Империя господина Коровкина

Следователи начали выискивать все адреса, принадлежавшие семье олигарха. В основном это были дорогие загородные дома и квартиры в Санкт-Петербурге и Ленинградской области. Все они пустовали. Все они имели вид объектов, на которых уже продолжительное время никто не появлялся. Но среди всех этих объектов класса «лакшери» был один, который стоял особняком. То был участок земли в Карелии, вернее целый остров, который Александр Коровкин оформил в свою собственность еще в конце девяностых. На запрос какого-то журналиста о том, как в собственность мог быть оформлен объект с природоохранной зоной и водоохранной зоной, представить Росреестра заметил, что в начале прошлого века этот остров и дом на нем принадлежали какому-то купцу, но после революции остров был национализирован и как он оказался в собственности нового лица сказать он затруднялся, но, вероятно, имела место какая-то ошибка при государственной регистрации недвижимого имущества и что сейчас они обстоятельства этого вопроса проверяют и, несомненно, ошибку исправят, если такая действительно была допущена.

Но и визит на остров не принес ничего нового в деле исчезновения олигарха и всей его семьи. Следователи обнаружили там лишь остатки старого сгоревшего дома. На острове были следы недавнего пребывания, но по банкам из-под тушенки местного мясоперерабатывающего завода и пустым бутылкам из под дешевой водки (явно не банкетный набор семьи Коровкиных), были сделаны выводы о том, что большей частью посетителями острова были рыбаки, охотники, туристы или просто те, кто любил накатить беленькой на природе, одним словом все те, кто мало интересовались вопросами принадлежности территории тем или иным частным лицам и которые, судя по количеству пустой тары, вполне возможно и были виновниками случившегося здесь относительно недавно сильного пожара. Следователи вернулись в город на следующий день ни с чем, ну или почти ни с чем. Лишь на обратном пути, заехав за сигаретами в какой-то небольшой магазинчик, который находился прямо в чьем-то частном доме, они узнали от продавщицы, что местные этот остров побаивались и старались обходить, вернее оплывать его стороной, так как «дурной он был какой-то и нездоровый». На вопрос же что именно в нем было дурного и нездорового, продавщица, немолодая полная женщина, лишь пожала плечами и сказала, что многие, особенно по ночам, слышали оттуда вопли и стоны и что якобы однажды, несколько лет назад, один из местных, рыбак по кличке «Пузо», выпив лишку, вместо дома по ошибке приплыл на этот остров и вместо своего сарая, где частенько ночевал подвыпившим, так как Маруся, его жена, любила драть его пьяного за волосы, залез там в какой-то старый заброшенный дом и видел там якобы такое, что две недели после возращения спал с крестом в руке и пил не просыхая, а на третью умер, так и не отойдя полностью от увиденного.

– И что же он такого видел? – спросил у нее лейтенант Карпов, как-то нервно посмотрев на своего напарника.

– Дьявола, говорил, видел! Самого! – продавщица перекрестилась и проговорила это совершенно убежденным голосом, будто речь шла не о самом властелине подземного царства, а о какой-нибудь свиной тушенке, которая пылилась на полке, видимо еще с тех времен, когда «Пузо» был жив и здоров.

– И почему дьявол поселился именно там? – этот вопрос задал ей уже капитан Алиев.

– Ясно почему, там ведь кладбище было старое карельское. Да, говорят, закопали его потом и прямо на костях дом барский построили. Вот душеньки-то успокоиться и не могут!

От этих её слов лейтенант Карпов как-то неуверенно перемялся с ноги на ногу, а его старший коллега капитан Алиев почесал искусанную комарами небритую щеку и нехотя проговорил: «пачку Беломора и туалетную бумагу».

Спустя несколько недель о местоположении беглого олигарха по-прежнему не было никакой информации и большинство следователей начало склоняться к тому, что Александр Коровкин, убив из-за какого-то конфликта интересов Петра Афанасьева и подполковника Шабаева, все-таки покинул со всей своей семьей Россию и живет где-то за границей. О точном его местоположении ничего не было известно, но человек с такими деньгами, а, следовательно, и возможностями, мог с легкостью осесть в любой стране мира под любым вымышленным именем и до конца своих дней жить в достатке и спокойствии. Дело такой важности, естественно, оставлять просто так не хотели и даже подготовлен был запрос в Интерпол, который, однако, отправить не успели, так как в деле расследования вдруг произошли самые неожиданные и кардинальные изменения.

20.

Одним поздним вечером, лейтенант ДПС Данила Федорович Кобыльчук, на трассе М10, где-то в районе Любани, для проверки документов остановил автомобиль марки Мерседес. Автомобилем управляла молодая женщина. Что-то в этой девушке показалось лейтенанту странным с первого взгляда. Девушка эта выглядела совершенно неопрятно, совершенно не так, как выглядят «соски» которых он так часто мотались между двумя столицами на дорогих машинах. Спутавшиеся грязные волосы, в которых можно было разобрать сухие листья, сено и даже что-то вроде остатков пищи (что в последствии оказалось засохшей кровью), настолько не сочетались с классом автомобиля и с ее улыбавшимся лицом, что лейтенант невольно отошел от машины и посмотрел вокруг себя, будто ожидая увидеть где-то неподалеку скрытую камеру. Но скрытой камеры не было, и лейтенант снова вернулся к открытому водительскому окну.

– Что с вами, дама? – то первое, что он произнес в обход всех принятых правил и протоколов.

– О, вы говорите по-русски, это так мило!

Ответ женщины показался ему еще более странным, чем даже её внешность.

– Да я, собственно, другого-то и не знаю.

Женщина, видимо, восприняла это как какую-то остроумную шутку и рассмеялась. Лейтенант же с серьезной миной на лице поправил на голове фуражку.

– Куда путь держите?

– Мы с семьей едем на пляж, только вот погода портится, печально.

Лейтенант нагнулся и посмотрел в салон автомобиля. Переднее сиденье было пустим, на заднем валялись какие-то шмотки или какой-то хлам. Он выпрямился и снова посмотрел по сторонам. Ощущение того, что его по-прежнему снимали, снова охватило его и снова он увидел лишь сумрачный лес вокруг, да фары ехавшей где-то в отдалении машины.

– И где же семья?..

– Сзади, – женщина небрежно показала рукой, которая была измазана в грязи куда-то назад.

– И… сколько вас едет?

– Шестеро.

– Шестеро?! —лейтенант наклонился к водительскому окну и посмотрел внимательно внутрь. Никого кроме девушки он в салоне больше не увидел, но в этот раз почувствовал резких запах какого-то смрада, отчего невольно выпрямился и уже строгим голосом проговорил, – документы предъявите, пожалуйста.

Женщина достала что-то из бардачка и протянула ему. Лейтенант взял это в руку и увидел, что это был скомканный пакет из МакДональдса. И тут-то он, наконец, догадался, что перед ним была какая-то наркоманка, которая, видимо, возвращалась в таком состоянии домой с ночного клуба. Видимо после всех принятых веществ ее так сильно накрыло, что перед тем как сесть в машину она успела изваляться в каком-то дерьме. По крайней мере так объяснил себе лейтенант ее внешний вид и ту чушь, которую она несла.

– Выйдите, пожалуйста, из машины! – лейтенант сделал шаг назад и женщина, без всяких возражений, послушно вышла. – Эй! – он жестом махнул сержанту Балыкину, который сидел в полицейской машине и наблюдал за напарником. Балыкин нехотя вылез с бумажным стаканчиком кофе в руке и неспешно зашагал в сторону Мерседеса.

– Чего у нас тут?

– Употребляла что-то дамочка, – ответил ему Кобыльчук. – Что-то запрещенное, судя по речи и… всему!

– Ой всё! Ничего не употребляла, говорю вам, что вы докопались!

– Говорит, купаться еду с семьей.

– Да, еду купаться и что? Из-за вас мы уже, на самом деле, задерживаемся!

– Это, говорит, документы на мою машину! – Кобыльчук протянул Балыкину скомканный пакет из МакДональдса, который тот взял, подержал в руках и снова вернул лейтенанту.

– Ну что, погода хорошая, с документами вроде всё в порядке. Думаю, отпустить даму надо, товарищ лейтенант! – Балыкин тихо захихикал и его двойной подбородок затрясся в такт его смеху. – А чего воняет-то так?! Дама, вы там случайно не… это?..

– Что в багажнике? – снова обратился к ней Кобыльчук. Женщина на этот вопрос лишь как-то мило ему улыбнулась. – Вы не против, если посмотрим?

– Смотрите, ничего интересного!

Кобыльчук подошел к багажнику и отрыл его. Там не было ничего, кроме большой черной сумки, набитой, как показалось лейтенанту в первые секунды, капустой. Но обдолбанная в хлам дама из клуба на дорогом Мерседесе везет куда-то целую сумку капусты?.. Нет, такая мозаика не складывалась в мозгу профессионального полицейского. Он потянулся к молнии и осторожно начал открывать ее. Запах смрада стал настолько резким, что он даже отвернулся в сторону, сделал большой вдох, затаил дыхание и вдруг… там появился первый предмет – посиневшее лицо ребенка, с уже заметными на коже следами разложения. Внутри лейтенанта всё перевернулось, он отскочил назад, выхватил каким-то неловким движением из кобуры пистолет, выронил его на асфальт, тут же поднял и, наконец, направил его на женщину. Капитан Балыкин же продолжал держать кофе в руке, но увидев, как напарник выхватил пистолет, попятился назад, подальше от дамы.

– Чё там, Дань?!! – спросил он, по лицу лейтенанта пытаясь разобрать, что нашел от там в багажнике. Но лейтенант ответить не мог, он тяжело дышал и его руки заметно тряслись.

– Не подходи к ней. Не подходи, Шурик! Стой, не двигайся, – крикнул он уже даме, – а то стрелять буду. Набирай диспетчера, пускай вызывают наряд!!! Убийство тут!

– Вы совсем с ума спятили?! – лицо дамы вдруг поменялось. Появилась какая-то злоба и какой-то испуг, впрочем, последнего было явно меньше, чем испуга в глазах полицейских. – Всё, хватит, я еду! – она быстро залезла в машину, но Кобыльчук без дальнейших предупреждений прострелил из оружия переднее и заднее колесо автомобиля, после чего женщина выскочила из машины и бросилась на него с кулаками. В нее он стрелять уже не стал и через несколько минут Диана Александровна Коровкина (они проверили ее по номеру автомобиля, пока ждали приезда подкрепления) лежала у машины, скованная в наручники, а лейтенант Кобыльчук стоял рядом и протирал перекисью водорода из аптечки свое поцарапанное грязными ногтями лицо, матерясь и уже совершенно не стесняясь того, что задержанная была всё-таки женщиной.

Её доставили в отделение полиции уже ночью, где поместили в камеру под усиленной охраной, но уже ближе к утру за ней приехали люди из Петербурга, которые, подписав необходимые бумаги, забрали её с собой. Результаты судебно-медицинской экспертизы, полученные через пару дней, подтвердили то, о чем сразу многие начали догадываться – в сумке находились отсеченные острым предметом головы всех членов семьи Коровкиных и еще четырех человек, одним из которых был некий Рафаэль Узурусмаев, известный более как Рафа, человек, некогда хорошо известный в петербургских криминальных кругах. Сама же задержанная, вопреки изначальному предположению, не была Дианой Коровкиной, а была Екатериной Хабаровой, по её собственным словам, законной супругой Александра Коровкина. Когда ее спросили почему она считает себя супругой убитого, она показала им обручальное кольцо на своем пальце и сказала, что он не убит и что они, сволочи, не понятно зачем ее здесь удерживают и не дают им ехать на море. На чье-то ироническое возражение, что до ближайшего моря, по крайней мере такого, в котором можно было бы купаться, здесь не меньше тысячи километров, а то и побольше будет, женщина ответила, что они ей нагло врут и что, мол, до Майами Бич им оставалась пара каких-то поворотов и что только они, уроды, им всю эту поездку испортили. Один из полицейских ей возразил, что на самолете, вероятно, и была бы пара поворотов, но на машине до Америки в такое время даже по Берингову проливу не проедешь, на что Екатерина Хабарова обозвала его непонятно почему свиньей и импотентом. Впрочем, на ее слова тогда уже никто не обижался. Что касалось состояния задержанной, то диагноз наркотического опьянения не подтвердился. В крови ее не было обнаружено никаких запрещенных и даже не очень запрещенных (алкоголь) субстанций.

– Так что с ней тогда, док? – спросил капитан Алиев у судебного медика, который закончил первичный осмотр задержанной и вышел в коридор со своим вечно непробиваемым лицом, с которым он одновременно и резал трупы и дарил цветы на праздники своей жене.

– Серьезное психическое расстройство, – неопределенно заметил он, – может врожденное, может приобретенное. Я в этих делах не специалист, кладите в психушку, пускай смотрят.

– Ну а этих людей всех она могла порешать?

– Навряд ли. Но заходить туда к ней я бы пока не советовал. Покусает еще! Уж лучше профессионалы с ней пускай сначала поработают.

На следующий день после идентификации личности, к Екатерине приехал отец с несколькими адвокатами. В ультимативном порядке они потребовали от полицейских объяснить, на каких основаниях они решили задержать женщину, которая является полностью вменяемой и не представляет никакой опасности для общества. Вместо ответа на этот вопрос, капитан Алиев вывалил на стол перед ними целый набор фотографий, на которых в разных ракурсах, как бы с каким-то особым художественным вкусом, были запечатлены отсеченные головы, которые нашли в машине подозреваемой. Глаза у некоторых были открыты, глаза некоторых закрыты. Но все головы являли собой начало необратимого процесса тления, и хоть они и были далеко за пределами этого зданиях, в холодильных отделениях морга, образ, запечатленный на фотографиях, был настолько сильным, что, казалось, даже от самих этих снимков разило чем-то смердящим.

– А вы уверены, что это сделала она? – спросил Алиева один из адвокатов, стройная женщина, лет сорока пяти. По ее дрожащим губам было видно, что такие дела не совсем ее специализация и к такой дикости, которую демонстрировали фотографии, она еще не привыкла.

– А вы уверены, что это сделала не она? – ответил вопросом на вопрос Алиев.

– Я в своей дочери уверен! – почти крикнул на него отец задержанной. – Она у меня мухи никогда не обидит, она не такая, она другого человека даже оскорбить не может, не то что… прости господи, убить. Понимаешь ты это?

– Тогда, уважаемый, посмотрите это! – Алиев протянул отцу планшет, на экране которого был видеоролик общей продолжительностью чуть больше двадцати минут, на котором Екатерина, при демонстрации ей фотографии отсеченной головы Александра говорила, что это все чушь, что они ее разыгрывают, что Александр жив и что у него столько денег, что он всех их посадит, а с тобой, чернож**й… («со мной, то есть», – пояснил Алиев совершенно спокойным голосом) он сделает так, что в тюряге тебя в жопу ниггеры в***т! – при этих словах отец невольно выронил планшет из рук, один из адвокатов провел рукой по вспотевшему лбу, а женщина-адвокат, которая до этого задала Алиеву вопрос, опустила голову вниз и закрыла рукой глаза. На лице ее зардел румянец. Алиев взял планшет и положил его перед собой, заранее подняв громкость воспроизведения звука до максимума. В это время Екатерина как раз начала вдаваться в подробности того, что представители чернокожей расы и как будут делать в камере заключения с капитаном. Причем рассуждения эти изобиловали таким количеством пикантных подробностей и деталей, о которых даже ее отец, проживший в счастливом браке больше тридцати лет, и любивший время от времени заглядывать на всякие там пикантные сайты, даже не догадывался. Они не досмотрели даже до середины ролика, когда отец наконец-то взмолился:

– Хватит, хватит! Всё, прошу, убирайте!

– Подожди, бать, самое интересное начнется во-о-от тут! – капитан Алиев пытался перемотать ролик вперед, но отец уже совершенно другим тоном начал умалять капитана оставить это всё позади и Алиев, тоже будучи отцом, над ним все-таки сжалился.

Медицинское обследование действительно обнаружило психические отклонения у Екатерины. На видео, которое полицейские смотрели всем участком, она упорно убеждала врача, что находится где-то в США, что ее незаконно задержали безо всякого объяснения причины, и что она вынуждена будет обратиться к российскому консулу, который выведет скандал на международный уровень, если удержание будет продолжаться. На все попытки объяснить ей, что она находится в России, а не в США, она лишь дико смеялась и говорила «хватит» или «пошутили и довольно». На попытки же выяснить, что же именно произошло с семьей Коровкиных она говорила, что ничего, что они уже давно ждут, когда ее отпустят, и что Александр, ее муж, наверняка заплатил уже кому-то там и что вот-вот за ней придут какие-то люди и ее отсюда заберут. Она с какой-то особой надеждой смотрела на каждого, кто входил в помещение и почти каждому задавала один и тот же вопрос: «вы за мной?» Но каждый раз, получая отрицательный ответ, она отворачивалась и теряла на долгое время всякий интерес к происходившему.

Во всем этом деле был и еще один непонятный момент. По свидетельству Екатерины, Александр Коровкин был ее законным мужем, однако эта информация противоречила той, которую полицейские получили от государственных органов регистрации брака. Ясность в это дело смог внести только ее отец. Действительно, они состояли в законном браке с убитым, но поскольку брак был заключен за пределами Российской Федерации и документы не были предоставлены в местные органы регистрации в установленные сроки, то для российского права ее положение по-прежнему числилось как «не замужем». Когда отца спросили, почему же они не были предоставлены, он лишь пожал плечами и проговорил, что такова была воля покойного мужа. – Видимо что-то связанное с наследством, – заметил он как-то нехотя и будто даже стесняясь.

Вскоре появились первые результаты патологоанатомического обследования жертв, вернее их останков, найденных в багажнике в сумке. Эти результаты отбросили от Екатерины большую часть подозрений. Так, согласно заключению, смерть как минимум трех человек, а именно Михаила Коровкина и двух его сыновей, Дмитрия и Василия, наступила до того, как Екатерина прибыла на территорию России. Смерть наступила в срок от семи до десяти дней до того момента, как сотрудник Пулковской таможни поставил штамп о ее прибытии в страну. Следовательно, Екатерина никак не могла быть непосредственным исполнителем этих убийств, как, впрочем, и обезглавливания уже мертвых тел. В отчете указывалось, что убийца явно был человеком опытным и обладал не дюжей физической силой, поскольку головы всех без исключения были отрублены с одного сильного удара острым предметом. Такой удар явно не могла сделать Екатерина, которая просто не обладала такой физической силой. Более того, на запястьях Екатерины были обнаружены следы от наручников, что дало основание полагать, что она, возможно, сама была жертвой какого-то нападения и что смогла избежать страшной смерти лишь благодаря какому-то благоприятному стечению обстоятельств. Но на этом следствие завязло. Не было никаких улик, никаких следов, никаких реальных подозреваемых. Было известно, что Александр Коровкин прибыл в Петербург из Барселоны за неделю с небольшим до своей смерти по каким-то личным делам и пробыл какое-то время в доме своего брата, Михаила, тоже убитого. Произошло ли убийство его, Михаила, и остальных членов семьи в этом самом доме установлено не было. Следственные мероприятия, которые были произведены там лишь только было получено разрешение прокуратуры, не обнаружили ничего подозрительного, по крайней мере ничего такого, что могло привести их на след убийцы семьи олигарха. Почему в одной сумке оказались головы семьи Коровкиных и Рафаэля Узурусмаева с тремя его друзьями, тоже не было достоверно известно. Эти два человека принадлежали к совершенно разным кругам. И хоть было установлено, что они знали друг другу с давних времен и имели даже какие-то общие бизнес интересы в девяностые, в последние десять с лишним лет их общение было сведено к нулю, что не давало следствию ни одного новой зацепки.

Пытаясь найти хоть какую-то нить в клубке этого дела, за которую можно было бы дернуть, капитан Алиев и лейтенант Карпов посетили многих знакомых и бизнес партнеров Александра Коровкина и его дочери Дианы. Все они, почти в один голос, отзывались о нем, как о человеке умном, порядочном и с высокими моральными принципами. Говорили о том, что ради помощи своим друзьями и знакомым, он был готов на многое, сразу оговариваясь, правда, что под словом «многое» имели ввиду всё только самое законное и благородное. В качестве последнего, кстати, приводили в пример его помощь нескольким районным школам, когда Александр за свой личный счет поставил в классы компьютерное оборудование почти на сто тысяч рублей.

– Но ведь компьютеры были не новые, а списанные с их офиса за ненадобностью, – заметил капитан Алиев при одном из разговоров, на что получил ответ:

– Но ведь это лучше, чем ничего, разве нет?

О Диане Коровкиной же говорили немного другое. Все подчеркивали ее ум и красоту, так же особое обаяние, которое притягивало к ней всегда мужчин, но не всегда, к сожалению, достойных. Говорили, что при всех ее замечательных качествах у нее был не легкий характер, что во многом и объясняло ее проблемы во взаимоотношении с противоположным полом, который не всегда мог ее понять. На вопрос Алиева о том, были ли у нее враги, все в один голос говорили, что нет; на вопрос же был ли у нее гражданский муж, или жених, или молодой человек, или, может быть, девушка, говорили, что это было неизвестно, так как свою личную жизнь Диана любила держать при себе и только одна из ее подруг рассказала следователю о том, что однажды она совершенно случайно узнала о том, что Ди была зарегистрирована на сайте знакомств, где искала себе вторую половину.

Попытка найти ее аккаунт по имени и фамилии не принесли Алиеву никаких результатов. Но это было и понятно. Среди «Кисок», «Рыбок» и «Няшек», которых встретил он там лишь только зарегистрировался и разместил свою давнюю фотографию со школы, не было ни одного реального имени. Алиев просидел на этом сайте весь вечер и нахождение его там не всегда было связано только с профессиональной необходимостью. Некоторым дамам он что-то написал, некоторым что-то ответил, с одной он почти уже даже хотел встретиться, но когда в самом конце, при прощании, она призналась ему, что она была вовсе не «она», а «он», и в доказательство (видимо чтобы у Алиева окончательно исчезли все сомнения) прислала фотографию крупным планом своего здоровенного полового члена, Алиев, выйдя из себя, быстро накатал с кучей орфографических, грамматических и стилистических ошибок в ответ такое, что через несколько минут его аккаунт был заблокирован из-за жалобы на оскорбление на почве гомофобии и расизма, чему Алиев был только рад, так как успел уже поклясться самому себе больше никогда и ни при каких обстоятельствах не влезать в этот чертов вертеп и будет сохранять верность жене хотя бы до конца текущего года.

Одна надежда оставалась на Екатерину Хабарову. В конце концов, эта девушка «приехала» к следствию на машине, которая принадлежала убитой и в багажнике ее валялись одиннадцать отрубленных голов, что как бы намекало на то, что она хотя бы отдаленно должна о чем-то была догадываться. Но она не догадывалась. Здесь действительно всё было крайне сложно. Как ни пытались следователи и психологи получить от нее хоть что-то, результат продолжал оставаться нулевым. Екатерина продолжала считать, что она где-то в Майями, рядом с каким-то пляжем, и что муж ее якобы ждет ее где-то рядом и что рядом находятся его дети, смех и крики которых, по ее собственным словам, слышит она даже по ночам.

– Кто вы? – спросила она однажды входивших.

– Я Фокс Маудер, а это лейтенант Коломбо, мы ищем инопланетян, которые оторвали голову вашему бойфренду.

Екатерина с укором посмотрела на Алиева и Карпова, которые в очередной раз появились в ее одиночной палате. – Заходите, только ненадолго. Мне еще надо собрать сумку. Боже… где мое средство для загара? Саша ждет меня уже давно в машине, я как всегда опаздываю… Помогите мне его найти!

– Саша в машине вас не ждет, – заметил ей Карпов, а Алиев добавил:

– Саша ждет вас в холодильнике, по крайней мере самая верхняя его часть. – На эту реплику Алиев получил очередной укор от наблюдавшего врача, который каждый раз сопровождал их визит к пациентке, так как боялся, что своими деструктивными вопросами они могут сделать ей только хуже.

Но и эти визиты следователей в больницу продолжились недолго. Вскоре врачебная комиссия признала пациентку хоть и не совсем вменяемой, но совершенно безопасной для общества. Было решено выпустить ее из стен заведения под поручительство родителей и отправить, пока с подпиской о невыезде, в родительский дом.