Эволюция духовности

Корабль, на котором находился Аристипп, застала буря, вызвавшая у последнего сильное беспокойство. Попутчики пристыдили философа:

– Мы, люди простые, меньше испугались бури, чем ты!

– Не одинаковы души, за которые каждый из нас беспокоится, – ответил Аристипп.

Игру тучного музыканта все ругали, а Диоген хвалил. На недоуменные вопросы по этому поводу Диоген ответил:

– Этот человек заслуживает похвалы уже за то, что с такой могучей фигурой он занимается игрой на цитре, а не разбоем.

Когда Диогену сообщили, что жители Синопа осудили его на изгнание, тот возразил:

– Это я их осудил на пребывание в Синопе.

В ответ на свою просьбу, обращенную к человеку своенравному, Диоген услышал:

– Вначале убеди меня исполнить твою просьбу.

– Если бы я мог убедить тебя, то я убедил бы тебя удавиться, – признался Диоген.

Известная в Афинах гетера Фрина пожертвовала Дельфийскому храму статуэтку Афродиты. Диоген нацарапал на статуэтке:

«От невоздержанности эллинов».

После Херонейского сражения плененный Диоген был приведен к Македонскому царю Филиппу и тот его спросил:

– Кто ты такой?

– Лазутчик ненасытности твоей, – ответил Диоген.

На злословия в свой адрес Демосфен отвечал так:

– Я не хочу вступать с тобой в состязания, в котором побеждаемый был бы лучше победителя.

Пушкина спросили о барыне, с которой он долго беседовал, умна ли она.

– Не знаю, ведь я с ней говорил по-французски, – ответил Александр Сергеевич.

Микеланджело, расписывая Сикстинскую капеллу, изобразил в картине «Страшный суд» среди мучающихся в аду грешников своего врага – кардинала Сервини. Взбешенный кардинал обратился к Папе Льву X c просьбой избавить его от позора, заставив художника изменить лицо на картине. Папа урезонил кардинала:

– Это невозможно, любезнейший. Вы хорошо знаете, что я имею власть освобождать грешные души из чистилища. Тем же, кто попал в ад, я уже ничем помочь не могу.

В честь успехов, достигнутых русской армией в венгерскую кампанию, была отчеканена медаль с девизом: «С нами Бог». А.С. Меншиков предложил наградить австрийцев – вероломных союзников России медалями с девизом: «Бог с вами». А гвардейцев, которые не участвовали в сражениях, поскольку окончание кампании застало их на марше в Польше, предложил наградить медалями с девизом: «Туда и обратно».

Фома Аквинский был принят Папой Иннокентием III в тот момент, когда в Папских покоях пересчитывали огромную сумму денег.

– Ты видишь, Фома, что мы не имеем ныне нужды говорить то, что говорили прежде, – обратился Папа к реформатору христианского вероучения.

Лорду Дерби, который был знатоком и ценителем вин, да к тому же еще и страдал подагрой, однажды прислали в подарок партию вина с запиской следующего содержания: «Лорд, если вы будете пить это вино, то избавитесь от подагры». Попробовав вино, лорд Дерби возвратил подарок с припиской: «Предпочитаю подагру».

Кардинал Бокко ди Порко, в миру Франческо Альбесколо делла Ровере, имел обыкновение обедать за столом, накрытым рыболовной сетью, демонстрировавшей смирение кардинала и напоминавшей о профессии его отца. После своего избрания на Папский престол, сеть на столе теперь уже Папы Сикста IV больше не появлялась.

На вопрос по этому поводу Папа заметил:

– Нужды в сети больше нет, ведь рыба уже поймана.

Соискатель доходного места предложил герцогу Мальборо, известному своей алчностью:

– Герцог, если я получу это место, то уплачу вам 1000 гиней и не пророню об этом ни слова.

– Лучше давайте 2000 гиней и говорите об этом кому угодно, – предложил герцог.

Квакер Пен, религиозный деятель, не признававший этикета, не снял шляпу при появлении короля Карла II. Толпа замерла в ожидании реакции на эту вызывающую неучтивость и вопиющее нарушение этикета. Карл, между тем, заметив выходку своего строптивого подданного, обнажил голову со словами:

– Там, где находится король, обыкновенно в шляпе бывает один из присутствующих.

Плененный французский генерал Жан Серюрье с досадой произнес, вручая свою шпагу Суворову:

– Атака ваша была построена на недопустимом в военном искусстве риске!

– Что поделаешь, вот так мы русские и воюем, а я еще из лучших, – согласился Суворов.

Когда Эдисона спросили:

– Нужно ли установить громоотвод на возводимом храме?

– Конечно, нужно. Провидение бывает иной раз очень рассеянным, – посоветовал изобретатель.

Марсельцы говорят: если бы в Париже была улица Каннебьер, то Париж был бы маленьким Марселем.

Знакомый, навестивший Гете, был встречен вопросом:

– Что вы думаете об этом великом событии?

– Это вполне закономерный итог правления Карла X и его бездарных министров.

– Я имел в виду не французскую революцию, а открытый разрыв между членами Французской академии Кювье и Сэнт-Илэром на почве разногласий по теории развития видов, – уточнил просвещенный поэт.

Появление Кромвеля в Лондоне после победы в гражданской войне было встречено огромной ликующей толпой. Один из сторонников главнокомандующего республиканской армии не смог сдержать восхищения по этому поводу.

– Их было бы еще больше, если бы меня вели на виселицу, – заметил Кромвель.

Английской королеве Елизавете II ради курьеза показали фальшивый соверен, отличающийся от подлинника тем, что не только на аверсе, но и на реверсе монеты фальшивомонетчики отчеканили профиль Елизаветы.

– Таких джентльменов, как эти фальшивомонетчики, осталось очень мало, – заметила королева.

После того, как Фридриху – Вильгельму I c трудом растолковали учение Христиана Вольфа о свободе воли, король приказал выдворить философа за пределы Пруссии, поскольку тот, как уразумел король, оправдывает… дезертирство.

Английская королева Виктория пришла в восторг от «Алисы в стране чудес» Л. Кэррола и пожелала прочесть все, что вышло из-под пера полюбившегося ей писателя. Каково же было ее удивление, когда ей принесли стопку … трактатов по геометрии.

Про теолога-францисканца Иоанна Дунса Скотта, жившего в XIV веке, говорили:

– Он знал таинства веры так, что в них почти не верил.

Р. Декарт часто слышал от своего брата упрек:

– Недостойно брату парламентского советника унижаться до того, чтобы быть математиком.

Единственный университетский диспут, высочайше разрешенный Фридрихом – Вильгельмом I, проходил под девизом, сформулированным самим императором: «Все ученые – болтуны и балбесы». А о Лейбнице император отозвался так:

– Этот парень был непригоден даже для того, чтобы стоять в карауле.

На вопрос Наполеона, адресованный Лапласу:

– Почему в «Небесной механике» не упомянуто имя Всевышнего?

Последовал ответ:

– У меня не было надобности в этой гипотезе.

Правитель Ассоса Гермий вознамерился стать философом. Аристотель по этому поводу изрек:

– Правитель вовсе не должен сам быть философом, чтобы не подменять благие дела красивыми речами.

До Цицерона дошел слух о смерти Ваниция, слывшего самым неблагополучным римлянином. Встретив после этого известия слугу Ваниция, Цицерон поинтересовался:

– Все ли у вас дома благополучно?

Услышав утвердительный ответ, Цицерон заключил:

– Значит, Ваниций на самом деле умер.

Император Август велел провинившемуся воину покинуть войско, отправившееся в поход, и вернуться в Рим.

– Чем же я объясню свое возвращение? – опешил провинившийся.

– Скажи, что ты остался мной недоволен, – предложил император.

Аристипп, узнав, что его содержанка ему неверна, рассудил:

– Я же ей даю деньги не за то, чтобы она была неблагосклонна к другим, а за то, чтобы она была благосклонна ко мне.

Знаменитому живописцу Эллады Апеллесу молодой человек, показавший свою пробу кисти, не без кичливости заявил, что написал эту картину за очень короткое время.

– Это видно. Удивительно только то, что за это время ты успел написать только одну такую картину, – сказал Апеллес.

Поэт Филоксен, выслушав бездарные стихотворные опыты Сиракузского тирана Дионисия, в своей оценке больно ранил авторское самолюбие, за что был сослан на каторжные работы. Через некоторое время Дионисий велел привести Филоксена и снова прочел ему те же стихи. Выслушав, Филоксен развернулся и, не проронив ни слова, отправился прочь.

– Куда ты? – поинтересовался Дионисий.

– Возвращаюсь в каменоломню, – ответил Филоксен.

Людовик XI любил отобедать у купца по имени Жан. После того, как король после настоятельных просьб последнего возвел его в дворянское звание, августейшие визиты прекратились. Новоиспеченный дворянин поинтересовался у короля о причинах перемен.

– Вы были для меня первым человеком в прежнем звании, в нынешнем же звании вы – последний, – последовал ответ.

Кастильскому королю Альфонсу подали два списка прислуги, в одном из которых значились те, без кого король обойтись не мог, а в другом – те, без кого он мог обойтись.

– Одни мне нужны, а другим я нужен. Поэтому пусть остаются, – решил король.

Преследуемый Данте покинул родину и перебрался в Верону, где он был обделен вниманием правителя – принца Альбино д` Эскале, оказывавшего более благоволения придворному шуту.

– Это происходит потому, что всякий больше любит себе подобного, – рассудил Данте.

Играя с мячом, Франциск I воспользовался помощью оказавшегося поблизости монаха. А после того, как тот нанес по мячу блестящий удар, король воскликнул:

– Вот это по-монашески!

– По-настоятельски – уточнил не растерявшийся монах, возведенный в скором времени в сан настоятеля.

Сановный автор принес Малербу на отзыв стихи, прочтя которые тот воскликнул:

– Можно подумать, что вам предложили на выбор: либо написать стихи, либо идти на виселицу!

Эразма Роттердамского укоряли за то, что в пост он ест скоромное.

– Что же делать, если сам я добрый католик, а вот желудок мой решительно лютеранин, – оправдывался писатель.

Узнав о недовольстве простонародья, вызванном установленным налогом на пшеницу, впрочем, весьма незначительным, Папа Пий IV возмутился:

– Почему же эти недовольные не сетуют на моего предшественника Павла IV, который ввел новый праздник и, тем самым, лишил их целого дневного заработка.

Про судью Лекуанье кардинал Мазарини говорил:

– Этому рачительному судье всякий раз досадно, когда он не может утвердить обвинительный приговор сразу обеим сторонам.

По поводу неуступчивости и нежелания, которые сопровождали каждую оказываемую кардиналом Мазарини милость, французы говорили:

– По крайней мере, он освобождает нас от признательности.

Выслушав стоя на коленях «Miserere», Людовик XIV поинтересовался у графа Граммона о впечатлении, какое произвела на него музыка Молли. Граф, который не мог не последовать во время исполнения произведения августейшему примеру, заметил:

– Эта музыка прекрасна для ушей, но для коленей жестковата.

Людовика XV на охоте сопровождал походный буфет с 40 бутылками вина. Король был равнодушен к вину, но однажды в разгар пирушки по завершении удачной охоты, король пожелал отведать вина, но … оно было выпито шумной компанией придворных. Король повелел впредь брать с собой на охоту 41 бутылку вина.

Граф Н.П. Румянцев, восхищавшийся творчеством Вольтера, загостился в замке Ферне у своего любимого автора. Вольтер по этому поводу заметил:

– Этот господин – сущий Дон-Кихот. Только тот принимал гостиницы за замки, а этот принимает замки за гостиницы.

Милостивый государь! – обратился к Талейрану один из его кредиторов. – Я хотел бы знать, когда же, наконец, вы со мною расплатитесь?

– Экий же вы любопытный! – услышал в ответ кредитор.

Регент поинтересовался у Фонтеля, как избежать ошибок при оценке поэтических произведений.

– Говорите обо всех, что они плохи, и вы рискуете впасть в ошибку в одном – двух случаях из ста, – последовал совет.

Фридрих Великий поклялся перед боем под Росбахом генералу Ицилиусу:

– Если я проиграю битву, то уеду в Венецию и стану лекарем.

– Значит, все же не оставите своего занятия – отправлять людей на тот свет, – заключил генерал.

Человек, постоянно одалживавший у знакомых нюхательный табак, поинтересовался у Биевра:

– Где вы берете такой славный табачок?

– Это вы берете, а я покупаю, – поправил его тот.

Всю ночь толпа злорадствовала под окнами последнего пристанища Марии Антуанетты в предвкушении предстоящей казни.

– Мои мучения скоро кончатся, а ваши только начинаются, – изрекла королева.

Наполеон после учреждения премий по литературе и искусству поинтересовался по этому поводу мнением Бугенвиля.

– В древности заставляли дураков состязаться для забавы умных, а ныне умных заставляют состязаться для забавы дураков, – ответил тот.

Министр Корбьер во время беседы в первую свою аудиенцию у Людовика XVIII от волнения стал извлекать из карманов и класть на стол носовой платок, табакерку, очки… Задетый его бесцеремонностью, король поинтересовался:

– Вы что же намерены опорожнить свои карманы в моем кабинете?

– А вы, ваше величество, предпочитаете, чтобы я их набил? – переспросил министр.

Герцог Оссоне во время посещения каторжной тюрьмы в Неаполе, выслушал всех заключенных, каждый из которых утверждал, что невиновен. Лишь один заявил, что несет заслуженную кару за совершенные злодеяния. Герцог приказал:

– Немедленно выгнать этого душегубца вон, чтобы он не испортил остальных праведников.

Французский композитор Даниель Обер, автор знаменитой оперы «Фра-дьявол», однажды признался Рихарду Вагнеру:

– Мне понадобилось почти тридцать лет, чтобы убедиться в отсутствии у меня композиторского таланта.

– И что же, вы перестали сочинять?

– Отнюдь, ведь к этому времени я уже стал знаменитым.

Рихард Вагнер позаимствовал один из мотивов второго акта «Валькирии» из «Фауста» Ференца Листа. Когда Вагнер сознался в плагиате своему знаменитому тестю, тот с удовлетворением заметил:

– Очень кстати! По крайней мере, публика будет чаще слышать этот мотив.

Тальма, исполняющий главную роль в «Ричарде III», после произнесенных слов:

– Коня! Коня! Полцарства за коня!

Был прерван репликой с галёрки:

– А осёл годится?

– Годится. Прыгай сюда, – предложил актер.

Чарльз Дарвин придерживался теории: что ни делается – все к лучшему. А в качестве иллюстрации приводил следующий пример. При стечении огромной толпы в Ньюгейте происходили последние приготовления к казни двух преступников. В это самое время сорвавшийся с цепи разъяренный бык врезался в толпу и стал прокладывать себе дорогу, расшвыривая рогами и топча зевак.

– Как хорошо, Джек, что мы стоим с тобой на эшафоте, а не в толпе, – обратился один из приговоренных к другому.

Английского банкира Джима Сейра обвинили в том, что он задумал похитить короля Георга III и переправить его в Америку. Представ перед судом, обвиняемый удивился:

– Я прекрасно понимаю, зачем королю нужен банкир, но зачем банкиру мог бы понадобиться король, мне непонятно.

В старой доброй Англии добропорядочные пассажиры чинно следовали в дилижансе. Вдруг один из них обвинил соседа в краже, но вскоре обнаружил пропажу в своем же кармане и принес извинения. Его спутник в ответ невозмутимо заметил:

– Ошибка была обоюдной, так как вы приняли меня за вора, а я вас – за джентльмена.

Дижонская академия объявила конкурс на лучшую речь в честь Бейяра. Тальбер опоздал к началу и не был допущен к конкурсу.

– Я полагал, что буду состязаться в красноречии, а здесь состязаются в быстроте, – резюмировал Тальбер.

Лорд Сандвич высказал актеру Футу свои предположения:

– Ваша жизнь закончится или от дурной болезни или на виселице.

– Это будет, лорд, зависеть от того, что я от вас позаимствую: любовницу или образ жизни, – согласился актер.

Во время маневров, войска под предводительством генерала Витте, не отличавшегося храбростью, вдруг стали отступать. Николай I, наблюдавший за маневрами, был удивлен увиденным. А.П. Ермолов происходящее пояснил так:

– Похоже, генерал принял маневры за сражение.

Александр I в беседе с Нарышкиным – отцом коснулся последних событий военной кампании и, в частности, сказал:

– Позиция, занятая войсками, возглавляемыми вашим сыном, менее удачная, чем у французов.

– Мой сын, Ваше Величество, весь в меня: коли уж что – то занял, то не отдаст, – намекнул Нарышкин – старший на свои сложные отношения с кредиторами.

Фаддей Булгарин поинтересовался у Греча результатами голосования по поводу своей баллотировки в члены английского клуба.

– Избран ты единогласно, так, как только един мой голос и был в твою пользу, – сообщил Греч.

Репетируя со статистами сцену «ропот толпы», актер Васильев недоумевал:

– При вашем-то жалованье вы должны роптать образцово!

Насреддин подрядился за десять денежек переправить через реку десять слепых и взял плату вперед. Один слепой во время переправы утонул, а остальные подняли крик, обнаружив несчастье. Насреддин возмутился:

– Это же надо так кричать из-за одной денежки!

Итальянская певица Каталани так отозвалась о немецкой певице Генриетте Зонтаг:

– Она велика в своем жанре, да жанр не велик.

Диметрий Полиоркет после того, как его войска захватили город Мегару, увидел среди горожан философа Стильпона и обратился к нему с вопросом:

– Не ограбили ли тебя?

– Мудрость никогда не станет военной добычей, – изрек философ.

Людовик XI предложил известному сутяге епископу Шартрскому Миль – д` Илье помирить его со всеми многочисленными врагами.

– Государь! – взмолился епископ. – Оставьте мне хотя бы два-три десятка тяжб, собственно, только для развлечения.

Кальвин в свои школьные годы в Орлеане постоянно возводил напраслину на своих товарищей, которые по этому поводу говорили:

– Жан умеет склонять только до винительного падежа.

После того, как знаменитый врач-гугенот принял католицизм, Генрих IV сказал министру-гугеноту Сюлли:

–У твоей религии скверное здоровье.

Биевр написал такую эпитафию на смерть молодого человека, погибшего от любви к оперной певице Ламире: «La Mire` l`a mis la». В переводе это означает: Ламире уложила его сюда. А звучит так: «Ля – ми – ре – ля – ми – ля».

После ознакомления с поэтическими опытами Людовика XIV, Буало дипломатично заметил:

– Государь! Для вас нет ничего невозможного. Вы захотели написать плохие стихи, и это вам удалось.

Лейбниц, ознакомившись с двоичной системой исчисления, усмотрел в ней прообраз мироздания. Он полагал, что единица представляет собой Бога, а нуль – небытие. Всевышний же извлек из небытия все живые существа подобно тому, как в двоичной системе исчисления единица с нулем обозначают все числа. Эта мысль так понравилась Лейбницу, что он даже попросил иезуита Гримальди, следовавшего в Китай, поведать об этом китайскому императору – большому любителю наук – в надежде на то, что уж после таких доводов император непременно обратится в христианство.

Эмерсона, утверждавшего что он бессмертен, спросили:

– А если мир перестанет существовать?

– Мое бессмертие не нуждается в мире, – ответил мыслитель.

Давид Гильберт об одном своем ученике отозвался так:

– Он стал поэтом, ибо для математики у него было слишком мало воображения.

В 1926 году Дираком и Паули была объяснена с большой точностью частота спектральных линий водорода на основе квантовой теории.

– Осталось лишь объяснить саму квантовую теорию, – прокомментировал это научное событие И. Гуд.

После доклада Дирак обратился к аудитории:

– Вопросы есть?

– Можно пояснить, поскольку я не понял, как вы получили это математическое выражение? – спросил кто–то.

– Это утверждение, – ответил Дирак. – Вопросы есть?

Омара, после того как была захвачена Александрия, спросили:

– Что делать с книгами Александрийской библиотеки?

– Если эти книги не противоречат Корану, их можно сжечь, а если противоречат – их нужно сжечь.

Человек, который колебался между желанием жениться и опасениями на этот счет, обратился за советом к Сократу.

– Как бы ты ни поступил, все равно раскаешься, – успокоил его философ.

Митра, домоправитель Лисимаха, обратился к Феодору со словами:

– Выходит, Феодор, ты не признаешь не только царей, но и богов.

– Почему же не признаю богов, если говорю, что ты богами обижен, – возразил Феодор.

Бион спросил завистника, у которого было мрачное выражение лица:

– То ли с тобой случилось что-то плохое, то ли с другими – хорошее?

Монах спросил Юньмэня:

– Что такое учение всей жизни?

– Сказанное к месту слово, – ответил мудрец.

Пифагор посоветовал сквернословившему щеголю:

– Или говори речи, соответствующие твоему платью, или одевайся соответственно своим речам.

Начинающий поэт прочитал Вольтеру свою оду «К потомкам».

– Ода вполне сносная, но, боюсь, до адресата она не дойдет, – предположил Вольтер.

В Африке есть поверье, будто бы обезьяны куда умнее, чем кажутся. У них, якобы, есть свой «обезьяний язык», свои обычаи и законы, но они скрывают все это, боясь, что люди заставят обезьян работать и платить налоги.

Герцог Веллингтон, производя смотр своих изрядно потрепанных войск, заметил:

– Не знаю, какое впечатление они произведут на неприятеля, но на меня они наводят ужас.

Когда Вольтер, хорошо отзывавшийся о трудах доктора Галлера, узнал, что тот неодобрительно отзывается о его собственных, заметил:

– Наша участь, как и всех смертных, ошибаться.

К киноактрисе Грете Гарбо одна дама обратилась с вопросом:

– Что делать, если муж не выносит запах моих любимых духов?

– Смените мужа, – посоветовала та.

Датский писатель Пеленшлегер во время чтения написанной им трагедии неимоверно коверкал немецкий язык. Присутствующий при этом Гейне заметил:

– Я и не знал, что так хорошо понимаю по-датски.

Гейне получил по почте наложенным платежом огромный конверт, в котором он обнаружил изрядное количество оберточной бумаги и крошечную записку, в коей значилось: «Чувствую себя хорошо». В ответ Гейне отправил таким же образом вместительный ящик, в котором его приятель обнаружил огромный камень и записку следующего содержания: «Когда я узнал о твоем хорошем самочувствии, этот камень упал с моей души».

Узнав от больного, что тот предпочитает лечиться по книгам, врач Маркус Герц предостерег его:

– Вы рискуете умереть от опечатки.

Композитор Глюк однажды нечаянно разбил стекло витрины магазина. Хозяин предъявил ему счет на полтора франка. Глюк подал ему экю (три франка), но у хозяина магазина не оказалось сдачи и он заспешил разменять монету по соседству.

– Не утруждай себя, любезнейший, – остановил его композитор и, разбив стекло второй витрины, удалился.

На симпозиуме в Чикаго доктор Давид Гамбург заявил:

– Для науки представляет загадку не все увеличивающееся количество психически больных, а то, что некоторые еще умудряются сохранять здоровый рассудок.

Немецкий химик К. Клаусс, известный своим открытием рутения, частенько повторял при демонстрации опытов студентам Казанского университета, неимоверно коверкая русский язык:

– Взрыв, хотя и редко бывает, да часто случается.

Конан Дойл однажды послал нескольким знакомым аристократам, имена которых первыми пришли ему в голову, телеграммы одинакового содержания: «Все раскрыто! Немедленно беги». Каково же было его удивление, когда все его адресаты спешно покинули пределы страны.

Герои отечественной войны Милорадович и Уваров не упускали случая блеснуть знанием французского, хотя язык коверкали неимоверно. Однажды во время торжественного обеда в присутствии Александра I бравые офицеры затеяли горячий спор. Император поинтересовался о предмете спора у графа де Ланжерона, сидевшего рядом с офицерами.

– Я их не понимаю, государь, ведь они говорят по-французски, – развел руками парижанин.

Прослушав произведение начинающего композитора, Ференц Лист сказал:

– В вашем произведении много нового и хорошего. Вот только жаль, что хорошее в нем не ново, а новое не хорошо.

Молодой князь Иван Куракин, кичившийся своим знатным происхождением, с надменным тоном обратился к Ломоносову:

– Я – Рюрикович. А вот ты, Михайло, сын Василия, что можешь сказать о древности своего рода?