Солонго. Том 2

– Солонго, мы соболезнуем твоей утрате, это также невосполнимая утрата для всего вашего Племени, ведь Тархан был талантливым Правителем, мы все знали его, но также принимаем и выбор твоего отца, Великого Оуюн Хагана, он, несомненно сделал правильное решение… Но Может ли справиться женщина с такой трудной задачей? Сможет ли управлять целым Племенем,– оглядываясь на купцов, будто ища поддержки, сказал Рашид.

Купцы зашевелились, но никто не решил сказать что- либо.

– Я не обсуждаю решения Оуюн Хагана,– слегка надменно сказала я,– он знает, кого назначить на место Тархана. Мы являемся частью его Племени. Кто не согласен с его решениями, тот может покинуть кочевье. Остальные впредь будут иметь дело со мной.

Стало тихо. Было слышно, как жужжит залетевшая муха. Чтобы справиться с неудобным моментом, я подозвала Баэрту и попросила ее и еще двух девушек, помогающих ей, разлить чай и предложить лепешки. Меня очень задел Рашид, но я постаралась справиться с волнением и начала привычный разговор о том., как прошла их дорога, все ли хорошо и они постепенно расслабились и разговор вошел в привычное русло. Купцы рассказали об обстановке в дальних странах, о том, что везут много шелков на этот раз, что его производят в Китае, рассказали о том, что дальше проследуют через кочевье Оуюн Хагана и разделятся на две части, одна часть пройдет через Великую степь на север, а вторая повернет и пойдет через перевал в Труша и Оргьен, где они и перезимуют, а потом вернутся обратно. С этим караваном прибыл и Парсук, его маленькие бегающие глазки, рассматривающие каждую женскую фигуру разозлили меня. Я подумала, что хорошо бы запретить ему входить в наше кочевье вместе с караваном, но решила подумать об этом позже. Когда трапеза закончилась и все стали расходиться, ко мне подошел один из купцов и сказал:

– Солонго, а как будут выполняться договоренности, принятые с Тарханом?

– Какие договоренности?

– Мы договорились, что Тархан произведет и продаст нам оружие, в том числе те, новые луки и специальные стрелы для них. А еще там были подставки и маленькие юрты, которые нельзя прострелить.

– Все договоры с Тарханом, как с Главой Племени, были записаны мной. Если они были на бумаге, то они будут выполнены, а остальные договоренности не между Племенем, а между тобой и Тарханом. Его больше нет. Я посмотрю записи, но я точно знаю, что их не было.

– Договоренности были не только у меня, у других тоже.

– Вы можете спросить у меня, если я сочту нужным, то выполню обещания, данные Тарханом.

– Разве жена не должна слушать во всем мужа?!– пытаясь найти способ убедить меня, сказал купец.

– Я вдова. Тархана больше нет. И теперь я слушаю своего отца, Оуюн Хагана. Ты можешь попросить его разрешить твой вопрос, ведь вы пройдете через его Племя.

Потом ко мне подошел купец из Хазар и вкрадчиво спросил:

– Уважаемая вдова Главы Племени Тархана, понимаю твое горе. Оно велико и может затуманить твой разум. Конечно, сейчас тебе сложно принимать решения, ведь ты женщина и у тебя нет опыта. Это хорошо, что ты опираешься на Великого Оуюн Хагана, но все же были решения между нами и Тарханом. Их нужно выполнить. А как иначе? Это Закон Степи, он гласит, что нужно выполнять договоренности. Иначе пройдет молва по Степи, что ваше Племя поступает нечестно и не соблюдает обещания,– он застыл в подобострастном поклоне, ожидая ответа.

– Ну что ж, ты прав, что у меня большое горе, прав, что я женщина, но мой ум ясен, как никогда и мой отец, Великий Оуюн Хаган назначил меня править этим Племенем. Это значит, что я способна это делать. Согласен ты с этим, или нет, нравится ли тебе это, для меня неважно. Если ты не принял его решения, то ты можешь покинуть Кочевье и больше не заходить к нам со своим товаром.

– Что ты! Что ты, уважаемая Солонго! Мне ли, ничтожному, сомневаться в правоте Великого Оуюн Хагана.– притворно замахал руками, сокрушаясь, хазар,– я просто беспокоюсь за тебя!

– Не стоит. Иди отдыхать, ведь завтра нужно начинать торговлю.

Чуть поодаль меня ожидал Хасан, он протянул мне руки, улыбаясь.

– Солонго, рад видеть тебя, все это время я думал о тебе. По Степи разнеслась весть о гибели Тархана. Мне жаль его, я соболезную тебе, но рад, что твой отец не побоялся назначить тебя, женщину, Главой Племени.

– Ах, Хасан, все так быстро произошло, что я и осознать до конца еще не успела. У меня много новостей и мне нужно увидеться с тобой, кое-что обсудить.

– Давай сделаем это прямо сейчас.

– Пойдем в мою юрту, Хасан, там нас никто не побеспокоит, Тархан присоединил к основной юрте малую, это очень удобно.

Мы проследовали через кочевье. Хасан разглядывал его, как будто первый раз оказался в нем.

– Хасан, ты как будто первый раз зашел в наше Племя,– засмеялась я

– Да, я первый раз в Племени, которым правит женщина. Ты, может и не видишь, а я чувствую, как здесь все изменилось,– сказал Хасан.

– Место то же, люди те же, юрты тоже, что же тут могло измениться?– удивилась я.

– Мне трудно сказать это словами. Племя стало другим, ведь от Вождя многое зависит.

– Да, я знаю, от Вождя все зависит, ведь это ответственность за жизни стольких людей, а они все разные. Вот и рабов почти сотню пригнал Тархан из последнего похода, надо было всех устроить, освободить и дать для жизни все необходимое, скота и войлок для юрт.

– Да, Солонго, с тех пор, как вы отделились от Оуюна, Племя в разы увеличилось. Теперь это уже не то маленькое Племя. Теперь и угодья требуются больше, ведь и скота приумножится.

– Да, ты прав, но пастбищ пока хватает. Мы захватили еще и те земли, которые были ничьими и летом поднимаемся на пастбища в предгорную долину, там и прохладнее, и травы больше,– говорила я, указывая в сторону гор.

Стояли теплые тихие дни начала осени, трава уже почти везде пожухла, но скот еще находил свежую зелень, мы подошли к моей юрте, возле нее играли мои дети и Айзере приглядывала за ними, прикрыв лицо от еще знойного солнца. Я сказала Хасану:

– Хасан, я хотела еще попросить тебя поговорить с этой девушкой, она из захваченных рабов, персиянка, я освободила ее, сейчас она моя помощница, но я ничего не знаю о ней, так как она не говорит на языке Степи.

– О, это очень красивая девушка. Это особенная девушка, за такими часто охотятся работорговцы и те, кто торгует невестами, люди, вроде Парсука,– сказал Хасан, разглядывая Айзере, мы остановились и он обратился к ней. Девушка вскинула на него удивленный взгляд и что-то ответила. Я жестом пригласила ее войти с нами в юрту, она взяла детей и мы расположились возле Алтаря. Я приготовилась слушать.

Глава 12

Айзере родилась в семье писаря. Она была единственная девочка, остальные пять братьев были подвижными, озорными мальчишками, но только у нее было желание и способности овладеть грамотой. Она рано научилась читать и чуть позже писать и стала помогать отцу, засиживаясь с ним в библиотеке, так называлось место, где хранились различные рукописи. Отец был писарем царя и часто был занят до самой ночи, ведя записи и беседуя с главным священником. Отец следовал учению Заратуштры, как и большинство жителей Персии, но вот уже несколько лет, как арабы пытались насадить там другую Веру и сломить население, принудив их отказаться от единственно верного Учения о нравственности людей, Учение о свободе выбора между Добром и Злом. Представители Зла, духи войны нападали на Персию, стараясь захватить умы людей. Они повсеместно сжигали тайные тексты и убивали священников, но люди были верны непреложной Истине и прятали священную книгу, где были описаны все секреты Мироздания и основы основ жизни человека, которые состояли в том, что осознав в чем суть учения Заратуштры, человек применяет Законы Любви и Сострадания даже к тем, кто посмел попрать эту Истину. Следуя этой Вере в то, что Праведные догмы победят зло и ложь, можно помочь всем людям достичь высот благости и счастья. Для всех людей Заратуштра собрал святые тексты и объединил в одной книге- Авесте. Книга эта была не только в храмах, где были проповеди и праздничные ритуалы, посвященные Богу, воплощением которого был негасимый огонь, дающий свет, но и в домах знати, где все почитали священные тексты и прибегали к ним. Книга эта была написана на древнем языке, она считалась живой и кто познает полностью ее Истину, тот обретет сияющее счастье, наполняющее умы и сердца верующим светом, который подобно огню, уничтожит всю тьму и зло. Когда полчища арабских воинов, как туча, очередной раз налетели на города Персии, захватывая и сжигая их и казня священников и знать чтобы искоренить это Учение, Айзере вместе с другими женщинами спрятали в подземном дворце, где многочисленные галереи и ходы делали его неприступным для захватчиков. Отца Айзере убили, ее жених со всеми мужчинами и братьями защищал город и кто из них остался жив, Айзере не знала. Последний раз она видела их когда они, доведя женщин и детей к подземному дворцу, закрыли за ними массивную дверь и заперли снаружи. Дни тянулись и было непонятно сколько времени прошло, негасимый огонь, который удалось спасти и вынести из Храма, горел, освещая высокие своды залов. Постепенно еда закончилась, в одном из залов был подземный источник, оформленный в красивый фонтан, вода в нем весело журчала днем и ночью, за счет нее люди могли продержаться еще какое-то время, но неизвестность и полное отсутствие связи с родными, наполнили тревогой умы людей. Все молились днем и ночью, совершая обязательные омовения в фонтане. Наконец они решили выйти наружу и посмотреть что происходит. Приняв такое решение, вперед вызвался пойти один старец, с ним его жена, престарелая мать семейства, не хотела отпускать его одного, так она настояла и они вместе вышли в город, закрыв за собой дверь и обещая вернуться. Люди прождали долго, время тянулось, даже фонтан, казалось стал медленнее лить воду, когда дверь наконец открылась и вошел старец, жены с ним не было. На лице сиял свежий рубец от удара плетью. Все собрались вокруг него и он рассказал, что арабское войско заняло город, что его супругу затоптали конями всадники, а он едва спасся прижавшись к стене дома. Со слезами в голосе рассказал, что город почти весь разрушен, а Храмы сожжены, он чудом вырвался и под покровом ночи сумел вернуться. Что если они выйдут, то их всех или убьют, или возьмут в рабство, что возвращаться им некуда и нужно думать, что делать. Решили выходить по одному, ведь держаться вместе в городе опасно, это привлечет внимание, а по одному можно спрятаться, или найти своих. Айзере вышла и направилась в свой квартал уже ближе к рассвету. Она закуталась в шаль чтобы не видно было лица и пошла по улицам, где стоял запах дыма от недавних пожаров. По дороге ей попадались трупы людей и животных, было тихо, измученный город спал и она крадучись дошла до своего дома. Он не очень пострадал, выбита была дверь, видимо мародеры хотели поживиться добром и воспользовались нападением захватчиков. Она проскользнула в большой холл. В доме, где она жила с рождения и знала каждый уголок царил беспорядок, мебель была перевернута, вещи и посуда валялись на полу, его залили чем-то липким и на эти пятна наклеилась пыль и грязь. Она прошла, заглядывая в каждую комнату, дом был большой, в свое время царь пожаловал своему писарю и его семье в благодарность за службу этот дом, ранее принадлежащий купцу. Дом находился недалеко от царского дворца в центре города. Стены его были толстые, из пористого камня и облицованы мрамором, в доме не было жарко летом и холодно зимой. Айзере не встретила ни души. Но может ли она остаться здесь? Где ее мать? Где братья?… надо собрать необходимые вещи и уходить… куда? Куда она пойдет? В другом городе жил ее дядя с семьей, но сможет ли она незамеченной преодолеть это расстояние? Айзере находилась в смятении, она опасалась выйти на улицу и решила все же переждать в родном доме, укрывшись в подвале, вход в который был из кухни, там хранились вино и продукты, запасенные впрок. Она пробралась , пригибаясь под окнами, с трудом открыла проход в подвал и очутилась в прохладном, пахнущем сыростью помещении. С собой она захватила масляный светильник, но близилось утро и скудного света, проникающего из небольшого пыльного оконца было достаточно. Она пригнулась и прошла внутрь. В углу почудилось какое-то шевеление, она замерла… крыса?! звук повторился, она всмотрелась и увидела силуэт.

– Кто здесь?– дрожащим голосом спросила она.

– Это я, госпожа,– услышала она голос повара.

Айзере обрадовалась. Повар давно служил у них, с ним была и жена, помогающая по хозяйству и дети, вечно снующие по кухне. Вся их семья тоже жила в этом доме, занимая две низкие комнаты со входом с другой стороны.

– А где твоя жена и дети?

– Не знаю. Когда воины выбили дверь, я был на кухне, а жена и дети дома. Я успел спрятаться здесь, сижу в подвале уже давно, боюсь выйти.

– В доме сейчас пусто. Твою семью я не видела. Я решила спрятаться, потому что не знаю, что делать дальше. Здесь оставаться наверное опасно, но и выходить тоже нельзя. Вокруг снуют воины. На улицах много убитых…

– Я выйду, посмотрю,– сказал повар, если найду своих, приведу их сюда. Из подвала есть выход за стенами города, так сюда загружали зерно и масло, селяне могли не въезжая в город выгрузить все.

– Я и не знала об этом.

– Незачем господам знать такие мелочи,– сказал повар и приоткрыв дверь, тихо вышел, притворив ее за собой.

Айзере села на сундук с зерном и огляделась. Она не была частой гостьей в подвале. В детстве она боялась темноты, что не считалось зазорным, ведь тьма олицетворяеет зло, а кто же из детей его не боится. Повзрослев, ее братья и жених, друживший с мальчишками, повели ее туда и она перестала бояться. Но о выходе за стены города она не знала. А ведь так она сможет спастись. Она прошлась по подвалу и увидела связку сушеных фруктов. Айзере забыла о том, что давно ничего не ела и сейчас голод вдруг дал о себе знать. Засосало под ложечкой и она, сняв с крюка связку, положила ее на колени и стала поедать сушеную хурму, сладкую и сытную. Вскоре вернулся повар. Он был взволнован. В его жилище кто-то побывал, дверь была настежь открыта и ни жены, ни детей там не было. Айзере попыталась успокоить его, ведь он не видел мертвых тел, значит они живы, возможно где-то спрятались… Но он был безутешен. Решили переждать и к ночи выбраться через другой вход и попробовать уйти берегом реки, прячась в лесу в сторону небольших горных селений, где опасности было меньше. Весь день Айзере проспала на сундуке, накрывшись с головой шалью, так в маленьком мирке, как в детстве, когда слушая рассказы отца о том, что люди делятся н тех, кто выбрал нести в мир добро и приверженцев врагов , которые покорились злому духу Ахриману, как добро борется с губителем человеческого сознания, она засыпала, свернувшись калачиком под одеялом. Напряжение последних дней дало о себе знать, а здесь, в подвале родного дома она расслабилась и никак не могла проснуться. Наконец, ближе к вечеру повар потеребил ее за плечо, сказав, что надо поужинать и собираться в дорогу. Повар не изменил себе и смог из того, что было в подвале приготовить вкусное блюдо, принеся из кухни маленькую масляную горелку. Он вскипятил воду и приготовил еду из крупы и сушеных овощей. Айзере с удовольствием съела большую порцию и с сожалением видя, что еда закончилась, поблагодарила повара. Иникуда не хотелось, хотелось спать, но повар настаивал, говоря, что ночь лунная и они найдут дорогу по звездам. Она согласилась, завернувшись поплотнее в шали, собрав необходимые вещи, обязательную белую рубашку для смены, ведь чистые помыслы тяжело сохранить в грязном теле, облаченном в грязную одежду. Так говорилось в Учении и все свято следовали ему. А еще пояс, он был специальный, особенный, его плели, повторяя молитвы. Он поддерживал Чистоту Духа и помыслов. Взяла и маленькую масляную лампу. Эх, не получилось сохранить огонь, а ведь его многие годы поддерживали на Алтаре отец и мать. Но все же маленький масляный светильник, он был священной реликвией семьи, она взяла, заботливо обтерев его и положив в узел. Повар набрал разной еды и пустую бутыль, воду наберем в реке, необходимую посуду и они, пройдя по длинному низкому коридору, вдоль которого тянулись полки с бутылями и коробами, дошли до двери и с усилием приоткрыв ее, вышли за городской стеной, дверь выходила в один из низких складских домиков, жавшихся друг к другу, рядом был скотный двор и навес для путников, ночующих в дороге. Они беспрепятственно вышли на берег реки, берег был поросший разным кустарником и деревьями, они прошли и скрылись в нем, изредка наблюдая за движением звезд. К утру вдали показалось первое небольшое селение на склоне горы, пастух уже выгнал стадо и все казалось мирным в этом краю. Айзере обрадовалась, может быть здесь удастся переждать, ведь в конце концов арабское войско покинет город, разве у них нет своего дома, своих городов? -так думала Айзере, подгоняемая надеждой. Свежий утренний ветерок и пение птиц успокоили и повара тоже. Они добрались до первого маленького домика, грубо сложенного из крупных камней, на его плоской крыше спала собака, увидев путников она заливисто залаяла. Повар прикрикнул на нее, она замолчала, завиляв хвостом. В дверях показался заспанный хозяин, глянув недовольно на путников, спросил:

– Кто вы? Зачем пришли?

– Мы из города, он разорен, я и моя молодая госпожа спаслись, нам нужен приют,– сказал повар.

– Приют просто так дать не могу, детей полный дом. Что делать умеете?

– Я повар, а госпожа умеет читать святую книгу Авесту. Ее отец убит, он был писарь царя, уважаемый человек в городе.

– Значит она важная особа?– переспросил селянин.

– Да, очень важная,– подтвердил он.

– Ну что ж, проходите.

В доме было прохладно, пахло молоком и навозом. Печь, стоящая посередине и занимающую половину дома, видно топили кизяком. Сейчас была весна и ее протапливали только ночью, ведь они были еще прохладны. Земляной топчан, застеленный потертым цветным ковром, древний алтарь с теплящимся светильником, все это было привычным бытом персидских народностей, населяющих эту местность. Расположиться здесь путникам было негде и хозяин предложил пожить им в хлеву для животных, там было больше места и одна лошадь околела, было свободное стойло. Повар сразу предложил свою помощь, ведь сам он был из селян, хоть и прожил большую часть жизни в городе. Так прошло несколько дней в течение которых повар брал на себя всю самую тяжелую работу чтобы не быть обузой большой семье, а Айзере не знала сельского труда и большую часть времени слонялась по двору, или читала молитвы, стараясь заполнить свободное время. Вся семья селянина работала с утра до ночи не покладая рук и Айзере чувствовала себя неудобно, поэтому она решила попросить его жену научить ее доить козу. Но жена с презрением посмотрела на нее что-то пробормотав. Через несколько дней наступил базарный день в городе и несмотря ни на что селяне, собрав все товары – сыр, молоко и глиняные изделия, которые делала его невестка, навьючил двух ослов и отправился в город, взяв с собой в помощники сыновей. Днем Айзере осмотрела окрестности, селение было небольшим, люди в нем были мрачные, они работали с утра до позднего вечера, чумазые дети проводили время на пыльной улице, поедая уже начавшие созревать фрукты. Она никогда не выезжала из города и сельская жизнь была ей чужда. В ее семье все заботились друг о друге и привычный уклад жизни сильно отличался от того. что она видела сейчас. Ее братья и жених, происходивший из семьи знатного ювелира, вместе читали Авесту, собираясь вместе мальчишки шалили, но всегда были уважительны и вежливы со старшими, их воспитывали в духе общепринятой нравственности, основой которой было Учение Заратуштры. Сейчас все ее братья и жених без колебаний встали на защиту города. Но здесь люди были другими, Айзере подумала, что их мысли непонятны ей. К ночи возвратился хозяин с сыновьями, с ним прибыло три всадника. Айзере и повар уже устроились на ночлег, подстелив соломы, она накрылась шалью и стала уже засыпать когда топот копыт и тихий голос хозяина разбудил ее. Она привстала, вглядываясь во тьму. В хлев вошли мужчины и хозяин, осветив факелом помещение. Повар вскочил, мужчины направились к Айзере, один саблей подцепил шаль и открыл ее лицо. Повар подскочил и закрыл ее собой, один из мужчин подошел и с силой толкнул его.

– Эта девушка?– повернувшись спросил у хозяина.

– Эта, эта. Она знатного рода. Красавица!

– Угу, хороша,– обходя ее, сказал один из них.

– Даю за нее три монеты и достав из кожаного мешочка серебряные монеты, кинул их хозяину.

– Нет, за три не отдам!– возмущенно запричитал он.

– Ах, так ты еще и недоволен?!– замахнувшись плетью, сказал один из них,– тогда ничего не получишь! Заберу и второго. Видно, что он чистый и работящий.

– Он мой работник! Оставь его мне!– взмолился хозяин.

Не обращая больше внимания на него, мужчины, подталкивая Айзере к выходу, вышли из хлева. Она была ни жива, ни мертва, такого вероломного предательства она не ожидала. Повар семенил рядом:

– Оставьте госпожу! Зачем она вам?! Если Царь узнает, отрубит вам головы!

– Царь? Ты опоздал,мирянин! Царь теперь в темнице, ему самому скоро отрубят голову, а те, кто хочет жить, чтобы остаться в городе должны присягнуть арабскому Халифу и сменить веру!

Они посадили Айзере на лошадь и повезли в город. К утру всадники въехали во двор управителя городом. Там толпились военные и простые люди, согнанные туда. Большой прямоугольный двор, некогда чистый и красивый, где собирались люди, послушать Главу и увидеть знатных гостей, которых он принимал, сейчас был заплеванным и пыльным. У стены стояла группа девушек, лица которых закрывали покрывала. Один из привезших Айзере всадников, подвел ее туда и сказав закрыть лицо, оставил. Девушки молчали, они были испуганы, все незнакомки были горожанками, это видно было по украшениям, кольцам и браслетам, надетым на пальцы. Вскоре пришел один их охранников и приказал всем войти в дом, где их ожидал тот, который распределит их. Кого-то продадут в рабство, кого-то оставят для местной власти, как наложниц, а кого-то возьмут прислугой. Их провели в просторное помещение, посередине зала был красивый фонтан, мраморный пол был затоптан пыльной обувью военных и великолепие приемной залы, где собирались послы и местная знать, в которой бывал и Царь, теперь стало похоже на постоялый двор. В зал вошел невысокий человек в тюрбане и полосатом халате и что-то сказав одному из стражей, подошел к девушкам. По очереди откидывая покрывала, разглядывал их, говоря ему на незнакомом гортанном языке, распределяя девушек направо и налево, так он подошел к Айзере и, откинув покрывало, замолчал, разглядывая ее. Она не поднимала на него глаз, он повернулся к стражу и что-то сказал, тот быстро вышел и вернулся с толстым, пузатым человеком с лоснящимся красным лицом. Тот, переваливаясь, подошел и уставился на Айзере, поднял ее лицо за подбородок, она посмотрела ему в глаза, он бесцеремонно обошел ее, щупая и разглядывая и поцокал языком, опять что-то сказав человеку в тюрбане, тот закивал. Толстяк что-то властно крикнул одному из стражей и тот повел Айзере, подталкивая в спину в одну из комнат. В комнате была девушка, она горько плакала, забившись в угол. Айзере оставили там, заперев комнату и оставив снаружи стража. Через какое-то время. девушка перестала плакать и подняла на Айзере заплаканные красные глаза. Девушка была совсем юной, лет тринадцати. Она бросилась на грудь Айзере и очень страстно поведала как ее мать и младшую сестру разлучили с ней, что ее заперли здесь и она не знает, что будет с ней, а вдруг ее убьют?

– Что ты?! Что ты?! Тогда зачем было запирать тебя здесь? – постаралась урезонить ее Айзере,– наверное нас продадут в рабство, продолжала рассуждать вслух она.

– А давай убежим? Сейчас мы уже вдвоем и мне не так страшно.

– Нет, тогда нас могут поймать и убить. Знаешь, я старалась переждать в одном селе, нам с поваром удалось выйти из города незамеченными, но потом селяне продали меня за три монеты…

– Но мы не можем здесь оставаться! Я не хочу быть рабой! Тогда лучше умереть,– продолжала девушка.

– Как тебя зовут и откуда ты?– решила отвлечь девушку Айзере

– Меня зовут Паризад, я дочь советника. Мой отец после Царя главный!– надменно воскликнула она, как бы обращаясь к тем, кто похитил ее и разлучил с семьей.

– А я Айзере, дочь писаря.

– Я не смирюсь! Я все расскажу отцу!

– А ты знаешь, где твой отец?

– Нет… не знаю… он не пришел ночевать, а утром напали на наш дом …

– Нам нужно узнать, что они хотят с нами сделать. А потом продумать побег, лучше не рисковать сейчас, ведь вокруг стража, нас поймают, улицы освещены факелами.

– Хорошо, давай так и сделаем. Но если они отдадут меня в рабство, то я хочу умереть. Это лучше, чем быть чьей-то собственностью,– с горечью сказала Паризад.