Такие времена. Сборник рассказов от Анны Медь

Как выяснилось позднее, в здание офисного центра «На Московской» он пришел для того, чтобы уточнить с его директором какие-то детали по капитальному ремонту пятого этажа. Так что с Борисом Жанна познакомилась самым неромантическим образом, когда ругалась по телефону с начальством:

– Нет, Наталья Николаевна, – говорила Жанна в трубку, – нет, с работы я уже ушла и сегодня ничего обсчитать к сожалению не смогу… Нет, заранее меня не предупредили. Нет, я сейчас на курсах и не могу считать, не видя бумаг. Нет, на работу я сейчас вернуться не могу. Да, разумеется, завтра займусь, как только приду.

Жанна дала отбой и обнаружила, что на нее с насмешливой улыбкой смотрит высокий, красивый молодой человек:

– Уважаю таких сотрудников, – сказал молодой человек. С начальством надо разговаривать вежливо, но твердо.

Жанна уже скандально опаздывала к началу занятий, но не удержалась и ответила:

– Вы бы взяли такого сотрудника на работу, если бы были начальством?

Молодой человек без раздумий ответил:

– Конечно, бы взял, но увы, я – не начальство.

– А кто? – спросила Жанна уже вполоборота, направляясь к лифту.

– Да так, – отмахнулся молодой человек, – мальчик на побегушках.

***

Уже сидя за партой и слушая что-то невнятное о важности этики водителя и пешехода, Жанна ругала себя: «Такой молодой человек сам напрашивается на знакомство, а ты, дура, на курсы побежала. Пропустила бы эту болтологию, ничего страшного не случилось бы».

Но судьба была к Жанне благосклонна. Второй раз она столкнулась с Борисом, придя на занятия в пятый раз и обнаружив, что на этот раз их отменили. Жанна в раздумье стояла посреди холла, пытаясь придумать, бросить ли вообще эти неудачные курсы, пойти устроить скандал по поводу отмены занятий, или просто отправиться домой, заняться делами, когда из лифта вышел уже частично знакомый молодой человек.

– Ну как, сегодня вы построили начальство? – поинтересовался он.

– Уже да, – ответила Жанна. Сейчас думаю: не построить ли руководство курсов для автолюбителей?

– Плюньте, – посоветовал молодой человек, – пойдемте лучше выпьем кофе. А эти курсы я вам советую бросить.

– Почему? – немедленно из чувства противоречия спросила Жанна.

– Потому что они занимают здесь самое дешевое помещение и нерегулярно платят арендную плату.

– А вы что, владелец этого здания? – немедленно спросила Жанна.

– Никоим образом, – заявил молодой человек, – давайте я уже представлюсь: Борис. Я просто ремонтирую им крышу и в связи с этим знаю примерные расценки и репутацию арендаторов.

– То есть вы – рабочий-кровельщик? – с легкой ехидцей спросила Жанна.

– То есть я – представитель строительной компании «Андреев и Ко» –ответил молодой человек. Так как насчет кофе?

***

Кофе с Борисом плавно перешло в прогулку, а прогулка – в постель. А что тут такого?

Борис оказался сыном директора той самой строительной фирмы и ответственным за переговоры с заказчиками. А через два месяца знакомства Жанна перебралась в студию Бориса в новом микрорайоне, а еще через месяц Борис как-то сказал:

– Я завтра собираюсь к родителям, давай, что ли, зайдем вместе.

Перед визитом к Андрею Андреевичу и Любови Трофимовне Жанна изрядно мохала. Варианты ей представлялись самые разные: от «Немедленно идите под венец» до «Зачем ты привел к нам эту шалаву». Под венец Жанна пока идти не собиралась, от этого больше головной боли, да и Борис ее пока не звал. Детей они заводить тоже в ближайшее время не планировали, так что особого смысла Жанна в этом визите не видела, но отказываться было тоже неловко.

Все прошло совсем не так, как предполагала Жанна. Никакой официальщины, никаких «Мама, папа, познакомьтесь, вот моя невеста».

Борис представил ее как-то в общих чертах. Отец Бориса беседовал с Жанной просто как с хорошей знакомой, мама же сразу начала чирикать с ней как с закадычной подругой. Обсудила последние тенденции в мире моды, что лучше носить в этом сезоне, какой телефон лучше купить, сколько стоит путевка в Доминикану. Слава Богу, никаких огурцов, варений, закруток. Любовь Трофимовна оказалась вполне современной дамой, да и выглядела не намного старше, чем сама Жанна.

К родителям мужа после этого Жанна заходила нечасто, всего пару раз. Один раз на день рождения «свекрови», – так она неофициально называла Любовь Трофимовну, – другой раз просто как-то забежала перекусить. Но при этом с Любовью Трофимовной они общались как минимум два-три раза в неделю.

«Свекровь» звонила Жанне постоянно.

Спросить, почему не работает приложение в телефоне, какие туфли лучше купить, что Жанна думает о политической ситуации, как она полагает, брать ли зонтик и будет ли сегодня дождь, хотя синоптики этого не обещали. Последний вопрос, прозвучавший в разгар совещания (телефон она забыла выключить) Жанну совершенно добил. Она попыталась отвечать свекрови более сухо, ссылалась на занятость, но Любовь Трофимовна видимо окончательно решила считать Жанну лучшей подружкой.

Затем случилось неожиданное. Умер отец Бориса. Пришел домой, сел на диван… И не встал. Любовь Трофимовна звонила Жанне каждые пять минут, но та относилась к этому с пониманием. В конце концов, смерть мужа, к тому же относительно молодого – это всегда трагедия. Жанна честно обсуждала со свекровью все проблемы, связанные с похоронами, оформлением документов, выбором гроба, заказом поминок и т.д.

Но все проходит… Прошли похороны, девятый день, сороковой день. Борис возглавил отцовскую фирму, Жанна со своего поста заместителя главбуха перешла в фирму мужа. Вначале просто бухгалтером, а затем финансовым директором. Все, казалось, было хорошо, но тут снова активизировалась Любовь Трофимовна. Разговоры свои она начинала обычно одним и тем же образом:

– Жанночка, ты у нас теперь человек свободный, сама себе хозяйка, от начальства не зависишь, так что можем и поболтать.

Очередной такой звонок раздался после того, как Жанна разрулила крайне неприятную ситуацию с потерянным еще ее предшественником договором. Стиснув зубы и пытаясь изо всех сил изгнать из голоса интонации ядовитой змеи, Жанна ответила:

– Да, Любовь Трофимовна, я сейчас человек абсолютно свободный. Работаю финансовым директором в фирме Вашего сына. Если я отвлекусь на разговор с Вами и подпишу не тот договор, фирма понесет значительные убытки, а может быть даже и подвергнется судебному преследованию. Мы ведь с вами обе этого не хотим, верно?

Последнее слово Жанна выделила голосом.

– Конечно, не хотим, – легко согласилась Любовь Трофимовна. Жанночка, как Вы полагаете, в Турцию лучше поехать в сентябре или уж подождать до ноября?

– 31 декабря, – мрачно сказала Жанна. – На год, а лучше на три. – И повесила трубку.

После окончания рабочего дня Жанна не выдержала и высказала все Борису:

– Слушай, да поговори, в конце концов, со своей мамой, ну не могу я каждый день отвлекаться на пустые разговоры. В конце концов, она же должна понять, что это в ее интересах, чтобы я хорошо работала.

Борис отмахнулся:

– Да не обращай внимания, она и отцу так же названивала. Просто у мамы такой характер, супер-общительный. Ответь что-нибудь легкое, да и отключись.

Жанна попыталась последовать совету Бориса, однако помогло это плохо. Любовь Трофимовна, правда, переключилась на звонки после окончания работы, что Жанну тоже совершенно не радовало, и в конце концов на вопрос свекрови: «Жанночка, что же ты опять не берешь трубку», Жанна не выдержала и рявкнула:

– На горшке я сижу, не ношу я сотовый по всей квартире с собой!

Наступило затишье. Любовь Трофимовна явно обиделась.

***

Любовь Трофимовна шла по улице и лелеяла свою обиду. Она к этой девочке как к лучшей подруге, а та нос задрала. Видите ли, финансовый директор она. Что ж, финансовые директора теперь и с людьми не разговаривают? В этот момент ее окликнули:

– Любовь Трофимовна, здравствуйте! Как поживаете? Я слышала, Андрей Андреевич скончался? Мои соболезнования… А как Борис?

Любовь Трофимовна подняла голову. К ней навстречу шла Юля. Юля когда-то вместе училась с Борисом на экономическом факультете, заходила к ним домой вместе с другими однокурсниками и однокурсницами и, как казалось Любовь Трофимовне, даже была влюблена в ее сына, но чувство это не вызвало у Бориса взаимности.

Любовь Трофимовна тоже Юлю как будущую невестку не очень-то и приветствовала, но сейчас подумала, что ее послал сам Бог. Юля немедленно была приглашена в гости, затем еще раз и еще раз. Юля очень удачно работала в пенсионном фонде, и Любовь Трофимовна якобы советовалась с ней по поводу оформления пенсии.

В один из таких визитов с Юлей неизбежно встретился Борис, который зашел навестить мать. Борис был усталый, раздраженный: руководство фирмой оказалось отнюдь не самым легким занятием, и поэтому слова матери пали на благодатную почву.

– Вот Юля – тоже чиновница, на ответственной должности, но с чужим человеком не брезгует поболтать, а Жанне лишний раз «Как поживаете» лень сказать.

В следующий раз, когда Борис зашел к матери, там тоже находилась Юля. Юля мило почирикала с Борисом, не грузила его никакими финансовыми вопросами и неправильно оформленными документами, и Борис решил, что в качестве своеобразной психологической разгрузки вполне может съездить с бывшей однокурсницей на пару дней на турбазу.

Все произошло, как планировала Любовь Трофимовна. Юля честно выполнила договоренность и переслала Любови Трофимовне откровенные снимки на «вотсап».

И вот сейчас Любовь Трофимовна сочувственно говорила Жанне:

– Эта профурсетка, бывшая однокурсница Бориса, явилась ко мне и выложила, я, дескать, люблю Бориса. Похоже у моего сына есть связь на стороне, вот полюбуйся, – свекровь еле скрывала ликование, показывая невестке фотографии.

Но я даже Боре не стала ничего говорить, чтобы его не огорчать. А тебе вот принесла, имей в виду…

Голос свекрови был исполнен такого ликующего сочувствия, что Жанна все поняла.

– Благодарю, Любовь Трофимовна, – сказала она сухим голосом. – Вы были очень любезны. А теперь попрошу выйти из кабинета.

За свекровью закрылась дверь. Жанна открыла сейф и тщательно пересмотрела все бумаги. Официальные договора, бухотчетность, финансовую документацию она не тронула, но аккуратно выгребла все бумажки, где были пометки, куда кому звонить в случае экстренной ситуации, какие договора недооформлены, где оставались проблемные места, телефоны нужных людей и прочее, и прочее.

Все это Жанна аккуратно засунула в сумку, поместила компрометирующие фотографии на верхнюю полку сейфа и через полчаса занесла ключи от сейфа, кабинета и квартиры вместе с заявлением об уходе по собственному желанию в кабинет директора компании и по совместительству ее бывшего мужа.

Прошло полгода. Новый финансовый директор уже успел лопухнуться как минимум два раза. Новый клиент, возмутившись, расторг весьма перспективный договор. После ухода Жанны Борис попытался поддерживать отношения с Юлей, но очень быстро убедился, что им просто не о чем говорить.

От посещений родительской квартиры Борис тщательно воздерживался. Разговор с матерью в последнее время состоял исключительно из ее риторических вопросов: «Почему ты вовремя сам не проверил документы?», «Почему ты потерял такого выгодного клиента?», «Почему ты расстался с Юлей?», «Куда смотрел твой новый финдиректор?», «Почему ты расстался с Жанной»?

После последнего вопроса Борис запустил смартфоном в стенку.

Жанне за это время Борис звонил два раза. Один раз просил прощения, второй раз просил встретиться поговорить. Жанна оба раза, дослушав, молча вешала трубку.

Борис набрал телефон Жанны на купленном пять минут назад вместо разбитого новом смартфоне.

– Жанна Аркадьевна, – сказал он официальным голосом. – Говорит Борис Андреевич. Я приглашаю Вас на должность финансового директора фирмы «Андреев и Ко», оклад 350 тысяч рублей. Надеюсь, Вы согласитесь?

Борис надеялся, что Жанна хотя бы из ехидства ответит ему. Она действительно ответила:

– Сожалею, Борис Андреевич, не могу принять ваше крайне заманчивое предложение. К сожалению, сейчас я очень занята: оформляю документы на ВНЖ в Германию.

Я не готов к детям

Когда Маша узнала о своей беременности, то восприняла эту новость неоднозначно. С одной стороны, они со Славой были совершенно не готовы к ребенку. Жилья своего у парня не было, да и стабильной работы как таковой тоже. А главное, молодые они еще совсем, по двадцать лет только-только стукнуло. В этом возрасте еще погулять хочется, поспать лишний раз до обеда и не иметь забот.

В особенности ответственности, связанной с рождением и воспитанием нового человека.

Но вопреки всем минусам, окрыленная чувствами Маша была счастлива. Хоть Славка ее и казался, на первый взгляд, ветреным, в нем девушка была уверена. Любила она его, а на недостатки закрывала глаза. Только вот бабушке молодой человек ой как не нравился. Всё изводила молодую пару наказами да претензиями. А уж новость о Машиной беременности и вовсе восприняла в штыки.

– Ребенка они ждут! Любят друг друга! Ишь, какие взрослые стали! Славка вон твой, погляди, до ночи шляется со своими дружками незнамо где! Малолетка он самый настоящий, а не мужик! Ой, будешь ты одна, с кричащим карапузом на руках, под дверью его ждать. Присмотрись к нему, Машка! Умнее будь, присмотрись! – хлопоча на кухне, ругалась Антонина Валерьевна.

Но Маша не держала на бабушку зла. Та одна воспитывала ее почти с самого детства. Всё отдавала, лишь бы внучка ни в чем не нуждалась. Дала образование, подняла на ноги. Маша колледж досрочно закончила, работала по специальности – администратором в гостинице. Антонина Валерьевна желала единственной внучке только наилучшего – неудивительно, что такая «завидная» партия, как слывший хулиганом Славка, ее не впечатлил.

Да только женщина прекрасно понимала: говорить бесполезно, а учить уму разуму и подавно. Влюбилась ее Машка, а первая любовь всегда много боли приносит. Что ж, пусть учится на ошибках, раз ее, бабушкиных, советов не слушает…

О беременности Маша сообщила Славе аж на двенадцатой неделе. «Дотянула!» – сокрушалась Антонина Валерьевна. А дело в том, что мучил девушку необъяснимый страх. Подсознательно она жутко боялась сообщить парню такую, казалось бы, радостную новость, и все откладывала ее в долгий ящик. А вскоре выяснилось, что интуиция Машу не подвела.

Слава и слушать дальше не стал, стоило девушке произнести заветные слова: «я беременна».

– Никакого ребенка! Ты с ума сошла?! Машка, мы молодые! Только колледж закончили, ну какой ребенок? – Слава присел напротив заплаканной девушки и вложил ее ладони в свои. – Ну, глупенькая, сама подумай. Будут у нас еще дети, только не сейчас. Не готов я, понимаешь? Давай, ты сейчас выдохнешь, успокоишься и примешь правильное решение, хорошо? Денег я дам, сколько нужно. – С этими словами парень поцеловал Машу в лоб и спешно покинул квартиру.

Девушка зашлась горьким плачем. Ее любимый чуть ли не открытым текстом предложил ей сделать аборт! Убить их будущего ребенка! Нет, никогда! Никогда она на такое не решится! Да и решаться уже было поздно – все сроки вышли. Теперь аборт был чреват для Маши серьезными последствиями, а потому девушка, пусть и напуганная неизвестностью и возможностью остаться матерью-одиночкой, твердо решила рожать.

Она отчаянно рассчитывала на поддержку Антонины Валерьевны: да, ей было стыдно за свой необдуманный поступок, однако девушка твердо знала, что бабушка ее в беде не бросит.

Так и вышло. Узнав о решении Маши оставить ребенка, Слава исчез с горизонта, и рядом с девушкой осталась одна только бабушка. Антонина Валерьевна еще долго припоминала внучке нерадивого ухажера, ругая того на чем свет стоит. А Маша, разочарованная и печальная, только отмахивалась: на душе и так кошки скребли, а тут еще и бабушка соль на рану сыплет.

Но несмотря на обидные нравоучения, женщина сделала все чтобы беременность Маши протекала в комфорте. Витамины внучке покупала, по хозяйству не напрягала, а когда подошли сроки, пристроила по знакомству в лучший роддом столицы.

Последние две недели беременности протекали хорошо. Маша сильно волновалась – все-таки первые роды – но чувствовала себя прекрасно. Ее определили в просторную, светлую двухместную палату. Санитарки к юной роженице относились бережно и заботливо, впрочем, как и пациентки из соседних палат.

Все искренне сочувствовали молодой будущей маме, оставленной на произвол судьбы нерадивым папашей, и старались помочь, чем могли. Кто пеленок принесет, кто подгузников. А кто рожал второй, а то и третий раз, те мужей своих просили детских вещей из дома привезти для Маши. Да, костюмчики не новые, поношенные, но девушка все равно была крайне благодарна. Ей было приятно и в то же время неловко: она не знала, чем и отплатить.

По возможности помогала родившим мамочкам в пеленании и уходе за новорожденными детками – так заодно и сама училась.

Тем временем в палате с Машей лежала такая же молоденькая девушка по имени Ангелина. Ухоженная, из обеспеченной семьи, надменная и своенравная, она не принимала помощи со стороны санитарок. На всё отвечала коротко: «подачки нам не нужны, позволить себе всё можем и сами». А вот с Машей пациентка, на удивление, была довольно приветливой. Они часто общались на отвлеченные темы, сплетничали и делились женскими секретами.

Только вот тему родов Ангелина почему-то упорно обходила стороной.

Стоило Маше заговорить про будущих деток, как девушка мгновенно менялась в лице: насупливала тонкий носик и пожимала плечами, не желая продолжать разговор. У Маши сложилось впечатление, будто соседка и вовсе ребенка не хотела.

Ни разу за две недели, прожитые в одной палате, она не замечала за Ангелиной, чтобы та ласково поглаживала свой живот и разговаривала с будущим ребенком. А потом девушка и сама призналась, что не планировала детей. Мол, жениха хотела, вот и залетела. А Маша в ответ только глазками хлопала.

Как у людей все просто бывает!

Наступил долгожданный день родов, и вот на грудь усталой Маши уложили кричащего мальчика. В соседней родовой все еще слышались стоны Ангелины: рожали девушки практически одновременно, больше полусуток. В палату их тоже перевели одновременно: Ангелину – с миниатюрной Сонечкой на руках, а Машу – с четыреххкилограммовым Данечкой.

Как и предполагала девушка, к своей новорожденной дочке соседка оказалась равнодушна. Если Маша вернулась в палату заплаканная от счастья, то Ангелина лишь недовольно поглядывала на ребенка, жалуясь, что из-за него ей пришлось пройти через многочасовой ад родов. Грудью кормить она отказалась, о чем сразу сообщила санитаркам. На их удивленный вопрос «почему», отвечала, что не хочет портить фигуру. Тогда Маша без лишних вопросов предложила свое молоко, благо, после рождения крупного мальчика организм вырабатывал его предостаточно.

На следующий день Машу проведала бабушка. Антонина Валерьевна с умилением глядела на правнука: ее сердце просто таяло. А чуть позже, к вечеру, в их палату вдруг постучался еще один гость. На порог, с огромным букетом алых роз, вошел солидный мужчина. Тот самый жених Ангелины, Михаил.

Со счастливой улыбкой он взял дочурку на руки и принялся укачивать ее, расхаживая по палате.

Ужин, тем временем, развозили две санитарки. Они-то и сообщили Михаилу о нежелании молодой мамы кормить Софочку грудью, но радостный отец в ответ на это только отмахнулся…

Так пролетели следующие три дня. Маша продолжала выкармливать обоих деток. За это время взыгравшие в девушке материнские чувства совсем окрылили ее – Маша стала ловить себя на мысли, что привязалась к Сонечке. Она украдкой поглядывала на Ангелину – та чувствовала себя прекрасно. Большую часть времени соседка проводила за телефонными разговорами, либо гуляла в больничном парке.

У Маши же такой возможности не было: времени не хватало. По сути, на нее, неопытную молодую мамочку, взвалили сразу двоих деток, но, кажется, она была и не против. Оба малыша были довольно тихими и лишь изредка плакали, а забота о них приносила девушке одно удовольствие.

На третий день, когда Ангелина снова вышла из палаты, проведать их пришел Михаил. Тогда-то он и застал Машу, кормящую Сонечку. Так и познакомились, разговорились. Маша поведала мужчине свою тяжелую историю, даже всплакнула, рассказывая, в какой ситуации оказалась из-за бросившего ее молодого человека. Михаил слушал внимательно – он сочувственно кивал, сплетя пальцы в замок. Они и не заметили, как быстро пролетели полчаса.

Там и санитарки, делающие «обход» по палатам, к разговору подключились.

– Совсем девка к ребенку равнодушна, – сокрушалась пожилая уборщица, вошедшая следом. – Не поверите, за три дня на руки взяла только два раза. И как не кормила грудью, так и не кормит. Фигуру испортить боится, видите ли! Вон, Машеньке спасибо скажите. Она с вашей дочкой уже третьи сутки возится, а у нее и свой, между прочим, вон какой бык!

– Да что вы, Наталья! Мне и не тяжело вовсе, честное слово! – всполошилась смущенная Маша и обратилась к Михаилу. – Сонечка у вас замечательная девочка. Такая тихая, скромная. И улыбается так забавно. Мне с ней возиться одно удовольствие, правда!

Михаил, который все это время держал на руках дочь, вдруг задержал взгляд на Маше. Ее щеки вспыхнули, и девушка улыбнулась и смущенно опустила голову. Михаил молча отдал Сонечку санитарке и вышел из палаты. В тот вечер мужчина показался Маше расстроенным и в то же время задумчивым.

Однако на день выписки Маши Михаил приехал в приподнятом настроении. В палате внучке уже помогала со сборами Антонина Валерьевна. Все женщины очень удивились раннему визиту мужчины, так как Ангелину планировали выписывать на день позже. Вот тогда-то жених и огорошил невесту заявлением, что никакой свадьбы не будет.

– Наслышан я про твои капризы, Гель, – разочарованно вздохнул он, стоя у кроватки-кювета со спящей в ней Сонечкой. – Ты хоть бы головушкой думала, когда сплетничаешь с незнакомыми людьми. А то весь больничный персонал уже в курсе, что ты ребенка родила, только чтоб я от тебя, «весь такой обеспеченный, при деньгах», не ушел. А для меня, между прочим, это стало очень неприятным сюрпризом, милая.

Ангелина подскочила с больничной койки – она подлетела к бывшему жениху и вцепилась в его рукав, умоляя простить ее. Но Михаил только отмахивался: ему стали неприятны прикосновения этой женщины. Он вывел плачущую Гелю в коридор, чтобы та ненароком не разбудила детей, и уже там продолжил серьезный разговор. Маша старалась не обращать внимания на чужой скандал и молча собирала вещи.

В конце концов, какое ей дело?

– Молодые бранятся – только тешатся, – между делом бросила бабушка.

Вместе с укутанным в белоснежный конверт Даней женщины спустились в больничный холл. Они планировали сразу вызвать такси до дома, поскольку больше гостей на выписку не планировалось, как вдруг их остановил мужской голос. Маша обернулась, поняв, что ее окликнул спешащий в их сторону Михаил.

– Мария, прошу прощения за этот скандал. Мы толком и попрощаться не успели. Позвольте подвезти вас до дома! Заодно обсудим, как я могу отблагодарить вас за неравнодушие к моей дочери.

– О, что вы! Не стоит! Я же уже говорила вам, мне не в тягость!

Маша вновь вспыхнула румянцем и растерянно посмотрела на улыбающуюся Антонину Валерьевну. Та хитро глянула на внучку, дав понять, что на предложение такого солидного и галантного мужчины нужно не раздумывая соглашаться.

Спустя месяц, общение между Машей и Михаилом перешло за грань дружеского. Поначалу, просто в знак благодарности, мужчина по нескольку раз в неделю заезжал к Антонине Валерьевне, чтобы помогать девушке с сыном. Со временем мужчина и сам привязался к мальчику, а потом поймал себя на мысли, что в эту квартиру его уже давно ведет не чувство долга, а самая настоящая влюбленность.

Бабушка не могла нарадоваться за внучку: наконец-то у Машеньки появился достойный ухажер: взрослый, любящий детей и не с копейкой за душой. Но виду женщина не подавала, боялась сглазить…

Бывшая невеста добровольно отказалась от дочери и передала ее в руки Михаила. Спустя полгода, когда Маша приняла ухаживания и дала согласие стать парой, мужчина забрал девушку с детьми в свою просторную квартиру в центре Москвы. Жизнь стала налаживаться. Маша воспринимала Соню как родную дочь, точно так же, как и Михаил с отцовской любовью относился к ее сыну.

Когда-то они оба мечтали стать родителями, но, к сожалению, нашли для этого никудышных партнеров. А потом просто чудом встретили друг друга, и теперь их дети росли в любви и ласке. Эх, всем бы такого счастья!

*****

«Как удержать мужчину, если любви нет, а я недостаточно для него хороша»

«Дорогая, будешь чай? Может, прогуляемся по магазинам? Мне так нравится твоя помада, где такую купила?» – примерно так Юля представляла себе общение со свекровью. В её голове ещё в начале брака сложилось представление о тёплых отношениях внутри семьи. Поэтому осознание реальности стало для неё испытанием.