих лет императору и императрице, расширения границ их империи, дюжину наследников и много другого. Лейв встречала каждый такой тост легкой улыбкой, понимая, что на самом деле никто и не думает об этом. Она нисколько не сомневалась в том, что буквально несколько хор назад в умах некоторых аристократов появились мысли о ее смерти родами, о гибели Миалла. Тогда бы это расчистило дорогу к трону их дочерям. Эти мысли легко читались в их уже довольно осоловелых от выпитого взглядах. Вариар не замечал этого, впрочем, и Лейв решила не обращать внимания на мечтания аристократов, более того, она решила не доставлять им такого удовольствия, а родить мужу еще несколько наследников, и при этом прожить сто лет, если позволят боги.

Скромный императорский сад в старом дворце, который занимала чета правителей города Ариса, обретшая ныне высочайшие титулы, утопал в свете, голосах, украшениях и запахах различных яств, что иногда неприятно переплетались с ароматами масел, которыми были обильно напомажены тела собравшихся тут дам. Управляющий дворцом совершил невероятное: центральный фонтан в саду, который изображал прекрасного мраморного единорога, вставшего на дыбы в белой чаше, пронзая рогом темно-синее небо, теперь замер под струями красного, как кровь вина, змеившегося по его телу. Гости охотно окунали в чашу свои кубки и наслаждались благородным напитком.

Императорская чета восседала на изящных тронах, вырезанных из огромных кусков янтаря, добытого на далеком севере, и благодушно принимала поздравления от своих подданных. Время от времени Лейв не глядя брала с чеканного золотого блюда фрукты, заключенные в янтарный карамельный панцирь. Это была изысканная закуска для белого вина из Тарэнты, особо полюбившегося Лейв, как только в Арис прибыли первые торговые караваны из этой страны.

Взгляд молодой императрицы то и дело мимолетно касался мужа, больше похожего на статую на троне, на чьей голове в свете факелов сверкала рубинами массивная золотая корона, по недосмотру забытая скульптором. Он снисходительно принимал поздравления присутствующих, из которых большая часть к рождению империи Мирэй не имела никакого отношения, но поспешила на поклон к своему правителю в надежде получить теплое местечко при императорском дворе. Лейв видела, как Вариар разрывается меж двух желаний: разогнать эту пеструю, надушенную толпу, от основной части которой не было прока его империи, и сообщить какую-то новость. Наконец, второе желание смогло одолеть его. Вариар поднял бокал, привлекая к себе внимания, но гости продолжили болтать, не замечая этого жеста. Тогда вперед выступил Сёрен и, возвысив и без того похожий на походный горн голос, провозгласил:

– Его величество желает тишины.

Все разговоры резко прервались, и гости во все глаза уставились на новоиспеченного монарха.

– Дорогие подданные, – начал Вариар, сделав милостивый жест рукой, как его учил Хлауд. – Я безмерно благодарен вам за то, что вы пришли разделить со мной радость, но позвольте мне сделать, что я считаю нужным. Эгат, подойди сюда.

Недавний ополченец, защитник Аркуса, осторожно выступил вперед, с опаской оглядываясь по сторонам.

– За твою честность и верность, а также за то, что ты дал нам шанс, дарую тебе титул герцога этой империи, владей Аркусом и окрестными землями под сенью моей короны, и служи верой и правдой империи Мирэй и ее императорам, Эгат. Так же как и твои дети, и дети их детей.

Тот опустился на колено, принимая от Сёрена, взявшего на себя обязанности церемониймейстера, золотую цепь и небольшой щит. Опустив его, он удивленно моргнул: на лазоревом поле расчесывала волосы серебряная морская дева с рыбьим хвостом.

– Но…

– Мы взяли на себя смелость придумать герб новому герцогу, считай это моим личным подарком тебе, Эгат.

– Благодарю, Ваше Величество.

– Властвуй над Аркусом мне на славу.

– Будет исполнено, Ваше величество. Моя императрица.

Не поднимаясь с колена, Эгат поклонился Лейв, та ответила ему теплой улыбкой.

– А теперь продолжим веселиться, – взмахнул рукой Вариар. – Завтра нас ждет кропотливое строительство империи от моря до моря.

Толпа радостно и одобрительно взревела, принимая этот замысловатый тост. Вино потекло рекой. Эгат быстро оказался в компании тех, кто первыми пришел с опальным Вариаром в Арис. Они добродушно поздравляли новоиспеченного аристократа и землевладельца, предлагая выпить за процветание его края. Лейв и Вариару предстояло скучать на своих тронах до конца этого разудалого пира. Впрочем, у многих из тех, кто присутствовал и не присутствовал на пиру в честь коронации, заканчивались их свободные и беззаботные деньки.