Невеста Фараона

– Даша?

Я вздрогнула и оглянулась. Этот парень, предводитель, которого Ка Даши назвал гадом, шагнул в мою комнату и прикрыл дверь.

– Ты как?

Я вытерла глаза. В этом мире я уже столько раз плакала без всякой цели, что даже стыдно. Мама бы сказала, что я смыла слезами свои доспехи.

– Вот… – он протянул мне красивую котомку с нарисованными милыми котятами, – Говорят, шоколад активирует гормон радости и помогает организму бороться со стрессом.

Я заглянула внутрь подарка. Там лежало несколько плоских штук, чуть больше, чем те, которые люди в этом мире прикладывали к уху или тыкали ими в других людей. Я вытащила одну из них. Повертела в руках, приложила к уху.

– Крепко тебя шарахнуло, – он усмехнулся, подошел ко мне, взял пластину и вдруг развернул ее. Оказывается, ее надо очистить от тонкой кожуры как гранат. Теперь пластинка была коричневой. Он отломил кусочек и поднес к моим губам.

– Открой рот.

Я замерла, но он улыбнулся и настойчиво просунул кусочек между моими губами. Нет, это чудо не может быть отравой. На секунду меня закружило в вихре удовольствия. Во рту было сладко и немножко терпко. Если бы меня спросили, что я чувствую, я бы как жрица Изиды ответила, что чувствую на вкус саму магию.

– Ты сейчас так выглядишь, как будто никогда не пробовала шоколад!

Его губы оказались слишком близко с моими. И в его странно-светлых глазах мерцали ранние звезды. Из тех, что появляются на небе, едва за горизонт уходит солнце.

– Может быть попробовать исцеляющий поцелуй? – голос его стал хриплым, – Есть много свидетельств в его пользу. Спящая красавица, Белоснежка, принц-лягушка…

Сердце мое забилось сильнее. Мне захотелось всего и сразу: прижаться к нему и оттолкнуть с такой силой, чтобы он отлетел к стене. Странные чувства овладели моим телом. Мне показалось, что дремавший в нем Ка Даши неожиданно очнулся и начал реагировать на близость с этим парнем. И что из моих желаний принадлежало мне, а что ей, трудно понять. Возможно, поцелуй действительно поставит все на свои места. Я закрыла глаза и потянулась к предводителю. Его мягкие губы нежно коснулись моих, осторожно лаская их. Я почувствовала, как словно сильное подводное течение Ка Даши хлынул в жилы нашего теперь общего тела. И заметалось, сея панику в руки и ноги. Романов обнял меня, прижал к себе, наши дыхания, наши языки, – мы сами стали одним целым.

– Даша, – прошептал он, – Даша…

Его пальцы оказались у меня на затылке, и тут я дернулась в сторону. Мы не трогаем друга друга там… потому что никто из моего мира не полезет руками под парик другому человеку. Даже, если сердце его смущено поцелуем. Но в этом мире никто не носил париков. И трогать голову можно без опасения испортить его внешний вид. Так что я запоздало осознавала свою ошибку.

Взгляд Романова с трудом фокусировался. А руки заметно дрожали. Странный парень. Вроде бы воин, предводитель демонов, а наедине со мной робкий и нежный, словно девица.

– Ну как? – он выдохнул, и с видимым трудом заставил себя посмотреть мне в глаза.

В моем теле все еще вспыхивали искры. А в груди словно сотню струн натянули, и они играли каждая в своем тоне. В животе метался хаос, и дышать получалось через раз. А он о чем спросил?

Вместо ответа, он потянулся и коснулся губами моей щеки. Потом улыбнулся и проговорил:

– Я не знаю, насколько тебе это поможет, но ты твердишь об этом с самого своего падения. И никто тебя не слышит. Вот…

И вдруг произошло чудо. Не понимаю, как он догадался, но он вдруг вытащил из той же сумки с нарисованными котятами два небольших бумажных пакетика. В первом были сухие, но вполне приемлемые цветки василька. Из второго он высыпал мне на ладонь измельченную ромашку. Я не смогла сдержать счастливую улыбку. И все же… основного компонента, сока мандрагоры, он не принес.

– Момент! – Саша сунул руку в складку своей объемной одежды, вытащил небольшой бутылек и протянул его мне, – Я изучил вопрос. Мандрагору у нас нигде не используют. Ну, во всяком случае легально. И достать ее быстро не получится. Но если разложить ее на химические составляющие, то самым главным будет атропин. И вот! Глазные капли. В них атропина 1 процент.

Я повертела бутылек в руках. Как и все сосуды в этом мире он был изготовлен из странного мягкого материала. Романов взял у меня бутылек, открыл, перевернул и подставил палец к его узкому горлышку. Я увидела каплю, переливающуюся в лучах желтого света.

– Мандрагора, – Саша улыбнулся.

Я поднесла палец к губам, я ему не верила. И понять, насколько он лукавит я могла лишь одним способом. Я обхватила его палец губами, слизав каплю и пробуя ее на вкус. А глаза его отчего-то потемнели.

– Измайлова, – выдохнул он, – Ты просто… Черт!

Это зелье пить нельзя. На вкус оно отвратительно, да и состав вызывает сомнения. И все же нотки мандрагоры я смогла определить. Не уверена, что это именно ее сок, скорее очень слабый раствор. Но использовать я это могу. Только вот…

Я вздохнула. Зелье нужно варить. Иначе ничего не получится. А тут не было ни стола для магических практик, ни простого очага.

Романов перестал дергаться и вздыхать, пугая меня своей реакцией на простое облизывание его пальца. Какие тут нежные мужчины!

– Что не так?

Я развела руками. Но как ему сказать, что мне нужно?! Цель уже так близка, осталось совсем чуть-чуть!

– Погоди! Ты ведь знаешь, что надо сказать, да?

Я ни демона не понимала из того, что он говорит, но, когда он вытащил из сумки, которую таскал на плече с самого утра палочку для письма и настоящую бумагу я захлопала в ладоши. Какое облегчение! И почему я раньше об этом не подумала! Палочка для письма оказалась странной, ее не нужно было макать в чернила, и писала она так, как будто чернила были внутри нее. Забавное устройство. А бумага… о такой бумаге любой песец в моем мире мог только мечтать. Тонкая, белая, гладкая. Невероятной красоты лист. Такой можно выставлять перед публикой без текста и рисунков. Я долго не могла решиться испортить его своими грязными набросками. Обычно, для заметок мы используем все, что попадется под руку: камни, негодную посуду, деревяшки. В лавке гончара можно купить специальные таблички для письма. На них пишут, а потом стирают заметки. Но бумагу у нас используют в крайних случаях. Только, чтобы начертать великий текст, пришедший в мир от самих богов.

– Даша, это просто тетрадь! – Романов сжал мою руку с палочкой для письма в своей и нарисовал мерзкие загогулины на чистом листе.

Я возмущенно зарычала. В самом деле! Он что не понимает, сколько это стоит? Каждый лист бумаги на вес даже не золота, а серебра! Но это в моем мире. А тут… Саша красноречиво полистал перед моими глазами скрепленные страницы. В начале они были все исписаны, но потом пустовали. Ждали своего часа, когда на белый лист лягут мудрые изречения, достойные пережить время.

Он положил передо мной тетрадь чистым листом и ткнул в нее пальцем:

– Давай, рисуй, что тебе нужно.

Я поняла, взяла палочку для письма и нарисовала в уголке листа небольшой очаг. Потом подумала и изобразила котел, подвешенный над ним. Ну да, мне нужно сварить зелье. Это невозможно без огня. Но есть ли он в этом мире? Оказалось, что есть. Не огонь, а его заменитель. То, что может согреть и сварить. Утром Романов принес мне странное приспособление. Сосуд с длинным хвостом, который он соединил со стеной в специальном месте. Таком маленьком квадратике с двумя дырками. Я рассчитала пропорции, соединила траву и капли мандрагоры, после чего мы сварили зелье.

– Что будет после того, как ты это выпьешь?

Он странно смотрел на меня. Словно сожалел о том, что помог.

– Ты станешь Дашей Измайловой? Той, кто меня ненавидит?

Я ни слова не поняла, но ощутила, что он хочет сказать больше, чем получается словами.

– Слушай, я не знаю, что происходит… Но я хочу, чтобы ты запомнила меня, Даша. Перед тем как ты выпьешь эту дрянь…

Его губы снова ласкали мои. Его руки гладили мою спину, перебирали кончики волос, спускались ниже и сжимали такие интимные места, названия которых я не могу произнести вслух. Это были волшебные, незабываемые ощущения. И если уж что-то достойно быть запечатлённым на бумаге, то они. И все же я оторвалась от магических поцелуев, которые делали слабее мою волю как вода, влитая в вино.

Он понял меня сразу, встал и отступил на шаг от кровати. Я взяла прозрачный кубок, в который несколько минут назад мы перелили зелье единения. Я поднесла его к губам.

– Даша!

Он сжал мой локоть.

– Ммм?

– Ты все забудешь, да?

Я привычно пожала плечами. Не спрашивайте меня ни о чем. Я вас не понимаю!

– Ты мне нравишься, Даша Измайлова. И всегда нравилась, – выдохнул он и подтолкнул стакан к моим губам.

Глава 7. Даша.

Я открыла глаза и резко выдохнула. Господи, до чего же я ненавидела это место! И этого мужчину, который сидел на соседнем диване в расслабленной позе и пил что-то из красивого красного бокала по форме похожего на цветочный бутон. Я сжала кулаки. Надеюсь, ему невкусно! Так же как было мне!

– Вижу, ты вернулась в свое тело, дорогая Танеферт! – губы его тронула легка усмешка, – Не могу сказать, что я несказанно этому рад. Твои поцелуи меня весьма порадовали!

В глазах потемнело от ярости. Хотелось вцепиться ему в горло и душить, пока его мерзкая улыбочка не превратится в предсмертный оскал. Я села на своем диване. И приказала себе: своему ба и Ка Танеферт, – в общем всем своим и не своим внутренним сущностям заткнуться. Итак, зелье единения сработало. Теперь я понимаю местный язык, и, кажется, знаю все, что было известно самой Танеферт до того, как ее ба улетела в неизвестном направлении. Все что осталось в энергетическом слепке этого тела, которое местные называют Ка теперь открыто мне и готово предоставлять информацию. Это плюс. Минусы тоже были. И самый жирный из них, который можно выносить в заголовок: я понятия не имею как мне все это использовать, чтобы выжить. Тут я дочь наместника царя во втором крупнейшем городе страны, в его бывшей столице Инбу-Хенж. Вернее, я дочь покойного наместника. Ахмес убил отца Танеферт, то есть, тьфу, сейчас моего, получается, отца в начале сезона разлива. Еще и подгадал ведь подонок, совершив злодеяние в ночь Ренепет. Это местный Новый год. Как и у нас – самый главный и веселый праздник. А во мне он уже никогда не вызовет ничего кроме боли и тоски.

– Послушай, Танеферт… – он глянул на меня поверх бокала, а потом сделал медленный глоток, смакуя напиток. Как будто мед тягучий пил, честное слово. Позер, хренов, – Наши, гм, страстные ласки поселили в моем сердце поистине заманчивую идею. Ты так хороша, такая страстная, такая дикая… Я возжелал жениться на тебе!

Вот тут я подскочила с дивана и, снова, сжав кулаки, замерла. Сгусток из ярости, ненависти, возмущения и желания кинуться в атаку ворочался и искрил в области солнечного сплетения. Может быть, поэтому оно так и называется, что там у нас маленькая звезда. Только мы об этом не догадываемся, пока, вот как у меня, она не проснется и не решит устроить большой взрыв.

– Забудь об этом, Ахмес! – надо же у меня получилось сказать на местном языке. Странные ощущения. Как будто незнакомую еду попробовала. И вот кстати о еде! Я все еще адски голодна! Потом с ним разберусь. В конце концов, свадьба дело не быстрое. Пусть пока хорошенько обдумает эту идею в одиночестве. Мужчины не больно-то спешат с женитьбой. Так что может быть еще и откажется от этой своей, как он там выразился? Заманчивой идеи? Ага, конечно!

– Ты куда это?

Очевидно, этикет не предполагал стремительный выход дамы из комнаты после такого поистине судьбоносного предложения.

– Вали в Дуат, собачье дерьмо!

Вообще-то я хотела сказать: «Гори в аду, козел!», но таких выражений в этом мире не придумали. Так что пришлось оперировать, чем есть.

Кажется, он там замер у меня за спиной, надолго сохранив на лице крайнюю степень удивления. У нас бы сказали, что я оставила его «в ахере», но опять же подобных фраз в этом мире не предусмотрено. Бедный язык на ругательства. Недоработанный по этой части. Я вылетела в сад и едва не снесла с дорожки свою нерадивую служанку Нешу. Мерзкая девчонка, надо же было настолько все перепутать! Какого дьявола она позвала на помощь Ахмеса? Из всех возможных выбрав самого недопустимого!

– Госпожа! – пискнула та.

– Пошла вон! – рявкнула я, но поймав краем глаза ее счастливую улыбку, обернулась.

Неша и правда сияла начищенным медным тазиком. И от прилива радостных чувств болтала в воздухе опахалом.

– Чего? – я сдвинула брови, желая нагнать на нее страх.

– Вы снова моя госпожа! Прекрасная и грозная Танеферт. Дочь сына царя в Инбу-Хендж, принцесса и великая жрица!

Девчонка сглотнула, потому что за всю свою жизнь столько слов подряд не выговаривала. А потом снова заулыбалась, сверкая на солнце белыми крупными зубищами. Я закатила глаза. Злиться на нее расхотелось. Неша на этом и выигрывала постоянно. Непроходимая тупица была такой же непоколебимой моей фанаткой. И наверняка позвала Ахмеса только потому, что ей показалось, будто никто кроме него мне помочь не сможет. И в общем-то была не далека от истины. Во дворце полным-полно жрецов, но все они, так сказать, теоретики. В лучшем случае читали бы надо мной молитвы до морковкина заговенья. А вот с практиками в Уадже напряженка. Магию в царской семье не любят. Ее тут побаиваются, поэтому и жриц Изиды и жрецов Джахути (местные боги, отвечающие за магию) всех повывели. В лучшем случае сплавили в другие города. А в худшем… ну это и так понятно. Шлют теперь приветы из Дуата, каждый вечер появляясь на небе в виде звездочек. Моя семья не афишировала свою связь с магией. Жрицей Изиды была моя матушка. А в семье Ахмеса жрецы практиковали магию по мужской линии. Его дядя был сильным жрецом Джахути. До сих пор не понимаю, как Ахмесу удалось с ним разделаться? Одним словом, во всем дворце на сегодняшний день только двое магов: я и Ахмес. И то под прикрытием. Так что Нешу можно простить. Когда я очнулась в теле Танеферт с сознанием Даши и понесла перед служанкой с ее точки зрения сущую околесицу, та решила, что я стала жертвой заклятия и побежала просить помощи у мага. Логичный поступок. Странно, что она додумалась до такого. Но вообще-то перед тем, как выпить зелье я сто раз ей повторила, если со мной что-то случится, чтобы звала Тамит! Тут желудок, похоже вгрызся сам в себя, потому что меня пополам согнуло от боли.

– Госпожа?! – молниеносно переполошилась служанка и, ничего не придумав лучше, неистово замахала надо мной перьями опахала.

– Я сейчас сдохну! – проскулила я, чем вызвала шквал ее причитаний.

– Разве вы псина какая блохастая, разве гиена, разве пустынная лица или грязная свинья, чтобы сдохнуть? Благородные дамы и благочестивые женщины уходят за горизонт, оставив в этом мире свой прекрасный Ка и родственников в глубокой печали. А если…

– Заткнись, Неша! – простонала я, дивясь попутно, что девчонка вдруг начала говорить длинные речи. Раньше она только пищала и кивала. Взрослеет, наверное. Ей ведь уже лет 13-ть или 14-ть даже… – Я жрать хочу! Очень!

Служанка снова заахала и запричитала:

– Разве вы собака какая или свинья грязная, чтобы жрать? Благородные дамы и благочестивые женщины…

– Неша! Я тебя сейчас укушу. Быстро веди меня туда, где я могу вкусить и испить как самая что ни на есть благочестивая дама!

– Так это… пир-то в саду уже окончен. От еды там остались одни мухи с обезьянами. И те, и другие лакомятся объедками.

Я бы не отказалась к ним присоединиться. И плевать на то, что это слишком далеко от дозволенного мне по статусу благочестия.

– И что теперь, мне с голоду подохнуть… то есть прошествовать за горизонт, оставив тут всех скорбеть?

К моему ужасу Неша пожала плечами и потупилась. Что вообще негде поесть?

– А когда следующий пир?

– Так завтра…

– Мы тут один раз в день едим что ли?

Вот же блин! Я покопалась в своей, то есть в памяти Танеферт. Во дворец мы прибыли пять дней назад. И меня поселили в женском доме матери царя, как почетную гостью. И кормили согласно заведенному тут порядку. Три раза в день. Я глянула на солнце. Вернее, на его отсутствие. Пока я валялась в отключке, день перешел в вечер. А поскольку во дворце устроили пир по случаю официального начала отбора невест в женский дом царя, то ужина сегодня уже не предвидится. Я горестно вздохнула.

– Могу предложить трапезу в моей компании, – гаденыш Ахмес нарисовался в проеме двери. На губах все та же мерзкая ухмылочка. И глаза щурит. Знает, что ему это очень идет. Поразить меня решил своей красотой?

– Я лучше до горизонта прогуляюсь.

Я вскинула подбородок и пошла прочь от колена. Как учили на актерском мастерстве. Подиумная походка. А пусть офигеет как следует.

– Не превращай мою жизнь в череду печальных дней, о жестокая! – послышалось сзади. И нет, он не офигел, он по-прежнему насмехался. Собачье дерьмо! А по-нашему, дегенерат, урод и козел!

В своей спальне я перерыла все закрома в поисках заначки. Ну не могла же Танеферт не заныкать хотя бы сухой финик на черный день. Трехразовое питание, как в творческом летнем лагере. Кто же живет без запасов? Лично я непременно бы утащила из столовки кусочки хлеба и яблоки. Потому что лагерь – не дом. Есть может по привычке захотеться четвертый непредусмотренный расписанием раз. И вот что делать, если желудок позовет ночью, а спасительного холодильника для ночного дожора рядом нет. Запасливый человек с наслаждением лопает под одеялом все, что удалось накопить за день. А не запасливый страдает до самого завтрака. Танеферт оказалась чертовски незапасливой. Но вот что странно: я ведь в теле жрицы, которое привыкло к постам и прочим самоограничениям. Но есть я хотела все-равно как избалованная бабушкиной стряпней Даша. Значит это не настоящий, а фантомный голод. Я вздохнула, с тоской подумав, что в моем мире, наверное, время ужина. Мама приготовит овощное рагу со свиными ребрышками, а на десерт будет бабушкино фирменное печенье. Которое тает во рту. У меня слюнки потекли. Ну, что за мученье. Неша, почуяв мое настроение, притихла в углу, монотонно обмахивая меня уже поддоставшим опахалом.

– Ты сама-то поела? – обернулась я к ней и тут же поняла, что опять допустила ошибку. Девчонка выпучила глаза и приоткрыла рот. Только что слюной не капала от удивления. А что случилось-то? Раз она моя служанка, я ведь должна о ней заботиться. Или нет?

– Забей… В смысле проехали… вернее, забудь.

Она на все мои попытки выразить суть только шумно сглатывала и моргала.

– Иди спать, – махнула я рукой.

– А… вы?

Тут за дверью очень внушительно постучали. Кажется палкой об пол. Двери-то не было. Вместо нее легкие занавесочки. Мы обе вздрогнули. И замерли, в удивлении. Довольно поздно для визитов. Во всяком случае из опыта Танеферт, которым я тут только и жила.

– Ужин, для госпожи Танеферт, – гаркнул мужик с глоткой бывалого вояки. Наверное, охранник, из тех, что призваны беречь покой гостей царской матери.

Отлично он с этим справляется! А если бы я спала? Похоже, настоящим уединением во дворце и не пахнет. В любую минуту может заявиться кто угодно и гаркнуть так, что кишки от страха переплетутся. Я вздохнула и глянула на Нешу. В самом деле, кто из нас двоих тут служанка?! Девчонка не шелохнулась, сидела, открыв рот, как недоразвитая и глазами хлопала.

– Неша! – я ткнула ее пальцем в ляжку.

– А?

Пришлось еще и бровь вздернуть.

– А! – мне досталась чертовски тугодумная помощница.

Нет, я бы и сама сходила. Тем более, что при слове «ужин» я едва сдержалась, чтобы не вылететь в коридор и не слопать все прямо там же. Но приличия не позволяли. А мы все—таки в царском дворце, и церемониал тут не пустой звук.

В конце концов мне удалось побудить девчонку к действию. Я толкала и пинала ее почти до самой двери. Там она вдруг преисполнилась достоинства и вышла в коридор как служанка знатной дамы. Даже губы поджала. Я едва сдержала смешок. Это при том, что ходит она по-прежнему голышом. По мне выглядело это крайне дико. В комнату она вернулась с огромным золотым тазом, который она держала за витые ручки. В центре таза стоял небольшой сосуд с красивой цветочной композицией. Вокруг него располагались плошки с разнообразными закусками. Отдельно высилась горка булочек разной формы. Мой желудок задергался в предвкушении. Неша дотащила таз до кровати, и водрузила прямо на белые льняные простыни. Ну и ладно. Потом с ней поговорю о том, что в постели едят только свиньи. А сейчас мне уже все равно, где есть. И даже все равно, что есть. Я села рядом с тазом и потерла руки. Потом мне стало стыдно, я оглянулась на служанку, которая уже заняла свое место у изголовья кровати, подхватила опахало и принялась им размахивать, гоняя надо мной волны теплого воздуха.

– Неша, поешь!

Она выпучила на меня глазищи и истово замотала головой.

– И демон с тобой! – хотела помянуть черта, но фиг его помянешь, когда его в языке просто не существует. Приходится выкручиваться.

Я протянула руку к булочке, аппетитно торчащей бурым бочком, сглотнула слюну, предвкушая… И тут на меня прыгнула змея. Я и не знала, что они так умеют. Это я уже потом удивилась. Когда перестала визжать и цепляться за такую же обезумевшую Нешу. Змея же, как ни в чем не бывало залезла в таз всем телом и сосредоточенно чего-то высматривала, то и дело высовывая свой ужасный раздвоенный язык.

– Убери ее! – дрожащим голосом приказала я служанке, – Выкини в коридор!

– Нельзя! – та всхлипнула и попятилась к туалетной комнате, – Мефит проверяет вашу еду, госпожа. Это ее священный долг.

– Она ее пробует что ли?

– Нюхает. Мефит очень хорошо чувствует отраву.

– Подожди… Мефит? Мефит?! У змеи есть имя?!

Спишем это на мой шок. Конечно, у змеюки было имя. Это же любимый питомец Танеферт, подаренный ей матерью, после гибели любимой кошки. К слову, змейка не опасная, обычный ужик. Только упитанный. Поэтому его и можно принять за молодого удава. Уж – переросток. Я выдохнула. И чего я так испугалась? В соседнем подъезде нашего дома тетка с третьего этажа завела китайскую хохлатую собачку, которая похожа на оживший неудачный эксперимент таксидермиста. Вот где жуть. А ужик не такой уж и страшный. И шерсти от него, опять же, ноль. Вот только мне не нравилось, что змеюка слишком уж долго исследует мой ужин. И вообще, ползает по нему всем телом. Ну, каково это, есть, в чем животное повалялось. Такое себе удовольствие.

– Думаешь, уже можно пробовать? – Я покосилась на Нешу.

Та, не отрывая зачарованного взгляда от змеи по имени Мефит, пожала плечами. Понятно, опять все мне выяснять. Я осторожно придвинулась к золотому тазу с вожделенным ужином, в котором все еще ползала змея, и протянула руку к булочке, той самой с бурым бочком. И в общем-то змея хлеб особо не пометила, так что его можно было считать даже чистым. Вот в соусе каком-то она нещадно извозилась и теперь оставляла на других блюдах жирный сливочный след. Фу! Вряд ли я теперь это все попробую. Но вот булочку ухвачу. И я уже почти до нее дотянулась, когда Мефит вдруг раздулась, словно в нее воздух закачали и начала сдуваться, выдавливая из себя ну… она-то думала, что злобное шипение не иначе. Но, по сути, походило на свист из шарика. Если бы шарик вдруг охрип. Что-то типа того.

– То есть ты и правда думаешь, что вот этим отвоюешь у меня ужин? – я прищурилась и поглядела в круглые глазки бусинки. Строгие такие. Я протянула руку назад, – Неша, дай-ка мне опахало. Сейчас я быстренько ей докажу, что лазить с ногами в хозяйскую еду – очень плохо. Дурное поведение для домашнего животного. Как и гадить по углам. Кстати, она в комнате не гадит?

Не получив затребованного, я повернулась к служанке и застала ее трясущейся в священном ужасе, прижимающей к груди перья опахала.

– В чем дело?

– Мефит не разрешает вам есть этот ужин, – сообщила она шепотом.

– Я что, должна спрашивать у змеи?… Что?! Если Мефит шипит, значит еда отравлена…

Я выдохнула примерно с тем же звуком, что и моя шлангообразная домашняя зверюшка. Потом покопалась в памяти Танеферт. Несколько раз Мефит спасала ее от отравления. Как раз в прошлый праздник Ренепет, когда Ахмет убил ее отца. Видимо, рассчитывал и ее, то есть сейчас меня отправить следом за ним за горизонт, но змейка шипела так, что никто не решился прикоснуться к еде. Ни я, ни мои слуги. За последние два сезона Мефит запрещала мне есть еще дважды. Но не в моем доме в Инбу-Хенж, там меня хранили воины и слуги. Оба раза меня пытались отравить здесь, во дворце. Два раза за пять дней?! Кому я так насолила? Ладно, с этим я потом разберусь. Выходит, мне что-либо есть или пить тут опасно и лучше бы таскать повсюду своего эксперта по ядам. Надо бы сумку для нее какую-нибудь придумать. Или… Тут меня накрыло воспоминание, от которого по спине побежали мурашки. Танеферт носила Мефит не в сумке. Ладно, и с этим потом. Я попыталась вспомнить, были ли еще на меня покушения. Чего мне вообще ждать от этого мира? Во дворце мне находиться опасно, хотя я сюда приехала как раз за защитой. Дуреха. А вот в родном доме мне было спокойно. Относительно, потому что всегда мог нагрянуть Ахмес с отрядом наемников и перерезать мне горло. Аристократам, придерживающимся моей стороны, пока удавалось его сдерживать больше политическими мерами. Все-таки прошлый царь Менхеперра желал видеть мою семью у власти в городе. Они с отцом были давними приятелями. Кажется даже друзьями детства. А вот новый царь, его сын, занявший трон после безвременной и неожиданной кончины отца не слишком интересовался, кто встанет во главе Инбу-Хенжа. Ахмес хотел править. Он возглавил восстание в городе, которое удалось подавить. Но в результате погиб мой отец, а в моих руках неожиданно сосредоточилась власть. Я к ней была не готова. Мой отец ушел за горизонт довольно молодым, и все, что мне предстояло в ближайшие лет пять, ели бы он жил, так это выйти замуж за правильного человека, который помог бы укрепить влияние нашей семьи в городе и во всем септе (Ном по-гречески или регион). Если уж начистоту, то отец рассматривал как раз кандидатуру Ахмеса. Разумеется, до того, как тот его убил. И вот я во дворце. Ищу защиты у нового царя. Он пока не удостоил меня аудиенцией. Зато, за время ожидания меня уже пытались три раза отравить. Тут к гадалке не ходи, и так понятно, чьих рук дело. Ахмес, подлец! Но почему же он не отравил меня, когда я была полностью в его власти? Ведь дай он мне в кубке яд вместо зелья единения, я бы уже несколько часов рассекала по полям тростников в компании родителей (так в Древнем Египте назывался загробный мир). Странно, это все. И требует не только осмысления, но и допроса с пристрастием самого Ахмеса. Конечно, он постарается соврать, но может быть удастся хоть что-то понять по мимике или интонации. Танеферт жрица – серьезная девушка, а я актриса. У нас с ней разные взгляды на жизнь и разная техника жить, если уж на то пошло. Может быть, я смогу увидеть и услышать то, что он привык прятать от Танеферт. Только потому, что его ложь рассчитана, чтобы запудрить мозг ей, а не мне. И еще надо встретиться с Тамит. Просто необходимо.