ЛитРес: чтец
В современном обществе одиночество становится все более обыденным явлением. Чем выше темп и уровень жизни в мире, тем глобальнее эта проблема. А что же тогда нас ждет в будущем?Благодаря сильному желанию и целеустремленности, герой книги уверен – все…
В современном обществе одиночество становится все более обыденным явлением. Чем выше темп и уровень жизни в мире, тем глобальнее эта проблема. А что же тогда нас ждет в будущем?Благодаря сильному желанию и целеустремленности, герой книги уверен – все…
Еще вчера он был владетельным герцогом, любимцем власти и богов, армии и народа. Еще вчера ему улыбалась красавица невеста, а жизнь играла яркими красками…
Вот только это «вчера» случилось сто девятнадцать лет назад, а сегодня он вернулся из Посмерти…
Еще вчера он был владетельным герцогом, любимцем власти и богов, армии и народа. Еще вчера ему улыбалась красавица невеста, а жизнь играла яркими красками…
Вот только это «вчера» случилось сто девятнадцать лет назад, а сегодня он вернулся из Посмерти…
События разворачиваются в глухом таёжном сибирском посёлке геологов. Нехочутик случайно узнаёт о предстоящем нападении на посёлок чудищ мухотапов. Надо быть честным, никого не обманывать и вести себя примерно, чтобы не стать орудием в руках чудищ. Не…
События разворачиваются в глухом таёжном сибирском посёлке геологов. Нехочутик случайно узнаёт о предстоящем нападении на посёлок чудищ мухотапов. Надо быть честным, никого не обманывать и вести себя примерно, чтобы не стать орудием в руках чудищ. Не…
Эфиопы отмечают Новый год в сентябре, что не помешало героине рассказа получить своё новогоднее чудо в Аддис Абебе первого января. Хотя она делала вид, будто ей это совершенно не нужно, для неё начался особенный год – Год Льва. От такого подарка не в…
Эфиопы отмечают Новый год в сентябре, что не помешало героине рассказа получить своё новогоднее чудо в Аддис Абебе первого января. Хотя она делала вид, будто ей это совершенно не нужно, для неё начался особенный год – Год Льва. От такого подарка не в…
Что может быть хуже, чем влюбиться в монстра с огненными глазами и жаждой крови? Только пережить покушение и открыть глаза в объятиях совсем другого чудовища, того, которого зовут Морским эмиром. А еще – оказаться в мире, где вокруг лишь вода, водоро…
Что может быть хуже, чем влюбиться в монстра с огненными глазами и жаждой крови? Только пережить покушение и открыть глаза в объятиях совсем другого чудовища, того, которого зовут Морским эмиром. А еще – оказаться в мире, где вокруг лишь вода, водоро…
«…Никто из нас четырех не знал своих случайных спутников. Разговорились мы совершенно нечаянно, как можно только разговориться, сидя друг против друга в вагоне, в длинный декабрьский вечер. Угарный запах железной печи, зловещий тускло-желтый полусвет…
«…Никто из нас четырех не знал своих случайных спутников. Разговорились мы совершенно нечаянно, как можно только разговориться, сидя друг против друга в вагоне, в длинный декабрьский вечер. Угарный запах железной печи, зловещий тускло-желтый полусвет…
Денис Мальцев потерял работу, семью и уважение к себе – его жизнь повернулась не лучшей своей стороной. Чтобы изменить жизнь к лучшему, надо хорошенько постараться или поможет… случайность!Мы не знаем наших соседей. Кто-то может оказаться видным деят…
Денис Мальцев потерял работу, семью и уважение к себе – его жизнь повернулась не лучшей своей стороной. Чтобы изменить жизнь к лучшему, надо хорошенько постараться или поможет… случайность!Мы не знаем наших соседей. Кто-то может оказаться видным деят…
«Все знают великого полководца Ганса Пихгольца. Я узнал о нем лишь на одиннадцатом году. Его подвиги вскружили мне голову. Ганс Пихгольц воевал тридцать лет со всеми государствами от Апеннин до страшного, каторжного Урала и всех победил. И за это ему…
«Все знают великого полководца Ганса Пихгольца. Я узнал о нем лишь на одиннадцатом году. Его подвиги вскружили мне голову. Ганс Пихгольц воевал тридцать лет со всеми государствами от Апеннин до страшного, каторжного Урала и всех победил. И за это ему…
«– Прямо от станции идет через весь поселок большая улица – Советская. По ней вы и идите. Дачи окончатся, начнется полевая дорога, идите по ней мимо спортивной площадки вниз, к речке. У самой речки и будет деревня Стрябцы. Идите по улице налево до ко…
«– Прямо от станции идет через весь поселок большая улица – Советская. По ней вы и идите. Дачи окончатся, начнется полевая дорога, идите по ней мимо спортивной площадки вниз, к речке. У самой речки и будет деревня Стрябцы. Идите по улице налево до ко…
«В декабре 1917 года я написал поэму „Петербург“, прочитал ее своим друзьям и запер в стол: это было не время для стихов. Через год купил у оборванного, мчавшегося по улице мальчугана-газетчика „Знамя труда“, большую газету на толстой желтой бумаге. …
«В декабре 1917 года я написал поэму „Петербург“, прочитал ее своим друзьям и запер в стол: это было не время для стихов. Через год купил у оборванного, мчавшегося по улице мальчугана-газетчика „Знамя труда“, большую газету на толстой желтой бумаге. …
Ночь; лес, полный опасностей; страх заблудившегося человека; его радость оттого, что найдено жильё; ужас при взгляде в окно; гнев, заставляющий его выстрелить; и снова – отчаянье, уход в ночь, в лес, полный опасностей…
© FantLab.ru
Ночь; лес, полный опасностей; страх заблудившегося человека; его радость оттого, что найдено жильё; ужас при взгляде в окно; гнев, заставляющий его выстрелить; и снова – отчаянье, уход в ночь, в лес, полный опасностей…
© FantLab.ru
«Шел солдат на станцию, с побывки на позицию возвращался. У опушки поселок вилами раздвоился: ни столба, ни надписи, – мужичкам это без надобности. Куда, однако, направление держать? Вправо аль влево? Видит, под сосной избушка притулилась, сруб обомш…
«Шел солдат на станцию, с побывки на позицию возвращался. У опушки поселок вилами раздвоился: ни столба, ни надписи, – мужичкам это без надобности. Куда, однако, направление держать? Вправо аль влево? Видит, под сосной избушка притулилась, сруб обомш…
«… Его христианское имя было Иван Аптекарев, уличная кличка сократила его на „Ваньку Аптекаренка“, а я в пугливом, кротком сердце моем окрестил его: Страшный Мальчик.
Действительно, в этом мальчике было что-то страшное: жил он в местах совершенно неи…
«… Его христианское имя было Иван Аптекарев, уличная кличка сократила его на „Ваньку Аптекаренка“, а я в пугливом, кротком сердце моем окрестил его: Страшный Мальчик.
Действительно, в этом мальчике было что-то страшное: жил он в местах совершенно неи…
«…– Дмитрий Михайлович, зачем вы целуете мою руку! Это нехорошо.
– О, не отталкивайте меня, Евгения (это вместо Женички-то!) Петровна.
Однако все это в будущем. А пока Доде – шестой год, и никто, кроме матери и отца, не знает, как его зовут на самом …
«…– Дмитрий Михайлович, зачем вы целуете мою руку! Это нехорошо.
– О, не отталкивайте меня, Евгения (это вместо Женички-то!) Петровна.
Однако все это в будущем. А пока Доде – шестой год, и никто, кроме матери и отца, не знает, как его зовут на самом …
«…Присяжный поверенный Скворцов поглядел на сизое, дырявое пальто просителя, на его мутные, пьяные глаза, красные пятна на щеках, и ему показалось, что он раньше уже видел где-то этого человека…»
«…Присяжный поверенный Скворцов поглядел на сизое, дырявое пальто просителя, на его мутные, пьяные глаза, красные пятна на щеках, и ему показалось, что он раньше уже видел где-то этого человека…»
«Случай такой был на осенних вольных работах. Копали солдаты у помещика бураки. Вот, стало быть, в один распрекрасный вечер ворочался солдат Кучерявый на своем топчане в хозяйской риге. Невтерпеж ему стало, надышали солдаты густо, – цельная рота, нет…
«Случай такой был на осенних вольных работах. Копали солдаты у помещика бураки. Вот, стало быть, в один распрекрасный вечер ворочался солдат Кучерявый на своем топчане в хозяйской риге. Невтерпеж ему стало, надышали солдаты густо, – цельная рота, нет…
«У него была всего одна молитва, только одна. Раньше он не молился совсем, даже тогда, когда жизнь вырывала из смятенной души крики бессилия и ярости. А теперь, сидя у открытого окна, вечером, когда город зажигает немые, бесчисленные огни, или на пар…
«У него была всего одна молитва, только одна. Раньше он не молился совсем, даже тогда, когда жизнь вырывала из смятенной души крики бессилия и ярости. А теперь, сидя у открытого окна, вечером, когда город зажигает немые, бесчисленные огни, или на пар…























