Истории приграничья

Получив очередной удар дубиной сзади, рыцарь наугад лягнул врага. Пинок прошёл вскользь, но невидимый противник на пару ударов сердца потерял равновесие. Не дожидаясь новой атаки, Бел перестал сопротивляться попыткам многоногого шара подтянуть его к себе. Наоборот, рыцарь ринулся навстречу влажной клыкастой пасти. Тварь, не ожидавшая подобного, не успела среагировать: тяжёлый воин в доспехах с разгона врезался в неё и они вместе покатились по полу. Пытаясь остановиться, существо растопырило половину щупалец, ослабив хватку. Им-Трайнис тут же высвободил руку с кинжалом и до перекрестья эфеса вогнал клинок в красный глаз чудовища. Монстр забился в спазмах, отбросив рыцаря прямо к ногам мастера-чародея.

Часто дыша, чеканщик безостановочно повторял заклинание, позволяющее унять боль. Его руки, живот и правое бедро блестели от крови. На ресницах повисли слёзы. Но колдун упорно продолжал ковырять себя чеканом, то нашаривая шарик менсаконца, то вновь теряя его.

Увидев появившегося рядом рыцаря, тёмный маг что-то неразборчиво крикнул и с гневным отчаянием ткнул Бела чеканом. Окровавленное жало скользнуло по повреждённой броне, отыскало дыру и застряло в поддоспешнике.

Лишившийся кинжала Им-Трайнис, просто протянул огромные ручищи, обхватил голову колдуна и свернул шею.

– Корхаб шем Гоар мушаахд згер, – неожиданно для себя, произнёс рыцарь, откуда-то ведая значение слов: «Гоар шлёт тебе проклятья».

Он разжал руки и мастер-чародей, чьё лицо теперь было обращено в сторону спины, с шумом рухнул. В то же мгновение ноги Бела подогнулись, и он тоже упал: сначала на четвереньки, а после набок. Чувствуя себя так, будто вот-вот помрёт, он отстранённо наблюдал за тем, как с колокольным звоном со стен сыплются сотни парсун, до того державшиеся силой магии.

В момент смерти колдуна все воплощённые рабы исчезли. Кроме рыцаря, в комнате остался только Сиоайл. Привалившись к сплетению побегов, покрытых уже не одной листвой, но и мелкими белыми цветами с нежным запахом, менсаконец устало глядел на происходящее. Когда затих лязг последней упавшей парсуны, собравшись с силами, двинулся к Белу.

– Господин Им-Трайнис, вы живы? – присев, Сиоайл заглянул витязю в глаза.

– Не поручусь, – со второй попытки выдавил воин.

Губы менсаконца раздвинулись в слабой улыбке. Кряхтя от боли и усталости, маленький волшебник встал. Дотащившись до рассыпанных из сумки снадобий, вяло покопался в кучке пакетиков. Выбрав один, вытряхнул содержимое в свою флягу, взболтал, после отхлебнул.

К рыцарю менсаконец вернулся гораздо бодрее. Чуть приподнимая голову Бела, поднёс горлышко фляги к губам спутника:

– Выпейте, это поможет.

Им-Трайнис, осознав, что испытывает сильную жажду, послушно сделал несколько больших глотков. Спустя некоторое время перекатился на живот и, не торопясь, встал.

Видя, что с ним всё в порядке, Сиоайл вернулся к рыцарю, лежащему в круге. Бел же начал разыскивать парсуну Гоар.

Переворачивая рассыпанные по полу бронзовые пластины, воин обнаружил, что со всех пропали изображения. Кое-где сохранилась окантовка из чудны́х узоров и незнакомых символов, но нигде не осталось ни человеческого лица, ни звериной морды.

Парсуна Гоар лежала посреди большого неровного металлического пятна, похожего на лужу застывшего бронзового расплава. Бел узнал её по форме, размеру и вязи колдовских знаков, змеящейся по краю. Слегка изогнутую пластину наискось пересекал след от чьего-то клинка. Разглядывая пустую исцарапанную поверхность, где недавно находился портрет девушки, Им-Трайнис гадал, освободилась ли душа Гоар или была уничтожена случайным ударом меча.

– Господин Им-Трайнис! – окликнул задумавшегося рыцаря менсаконец. – Окажите любезность, помогите вытащить барона на улицу!

Бел встал, запихивая парсуну за пояс:

– Дайте мне миг…

Рыцарь приблизился к стене, на которой висела единственная чеканка, пригвождённая оружием Бела. На треугольном куске древней бронзы, напоминающем пробитый щит, не просматривалось ничего – отсутствовали даже царапины. Тем не менее Им-Трайнису не хотелось прикасаться к парсуне.

Ухватившись за рукоять меча, витязь потянул. Затем вцепился второй рукой в перекрестье, а коленом упёрся в брёвна стены. Лицо рыцаря покраснело от напряжения, под одеждой жёсткими буграми завибрировали мышцы.

Меч не шелохнулся.

Отдуваясь, Бел отступил, досадливо глядя на украшенный золотом эфес.

– Глубоко засел… Что ж…

Развернувшись, он нашел взором кинжал. Подошёл, поднял, обтёр. Сунул в ножны. Вновь посмотрел на торчащий из стены меч и зашагал к Сиоайлу, ожидавшему возле цветущих побегов.

– Бросите его? – полюбопытствовал волшебник.

Им-Трайнис отрицательно мотнул головой:

– Под мою руку ковали, другого такого нет. Жаль терять. Покончим с делом – вернусь сюда с плотником.

Опустившись на колено возле лежащего, он подсунул руки под тело и поднял мужчину в кольчуге, как ребёнка.

– Тяжеловато, – пожаловался Им-Трайнис. – Чего-то ослабел я после боя… Ну, пойдёмте, что ли.

Сиоайл странно посмотрел на него и поспешил вперёд, чтобы придержать дверь.

Солнечные лучи нежно гладили шелестящую листву, слышался пронзительный посвист зарянки. Бел, опираясь спиной о ствол дуба, поглаживал пальцами округлую кромку парсуны, торчащей из-за пояса. Взгляд воина не отрывался от дома чеканщика, видневшегося сквозь распахнутую створку ворот. Неподалёку от рыцаря, менсаконец, стоя на коленях, понемногу вливал в приоткрытый рот спасённого мужчины остаток напитка из фляги.

– Кто? – внезапно спросил Им-Трайнис.

Сиоайл кинул на него озадаченный взгляд.

– Кто был на той треугольной парсуне?

По лицу маленького волшебника скользнула тень, и на мгновение он стал выглядеть значительно старше.

– Демон, – непривычно отрывисто ответил менсаконец, точно не желая говорить на эту тему. Помолчав, все же добавил: – Страшно представить, насколько силен был маг, сумевший захватить подобное порождение тьмы. Успей наш противник вызвать его, мы бы тут же умерли несмотря на ваши невероятные умения…

Заткнув опустевшую флягу, Сиоайл задумался. После осторожно вымолвил:

– Господин Им-Трайнис, в доме вы сражались точно целый отряд рыцарей, показав способности, необычные для большинства людей. Но ни до боя, ни сейчас я не ощущаю в вас магической силы. Не сочтите моё любопытство дерзостью или попыткой оскорбить вас. Поведайте, что это было?

Бел большим пальцем разгладил усы, с которых сыпались частички засохшей крови. Вновь взявшись за парсуну, жестом сомнения приподнял плечи:

– Должно быть, прислужники колдуна оказались не слишком искусными в сражениях, вот и всё.

– Полагаю, причина не в этом, – на лицо Сиоайла упал солнечный луч и сапфирово-синие глаза ярко блеснули. Видя, что от Им-Трайниса не добиться разъяснений, принялся размышлять вслух: – Если источник невероятной мощи не ваша собственная магия, значит, некто или нечто воздействовало на вас извне… Удивительная сила, появившаяся лишь на время боя; вещий сон, подсказавший, где искать тайный ход в дом; знание о сторожившем подземелье мартубе… Всё свидетельствует о том, что какая-то сущность хотела остановить чеканщика. – Волшебник сцепил тонкие пальцы и устремил взгляд в бесконечность. – Маг, способный на такое, едва ли использовал бы случайного человека. Разумнее сделать самому. Остаётся лишь… неужто кто-то из богов снизошёл к смертному и наделил мистическим благословением, как это описано в рыцарских романах?!

Подумав о колдунье из Маашрага и её последнем поцелуе, Им-Трайнис с сомнением хмыкнул:

– Как по мне, божественным вмешательством здесь и не пахнет, почтенный Сиоайл. – Желая отвлечь собеседника от неприятной темы волшбы, Бел, не особо задумавшись, ляпнул: – А отчего менсаконцы всегда и всюду ходят с покрытой головой? Это закон или обет?

Сиоайл вновь поглядел на него с крайним удивлением. Помедлив, откинул капюшон, затем стянул зелёную бархатную шапочку. Задержавший дыхание рыцарь облегчённо выдохнул, увидев бледную лысину, украшенную разноцветной татуировкой. Вновь прикрыв сложный узор, образованный сплетением прямых линий, кругов и многогранников, волшебник, как не в чём ни бывало, сказал:

– Мы всего-навсего стараемся не привлекать лишнего внимания.

– Не рога – и ладно, – пробормотал Им-Трайнис. И добавил громче: – Уж простите, почтенный Сиоайл, но на вас и без того во все глаза глядят…

– Увы, мне не под силу изменить это, – смиренно молвил менсаконец.

Раздался протяжный стон. Приоткрыв глаза, рыжеволосый рыцарь с трудом уселся, обхватил голову руками. Со страдальческим видом уставился на траву между согнутых ног.

– Что с ним? – участливо поинтересовался Бел.

– Приходит в себя после заклятья. На счастье, мы появились в самом начале ритуала: ещё немного, и господин Кьяртан ап Лайнс уже бы никогда не очнулся.

– Возможно, мы поступили неучтиво, прервав работу мастера Ронзешта, но я ничуть не жалею, – пошутил Им-Трайнис.

– Ронзешта?

– Так его звали.

– Вы уверены?!

– Как в том, что солнце появляется на востоке.

Из уст Сиоайла вырвалось нечто, созвучное стонам сидящего рядом воина.

– Что же вы не поведали об этом раньше! Я бы одолел его сразу, как только мы вошли в дом! А может, даже находясь снаружи!

– Ну, – флегматично пожал плечами Бел, – чуть раньше, чуть позже… Главное – теперь он мёртв.

Бывший пленник поднял голову, щурясь, точно плохо видел:

– Где я? Это вы, консурир? Кто с вами?

– Я, бэрвн, – успокаивающе откликнулся менсаконец. – Разрешите представить вам рыцаря Бела Им-Трайниса из Эмайна. Это он одолел жестокого чародея и вернул вам свободу.

Рыжеволосый воин замер, переваривая полученные сведения. Затем, шатаясь, попытался встать и отвесить предписанный этикетом поклон. Два действия слились в одно: поднявшись на колени, воин согнулся в поясе и, не сумев остановиться, провалился вперёд, ткнувшись лбом в землю.

– Знакомство с вами – честь для меня, – без намёка на улыбку, вежливо сказал Им-Трайнис.

Видя, что воин вот-вот окончательно распластается на траве, Бел поспешно подхватил его и помог усесться, опираясь на дерево.

– Благодарю, мейстр Им… Им-Тра… – сипло начал воин, но, недоговорив, стал падать набок.

Бел вновь поймал его и уложил на спину.

– Похоже, вы пока недостаточно окрепли для разговора… Любезный Сиоайл, этого рыцаря нужно отвезти в Фумин. А лучше – в графский замок…

– Не… – начал было менсаконец, но его перебили.

– Твой голос издалека слыхать, Бел, – из чащи неслышно выступил Ук-Мак. – Ваше счастье, что я не вражеский лучник.

Кинув настороженный взор в сторону опустевшего жилища колдуна, пограничник поочерёдно оглядел троицу.

– Судя по вашему беспечному виду, прямо сейчас нам ничего не грозит. Расскажете, чей это дом и что вообще здесь творится? Можно коротко.

Им-Трайнис и Сиоайл переглянулись.

– Мы убили колдуна и выручили из полона рыцаря лазурного ящера, – буднично сообщил Бел.

– А почему твоя броня выглядит так, словно тебя жевал исполинский дракон, но ты, тем не менее жив?

– Приграничье, – пожал плечами его друг.

К удивлению Сиоайла, Дерел удовлетворился подобным ответом. Кивнув, лишь спросил:

– Расскажешь подробнее?

– Быть может, позже.

Ук-Мак вновь кивнул.

– А ты как выбрался? – в свою очередь, поинтересовался Бел.

Дерел заухмылялся:

– Клянусь Ильэллом, было это презабавно! Собрался я поджечь дом, да на беду попались мне на глаза наши сёдла. И так жаль стало, что пропадут они в пламени… Поднял я их, да копья наверх. После запалил внизу огонь, насыпал зелья, что дал почтенный Сиоайл… Видел бы ты, Бел, сколько дыма появилось! Притом, ярко-оранжевого, как плоды из полуденных стран. Я, будто слепой щенок метался, пока не нашёл лестницу. Забрался на чердак и в клубах дыма начал выталкивать в люк седло…

– Зачем?! – воскликнул Им-Трайнис. – Пусть бы горело: граф новое даст!

– Тебе, может, даст, а мне самому покупать, – рассудительно заметил Дерел. – Сам знаешь, сколько хорошее седло стоит. Так ещё, поди, отыщи его здесь… В общем, покуда возился я с люком, седлом и ветками, услыхали они меня. Начали наугад сквозь листву стрелять, в руку попали, – рыцарь продемонстрировал дыру в рукаве гамбезона между подвижным чешуйчатым наплечником и верхним краем наруча. Тогда я спустился обратно, пригасил костерок, тихонько отпер дверь и вышел…

Бел представил, что могло произойти потом. В отличие от него, бросавшегося в схватку с весёлым азартом, Дерел в бою превращался в ледяную глыбу, напрочь лишённую эмоций. Холод в глазах, скупые, точные удары, несущие смерть – Им-Трайнис не знал мечника опаснее.

– Всех перебил? – спросил он.

– Нет, – улыбнулся товарищ, – больно уж много солдат было. Да и дым мешал… Пока они сообразили, что происходит, двоих сразил – и ушёл в лес.

– И они за тобой не погнались?

– Погнались, конечно. Только в лесу они шумнее тебя. Когда поодиночке ещё троих убил, поумнели, сбились в кучу, луки наготове держали… А потом… – рыцарь умолк, словно не зная, как продолжить. – А потом они вдруг растворились в воздухе. Были – и не стало.

– Когда маг помер, все его колдовские слуги исчезли, – объяснил Им-Трайнис. – Здесь то же самое произошло.

– Вот оно как, – Дерел в задумчивости поскрёб подбородок.

– Господин Ук-Мак, – с озадаченным видом подал голос менсаконец, – мы с господином Им-Трайнисом довольно долго шли от дома, в котором ночевали, к этому. Вы же добрались сюда удивительно быстро. Неужели, боги и вас наделили невероятными силами?!

– Какие боги?.. И что значит – долго шли? Тут рукой подать! Да и след ведёт, как указатели на большаке… Бел, – с внезапной догадкой Дерел посмотрел на товарища, – неужто вы заблудились?

Прочитав ответ по выражению лица Им-Трайниса, пограничник огорошенно покачал головой:

– Бел, как ты находишь свои покои в замке Арп-Хигу?

– Меня всюду водит особый слуга, – усмехнулся друг. – И в трапезную, и в уборную.

– После сегодняшнего дня готов поверить в это, – с иронией объявил Ук-Мак. Он поглядел на лежащего на земле барона. – Ну, что: сделаю носилки для раненого – и возвращаемся на заставу?

– Обойдёмся без носилок, – отмахнулся Им-Трайнис. Ткнул рукой в сторону жилища колдуна: – Где-то там заперты кони – слыхал ржание, когда мы выходили.

– Признаться, надеялся на подобное, – сказал Ук-Мак. – Идти бы отсюда долго пришлось. Тогда сейчас схожу за лошадьми и – домой. Пойдём со мной, Бел.

– Мы не вернёмся в Эмайн, господа, – внезапно сказал менсаконец. – Нас с господином Кьяртаном ап Лайнсом ждёт спешное дело.

– Я настаиваю, – строго заявил Им-Трайнис. – Этому рыцарю нужен целитель. Да и вы ранены, почтенный Сиоайл.

– Вы видели, на что я способен, – с тёплой улыбкой проговорил синеглазый маг. – Заверяю вас, мне под силу поставить на ноги барона и вылечить себя. Мы займёмся этим по дороге в Киаллисс.

– Куда? – переспросил Ук-Мак.

– Это страна, откуда прибыл господин ап Лайнс. В местности, граничащей со степью, при строительстве крепости выкопали огромный обсидиановый пирамидион, усеянный светящимися символами. И вскоре в округе стали умирать люди. Много людей, – звонкий голос менсаконца зазвучал скорбно. – Если кто-то в этом мире и сможет прочесть надписи на пирамидионе, то только я. Поэтому нам с бароном необходимо как можно быстрее оказаться там… Мы поедем, даже не отговаривайте, господин Им-Трайнис. Поверьте, когда ап Лайн придёт в чувство, скажет то же самое. Вы же не станете удерживать нас силой?

– Нет, – вздохнул Бел.

– Благодарю, господин Им-Трайнис. Будьте любезны, помогите мне дать барону это снадобье. Оно подействует быстро, и мы сразу сможем выступить…

Провожая двоих чужеземцев в лагерь на опушке, эмайнские рыцари остановились возле лесного домика. Бел с Дерелом вновь обрели свои сёдла, путешествовать без которых было не столь удобно. Когда все, кроме Им-Трайниса, сидели на лошадях, готовые продолжить путь, Бел сказал Ук-Маку:

– Мне нужно немного задержаться. Поезжайте, я догоню.

Дерел внимательно оглядел его. Не задавая вопросов, утвердительно наклонил голову и тронул бока скакуна шпорами.

Оставшись в одиночестве, Им-Трайнис вошёл в сумрачный дом, зажёг свечу, оставленную Ук-Маком в сенях. О чём-то думая, двинулся дальше.

В центре большой комнаты лежали обугленные остатки мебели. Сильно пахло гарью. Несмотря на это, на потолке вновь копошились летучие мыши.

Не останавливаясь, рыцарь миновал их, направляясь в дальнюю клетушку. Там, поправив покосившуюся лестницу, поднялся на чердак. Неторопливо прошёлся, вспоминая, каким всё было во сне. Вытащил пустую парсуну. Подержал, медленно поглаживая большим пальцем вмятину от клинка. Ощущая необъяснимую грусть, бережно опустил на ложе.

Покидая чердак, Бел подцепил крышку люка и, сходя по лестнице, тихонько закрыл его.

Оказавшись на улице, воин глубоко втянул сырой лесной воздух. Притворив дверь, отвязал жеребца, запрыгнул в седло. Обернувшись, прислушался к чему-то. Потом поднял глаза к невидимому сквозь древесные кроны небу.

– Да будут боги милостивы к тебе, – негромко произнёс рыцарь.

Последний раз взглянув на дом, Им-Трайнис направил коня в чащу и вскоре скрылся между деревьями.

Золотая богиня

– Так чаво хотел-то? – ставя кружку на стол и утирая рот рукавом, спросил Дрызг. – Пошто от дела отнял?

– А ты как будто энтому шибко опечалился, ажно пивом дармовым дависся, – беззлобно ответил Вирнер, цепким взглядом окидывая просторный зал «Огонька». – Погодь немного: прочие притопают – так разом и поведаю всё…

Долго ждать не пришлось: один за другим в трактире объявлялись созванные Вирнером товарищи. Одинаково останавливались у дверей, шаря глазами по полутёмному помещению, а после подсаживались к столу в дальнем углу. Последним пришёл Эгарт – в броне и при оружии. Сняв исцарапанный конический шлем, примостил на краю стола, круглый щит прислонил к бревенчатой стене, топор положил на лавку рядом с правым бедром. Не говоря ни слова, вопросительно уставился на Вирнера.

– С дозора? – спросил тот.

Эгарт кивнул.

– Ну, братцы, – оглядев каждого, начал Вирнер, – приключилась со мной внедавне невероятная штука. Чрез то все богачами сделаемся… Но, прежде чем открою всё, поклянитеся никому не сказывать. Жистью своей и богами поклянитеся!

Услыхав подобное, мужчины за столом притихли, насторожились. Большой грузный Одо с тревогой заозирался: не внемлет ли кто из прочих посетителей «Огонька». Чернявый, до глаз заросший Габа, буровил Вирнера напряжённым взглядом. Эгарт, чуть хмурясь, оглаживал короткую бороду. Один лишь Дрызг, стукнув по столешнице опустевшей кружкой, легко проронил:

– Клянуся! Толкуй ужо, чаво хотел!

– Пускай демоны сожрут мою душу, коли проболтаюсь, – приподняв боевой топор, Эгарт прикоснулся к холодному лезвию.

За ним и Одо с Габой произнесли нужные слова, возложив пальцы на клинки поясных ножей. Удовлетворённо кивнув, Вирнер негромко заговорил:

– Пошёл я, значится, на олешков. В ту пору ногу я зашиб – памятуете, хромал? Оттого охотился не скрадом по-всегдашнему, а с засадки на дереве. Место загодя присмотрел, подготовил. Ну, дык и с ночи угнездился, шоб взаранок, когда рогачи двинут, не упустить… И вот, на зорьке слышу шум. Не олень, нет. Олень, он идёт тихо – токмо листочки под ногами пошуршивают порой, да рогами ветки зацеплять может. А тута шаг мягче, легче, но шумнее… Я лук изготовил – мало ли чего, да смотрю во все глаза. И на тебе – появилися двое. С виду, как дети: небольшие, щуплые. Морды в сутеми не разглядеть толком, но носы острые да зенки совьи, хошь не хошь, а заметишь.

– Кобольды, что ль? – навалившись грудью на край стола, не выдержал Габа. – Разе оне не выздохли все?

– Не встрявай, – добродушно одёрнул Одо. – Дай послухать.

– Тише, Габа, не вопи, – шикнул Вирнер. – Они самые. Кралися с копьями короткими в руках, вроде как дозорные. А следом… – Охотник ещё больше понизил голос, так что слушателям пришлось наклоняться к нему, чтобы разобрать слова. – Следом топали ещё карлы. Шестеро пёрли носилки. На них лежал золотой идол – с кобольда размером, а то и больше. Вроде как баба: в платье да с волосьями длинными. Сверкала, что твоё солнце! Бережно карлы её тащили – знать, богиня ихняя…

– И дале чё? – заворожённо спросил Дрызг.

– Чё, чё… Дивился я на это, себя запамятовав. Спохватился, кинулся вниз, но карлы пропали, как скрозь землю ушли. Уж я ся клял, что сразу не стрельнул!..

– И чаво нам с этого? – разочарованно протянул Дрызг. – Как нам богатеями с твоей небылицы стать?

– Умолкни и слухай! – оборвал Вирнер. – С той поры я весь лес в округе излазил. Совсем охоту забросил, токмо кобольдов выслеживал. И нашёл-таки… Жаль, не логовище, а место, где бывают частенько, рыбалят. Самих их издали видал. Ох уж украдчивые сволочи, но от меня всё одно не схорониться… Короче, братцы, изловим кобольда, да выведаем у него, где золотую богиню таят. А тама и отобьём сокровищу энту.

– Кобольды мелкие, чего сам не сделал? – Эгарт пристально смотрел на охотника.

– В одно рыло мне, пожалуй, не сдюжить, – ответил таким же взглядом Вирнер. – Твари хучь небольшие, да кто знает, как всё обернется, когда спину прикрыть некому. А впятером – самое то. И кобольдов прищучим, коль супротив нас полезут, и добычи кажному вдоволь достанется. А мож и поболе – ежли в ихней норе ещё золотишко сыщется.

Воин кивнул, соглашаясь.

– Даст Кернанн, да и выгорит, – пробормотал Одо, задумчиво теребя ворот рубахи.

– Ну, за богачество?! – с ухмылкой поднял кружку Дрызг. – А-а, демон, пустая… Эй, Мунгоуд! Пивка бы нам изнову…

В сумрачном, медленно пробуждающемся лесу пахло прелыми листьями. От старого упавшего клёна, за которым прятались Одо, Эгарт и Дрызг, тянуло сыростью и подгнившей древесиной. Верхние ветви окружающих деревьев покачивались от лёгкого ветерка, совершенно не чувствовавшегося внизу. В отдалении перекликались первые пичуги, вокруг людей противно зудели комары.

– От же погибель какая, – в очередной раз шлёпнув себя по физиономии, раздражённо проговорил Дрызг. – В край заели… И долго нама куковать здеся?

– Притихни, – вглядываясь в чащу, бросил Эгарт.

– А чаво такого? – махнул рукой Дрызг. – Карлам нас не услыхать. Энто Вирнеру с Габой нужно таиться, покуда к мелочи подкрадуются. А како поднимут кобольдов, да нас погонют – тута уж до пёсьей задницы, шумно здеся аль нет!

Встав с колен, он до хруста в костях потянулся, а после плюхнулся задом на жухлую листву. Привалился к обомшелому стволу, не замечая, как рубаха на спине помалу начала пропитываться влагой, озверело почесал шею:

– От же гнусь… Слышь, Одо, како золотишком разживешьси, чаво делать бушь?

– Ан не знаю, – вяло пожал плечами Одо. – Не кумекал ещё об том. Корову мож куплю…

– А я лавку заведу, – бодро сообщил Дрызг.

– Ой, да нужна в Фумине лавка твоя!

– А я не здеся торговлишку поведу. В графских-то землях. А то и дальше…

– И чего продавать-то собрался?

– Туды шкурки. А чё? Зверья тута обильно, а в городах шкурки завсегда в цене. А в обратку сукна заморские… Слышь, Эгарт, а ты на шо долю свою пустишь?

– Притихни, – предостерегающе повторил воин.

Вдалеке прозвучал перелив рожка. При первых звуках Эгарт котом перескочил через лежащее дерево: – Началося! По местам!

Дрызг и Одо споро разбежались в стороны от него. Тенями скользя от дерева к дереву, мужчины двинули туда, где вновь запел рожок и раздался приглушённый вскрик: «Ату его!»

Вскоре впереди послышался шорох кустов и навстречу троице метнулся тёмный приземистый силуэт. Одо, оказавшийся ближе всех, наклонившись, неуклюже дёрнул руками, пытаясь схватить бегущего человечка. Промахнувшись, развернулся на месте, намереваясь кинуться вдогон. Подоспевший Дрызг оказался расторопней. Выскочив наперерез кобольду, он, недолго думая, шарахнул беглеца ногой. Человечек откатился в сторону. Тут же на него напрыгнул Эгарт: подмяв, несколько раз врезал кулаком в кольчужной рукавице. Несмотря на удары, кобольд, шипя, продолжал неистово извиваться, стараясь вырваться на свободу.

– Вяжите тварину! – скомандовал Эгарт подоспевшим товарищам.

Но те и сами уже кинулись скручивать человечку руки и ноги прочными бечёвками.

К тому моменту, когда к троице присоединились Вирнер с Габой, связанного кобольда уже примотали к шершавому стволу дуба. Дрызг и Одо с любопытством разглядывали пленника.

– Ну и глазища! – дивился Одо. – Чисто филин!

– Страхолюда какая, – вторил Дрызг. – Такую чуду впотьмах нежданно завидишь – обдрищешься!

Эгарт, сдвинув брови и уперев руки в бока, сверлил кобольда тяжёлым взглядом. Заслышав шаги, повернул голову в сторону загонщиков.