Она того стоит

Как только я закрыл учебный сезон, сразу поехал к отцу. Утром следующего дня мне предстояло встретить Аню на вокзале. Прождав час, я позвонил ей. Она сказала, что не приедет. Снова. Недолго думая я сел в поезд до ее села. Мне не терпелось с ней увидеться. В обед я был около ее дома. Она не ожидала моего появления. Я познакомился с ее мамой, попросил отпустить дочь со мной. Та сказала, что я взрослый парень и она мне доверяет. Аня быстро собралась. Мы отправились в большой город. Я повел ее в кино на мультфильм «Шрэк Третий». Позже мы гуляли по вечерним улицам. Я спросил, поедет ли она со мной на дачу к отцу. «Это веселее, чем возвращаться к себе», – решила она.

Отец был уже выпивший и поэтому не забрал нас с остановки. Пришлось идти пешком несколько километров. Аня стала опасаться, куда я ее веду: вокруг лишь гаражи и лесной массив. Я успокоил, что мы близко. На дачу в гости приехали родственники жены отца. Нас угостили шашлыками. Аня была безучастной. Стало очевидно, что ей не интересно со мной. Спать было негде – нам постелили на полу. Когда мы лежали рядом, она уклонилась от моего поцелуя. Отвернулась на бок. Я понял, что у нас все закончилось, включил в наушниках «Отпускаю» MakSim. Мои тихие слезы стекали по пледу на пол. Утром я посадил Аню на электричку. Сказал ей: «Прощай».

* * *

Первым экзаменом стало изложение с элементами сочинения. Присутствовали преподаватели из других школ. Через какое-то время они вышли из класса. Моя учительница, которая вела у меня уроки в средней школе, достала из стола книгу. Открыла ее передо мной и сказала: «У тебя есть двадцать минут». Я опешил. Мне не хотелось жульничать. При всем классе я сказал: «Так нечестно. Другие пишут сами». К моему удивлению, они стали меня уговаривать не упускать шанс. Уверяли, что не обижаются, а наоборот, хотят, чтобы я получил медаль. Им будет приятно, если из нашего класса хоть кто-то сможет этого достичь. Решать надо было быстро. Я взял ручку и стремительно переписал весь отрывок, со знаками препинания. Дальше мне оставалось только подкорректировать текст, будто это мой пересказ. От себя я добавлял лаконично, чтобы не вырыть себе яму. Мою работу предварительно проверила еще один педагог по литературе. Она пренебрежительно ко мне относилась, потому что я в стихотворной форме резко выразился в отношении ее любимого поэта В. Маяковского. Мне так нравились свои рифмы, что я начал распространять эти прокламации по школе. Уже позже понял, что поступал глупо. Она протянула мне мою экзаменационную работу и сказала, что пропущена запятая. Я поставил недостающий знак.

Осталась алгебра. Там мне никто бы не помог. Весь вечер перед экзаменом я ходил по квартире, слушая «Lose yourself» Эминема. Только и думал, чтобы не попались матрицы. У меня дрожала нога, когда вскрыли конверт с вариантом экзаменационной работы. К счастью, в нем оказались уравнения, решаемые графиками. Я уверенно выполнил все задания. Преподаватель взглянула и не нашла ошибок. Это означало, что мне оставалось ждать лишь подтверждения оценки.

Информатику я с V. защитил презентацией программы монтажа MAGIX Movie Edit Pro, а потом включил наш документальный фильм, созданный с ее помощью.

В экзаменационной комиссии присутствовала учитель математики. Она сказала, что не ожидала такой глубины, и если бы видела фильм раньше, то с оценками бы у нас проблем не было. Кто бы знал, что полноценный охват целевой аудитории мог так пригодиться в свое время.

После обеда у нас с V. была защита этого же проекта, но на экзамене по истории. Решили отметить наш успех заранее. Я достал припрятанный матерью коньяк, и мы опрокинули несколько стопок. Стало намного веселее. На экзамене мы пытались скрыть запах жевательной резинкой. Завуч в присутствии других членов комиссии сказала, что снова защищать проект не требуется, так как мы его презентовали утром. Нас поблагодарили за оказанную школе честь: учителя гордились нашим выходом на областной уровень. Я так привык к похвалам, что немного отвлекся. Посмотрел в окно на высокую пышную березу, колышущуюся на теплом летнем ветру. «Неужели я больше не взгляну с этих парт на улицу?» – крутилось в моих мыслях. Через пару дней мне осталось лишь сдать обществознание.

Перед последним экзаменом я стоял в коридоре, читая шпаргалку к билетам. Маша вышла с экзамена. Сказала – будет материть меня что есть силы. Я немного испугался: чем опять ей насолил? Однако это было наудачу. Мне не нравились приметы и обычаи, с ними связанные. Помогла ли мне в этот раз Мария или это случилось помимо ее «заклятья», билет и вправду попался простой. Только пять минут назад я прочитал эту тему, поэтому с легкостью ответил без подготовки.

Меня поздравили с отличной сдачей всех экзаменов. Первым делом я решил поделиться этим с дедом. Устроившись поудобнее на диван, как на трон, я сказал ему, что теперь серебряная медаль моя. Он радовался больше меня. Вспоминал, как со мной с самого детства занималась бабушка, а потом и он присоединился к моему обучению. Сказал, что она тоже бы гордилась мной.

За неделю до выпускного я пришел к V., чтобы сделать ролик о нашем классе. Мы отобрали кусочки из видео, которые в разное время снимали в школе. Уделили внимание дню учителя в этом учебном году, когда наш класс вел уроки у детей помладше. Тогда V. исполнял роль директора школы, занимая кабинет завуча. Странным образом к нему привели моего брата за плохое поведение на уроке. Я тогда документировал все на камеру. Получился ролик на пару минут под “How Does It Feel” Аврил Лавин. Однако V. почувствовал, что этого слишком мало. Дополнительно смонтировал вторую половину – скорее для учителей – под беспроигрышную композицию «Прощай школа» рэп-группы «Люди солнца». Ролик не выглядел однородным. Вторая половина состояла из фотографий разного качества и больше напоминала презентацию. Когда ролик показали нескольким учителям, они одобрили вторую его часть. Я настаивал, что он должен выйти целиком. Мне хотелось посмотреть на реакцию одноклассников.

За пару дней до выпускного я пришел к О. Ю. с дорогим коньяком. Он сначала не брал его. Сказал, что примет такой подарок, только когда я сам стану зарабатывать. На деньги моих родителей ему пить не хотелось. Он увидел мое замешательство. «Ладно, давай сюда, а то еще сам выпьешь, – шутя, сказал он. – Не могу же я позволить несовершеннолетнему напиваться».

* * *

Настал торжественный вечер выпускного. Я был в новом темном костюме. Яркую синюю рубашку украшал черный тисненый галстук. Церемония проходила в концертном зале на площади, где собрались выпускники со всего города и района.

Выступление начиналось с танца выпускников нашей школы. У меня не было пары. Ни одна девушка из старших классов не захотела со мной танцевать. Когда на репетиции я узнал об этом, то спрыгнул со сцены и пожелал всем удачи. Поэтому на выпускном пришлось выходить под конец танца из-за кулис и поклониться со всеми остальными. На выпускном среди двадцати четырех медалистов не было ни одного золотого, что меня крайне радовало. В этом году никто не смог превзойти меня. Когда объявили мое имя, я дал камеру V. «Давай за “Оскаром”», – подгонял он меня.

На сцену также пригласили моих родителей. Пока я шел за наградой, ведущая кратко рассказывала обо мне: «Илья, очень выдержан, умеет владеть собой, целеустремлен, во всем стремится к высоким результатам. Много лет является участником, призером и победителем предметных олимпиад на различных уровнях, а также призером научно-практических конференций. Он ставит перед собой цели и умеет их добиваться!»

Не знаю, кто писал текст, но именно это я и хотел услышать перед большой аудиторией в зале. Мэр города вручил мне медаль и пожал руку. Когда я вернулся на свое место, одноклассница попросила у меня медаль, чтобы рассмотреть ее. Мне никогда не нравилась двуличная натура этой девушки. Она говорила за глаза обо мне много подлых вещей. Я небрежно подал ей коробочку, будто это побрякушка. Она зачем-то открыла футляр и пыталась достать медаль пальцами. Я хотел, чтобы она обломала ногти, но не смогла первой взять ее в руки. После нескольких неудачных попыток ей пришлось вернуть футляр. Я с непринужденным видом достал медаль и показал ей реверс. Экскалибур мог вынуть из камня лишь король Артур.

Мне еще несколько раз приходилось выходить на сцену за разными грамотами. Красная ленточка с золотыми буквами «Выпускник 2007» слетела с меня на пол. Я не растерялся. Поднял ее и накинул на шею словно шарф. В зале одобрительно посмеялись. Маме понравилась моя находчивость. На выходе из зала дед не переставал жать мне руку. Он так гордился, будто я получил Нобелевскую премию.

За накрытый стол в спортзале школы отец не сел, так как не платил за него. Мама побыла там не больше получаса и пошла домой. Выпускники под столом наливали горячительные напитки. Официально нам полагалось лишь шампанское. Я просил одноклассников настроить оборудование, чтобы включить ролик. Но они так были увлечены алкоголем, что лишь отмахивались. Через полтора часа все уже были пьяные. Никто бы не стал смотреть наши с V. старания. Мне хотелось, чтобы увиденное растрогало окружающих. Однако им было не до этого. Я оставил DVD-диск с роликом на праздничном столе и ушел. Сначала гулял по темным улицам, а потом свернул домой.

На кухню вышла мама. Сказала, чтобы я шел в кровать. Мне начали звонить одноклассники. Хотели узнать, куда я пропал. Мне было стыдно признаться, что меня не пускает мама. Я выключил телефон и лег спать.

Глава 4. Новый мир

Славный врач местной больницы не стал указывать в медицинской справке абитуриента, что я наблюдался у психиатра. Он отдал маме медицинскую карточку, чтобы не было никах доказательств.

Я отправился в большой город, о котором так давно мечтал. У меня было всего два варианта для поступления: юридическая или правительственная академия. Для поступления в первую было необходимо сдать ЕГЭ по истории не меньше чем на 73 балла. Иначе на бюджетную основу по медали было не попасть. Во второй требовалось пройти внутреннее испытание по праву и собеседование.

Когда в правительственной академии сформировали списки из 93 медалистов по дням испытаний, я попросил приемную комиссию перенести мою очередь на второй день – чувствовал, что в первой волне будут топить многих. Кроме того, появлялась дополнительная возможность подготовиться. Решающий день – в коридоре сидит огромное количество девушек. В этом моё преимущество – парней меньше, а значит, их охотнее примут. Мне дали настолько простой тест, что в каждом ответе я искал подвох. Парень передо мной не смог набрать пять из пяти баллов. Его отправили поступать на общих основаниях. Я получил требуемую пятерку. Сразу началось собеседование. Меня спросили про развитие экономики нашей страны. Я начал рассуждать, уводя разговор в сторону налогов, реформ приватизации и другого – заболтал комиссию, не ответив прямо на вопрос. Председатель комиссии поставила галочку в ведомости и сказала смотреть результаты на стенде через пару дней.

В день объявления результатов я сдавал ЕГЭ по истории, поэтому отправил отца смотреть списки поступивших. После экзамена я пошел к нему на работу.

Отца в кабинете не было. Когда он появился в полном молчании, я подумал, что моего имени в списках нет. Отец приблизился ко мне. «Ну что, сынок, поздравляю! Ты поступил!» – радостно произнес он.

Я вспрыгнул со стула и обнял его. Я не делал так с самого детства, но эмоции захлестывали. В кабинет зашли директор и бухгалтер. Они меня поздравили и вручили кожаную папку для документов. Отец уже успел им похвастаться. Мое имя было среди тринадцати имен счастливчиков-медалистов, прошедших собеседование. Я решил не ждать результатов ЕГЭ. В тот же день подал документы на зачисление в правительственную академию.

Когда мы отмечали на даче отца это событие, мне сообщили результаты ЕГЭ. Я набрал 68 баллов. Этот результат меня не разочаровал, а наоборот, воодушевил. Этими баллами я подтвердил свою пятерку по истории в аттестате (68 баллов – нижний порог для отличной оценки).

Пьяным я позвонил историку и порадовал его. Неожиданно трубку взяла его жена и стала спрашивать про задания в ЕГЭ. Отец был поражен, как в состоянии сильного опьянения мне удавалось четко изъяснять свои мысли. Я не мог стоять, но лежа на кушетке подробно рассказывал, какие вопросы вызывали трудности. На следующее утро мне было плохо, как никогда. До обеда я не мог встать с постели: голова начинала кружиться, как только отрывалась от подушки. Еще мне рассказали, что ночью я помочился на кресло, будто в унитаз.

* * *

В конце августа я поинтересовался, когда могу заехать в общежитие. Оказалось, мое заявление потеряли, – срочно пришлось писать новое. Я уже начал переживать, что придется жить у отца, как мне сообщили, что с 27 августа можно заезжать. Я заключил договор, оплатил проживание за полгода и получил ключи от комнаты 912.

Общежитие раньше значилось гостиницей партийной школы. Длинные коридоры, выстеленные ковровым покрытием; в просторных холлах – деревья в горшках, их листья свисают над новыми мягкими диванами. В комнате было две кровати с упругими матрасами и большой шкаф-купе в прихожей. И главное – отдельный санузел в каждом номере.

Я получил от комнаты ключи первым, поэтому выбрал себе кровать. Ближе к обеду в комнату зашел непримечательный парень с простой прической в аскетичной черной кофте. Это был мой сосед Ж. Мы с ним немного пообщались. Я еще не собрал все вещи, чтобы въехать в комнату, поэтому вернулся к отцу. Он спросил, хороший ли у меня сосед. «Не знаю пока. Мы поговорили всего пять минут. Одет он просто, как будто ученик церковно-приходской школы», – важно ответил я. Эту высокомерную фразу отец не раз припомнит мне в будущем.

Через пару дней я заехал со своими вещами. Мне не нравилось, что мой стол стоит у стены, как и у соседа. В таком положении он мог видеть, чем я занимаюсь. Мне хотелось защитить свою спину. К тому же я любил обзор перед собой, поэтому развернул стол поперек. Так свет из окна падал прямо на него. И теперь я всегда мог видеть, кто входит в дверь. Это еще и выглядело представительно, будто люди приходят ко мне на прием. Через некоторое время Ж. тоже повернул свой стол подобным образом.

Я предложил Ж. отметить заселение. Прямо перед входом в общежитие стоял киоск, где можно было купить вино без паспорта. В супермаркете через дорогу мы приобрели закуску. Поставили тумбу между кроватями – так было удобнее. За бутылкой вина обсуждали всякое. Травили байки про то, что тут с советских времен может стоять прослушка, про подземный тоннель, соединяющий общежитие с академией. С Ж. было приятно и просто общаться. Над моей кроватью висел кронштейн с подставкой. Нам пришла идея заполнить пустоту телевизором. У меня тогда не было своего ноутбука, а Ж. не привез еще свой компьютер. Мы сбросились деньгами и выбрали серый небольшой телеящик. По-другому его было не назвать, уж очень он был квадратным.

Первого сентября шел дождь. На линейке перед главным входом я стоял под зонтом Ж. С каждой минутой становилось все кучнее. Из-за толпы впереди, их зонтов и шариков я почти не видел концертную часть. Сначала выступил ректор, затем стали танцевать некрасивые девушки, после них запел хор, а в финале студенты дефилировали под дождем, как модели, только в обычной одежде. Рядом крутились в зеленых куртках представители походного отряда. Это все походило не на 1 сентября, а на 1 апреля. Среди прочих в толпе была женщина с усами, словно сбежавшая из ярмарочного шапито, – готовый персонаж ремейка «Гусарской баллады». Женскую часть академии трудно было назвать оранжереей, скорее запущенным огородом, где изредка пробивались цветы. Дождь казался единственной хорошей приметой нового начала.

Всех первокурсников отвели в римскую аудиторию для организационной лекции. Отделка помещений – из поздних 80-х годов. После очередного напутствия студенты разбрелись по аудиториям.

В моей группе из 21 человека было 19 медалистов разной пробы. Непрошедшие собеседование смогли поступить на общих основаниях. Среди одногруппников – всего четыре парня, включая меня. Роман – интеллигентный, вдумчивый человек в больших очках, с хвостиком на голове. Артем – мастер бальных танцев с подозрительной интонацией в голосе. Его выбрали старостой. Наконец, надменный Спесюк – рослый, крепкий парень азиатской внешности, бубнивший себе под нос. При таком мужском составе группы появление конкуренции за девушек казалось маловероятным. По крайней мере я высоко оценивал свои шансы на покорение сокурсниц.

На второй день учебы я сидел рядом со стройной блондинкой. Решил познакомиться – сказал, что у нее красивый почерк. Мы немного поговорили. Я попросил ее номер телефона. Она набрала его на своем экране. Я не успел переписать – экран погас. Я нажал кнопку ее аксессуара, но меню набора исчезло. Я снова попросил показать мне номер. Девушка косо посмотрела в мою сторону. Я позвонил ей вечером, предложив погулять по набережной. Она ответила, что это далеко от ее дома – назвала улицу, где жила. Я спросил, в каком это районе. Когда она узнала, что я неместный, сразу потеряла интерес к общению.

На теории государства и права преподаватель велел разделиться на группы по четыре человека. Девушки быстро создали альянсы. Активная О. попросилась к парням. Таким образом, я остался один. Увидев мою неприкаянность, она сказала, что меня надо взять к ним. Взгляд Спесюка, казалось, говорил: не иначе как пятым колесом в телегу. Раньше я замечал в О. лишь стройную фигуру и неестественное желание нравиться всем. Она влезала в разговоры одногруппников, часто задавала вопросы преподавателям.

У нее были большие голубые глаза, излучающие энергию, волевые скулы и блестящие светло-русые волосы. Тонкая верхняя губа при улыбке оголяла ровный ряд зубов. Передние два зуба образовывали будто стрелку, направленную к языку. Когда кончик языка касался края этой линии, хотелось, чтобы О. продолжала говорить, повторяя такое движение. Эту особенность ее улыбки я назвал крыльями бабочки.

В перерыве коллективной работы она потянулась к моему галстуку и аккуратно поправила его. Я не был избалован вниманием девушек – посчитал, что нравлюсь ей. А когда она предложила пообедать вместе, я решил, что у нас завязываются отношения.

Я пригласил О. в океанариум, где она с интересом разглядывала разных рыб. По прошествии часа начала торопиться, попросила проводить ее до остановки.

В комнате О. делала мне макияж шутки ради. «Какой красивой девушкой ты мог бы быть!» – смеясь говорила она и кидала в меня мягкую игрушку, чтобы я на камеру заговорил жеманным голосом. С ней было весело.

На собрании проживающих в общежитии она вызвалась танцевать на осеннем балу. Я последовал ее примеру, чтобы быть с ней в паре. Теперь она сидела со мной на всех лекциях.

По вечерам мы ходили на уроки танцев, которые нам организовал Артем с танцовщицей со второго курса. Показывая движение, она дотронулась до меня своими крепкими теплыми ладонями и попросила положить ей руки на талию. Я застеснялся и покраснел. О. не была такой пластичной и по-женски мягкой. Ее руки с тонкими длинными пальцами были холодными.

На третью репетицию О. сильно опаздывала. Прошел час, а она не брала трубку. Наконец написала, что подъезжает. Я вышел из общежития, чтобы встретить ее. Высокий плечистый парень целовал ее взасос. Я подошел поближе. «Насосалась?» – с укором спросил я. Они замерли от моей наглости. Я развернулся и ушел.

В павильоне я взял бутылку вина, спрятал под куртку, чтобы не увидели охранники, и пошел к себе в комнату.

Ж. был не один. Узкотелая девочка с мальчишеским лицом и широким ртом стала часто наведываться к нему. Пытаясь казаться до безумия креативной, она говорила, что пишет стихи, песни, рисует и делает много чего еще. Даже принесла нам как-то почитать свои дневниковые записи.

От ревности и злости я пил вино прямо из горла. И смотрел в окно, представляя, как О. где-то гуляет со своим ухажером. Своим поведением я смущал гостью. Она сказала, что мое позерство излишне – пить вино можно из кружки. Я не обращал внимания.

На парах я отсел от О. и не здоровался с ней. Понемногу писал начатую в первых числах сентября поэму. Через несколько дней я встретил О. у лифта. Она предложила помириться, ведь не будем же мы все пять лет друг друга игнорировать. Это был разумный довод. Когда я согласился, она сразу потребовала извинений за мое поведение. Я признал, что был на эмоциях, поскольку не знал о ее бойфренде. Сказал, что принял ее симпатию ко мне за нечто большее. О. ответила – со мной она только дружит.

Она познакомилась с Владом на вступительных экзаменах, когда не смогла пройти собеседование как серебряная медалистка. Он сидел с ней рядом в аудитории и вызвался помочь с английским – последним вступительным испытанием. Ей, девушке из области, очень льстило внимание мужественного парня из большого города. После пар она ездила к Владу домой. На танцы она опоздала, так как застряла в пробках на выезде из его района. Я спросил, будем ли мы с ней танцевать на Осеннем балу. После случившегося это исключено, сказала она. Влад не одобрит этой затеи.

Бесконечные трудности в поиске пары опять погрузили меня в меланхолию. Однако эти эмоции дали мне импульс завершить мое самое длинное произведение в стихах.

Волк-одиночка Волк, да еще одиночка. Героя порокиС ходу воспели начальные строки.Однако не стоит так сразу решать,Правду всю постараюсь сказать.Во-первых, это не сказка про говорящих животных,Про царевну-лягушку и тварей болотных,Это притча о жизни прискорбной,Одинокой, дерзкой, голодной.Холодной она во всех смыслах была.Пусто в желудке и мало тепла.Стаей его обделила судьба,Боль и обида в его сердце жила.Долго волк бродил с горем своим,Давно для других стал он чужим.Под пристальным взглядом черных воронКрики их слышал с разных сторон.Мокрая морда, большие клыки,В шрамах остались ушей уголки.Его грубые грязные лапыС болью прошли отчужденья этапы.Первый был вовсе не сложен,Но фундамент оказался заложен.Многие сильные волки из стаиДушевные слабости в нем замечалиВ отношении дичи, которую жрали.Не терпел он, когда жертвы визжали,А волки вокруг от счастья пищали.Долго они его понять не моглиИ потому волчонка оставили и просто ушли.Детеныш протяжно скулил и страдал,Но вскоре смирился и перестал.Переломный момент в его жизни настал,Второе рождение он испытал.Волчонок сделался волком,Стал цельным, а не от стаи обломком,Сам через силу стал убивать,Чтобы страшный голод свой утолять.Душевные раны быстрей зарастали,В матерого зверя его превращали.Жизни лета́ никого не щадили,Кому-то радость и прелесть дарили,А кого-то оставляли ни с чем,И не всегда лишь только затем,Чтобы истинный смысл в этом найти,Все же в русло дважды одно не войти.И негласно сам выбираешь судьбуБез права протеста себе самому.В гуще деревьев, под покровом небесИз раза в раз волочил волк свой крест.Безразличье жило в нем до всего.За исключением лишь одного.Давно уже в этих лесахБлуждающий конь медленно чах.Как он здесь оказался и почему,Известно было ему одному.Но волк не трогал его,Видел в нем себя самого.В черных хищных глазахОтражался конь в душевных чертах:Он белый, высокий и быстрый,Сильный, породистый, чистыйОт грязной грубой жизни лесной.Случайно ступил он в нее грациозной ногой.Волк это чувствовал и вспоминал,Каким же сам прежде бывал.Но различие было лишь в том,Что волк привык к одинокой жизни потом,А благородный скакун обречен,Ибо в мех густой не облачен.Морозной зимы не пережить было ему.Из дебрей выход коню не найти самому.Скудные дни приближали зиму́,Тем самым решая чью-то судьбу.Осенние капли хмурого небаПовисли на зернах несжатого хлеба.Прикосновения мокрого ветраКолыхали ветви высокого кедра.Набухшие кроны деревьев столетнихЗапах дарили ароматов бессмертных.Все в эту пору ярче и холоднее,Дни короче, а ночи длиннее.Казалось, что все как всегда,Но волку было жалко коня.Хищник знал, где люди тут жилиИ сколько собратьев его там убили.Если конь человека найдет,То теплый уютный дом обретет.Но как волку заставить коняБеспрекословно слушать себя?Ведь животные говорить не умеютИ кони рык волчий не разумеют.Шкурой рискуя, осталось одно —Гнать скакуна до селенья того.Шелест листьев, веточек хруст,Страшно в лесу онемения чувств.Серая шерсть замелькала во тьме,Волк, пасть приоткрыв, подходит к воде.Медленно, но жадно речку зубами хватая,Последнюю жажду свою утоляет.Он замер и быстро к ручью побежал,Конь, увидев, от него поскакал.Волк, горловые связки свои напрягая,Издавал жуткие звуки, его догоняя.А тот то туда, то сюда убегал,Не зная, что хищный зверь ему помогал.Кустарники волку царапали морду,Тучи над лесом влекли непогоду.Волк не ушел от сородичей прежней судьбы,Их призраков остро ощущал он следы.Раскатистый выстрел – и кусочек металлаВ волка попал, и с ним смерть заиграла.Конь не видел того,Убегая быстрее себя самого,Но люди коня усмирили,В хлев завели и накормили.А раненый волк в поле шел,Так и места своего не обрел,В обществе чьем-то не хотел умирать,И в последний раз решил увидатьТо бирюзовое небо с далекими тучами,Ели родные с ветвями колючими.Небо заныло, созерцая несправедливость,Волчье сердце реже все билось.Слезы неба по серой шерсти стекали,Волка лапы уже не держали.Упал он на грязное поле,Уже совсем не чувствуя боли.Но образ в глазах белой гривы,Шаг грациозный, свободы душевной мотивыВ каждом движенье были ретивы.Вздрогнул волк, стертые лапы свои поднимая,Сладостный воздух в грудь набирая,Умер отшельник, все понимая,Шкурой его спасена жизнь другая.Многие думают, волк загрыз бы коня,И вовсе не будут слушать меня,Что уберег его тот от суровой зимы,И смерть не грозила ему от «зубастой чумы».И все же так в жизни бывает,Когда кто-то о себе забывает,Сам умирает, но другого спасает…

Ж. оценил, но подкалывал меня, замечая претенциозность моего произведения. «Волк-одиночка, пьяная дочка, сиська в сорочке», – дразнящим голосом говорил он.