литература 20 века
полная версия«– Берсеньев! – раздался около меня чей-то голос. Я обернулся посмотреть на того, кто носил такую фамилию: мне давно хотелось познакомиться с этим знаменитым петербургским Дон-Жуаном.
Он был уже не молод. В волнистых волосах на голове и длинной бород…
«– Берсеньев! – раздался около меня чей-то голос. Я обернулся посмотреть на того, кто носил такую фамилию: мне давно хотелось познакомиться с этим знаменитым петербургским Дон-Жуаном.
Он был уже не молод. В волнистых волосах на голове и длинной бород…
полная версия«Как различны по возрастам впечатления прочитанного, слышанного и виденного!
Я помню, в детстве меня возили в цирк.
Сколько радости, сколько удовольствия!
В юности я тоже посещал его и посещал часто – меня тянули туда грация движений наездниц, смелос…
«Как различны по возрастам впечатления прочитанного, слышанного и виденного!
Я помню, в детстве меня возили в цирк.
Сколько радости, сколько удовольствия!
В юности я тоже посещал его и посещал часто – меня тянули туда грация движений наездниц, смелос…
полная версия«Бог из сумрачных сил, затаенных во мгле.
Вывел духа источник и все на земле
Он смешал – и с неё снял он длани.
С той поры дух желает царить над судьбой;
С темнотою инстинктов, с стихией слепой
Бой ведет, совершенствуясь в брани…»
«Бог из сумрачных сил, затаенных во мгле.
Вывел духа источник и все на земле
Он смешал – и с неё снял он длани.
С той поры дух желает царить над судьбой;
С темнотою инстинктов, с стихией слепой
Бой ведет, совершенствуясь в брани…»
полная версия«Брэм Джонсон был необыкновенным человеком даже для своего Севера. Не говоря уже ни о чем другом, он представлял собою продукт окружающей обстановки и крайней необходимости и еще чего-то такого, что делало из него то человека с душой, а то зверя с се…
«Брэм Джонсон был необыкновенным человеком даже для своего Севера. Не говоря уже ни о чем другом, он представлял собою продукт окружающей обстановки и крайней необходимости и еще чего-то такого, что делало из него то человека с душой, а то зверя с се…
полная версия«Все казалось новым, а очень многое из этого нового – даже драматичным и страшным, – молодой женщине, сидевшей с низко опущенной на лицо серой вуалью. Вот уже восемнадцать часов, как она, широко раскрыв глаза от удивления и не без испуга, зорко пригл…
«Все казалось новым, а очень многое из этого нового – даже драматичным и страшным, – молодой женщине, сидевшей с низко опущенной на лицо серой вуалью. Вот уже восемнадцать часов, как она, широко раскрыв глаза от удивления и не без испуга, зорко пригл…
полная версияХудожественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частн…
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частн…
полная версия«Он и она, вот как я буду обозначать героев моего настоящего рассказа, во избежание разных придумываемых имен, вроде Ивановых, Петровых, и нисколько не желая называть их настоящими именами, так как рассказ этот не вымышлен и, против моего обыкновения…
«Он и она, вот как я буду обозначать героев моего настоящего рассказа, во избежание разных придумываемых имен, вроде Ивановых, Петровых, и нисколько не желая называть их настоящими именами, так как рассказ этот не вымышлен и, против моего обыкновения…
полная версия«– Ты там что ни говори, мой милый, – заплетающимся языком ораторствовал Коко Вельяшев, видимо усердно вкусивший от яств и в особенности питей, остатками которых в изобилии был уставлен стол отдельного кабинета одного из шикарных французских ресторан…
«– Ты там что ни говори, мой милый, – заплетающимся языком ораторствовал Коко Вельяшев, видимо усердно вкусивший от яств и в особенности питей, остатками которых в изобилии был уставлен стол отдельного кабинета одного из шикарных французских ресторан…
полная версия«Андрей Николаевич Загорский только что проснулся, когда ему доложили, что его дожидается в передней горничная г-жи Малевской.
Загорский был одним из видных представителей „золотой“ или, вернее, „золоченой“ молодежи.
Последнее название ближе к истине…
«Андрей Николаевич Загорский только что проснулся, когда ему доложили, что его дожидается в передней горничная г-жи Малевской.
Загорский был одним из видных представителей „золотой“ или, вернее, „золоченой“ молодежи.
Последнее название ближе к истине…
Марсель Пруст – один из крупнейших французских писателей, родоначальник современной психологической прозы. Самое значимое свое произведение, цикл романов «В поисках утраченного времени», писатель создавал в течение четырнадцати лет. Каждый роман цикл…
Марсель Пруст – один из крупнейших французских писателей, родоначальник современной психологической прозы. Самое значимое свое произведение, цикл романов «В поисках утраченного времени», писатель создавал в течение четырнадцати лет. Каждый роман цикл…
полная версия«Казан лежал молча и неподвижно, положив серый нос между двух передних лап и полузакрыв глаза. Менее безжизненной не могла бы показаться даже скала: в нем не дрожал ни один мускул, не шевелился ни один волосок, он не мигал ни одним глазом. И все-таки…
«Казан лежал молча и неподвижно, положив серый нос между двух передних лап и полузакрыв глаза. Менее безжизненной не могла бы показаться даже скала: в нем не дрожал ни один мускул, не шевелился ни один волосок, он не мигал ни одним глазом. И все-таки…
«– Я склонен думать… – начал я.
– Думать – моя забота, – раздраженно перебил меня Шерлок Холмс.
Я считаю себя одним из самых терпеливых смертных, но, признаюсь, меня задела эта язвительная реплика.
– Право, Холмс, – сурово сказал я, – иногда вы бывае…
«– Я склонен думать… – начал я.
– Думать – моя забота, – раздраженно перебил меня Шерлок Холмс.
Я считаю себя одним из самых терпеливых смертных, но, признаюсь, меня задела эта язвительная реплика.
– Право, Холмс, – сурово сказал я, – иногда вы бывае…
Это одна из книг знаменитой путевой прозы Виктора Конецкого, которая стала первой частью романа-странствия «За Доброй Надеждой».
Эта книга – и путевые заметки, и дневник, и воспоминания. Нет четкого времени, автор пишет то, что видит, вспоминает встр…
Это одна из книг знаменитой путевой прозы Виктора Конецкого, которая стала первой частью романа-странствия «За Доброй Надеждой».
Эта книга – и путевые заметки, и дневник, и воспоминания. Нет четкого времени, автор пишет то, что видит, вспоминает встр…
«Жизнь Касьяна Нефедовича Глушкова – естественно, в порядке исключения – развивалась не по спирали, а кольцеобразно, и старость аккурат совпала с детством. Не по уму-разуму, а по странному присутствию беспомощной наивности, которая при почтенной седи…
«Жизнь Касьяна Нефедовича Глушкова – естественно, в порядке исключения – развивалась не по спирали, а кольцеобразно, и старость аккурат совпала с детством. Не по уму-разуму, а по странному присутствию беспомощной наивности, которая при почтенной седи…
полная версияХудожественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частн…
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частн…
полная версия«Уходим всё дальше в лес, в синеватую мглу, изрезанную золотыми лучами солнца. В тепле и уюте леса тихонько дышит какой-то особенный шум, мечтательный и возбуждающий мечты. Скрипят клесты́, звенят синицы, смеётся кукушка, свистит иволга, немо́лчно зв…
«Уходим всё дальше в лес, в синеватую мглу, изрезанную золотыми лучами солнца. В тепле и уюте леса тихонько дышит какой-то особенный шум, мечтательный и возбуждающий мечты. Скрипят клесты́, звенят синицы, смеётся кукушка, свистит иволга, немо́лчно зв…
полная версия«Кирик сумрачными глазами смотрел на сосновый, сколоченный из старых досок гроб. Покойник – отец – лежал на двух сдвинутых скамьях посреди избы, покрытый домотканым холстом. Желтое лицо его с заострившимся носом и прилипшими ко лбу волосами стало еще…
«Кирик сумрачными глазами смотрел на сосновый, сколоченный из старых досок гроб. Покойник – отец – лежал на двух сдвинутых скамьях посреди избы, покрытый домотканым холстом. Желтое лицо его с заострившимся носом и прилипшими ко лбу волосами стало еще…
И. Ильф и Е. Петров завершили роман «Двенадцать стульев» в 1928 году, но еще до первой публикации цензоры изрядно сократили, «почистили» его. Правка продолжалась от издания к изданию еще десять лет. В итоге книга уменьшилась почти на треть. Публикуем…
И. Ильф и Е. Петров завершили роман «Двенадцать стульев» в 1928 году, но еще до первой публикации цензоры изрядно сократили, «почистили» его. Правка продолжалась от издания к изданию еще десять лет. В итоге книга уменьшилась почти на треть. Публикуем…
«Кони мчались в густом сумраке. Ветви хлестали по лицам всадников, с лошадиных морд капала пена, и свежий нешоссейный ветер туго надувал рубашки. И никакие автомашины, никакие скутера, никакие мотоциклы не шли сейчас ни в какое сравнение с этой ночно…
«Кони мчались в густом сумраке. Ветви хлестали по лицам всадников, с лошадиных морд капала пена, и свежий нешоссейный ветер туго надувал рубашки. И никакие автомашины, никакие скутера, никакие мотоциклы не шли сейчас ни в какое сравнение с этой ночно…
«Их было двое – два шкипера, два друга, два крестовых брата, поменявшиеся крестами в бурю, в час, когда вместе они гибли… Им одинаково задалась жизнь, потому что они были почтены товарищами, водили бриги, – потому что у них были красивейшие жены и бы…
«Их было двое – два шкипера, два друга, два крестовых брата, поменявшиеся крестами в бурю, в час, когда вместе они гибли… Им одинаково задалась жизнь, потому что они были почтены товарищами, водили бриги, – потому что у них были красивейшие жены и бы…