Путь домой через бездну

– Насколько серьёзно ты ко мне относишься? – неожиданно спросила она.

Мне пришлось сглотнуть. Это был вопрос, на который я не мог ответить честно, не солгав. Поэтому я просто пожал плечами.

– Женись на мне, – с надеждой в глазах произнесла она. Я догадывался, как тяжело ей было решиться на это.

– Ну, ты же знаешь, я мобилизованный немец! Я не сам себе хозяин! Мне нельзя жениться на тебе, – это было первое, что пришло мне в голову.

Она взяла меня за руку.

– Я уже думала об этом. У нас в деревне есть командир, подполковник и мой кузен. Я поговорю с ним. Он нам поможет.

Я ещё не был до конца убеждён.

– Как ты это себе представляешь?

– Мой кузен устроит так, чтобы твою мать привезли сюда. Вы оба останетесь здесь. Мы поженимся и создадим семью, – её глаза сияли. – Ну, что скажешь?

Я вздохнул. Татьяна всё уже устроила. Она мне нравилась – хорошая, скромная девушка, и её тихий характер не был недостатком. Тихие женщины – сокровище для любого мужчины! К тому же она отлично готовила и заботилась бы обо мне. Её забота о чистоте мне тоже нравилась. Я действительно её любил. Так что, почему бы и нет!

– Согласен, – наконец ответил я. – Давай поженимся.

В тот же вечер мы навестили её кузена. Он жил всего в нескольких улицах от школы вместе с женой и двумя детьми. Подполковник открыл дверь и впустил нас в дом.

– Что привело вас ко мне? – поинтересовался он.

Татьяна изложила своё дело и терпеливо ждала, что скажет её кузен. Подполковник критически осмотрел меня с головы до ног. Вот и всё, подумал я, сейчас он меня схватит за шкирку и выкинет из дома. Но его строгий взгляд постепенно сменился дружеской улыбкой.

– Поздравляю вас, – вдруг выпалил он к моему великому удивлению.

– Ты поможешь нам? – спросила Татьяна.

– Да, конечно. Ради моей кузины я это сделаю.

Я облегчённо вздохнул.

– В пятницу Татьяна поедет домой, – сказал подполковник, обращаясь ко мне, когда мы выходили из дома. – В субботу я отвезу тебя к реке. Река не слишком широкая, ты легко сможешь её переплыть. Хотя уже ранняя осень, температура воды ещё терпимая. Когда достигнешь другого берега, тебе придётся пройти двадцать километров пешком до деревни. Как только окажешься там, ничто не будет препятствовать вашей свадьбе. Понятно?

Я кивнул.

На прощание мы пожали друг другу руки.

Как и обещал, командир в субботу отвёз меня к реке. Когда его повозка, запряжённая двумя лошадьми, остановилась, я вышел.

– Удачи, – пожелал он мне, развернул повозку и уехал.

Я снял одежду, обвязал её ремнём вокруг головы, погрузился в ледяную воду и сразу же испытал шок от холода. Сделав глубокий вдох, я поплыл.

Реку я пересёк быстро. На другом берегу меня ждала развилка. Два пути, ведущие в разные стороны – направо и налево. Понятия не имея, какой путь выбрать, я планировал добраться до деревни до наступления сумерек, но теперь боялся, что не успею к Татьяне вовремя.

После недолгих раздумий, какой путь выбрать, я решил пойти по правой тропе. Лишь спустя два часа я добрался до поселка.

– Это Плющево? – спросил я женщину, шедшую навстречу.

Она покачала головой. – Нет, Плющево в другой стороне. Вернись назад, пройди около восьми километров до развилки и выбери левую тропу. Примерно через пятнадцать километров ты достигнешь Плющево.

С досадой я повернул обратно и достиг Плющево лишь глубокой ночью. Все жители уже спали.

Я не знал, где искать Татьяну. Вокруг стояли одинаковые деревянные хижины, все одного цвета и формы. Первое, что пришло мне в голову – постучаться в первую попавшуюся дверь и спросить, в каком доме живет Татьяна. Но тут я осознал, что даже не знаю её фамилии. Колхоз был очень большим, здесь наверняка жили сотни Татьян! Мой поиск обещал быть трудным.

К тому же, местные жители настороженно относились к чужакам. Многие заключенные из близлежащих трудовых лагерей бродили вокруг. Некоторые вежливо просили еду, а другие просто брали, что хотели. Они с силой проникали в дома и грабили жителей. Поселенцы из-за страха перед преступниками избегали общения с чужими, не говоря уже о том, чтобы впустить их в дом.

Одно было ясно: искать Татьяну сейчас не имело смысла. Единственное, что оставалось, – идти от дома к дому и просить приюта на ночь. Я надеялся, что найду добрых и понимающих людей, которые дадут мне место для ночлега.

Так я бродил некоторое время, стучал в закрытые окна, надеясь, что кто-то откликнется. На мой настойчивый стук обычно кто-то выглядывал из окна, высовывал голову и недовольно спрашивал:

– Кто там? Вы знаете, который час?

– Пожалуйста, пустите переночевать, – умолял я.

– Иди туда, откуда пришел, – такой ответ я слышал у каждого дома.

Пройдя восемь домов, я наткнулся на очень маленькую хижину. Она выглядела заброшенной и обветшалой, и я решил, что там никто не живет.

Однако, когда я подошел ближе, услышал пронзительный лай собаки. Напуганный, я огляделся и заметил маленькое животное, прыгающее рядом со мной. Невероятно, что такое крохотное существо могло издавать столь оглушительный шум! Осторожно пройдя мимо собаки, я постучал в оконное стекло. В окне появилась Нюра.

– Иван, это ты? – спросила она озадаченно.

– Да.

– Что ты здесь делаешь так поздно?

– Я заблудился, – объяснил я. – Ты впустишь меня?

– Конечно! – Она открыла мне дверь и проводила в свою скромную хижину.

– Почему ты так долго шел?

– Я сбился с пути, – пояснил я и сел на лавку у печи. – Пошел не той тропой и оказался в соседнем селе. Лишь там мне объяснили, что я шел в совершенно неправильном направлении. Мне пришлось возвращаться, что заняло много времени. Когда мне множество людей захлопнули дверь перед носом, я уже был в отчаянии. Так здорово, что я встретил тебя, иначе я бы не знал, что делать.

– Мы ждали тебя, —заметила Нюра. – И когда ты не появился, подумали, что ты передумал жениться.

– Нет, я все еще намерен, – улыбнулся я.

Нюра поставила на стол молоко и хлеб.

– Иди, поешь. Наверняка ты голоден.

Я с удовольствием принял ее приглашение. После трапезы я улегся на лавку на кухне и сразу же заснул. Долгий путь совершенно вымотал меня.

Утром меня разбудили тихие голоса. Медленно открыв глаза, я увидел Нюру, беседующую с незнакомой мне женщиной. Не желая прерывать их разговор, я притворился спящим и прислушался.

– Он все-таки пришел?

– Да, он здесь. Сейчас спит.

– Что случилось? Почему так поздно?

– Забавная история, – ответила Нюра. – Он сам вам позже расскажет.

– Наверное, – согласилась собеседница Нюры.

– Эй, Иван! – неожиданно обратилась ко мне Нюра. – Вставай, нам пора!

Я поднялся с лавки. Скоро всё начнётся, и через несколько часов я стану женатым человеком!

– Позволь познакомить тебя с сестрой Татьяны, – представила меня Нюра своей собеседнице.

– Приятно познакомиться. Я Ольга.

– Йоханн, – тоже представился я.

Ольга была старшей сестрой Татьяны. Она уже состояла в браке, но её муж находился на фронте. Поэтому она жила вместе с маленькой дочерью в родительском доме.

– Пойдём, – пригласила она меня.

Я думал, что мы направимся прямо в ЗАГС, но Ольга привела меня в дом её родителей.

Я был поражён! Передо мной возвышался большой, впечатляющий дом. Массивные ворота и ухоженный фасад свидетельствовали о том, что здесь живут состоятельные люди.

Моё удивление продолжалось и внутри: искусно выполненная деревянная мебель, стулья, шкафы и красивый, массивный стол занимали центральное место в комнате.

Я знал от Татьяны, что её отец добровольно работал лесорубом в трудовом лагере и хорошо зарабатывал. Но я не мог себе представить, что настолько хорошо.

Смущённый, я снял куртку и медленно последовал за Ольгой. Она провела меня к богато накрытому столу, за которым собрались остальные члены семьи и ждали жениха.

Мой взгляд встретился с тревожными глазами Татьяны. Она слегка улыбнулась, одновременно напряжённо, радуясь, что я всё-таки пришёл.

Ольга представила меня всем присутствующим и пригласила занять место за столом. Отец Татьяны, её мать и бабушка смотрели на меня с подозрением, что заставило меня чувствовать себя неуютно.

Татьянин отец сразу начал задавать мне вопросы о личных вещах: где я родился и чему учился. Напряжённая атмосфера постепенно смягчилась, когда родственники Татьяны пропустили несколько рюмок самогона за завтраком. В какой-то момент мать Татьяны встала из-за стола и ушла в соседнюю комнату.

Татьяна толкнула Ольгу в руку.

– Пойди за ней, поговори с ней, – прошептала она сестре.

– Что ты себе представляешь? – возмутилась Ольга. – Это твоя свадьба, вот ты и иди, говори с ней. Я не хочу вмешиваться.

Татьяне было непросто объяснить матери своё намерение выйти за меня замуж. Она глубоко вздохнула, встала из-за стола и пошла вслед за матерью в соседнюю комнату, оставив дверь приоткрытой.

Разговор шел на повышенных тонах, так что все, сидевшие за столом, могли его слышать.

– Немец, что ли? – закричала мать. – Фашист никогда не войдет в мой дом!

Я почувствовал себя так, словно меня окатили ледяной водой. Дальнейшие события развивались словно по инерции. Вся моя будущая жизнь промелькнула перед глазами: мы женимся, у нас появятся дети, и … И моя любящая свекровь каждый день будет напоминать мне, что я фашист и сотрудничаю с нацистской Германией! Хуже того, она будет говорить эти ужасные вещи моим детям. Нет! Это не для меня!

Без единого слова я встал из-за стола и покинул дом, где меня не ждали. Ольга попыталась меня остановить.

– Подожди, подожди! – закричала она мне вслед.

– Не надо, – отрезал я. И так все ясно.

У ворот меня догнала Татьяна.

– Подожди, Иван, – кричала она в отчаянии. – Пожалуйста, подожди!

Я остановился, посмотрел ей в глаза и увидел в них чистое отчаяние. Я знал, что ей ужасно стыдно за поведение матери, но это не изменило моего решения. Я был упрямым, и никто не мог убедить меня в обратном, если я уже принял решение.

– Прости, Таня, – сказал я. – Я не готов к такой жизни! Было бы ошибкой, если бы я женился на тебе.

С этими словами я оставил Татьяну. Видеть её плачущей было невыносимо, но я утешал себя мыслью, что поступил правильно.

Я вернулся в Куренёво и продолжал жить как прежде. Со старым сторожем из школы мы регулярно ездили в леса собирать кедровые орехи. По вечерам, как всегда, собирались перед школой после работы. Нюра и Татьяна тоже приходили, и старик часто упрекал меня за упрямство и нежелание жениться на Татьяне.

– Вы такая замечательная пара! Что с вами случилось? Какая муха вас укусила?

– Никакая, – отвечал я. – Просто это не стоило того. Я не хотел вдаваться в подробности, ведь они не имели значения.

Даже двоюродный брат Татьяны пытался уговорить меня на свадьбу, но я стоял на своём.

– Я не хочу, чтобы мои дети росли, слыша оскорбления в свой адрес как фашисты, – объяснял я. – Я хочу лучшего будущего для своих детей.

Он кивнул и протянул мне руку для рукопожатия, после чего ушёл. Больше я ничего не слышал ни о Татьяне, ни о её родственниках.

Глава 19

Зима 1944 года

После наступления зимы наш отряд вернулся в рабочий лагерь Аверина. Благодаря связям еврейского хирурга, мне удалось устроиться на снабженческий пункт. Несколько месяцев я там трудился грузчиком вместе с четырьмя другими трудармейцами.

База обеспечивала Красную Армию, командование и другие лагеря продуктами, одеждой и различным снаряжением. Мне невероятно повезло попасть сюда.

Складом управлял местный русский. Он хотел выяснить, кто из нас умеет читать и писать.

– Я, – отозвался я. На самом деле, я был единственным среди всех здешних, кто умел читать и писать как на русском, так и на немецком языках, и это стало моим преимуществом. Как верно заметил полевой бригадир, дядя Василий: учёба важна!

– Ты справишься с документами и бумагами? Сможешь их заполнять?

– Думаю, смогу, – ответил я с энтузиазмом.

– Отлично. Тогда назначаю тебя бригадиром, – сказал он мне и добавил для всех: – На складе есть всё, что душе угодно. Если я узнаю, что кто-то что-то взял или украл без моего ведома, вылетит отсюда моментально. Говорите, что вам нужно. У меня всё в запасе есть, я вам это дам. Главное – чтобы вы спрашивали. Я всегда должен быть в курсе.

Вначале я не верил в щедрость этого русского, но вскоре убедился в обратном. Он действительно предоставлял нам всё необходимое, от сухарей до одежды. Мы просили печенье, сигареты, обувь – и он обеспечивал нас всем.

– Принесите мне старые шнурки, и я дам вам новые ботинки.

Приносили воротник от рубашки – он давал новую рубашку; приносили ремень – получали новые брюки. Разницу он аккуратно списывал. Ему приходилось вести бухгалтерию правильно, иначе у него были бы серьёзные проблемы.

Однажды, разгружая товары, мы наткнулись на 10-литровые бочки и предположили:

– Это, скорее всего, сгущённое молоко. Давайте спросим, может, он нам немного отольёт.

И действительно, я спросил, и он согласился.

– Принеси миску, я налью тебе немного.

Когда я протянул ему пустую миску, он взял топор, пробил бок бочки и наполнил миску густой жидкостью до краёв. Затем поставил бочку на весы, записал оставшееся количество и отметил это в своих записях.

Русский всегда умел справляться с недостачей. Для этого он давал взятку проверяющим. Контрольная комиссия состояла из начальников различных отделов трудового лагеря, и он снабжал их через меня. Он вручал мне мешки и приказывал доставить их определённым лицам. Что находилось в мешках, меня не касалось, я их не проверял, но предполагал, что там продукты. Таким образом он их подкупал, чтобы проверяющие при следующей проверке не слишком внимательно изучали его бухгалтерские книги.

Мешки я прятал в кабине грузовика и так перевозил их за пределы зоны. При вывозе охрана проверяла только грузовой отсек, но никогда не смотрела в кабину. Таким образом я вывозил всё и передавал командирам.

Мне действительно повезло, что я оказался на снабженческом пункте. Благодаря этому я всегда был сыт, одет в новую одежду и имел в запасе достаточно табака.

***

Весной 1945 года произошли необычайно радостные перемены. Рано утром, когда вся наша группа ещё спала, один из наших товарищей вдруг воскликнул:

– Посмотрите! Что там происходит снаружи?

– Что там?

Мы с трудом поднялись с кроватей и подошли к окну.

– Слышите? Там играют музыку. Интересно, в честь чего?

Мы быстро оделись и выбежали на улицу. То, что мы увидели, нас удивило. Люди ликовали, танцевали, пели и смеялись. Они что-то праздновали.

– В чём причина такой радости? – спросил я у одной женщины.

– Война закончилась! – ответила она с улыбкой. – Она окончена!

Это была неожиданно радостная новость. Война завершилась, и мы выжили – настоящий повод для ликования.

Я начал надеяться, что нас скоро отпустят домой. Четыре года я провёл в трудовых лагерях и мечтал вернуться домой. Наконец увидеть свою мать, увидеть радость в её глазах, когда её сын живым вернётся домой.

Но проходили недели и месяцы, и никто не собирался нас отпускать.

***

Осень 1945 года

Осенью нас отправили поездом в Челябинск, и разочарование охватило каждого из нас. Мы верили, что это долгожданный путь к дому, но судьба распорядилась иначе – у властей были другие планы на наш счет. Война закончилась, и мы с нетерпением ждали свободы. Почему же нас не отпускают?

В Челябинске, когда я вышел из поезда, сияло солнце. Глубоко вдохнув родной воздух, я понял, что нахожусь близко к дому. Всего триста километров к югу отделяли меня от матери.

Я осмотрелся на вокзале. Мой взгляд остановился на плакате. На белом фоне чернели буквы: «Смерть фашистским чудовищам!». На нём красный солдат втыкал штык винтовки в горло чёрной змее, изображённой в виде свастики. На другом плакате солдат Красной Армии держал в объятиях юношу, который весело смеялся и махал красным платком, на фоне подсолнуха и надписи: «Спасите Советы от немцев!».

Но самым большим и красочным был плакат с множеством нарисованных цветов и надписью: «Слава героям Второй мировой войны!». Потрясённый, я отвёл взгляд от плакатов.

Командир отдал приказ построиться и объявил:

– Те, кто женаты, остаются здесь, в Челябинске, чтобы работать на местных фабриках. Остальные продолжат путь на поезде.

Эти слова привели меня в отчаяние, ведь я был так близко к дому, но не мог вернуться. Что будет со мной теперь? Куда меня отправят?

Ко мне подошла назнакомая женщина, трудармейка из женского отряда, заметно старше меня.

– Ты не женат? – спросила она отчаянно на чистом немецком.

Я кивнул.

– Давай поженимся. Прямо сейчас подпишем все нужные бумаги и останемся здесь. Ты же слышал командира. Я больше не могу терпеть эти постоянные переезды. Я хочу наконец остаться на одном месте и построить жизнь. Разве тебе не хочется того же?

Я пожал плечами. Конечно, мне хотелось того же. Годы, проведённые в переездах из одного лагеря в другой, практически не оставляли возможности завести долгосрочную дружбу, не говоря уже о семье и оседлой жизни.

– Я ничего от тебя не требую, – попыталась она меня убедить, заметив мою нерешительность. – Мы даже не обязаны жить вместе. Просто заключим брак, чтобы остаться здесь. Что скажешь?

Она ждала моего ответа, надеясь на положительный исход. Конечно, я хотел остаться. Желание быть так близко к дому было сильным. Но мысль о браке и обязательствах пугала меня. Жениться на совершенно незнакомой женщине? Это безумие!

– Нет, я на это не пойду, – ответил я, будучи молодым и глупым, не задумываясь о последствиях. Согласись я тогда, многое бы упростилось в моей жизни, но упрямство вновь взяло верх и всё усложнило.

– А что, если я потом действительно захочу жениться, но у меня уже будет штамп в паспорте? Нет, это не для меня.

Это была моя главная тревога. Мы поженимся, она исчезнет, а я останусь со штампом в паспорте, не смогу развестись и жениться на другой женщине, которую, возможно, полюблю и захочу иметь с ней детей.

– Я не принуждаю тебя, – сказала она к моему удивлению. – Если не хочешь, спрошу кого-нибудь другого.

Она ушла, я остался, и нас, неженатых, отправили поездом в Кыштым, Челябинскую область.

Заключённых, трудомобилизованных немцев и стройбатовцев снова согнали в один барак. Те, кто был там уже давно, рассказывали о военном заводе, который находился за озером, недалеко от лагеря. Они говорили страшные вещи: попав туда, живым не вернёшься. Упоминали добычу урана и другие опасные работы. Я сильно испугался, боясь, что меня туда отправят.

К моему облегчению, этого не произошло. Я записался работать помощником машиниста и был принят на эту должность. Работал на железной дороге, сначала в котельной кочегаром, позже и машинистом. Немного опыта на рельсах мне помогло.

Однажды вечером, вернувшись с работы, я отдыхал на своей койке и наблюдал, как небольшая группа играла в очко.

Был конец месяца, день, когда рабочие получали свою скромную зарплату. Выплачивали частично деньгами, частично хлебными, сахарными и столовыми талонами. Мужчины играли на деньги и продуктовые талоны.

Один из них заметил, что я уже давно наблюдаю за ходом игры.

– Присоединяйся к нам, – предложил один из игроков.

Сначала я был настроен скептически, но желание испытать удачу взяло верх.

– Ладно, одну-две партии, – согласился я.

Сидящие вокруг с усмешкой наблюдали за мной. Наверняка каждый из них считал меня новичком и лёгкой добычей. Честно говоря, я думал так же, но выиграл – первую партию, вторую, третью. Хотя я собирался сыграть лишь пару раз, азарт захватил меня, и я не мог остановиться. Я жаждал выигрывать всё больше и больше.

Однако фортуна вскоре отвернулась от меня. Неудачи следовали одна за другой. В итоге, я проиграл талоны на еду на первые две недели месяца.

Только к часу ночи игроки собрали свои выигрыши и разошлись по койкам.

В шесть утра прозвучал сигнал подъёма. Я лёг поздно и, естественно, проспал. Проснулся только тогда, когда все уже ушли на работу. Оглядевшись, я заметил двух мужчин через три койки, с которыми играл прошлой ночью. Мы завели разговор, и я узнал, что одного из них звали Велльман, а другой был кавказским немцем. Его имя было сложным, поэтому я называл его просто Кавказец. Мы немного поболтали, затем Кавказец предложил:

– Давайте сегодня вечером украдём картошку.

– Где? – спросил его Велльман.

– За озером есть лагерь, где держат японских военнопленных. Когда стемнеет, проберёмся через мост на картофельное поле и возьмём клубни.

– Откуда ты знаешь, что там растёт картошка?

– Я знаю, что японцев используют на полях для уборки картофеля. У них где-то тонны этого добра. Если мы унесём несколько килограммов, никто не заметит. Я знаю, куда идти. Просто следуйте за мной. Не бойтесь, у нас всё получится. Как-то ведь надо питаться, каждый из нас прошлой ночью понёс значительные потери. На ближайшие две недели у нас нет талонов на еду. Ну что, вы со мной?

Опасное предприятие, подумал я. А что, если нас поймают? У нас будут серьёзные проблемы. Честно говоря, мне было очень не по себе от мысли проникнуть в чужой лагерь для кражи.

Несмотря на неприятные предчувствия, я согласился. Мотивы были просты: мне нужно было что-то есть.

Глава 20

После захода солнца мы тайком покинули лагерь. Осторожно пересекли мост, ведущий через озеро к лагерю японских военнопленных, и добрались до картофельного поля. Заключённых уже увели, и в поздний час там никого не было. Мы считали, что можем действовать незаметно.

Немедленно начали вырывать картофельные кусты из земли и наполнять принесённые джутовые мешки. Разделять клубни от сорняков мы собирались позже, сейчас на это не было времени. Нужно как можно быстрее закончить и унести ноги.

Постоянно озирался вокруг, чтобы убедиться, что за нами никто не наблюдает. Мешки быстро заполнились, и мы собрались уходить, когда внезапно, словно из ниоткуда, из леса к нам подъехал человек на лошади. Это был ночной сторож, следивший за полями. Мы оказались не единственными, кому пришла мысль воровать картофель с поля.

Он направлялся прямо на нас.

– Стоять!

От страха у меня подкосились ноги. Бежать было бессмысленно. Он бы быстро нас догнал. На лошади он был значительно быстрее, чем мы. Пешком мы бы далеко не ушли.

Сторож остановил лошадь, запряжённую в телегу, и слез с неё. Я буквально чувствовал запах опасности, исходящей от него. Страх охватил меня. С самого начала меня не покидало плохое предчувствие. Почему я только на это согласился? Впрочем, у меня был выбор между возможностью добыть что-нибудь съестное или голодать. Я выбрал первое.

– Садитесь вместе со своими мешками в телегу, – строго приказал сторож. В темноте ночи я не мог разглядеть его лицо, но в голосе слышалась злоба.

Мы умоляли его о снисхождении.

– Пожалуйста, мы оставим мешки здесь, всё, до последней картошки. Мы ничего не возьмём, отпустите нас.

– Нет, – решительно ответил он. – Вы пойдёте со мной и ответите за то, что сделали. Садитесь немедленно в телегу. Берите всё с собой, мешки и всё, что у вас есть.

Он продемонстрировал оружие, чтобы усилить наш страх и принудить к подчинению. Нам ничего не оставалось, кроме как сесть в телегу и выполнять его требования. Примерно через три километра мы достигли лагерь военнопленных.

Сторож привёл нас к начальнику караула.

– Воровство? Скоро у вас пропадёт всякое желание этим заниматься! – фыркнул он и приказал запереть нас, пока не решит, что с нами делать.

Снаружи находилась небольшая пожарная будка, охраняемая вооружённым стариком. Нас загнали в эту будку и выдали нам буржуйку:

– Варите себе картошку, ешьте свою краденую добычу. Завтра утром начальник караула, надеюсь, решит, что с вами делать.

С этими словами дверь заперли. Мы остались в будке под замком вместе с русской женщиной, также заключённой. Интересно, что она натворила?

Женщина разожгла печь, принесла воду из котла в соседней комнате, почистила картошку и приготовила рагу. Она не разговаривала и готовила молча, не обмолвившись с нами ни словом.

Тем временем старый сторож с ружьём ходил вокруг, так что у нас не было ни единого шанса на побег. Начальник караула строго приказал ему:

– Если кто-то из них вздумает бежать, стреляй в преступника!

Наступила глубокая ночь. Мы устали, но сон был последним, о чём можно было думать в этот момент. Гораздо больше нас волновало, что с нами будет, когда утром появится начальник караула.

С каждой секундой рос страх перед неизвестностью. Было ясно одно: никто из нас отсюда целым больше не выйдет.