жизнь в СССР
Здесь СССР прошел через смуту девяностых, но не распался. Им правят могущественные Семьи под чутким руководством таинственного генерального секретаря, обладающего не только неограниченной властью, но и фантастическими способностями.
Теперь этот мир т…
Здесь СССР прошел через смуту девяностых, но не распался. Им правят могущественные Семьи под чутким руководством таинственного генерального секретаря, обладающего не только неограниченной властью, но и фантастическими способностями.
Теперь этот мир т…
Книга, которую вы держите в руках, это своего рода путешествие – кулинарное путешествие в прошлое нашей страны. В конце XIX в. богатый самобытный ассортимент и изысканный вкус блюд русской кухни позволили ей занять почётное место в европейском гастро…
Книга, которую вы держите в руках, это своего рода путешествие – кулинарное путешествие в прошлое нашей страны. В конце XIX в. богатый самобытный ассортимент и изысканный вкус блюд русской кухни позволили ей занять почётное место в европейском гастро…
Варлам Шаламов прожил долгую жизнь, в которой уместился почти весь ХX век: революция, бурная литературная жизнь двадцатых, годы страданий на Колыме, а после лагеря – оттепель, расцвет «Нового мира» и наступление застоя. Из сотен стихов, эссе, заметок…
Варлам Шаламов прожил долгую жизнь, в которой уместился почти весь ХX век: революция, бурная литературная жизнь двадцатых, годы страданий на Колыме, а после лагеря – оттепель, расцвет «Нового мира» и наступление застоя. Из сотен стихов, эссе, заметок…
Воспоминания Тамары Петкевич, наряду с произведениями Варлама Шаламова, Евфросинии Керсновской, Евгении Гинзбург и многих других, занимают прочное место в ряду произведений, которые запечатлели «единый человеческий слив помоев, добра, жестокости, зве…
Воспоминания Тамары Петкевич, наряду с произведениями Варлама Шаламова, Евфросинии Керсновской, Евгении Гинзбург и многих других, занимают прочное место в ряду произведений, которые запечатлели «единый человеческий слив помоев, добра, жестокости, зве…