зарубежная публицистика
Биография самой жестокой надзирательницы Аушвиц-Биркенау – Марии Мандель, основанная на более чем двадцати годах исследований, а также десятках уникальных воспоминаний выживших узников концлагерей.
К моменту своей казни в 1948 году Мария Мандель дост…
Биография самой жестокой надзирательницы Аушвиц-Биркенау – Марии Мандель, основанная на более чем двадцати годах исследований, а также десятках уникальных воспоминаний выживших узников концлагерей.
К моменту своей казни в 1948 году Мария Мандель дост…
Мишель выросла и уехала из дома строить собственную жизнь, подальше от родителей и их ожиданий. Через несколько лет, забыв подростковые обиды, она возвращается, чтобы помочь маме в борьбе с безнадежной болезнью, которая не оставит им шансов…
Пытаясь …
Мишель выросла и уехала из дома строить собственную жизнь, подальше от родителей и их ожиданий. Через несколько лет, забыв подростковые обиды, она возвращается, чтобы помочь маме в борьбе с безнадежной болезнью, которая не оставит им шансов…
Пытаясь …
Книга, где жестокие преступления не просто описывают, но и пытаются объяснить их мотивы. Здесь вы познакомитесь с мрачными фактами из прошлого и основами криминалистики, а также рассмотрите особенности природы человека. Все это поможет понять, почему…
Книга, где жестокие преступления не просто описывают, но и пытаются объяснить их мотивы. Здесь вы познакомитесь с мрачными фактами из прошлого и основами криминалистики, а также рассмотрите особенности природы человека. Все это поможет понять, почему…
Рембрандт, Моне, Хокусай – что объединяет этих художников с Ван Гогом? Какие образы и темы его вдохновляли, а какие казались неприступными?
В этой книге Винсент Ван Гог предстает перед нами не только как гениальный художник, но и как человек, который…
Рембрандт, Моне, Хокусай – что объединяет этих художников с Ван Гогом? Какие образы и темы его вдохновляли, а какие казались неприступными?
В этой книге Винсент Ван Гог предстает перед нами не только как гениальный художник, но и как человек, который…
Много тысячелетий назад, когда наш вид существовал лишь как множество небольших автономных групп охотников-собирателей, мы начали придумывать истории – чтобы объединиться для выживания, обрести смысл существования, найти объяснения неведомому. Впосле…
Много тысячелетий назад, когда наш вид существовал лишь как множество небольших автономных групп охотников-собирателей, мы начали придумывать истории – чтобы объединиться для выживания, обрести смысл существования, найти объяснения неведомому. Впосле…
Культура отмены – одно из ярких явлений нашего времени, практика публичного бойкотирования людей или организаций за высказывания или поступки, которые массы признают неприемлемыми. Однако культура отмены может касаться не только наших современников. …
Культура отмены – одно из ярких явлений нашего времени, практика публичного бойкотирования людей или организаций за высказывания или поступки, которые массы признают неприемлемыми. Однако культура отмены может касаться не только наших современников. …
Эти ранние дневники отражают путь Вирджинии Вулф от одаренной девочки-подростка до профессиональной писательницы и дополняют великолепный автопортрет, представленный ее письмами и дневниками.
Вирджинии было почти 15 лет, когда она начала вести дневни…
Эти ранние дневники отражают путь Вирджинии Вулф от одаренной девочки-подростка до профессиональной писательницы и дополняют великолепный автопортрет, представленный ее письмами и дневниками.
Вирджинии было почти 15 лет, когда она начала вести дневни…
В свой 27-й день рождения Лиза узнает из новостей: в доме, где со своей новой семьей жил ее отец, нашли три трупа. Все застрелены из отцовского ружья. В течение нескольких часов Лиза пытается выяснить, чьи именно тела обнаружены.
Если среди них есть …
В свой 27-й день рождения Лиза узнает из новостей: в доме, где со своей новой семьей жил ее отец, нашли три трупа. Все застрелены из отцовского ружья. В течение нескольких часов Лиза пытается выяснить, чьи именно тела обнаружены.
Если среди них есть …
Это последний том поздних дневников Вирджинии Вулф, представляющих собой непрерывную летопись жизни с 1915 года, когда ей было 32 года, и до смерти в 1941 году. Ни одна другая писательница XX века не была объектом столь пристального внимания, и нигде…
Это последний том поздних дневников Вирджинии Вулф, представляющих собой непрерывную летопись жизни с 1915 года, когда ей было 32 года, и до смерти в 1941 году. Ни одна другая писательница XX века не была объектом столь пристального внимания, и нигде…
Звук находит глубокий отклик в нашей душе, будь то любимая песня, шум прибоя, пение птиц или голос близкого человека. В детстве мы учимся подражать звукам, а в старости любимая музыка способна пробудить затухающее сознание. Однако звук – это не тольк…
Звук находит глубокий отклик в нашей душе, будь то любимая песня, шум прибоя, пение птиц или голос близкого человека. В детстве мы учимся подражать звукам, а в старости любимая музыка способна пробудить затухающее сознание. Однако звук – это не тольк…
Однажды Гэй Тализ приехал брать интервью у Фрэнка Синатры, но из-за простуды певец поговорить с ним не смог. Тогда журналист пообщался с множеством знакомых Синатры и сдал в «Esquire» ставший легендарным очерк, название которого вынесено в заглавие э…
Однажды Гэй Тализ приехал брать интервью у Фрэнка Синатры, но из-за простуды певец поговорить с ним не смог. Тогда журналист пообщался с множеством знакомых Синатры и сдал в «Esquire» ставший легендарным очерк, название которого вынесено в заглавие э…
Забудьте про бумеров, миллениалов и зумеров! На смену устаревшим ярлыкам приходит поколение «многолетников» – поколение людей бессрочной активности, людей, не ограниченных стереотипами о возрасте и готовых к постоянному развитию.
В своей книге «Вне п…
Забудьте про бумеров, миллениалов и зумеров! На смену устаревшим ярлыкам приходит поколение «многолетников» – поколение людей бессрочной активности, людей, не ограниченных стереотипами о возрасте и готовых к постоянному развитию.
В своей книге «Вне п…