Солонго. Том 2

– Сейчас, когда все же сражение произошло и мы понесли невосполнимые потери, я хочу спросить вас, кто виноват в этом? Как могло произойти такое? Ведь все вы принадлежите к одному Племени. К моему Племени. Неужели я теперь не смогу вам верить? Ведь когда я принял решение о том, чтобы часть моего Племени отделилась и вы сами начали жить отдельным кочевьем на одной из наших земель, я хотел чтобы Тархан мог развить вашу силу, я доверял ему, мне хотелось чтобы он вырос и превратился в настоящего Вождя, обретя необходимую мудрость. Но Тархан выбрал другой путь. А вы? Почему вы пошли против своих братьев?! Как я должен наказать вас? По закону Степи я должен лишить жизни всех предателей. Я хочу спросить вас, понимали ли вы, что вы делаете?

Люди молчали, не поднимая глаз на Оуюн Хагана. Наконец один из них сказал, прижимая руки к груди:

– Оуюн Хаган, мы не хотели! Но Тархан грозился убить каждого, кто откажется идти за ним! У нас у всех дети!

– Зачем детям отцы предатели?!– грозно сказал отец,– вы трусы и предатели! Вы сыновья моих друзей! Мы все из одного Племени, многие связаны друг с другом через родство. Только один из вас осмелился и пошел поперек воли Тархана,– указывая на Самдана произнес отец. Тот стоял, не поднимая глаз, как и все. Я решилась заговорить:

– Отец, я слышала, как Самдан пытался отговорить Тархана! А он хотел убить его!

– Я знаю, дочь. Меня интересуют остальные. Что бы ты сделала на моем месте?

– Я знаю, что они слушались Тархана, думая, что он Вождь и они должны подчиняться ему.

– Ты бы пощадила их? А как жить среди предателей?

– Отец, я всех их знаю! Знаю их жен! Оставь им жизнь, они не должны платить за ошибку Тархана, не оставляй детей без отца, прошу тебя!– бросившись перед отцом на колени, взмолилась я.

– А стоило все то, что затеял Тархан вашей жизни?!– продолжал отец,– Говорите!

– Прости нас, пощади, Оуюн Хаган!– взмолился один из бойцов, за ним стали вторить остальные, упав перед отцом на колени и простирая к нему руки.

– Сейчас мы тронемся в путь. О своем решении я объявлю позже, устройте на конях раненых, соорудите повозку для Тархана и убитых.

Мы скакали всю ночь не останавливаясь. Утром мы въехали в наше кочевье, жители вышли встречать нас. Отец приказал положить на площади Тархана и еще двух убитых воинов. Подозвал шамана, устало сказав:

– Тугай, готовь ритуал, нужно проводить Тархана в последний путь. Его жена закрыла ему глаза…– он повернулся ко мне,– позови Баэрту, пусть займется ранеными, собирай всех людей, я буду говорить с ними. Я принял решение.

Но выполнить поручение отца я не смогла, ладони покрылись холодным потом, в глазах потемнело и я стала слышать все сквозь какую-то пелену. Удержаться на ногах я не смогла, отец успел подхватить меня и я потеряла сознание.

В себя я пришла в юрте Баэрты, она прикладывала к моему лицу мокрую полотняную ткань. Она держала мою руку и слушала пульс. Сердце то бешено колотилось, то вдруг замирало. Быстро вошел отец:

– Баэрта, пусть Солонго останется здесь, мы без нее проведем ритуал, она устала и сильно переживает.

– Отец,– позвала я его. Голос мой был слаб.

– Лежи, дочка, поправляйся, слушай Баэрту. Думаю, что тебе нужно поспать. Я приду к тебе позже,– он повернулся и вышел.

Баэрта окунула ткань в ведро с холодной водой и опять приложила к моему лбу. В юрте было темно и прохладно, сознание полностью вернулось ко мне, наполнив мои мысли болью утраты мужа. Слезы навернулись на глаза. Как я буду жить теперь? Придется ли вернуться в Стан отца? А дети? Кто теперь возглавит наше Племя, или мы опять объединимся с Племенем отца, вопросы роились в голове. Баэрта молчала. Потом, видя, что я сильно расстроена, принесла какое-то питье.

– Нужно выпить всю пиалу, Солонго, это поможет освободить ум и заснуть. Пей, тебе нужно спать… Не заботься ни о чем. Твой отец решит все.

Я выпила и откинулась на подушки.

– Мне нужно идти, раненые не могут долго ждать. Я пришлю к тебе Маху.

Девушка вошла и бросившись ко мне, безудержно зарыдала. Но лекарство уже стало действовать и я погрузилась в дрему, которая все плотнее захватывала меня, не давая реагировать ни на что, мысли ушли и я крепко заснула. Спала я долго, без сновидений. Проснувшись, я поняла, что проспала больше суток, в проеме окна по лучам солнца, падающими на стену, я поняла, что день близится к полудню. Все тело болело, но голова была пуста, все мысли были далеко, они вяло, уныло текли, как облака в летнем небе. Я не могла сосредоточиться ни на чем. Я равнодушно подумала, что стала вдовой… а дети никогда не увидят своего отца. Меня подташнивало, во рту сохранился вкус отвара, которым меня поила Баэрта. Шевелиться не хотелось. Я лежала, бездумно глядя на выляневшее небо. Как получилось, что я не смогла предотвратить несчастье? А Тархан… его ошибка стоила ему жизни… Хоть и были сложными отношения с мужем, но он был отцом моих детей… Так я лежала довольно долго, потом все же решила подняться и выпить воды. Взяв пиалу, я зачерпнула воду в ведре, она была тепловатая и невкусная и не утолила жажду, а только усилила тошноту. Я снова навзничь легла на топчан, думая, что так плохо мне еще нкогда не было. У меня болело все тело, ломило спину, то ли от бешеной скачки, то ли от перенапряжения, но вставать мне было тяжело. Вскоре пришла Баэрта. Она села рядом, взяла мою руку и послушала пульс.

– Как ты, дорогая?– участливо спросила она.

– Плохо. Хочу умереть,– сказала я отвернувшись,– меня мутит и болит все тело, поясница, спина. Тархан меня долго вез на лошади, я лежала поперек седла. Боюсь, что он повредил мне внутренности…

Баэрта нагнулась и внимательно посмотрела на меня. Потом спросила:

– Давно ли ты кормила Тумэна?

– Перед тем, как Турхан увез меня… Кажется, что прошла целая вечность… Я дала ему грудь, но он не стал… вырос значит…-

– Солонго, ты беременна!

– Не может быть! Как?! Ты уверена?

– Да, я вижу это сразу! Поэтому тебе нужно теперь лежать и без причины не вставать! Я даже не хочу переносить тебя в твою юрту. Останешься здесь, у меня, так я буду наблюдать за тобой! Сейчас опять приготовлю тебе отвар.

– Тот же? Я не смогу пить его…

– И тот же, и другой. А еще сейчас сообщу твоему отцу. Вот он обрадуется! Ты подаришь ему еще одного внука!– радовалась Баэрта.

Но у меня такой радости не было. Мне хотелось покоя. Сейчас я вдова, а еще один ребенок еще больше усложнит мою жизнь. Я отвернулась. Баэрта увидела, что я не разделяю ее радость.

– Солонго, ты что, не рада? Ведь это же хорошо! Видишь какой сильный род у Тархана! Он ушел к предкам, но оставит ребенка после себя!

– Да, но я теперь вдова, понимаешь, Баэрта?! Я вдова!

– Я тоже вдова. Поверь, жизнь на этом не заканчивается!

Но я ощутила острую неприязнь к еще не родившемуся ребенку, как будто он был виноват в чем-то.

Баэрта налила мне лекарства, я выпила и опять погрузилась в сон. К вечеру я проснулась от боли в пояснице, ее ломило и топчан стал казаться страшно жестким и неудобным, я повернулась, но стало еще хуже, острая боль пронзила низ живота, я охнула от неожиданности и согнулась, боль из острой стала ноющей, мне стало жарко, я попыталась сесть, боль опять пронзила меня и между ног потекла какая-то жидкость.

В юрту вошел отец с Махой.

– Солонго, я только что узнал, что у тебя будет ребенок,– сказал отец.

– Отец, позови Баэрту, – с трудом сказала я , держась за низ живота.

– Что случилось?– встревожился отец.

– Позови Баэрту,– повторила я,– кажется я потеряла ребенка…

Отец выскочил и через несколько мгновений в юрту вбежала Баэрта, попросив отца и Маху выйти. Она причитала, щупала живот и увидев темное пятно на топчане, села рядом и опустила руки.

– Что ж… видно он услышал, что ты его не хотела… Ну ладно… Сейчас нужно принять еще лекарство. Я дам тебе порошок.

Через несколько дней я окрепла и могла уже выходить из юрты. Ко мне вернулась способность мыслить. Я постепенно приняла реальность и решила жить с ней, размышляя о том, какой теперь будет моя жизнь и жизнь моих детей. Отец задержался в нашем кочевье и увидев, что я уже встала, подошел ко мне:

– Солонго, даваю пройдемся у реки, ты готова говорить со мной?

– Да, отец, все в порядке.

Мы медленно направились к реке и бредя по берегу, прятались в тени уже опаленных жарой деревьев. Недалеко с гор стекал небольшой водопад и мы решили дойти до него. Сев на камень у самой воды, отец начал:

– Милая дочь, знаю, как тяжело тебе сейчас, но тебе нужно собраться. Я скоро уеду, но перед этим нам нужно решить много вопросов. Сейчас я хочу кое-что сказать тебе, может быть это будет неожиданностью для тебя, но это то, что я решил, хорошо обдумав все. Начнем сначала. Итак, я принял твою просьбу помиловать бойцов, посмевших напасть на меня и мой отряд.

– Благодарю тебя, отец! Я уверена, что они осознали свою ошибку!

– Наверное ты уже задавалась вопросом о судьбе вашего Племени и о том, что ждет тебя дальше.

– Да, я только об этом и думаю. Ведь от твоего решения зависит жизнь всего нашего кочевья. Что ты решил? Мы опять станем одним Племенем и вернемся вместе с тобой, или ты назначишь нового Вождя?

– Нет, Солонго, я не хочу, чтобы вы вернулись и воссоединились с моим Племенем. Вы стали уже самостоятельным Племенем и не нуждаетесь во мне. Вы уже давно живете своей жизнью.

– Да, но все решения принимал ты…

– Конечно. Ведь Тархан был неспособен на это. Ты сама видишь, какие ошибки он допускал, а ведь ошибки Вождя , как правило, стоят жизней людей. Они недопустимы. А Тархан не хотел учиться. Сейчас он ушел. Место Вождя свободно…

– Кого же ты назначишь? Ты знаешь уже, кто может занять его место?

– Да. Это будешь ты. Племя возглавишь ты,– твердо сказал отец, глядя мне прямо в глаза.

– Я?!– воскликнула я,– но я же женщина! Я не смогу! Нет, отец! Я многого не умею! Я многого не знаю! Как управлять отрядом? А если будут нападения?! Как я смогу организовать безопасность людей?!

– Ты сможешь, Солонго. Больше ни слова! Я так решил! Сразу после моего отъезда приедет Бакыт. Он организует воинский отряд и вашу безопасность и будет отвечать за это передо мной. Записывать и вести все хроники будет Маха. Она справится. Все решения ты будешь принимать сама. Я буду помогать, конечно, если ты будешь сомневаться, или у тебя возникнут трудности, я буду рядом. Но это Племя твое. Завтра я соберу народ и сообщу всем о решениях, пробуду еще несколько дней, тебе нужно будет принять ряд решений, для начала обсудим их вместе. Сейчас мы вернемся и ты пока все обдумай, возможно у тебя будут вопросы, мы обо всем поговорим позже. Запиши их, так ты ничего не упустишь.

Мы вернулись в кочевье, я старалась осмыслить слова отца, они вызвали целую бурю внутри. Ну какой из меня Глава Племени?! Вдруг мне захотелось убежать и спрятаться, то спокойная уверенность вливалась в меня, то вдруг хотелось быть только матерью и хозяйкой маленького мирка, ограниченного юртой. В юрте я занялась домашними делами. Тархана проводили в последний путь без меня, было жарко и отец поторопился сделать это. Хоргонзул все время оплакивала любимого отца, она раздражала меня тем, что монотонно ныла, я вздохнула, как тут прикрикнуть на нее, ведь дочь лишилась самого главного человека в ее жизни- отца. Мальчики были еще малы и не поняли, что случилось. Вдруг я вспомнила об Айзере, за эти дни я совсем забыла о девушке. Что теперь с ней будет? И какое-то сочувствие к ней болью отдалось в сердце. Теперь мне предстоит решить ее судьбу. Нужно найти ей мужа. Так ее страдания сотрутся, ведь семья и дети вытеснят боль утраты… А Жайнагул? Да, еще есть Жайнагул и другие рабы. Их судьбу тоже нужно решать в самое ближайшее время. Но мысли опять вернулись к Айзере. Я решила пойти к ней. Как она? Ведь она здесь совсем одна. Она не говорит на языке Степи. Остальные рабы понимали его и общались между собой, а она одна, в этой маленькой юрте…

В юрте Айзере былотемно и душно. Я не сразу увидела девушку, она лежала на топчане, отвернувшись к стене.

– Айзере!– позвала я.

Девушка встала и поклонилась, опустив глаза.

– Ах, Айзере, теперь ты одна… Что же делать мне с тобой?– растерянно продолжала я.

Она продолжала молчать. Потом подняла на меня полные боли глаза, лицо девушки и без того белое, стало совсем прозрачным, под глазами залегли темные тени. Мне стало жаль ее. Я подошла ближе и обняла ее, гладя по волосам. Это объятие отозвалось во мне, я почувствовала, как бьется ее сердце, что-то родственное было в ней. Я почувствовала такую большую и чистую любовь, исходившую от нее, на миг я застыла, впитывая ее и решила, что никогда не оставлю девушку, что решу ее судьбу наилучшим образом. Она подняла на меня глаза, из них текли слезы. Я пожала ее руку и ушла, раздумывая о том, что Тархан, наверное, тоже думал так. Укол ревности пронзил меня, будто отравленная стрела, замутив мой разум. Я вздохнула, но вернуть прежнее состояние не удалось.

В юрте меня уже ждал отец. Мы были одни и могли говорить с ним о важных вещах. Я отвела детей к Баэрте. Наполнила чаем пиалы и подала лепешки. Отец начал говорить:

– Ну что, дочь, твой ум принял мое решение? Теперь он более спокоен?

– Да, отец. Хоть мне еще и сложно осмыслить все, что произошло, но сейчас я уже могу размышлять.

– Есть ли у тебя вопросы?

– Да, но я не успела ничего записать, они все время возникают. Как мне распоряжаться монетами? Что теперь без Тархана будут делать мастера? А его изобретения? Мастера все время что-то производили под его руководством, а теперь кто займет его место? Кто отберет рабов для мастерских и для воинского отряда? Это то, чем занимался Тархан, а я занималась только людьми и записями.

– Ничего, не все сразу. Ты справишься, дочка.

До самой ночи мы просидели с отцом, он разъяснял мне многие вопросы, давал наставления и в конце разговора я успокоилась и многое уже не казалось таким неразрешимым. Я приняла его выбор и некая уверенность появилась в моих мыслях.

В последующие дни отец просмотрел все записи, которые я вела, хроники, учет людей, пополнивших наше Племя, договоры с купцами, главные новости, я сидела рядом и время от времени поясняла. Наконец вечером третьего дня отец оторвался от рукописей, закончив изучение дел в нашем Племени и встал, потянувшись.

– Ну что ж, Солонго, я доволен, ты прекрасно вела дела. Ничего не упустила. Все понятно и написано хорошо. Теперь так же хорошо это должна делать Маха. Завтра мы тронемся в путь. Через поллуны жди Бакыта и Бадму с детьми. Девочка подросла, красавица, да и сынок от Бакыта смышленый прекрасный ребенок! Умненький и сильный мальчик. Я доволен их семьей. Они радовали меня, как и Наран с Рахат. У них в юрте можно отдохнуть душой.

– Отец, ты знаешь, что Саргэлэн родила?

– Да, мне писала об этом Алтенцецег.

– Ты просишь Мягмара?

– Я давно простил их, дочь,– вздохнув сказал он,– но не могу позволить вернуться, хотя хочется конечно повидать внука.

– Надо бы им свадебное покрывало.

– Да, ты права… тяжело им приходится без защиты Рода. Я подумаю об этом.

На следующий день отец собрал все Племя на площади, наказав шаману готовить Ритуал для Защитников Племени и Местности. Сам же объявил о своих решениях, сказал, что пощадит тех, кто принимал участие в походе с Тарханом и призвал всех слушать меня, объявив Главой Племени. Наступило молчание. Люди осмысливали эту новость, наконец они, один за другим склонили голову в поклоне, показав тем самым, что приняли выбор отца. Он был доволен. Сказал людям, что жить они будут по-прежнему отдельным Племенем, что должны повиноваться мне, что Племя находится под защитой его Оуюн Хагана и что он сделает все необходимое чтобы производство продолжилось и Племя процветало. Совершив с нами Ритуал, он вместе с отрядом покинули наше кочевье, оставляя меня наедине с трудными задачами.

Глава 9

И началась новая жизнь. Я старалась выполнять все обязанности и чувствовала большое напряжение, до тех пор, как один раз, проверяя рукописи Махи, поняла, что все это я уже давно делала и кроме военных задач, которые теперь возьмет на себя Бакыт и решений, связанных с производством оружия в мастерских и кузнице, я делала еще при Тархане много того, что касалось жизни Племени, ведь муж отмахивался от многих дел, которые не имели отношения к военному отряду, дозору, или оружию. Я вдруг расслабилась и мне стало легко. Я вызвала к себе Самдана и поговорив, поручила ему вести все дела в кузнице и в мастерских, ведь он был главным помощником Тархана и во всем разбирался. Бакыта отец назначил моим главным советником и я с нетерпением ждала его и Бадму.

Одним из важных дел, не терпящим отлагательств, было решение судьбы вновь прибывших рабов. В этот раз кочевье пополнили около сотни рабов. Среди них были молодые мужчины, юноши, женщины и девушки, а также дети с родителями и без. Я собрала всех на площади. Это важное дело нельзя делать без Ритуала защитников Племени и Местности. Я наказала Тугаю организовать все и отпустив людей после Ритуала, оставила на площади только рабов. Проходя вдоль ряда, в который они выстроились, низко опустив голову, я рассматривала их, в основном это были все люди из степных Племен, но были и из тюркских. Среди них не было Айзере и я обеспокоилась, здорова ли? Решить судьбу мужчин и юношей без Бакыта я не могла и наказала женщинам и детям прийти к гостевой юрте. С каждым нужно говорить, все записывать. Позвала Маху, та с важным видом устроилась у Алтаря, разложив письменные принадлежности. На шее у нее на затейливом цветном шнуре висела новенькая печать. Я улыбнулась. Девушке очень нравилась ответственная роль, она была аккуратна и старательна. Позвала также Баэрту, чтобы тут же осматривала всех и вызывая в юрту по одной, начала это важное дело. Женщин я более-менее уже знала, со многими уже разговаривала, но теперь нужно решить судьбу каждой. Баэрта должна выбрать себе помощницу, научить всему, чему необходимо до своего отъезда. Много было овдовевших, были и женщины, которые не знали, жив ли их муж, что делать с ними? Ведь они не вдовы, значит выдать замуж их нельзя, но и вести жизнь вдовы они не могут… Среди этих женщин были те, кого забрали вместе с детьми. Для них я распорядилась поставить отдельную юрту. Маха, записывала, прямо держа спину и приподняв подбородок, что придавало ей строгий и надменный вид. Очередь дошла до Шолпан. Она стояла, опустив голову, с волнением ожидая моего решения.

– Шолпан, может быть ты хотела бы стать женой одного из освобожденных мужчин? Может кто- то тебе приглянулся?– спросила я ее.

– Нет, что ты, Солонго! Я и думать об этом не хочу. И вообще, все ведь знают мою историю… Кто захочет иметь такую жену… И на ребенке будет лежать тень того, что произошло… Я поэтому и хотела умереть. Как мне жить дальше?!

Я смотрела на девушку и думала, что бы я хотела на ее месте? И тут мне пришла идея, что ей надо отправиться туда, где ее никто не знает. Конечно! Я отправлю ее с Баэртой! Хоть и не хотелось мне отпускать девушку, она нравилась мне, я чувствовала, что она могла стать моей подругой и помощницей, но моей задачей было заботиться о людях, а это решение было лучшим для нее.

– Шолпан, я приняла решение.

Девушка скрестила на груди руки и со страхом ждала.

– Ты отправишься с Баэртой. Она уедет с осеннего кочевье в Племя, которым правит муж моей сестры. Оно находится севернее, на границе. Там никто ничего не будет знать о тебе, так будет лучше и для тебя, и для ребенка. Баэрта никому ничего не скажет. Я напишу письмо Алтенцецег, ты передашь ей его. Там ты и будешь жить. Не надо ничего бояться, там ты будешь в безопасности. Моя сестра займется твоей судьбой.

Шолпан поклонилась и ушла. Оставшись одни с Баэртой и Махой, я откинулась на подушки и сказала:

– Мне жаль отправлять Шолпан туда, но я уверена, что это будет правильно. Маха, скажи, что остальных я приму завтра,– попросила я девушку. Хоть я и поправилась, но пережитое еще давало о себе знать внезапно накрывающей меня слабостью. Осталось принять дюжину женщин, это я решила сделать на следующий день, а сейчас сходить к Айзере.

Девушка сидела на топчане и молча перебирала четки. Я тихо вошла и села рядом. Айзере убрала четки и посмотрела на меня глазами, полными страдания.

– Айзере, ах, Айзере, как же мне быть с тобой?… Я хочу помочь тебе… Но ты не можешь ничего сказать мне… Кто ты? Откуда?

Я увидела, что вода у нее закончилась и на скатерти стояла небольшая пиала с сушеными фруктами. Я взяла ведро и вышла к реке и задумалась. Если судьбу Шолпан я могла решить, то здесь я чувствовала себя бессильной. Выдать ее замуж все равно за кого? Но ведь ее любил Тархан… Нет, я не могла этого сделать. В ней было какое-то внутреннее благородство и утонченная чувственность, сквозящая в разрезе губ и необычных, чуть выпуклых круглых глаз. Действительно, трудно было представить ее женой простого воина, или пастуха. Видно было, что с тяжелой домашней работой она не справится. А вот изнеженной женой хана она вполне могла бы стать. Я решила не принимать пока решения, понаблюдать за ней, пусть пока поживет в этой юрте и придет в себя.

Принеся ей воды, я ушла, плотно задернув полог.

Наконец прибыл Бакыт. Его сопровождал небольшой отряд всадников, некоторые из которых останутся в нашем Племени. Среди них был еще один сын кузнеца Батыра, брат Бадмы. Я была искренне рада. Бакыт поселился в гостевой юрте, сразу приступил к делам. Когда мы остались одни в моей юрте, он спросил:

– Как ты, Солонго? Все, что случилось, было большим потрясением для Оуюн Хагана и для нас всех. Никогда не мог подумать, что Тархан решится на такое. Меня твой отец оставил в Племени, ведь он собрал почти всех воинов. А мне так хотелось поехать, я думал, что возможно смогу поговорить с Тарханом и убедить его.

– Нет, Бакыт. Это было невозможно… Демоны Власти обуяли его. Они завладели его умом. Тархан очень изменился. Из похода он привез женщину, которую хотел взять второй женой. Без моего на то позволения. Поселил ее в отдельной юрте. Я думаю, что тебе рассказал отец, как все произошло. Мне очень больно. Для меня Тархан, мой муж, от которого у меня трое детей, оказался неблагодарным предателем…

Бакыт покачал головой.

– Ладно, Солонго, все это в прошлом, сейчас у тебя много дел, Оюун Хаган наказал мне во всем поддерживать тебя и помогать. Ты и так уже хорошо все знаешь, но есть и то, о чем возможно не догадываешься.

– Да? И о чем же?

– О шпионской сети.

– Я знаю о ней. В каждом караване есть люди, которые работают на разбойников и недружественные Племена.

– Да, это так. Но есть еще и такие, которые призваны сеять смуту среди жителей кочевий.

– Для чего, Бакыт? Я понимаю, например, в Племени отца это был Клан Шаманов. Но зачем смута нужна чужим Племенам, которые находятся далеко?

– Для того, чтобы ослабить власть Вождя, а значит и само Племя, а потом незримо управлять им. Главная моя задача, чтобы этого не случилось в твоем Племени. Раньше я это делал в Племени Оуюна. Сейчас он направил меня сюда. Он хочет оградить тебя от этого.

– Как это можно сделать? Ведь невозможно узнать этих шпионов. Караваны проходят несколько раз в год, они перемещаются по степи, купцы меняются, к ним присоединяются разные путники. Как распознать среди них врагов?

– Это моя задача, Солонго. Об этом я должен докладывать Оуюн Хагану и тебе. Ты ни о чем не тревожься.

– Бакыт, тебе нужно заняться рабами. В этот раз Тархан пополнил Племя многими мужчинами и юношами. Нужно определить, кто годен для воинского отряда, а кто хорош как ремесленник. Давай завтра вместе сделаем это. Я ждала тебя. Ну и еще один вопрос, связанный с ними тревожит меня. Ведь такое количество людей, на этот раз с отрядом пришло около ста человек, нужно кормить. Конечно, отбитый товар и скот тоже привез Тархан, но меня волнует, что они не пришли к соревнованиям и смотру невест. А так мы могли бы уже этой осенью создать семьи и они на осеннем кочевье ставили бы юрты. А так мы теряем целый год. Как эти женщины и дети перезимуют?

– Среди рабов есть и юные девушки, или только вдовы?

– Есть и девушки, есть женщины с детьми, есть и те, кто не знает жив ли муж.

– Давай решим с мужчинами, а потом подумаем, как быть. До ухода на осеннее кочевье есть еще поллуны. Мы все успеем.

Несколько последующих дней мы решали судьбу людей и вносили их всех в хронику Племени. Потом решили сделать Ритуал для Защитников и смотр женщин. Нам ничего не оставалось, как нарушить вековые Правила и создать новые семьи. Это было сложно, ведь у них не было времени хорошо узнать друг друга, но делать нечего… Со вдовами было более-менее понятно, кого-то взяли второй женой, она будет помощницей и многие, у которых было уже по нескольку детей, были рады облегчить свою жизнь. Среди женщин затаилась и Жайнагул. Я позвала ее, она нехотя подошла и поклонилась. Я сказала ей: