Большая игра в маленьком городе

Николай Александрович тяжело переживал вчерашний конфликт с сыном: настолько серьёзно они ещё не ссорились. Действуя под влиянием удручающей обстановки, отголосков многочисленных сплетен и собственного подавленного настроения, он, тем не менее, не планировал доводить разборку до крайней точки, всё вышло само собой. Левандовский никак не предполагал, что Эдуард будет так упорствовать, отрицая свою вину, – ведь, казалось бы, всё очевидно. Но чем больше тот ожесточался, тем сильнее распалялся он сам, незаметно для себя перейдя с обсуждения конкретной ситуации на личность сына, и закончив обещанием лишить его своей поддержки и перспектив.

Однако отец всё же надеялся, что сын остынет и образумится. Ну да, парень ошибся, с кем не бывает? Ну, наговорили друг другу сгоряча! Но можно ведь всё уладить – что страшного в том, чтобы признать свою ошибку? Достаточно просто прийти и извиниться, не чужие ведь люди. Он ждал Эдуарда с самого утра, но ожидание оказалось напрасным: тот не приходил и не звонил. Теперь от Левандовского требовалось принципиальное решение, как быть со своими угрозами: дать им ход или же сделать вид, что ничего такого не было? С одной стороны, в действительности он не хотел давить Эдуарда. С другой – если ничего не предпринять, тот так и не сделает выводов, пребывая в уверенности своей безнаказанности. Что ж, он хотел что-то там доказать? Пусть для начала попробует обходиться без опоры на отца – может, хоть это ему вправит мозги. И Николай Александрович, уже не колеблясь, позвонил Неониле.

***

Напряжённый день Лизы вылился в бесцветный вечер. Матери, как обычно, дома ещё не было, и она коротала время в одиночестве: полистала оставленную на столе газету, переключила несколько каналов телевизора, полила цветы на подоконнике и отправилась на кухню. В задумчивости она постояла перед открытым холодильником: пожалуй, можно поджарить яичницу с колбасой. Готовка никогда не была её любимым занятием, и особо мудрить с ужином Лиза не собиралась. От стряпни её оторвал приглушённый звук телефонного звонка. Выключив плиту, она поспешила в спальню, обежала глазами комнату, но телефона нигде не увидела. Посмотрела в прихожей – тоже нет, но мелодия вызова продолжала звучать с неутомимой настойчивостью.

– Кто там ещё?.. – раздражённо бросила она, вслушиваясь, откуда идёт звук. Ну конечно, из сумки! Она забыла достать мобильный.

Лиза бросилась к своей сумочке, по пути обо что-то споткнулась и с досадой выругалась. Дёрнув молнию, она, наконец, достала телефон, светившийся надписью: «Эдуард». Это привело её в недоумение: по их последнему разговору она бы никак не предположила, что он станет ей звонить. Чего ему вдруг понадобилось?

– Алло.

– Привет, Лиза! Это Эд. Я помешал тебе?

Она поняла, что ответила не слишком доброжелательно, и попыталась исправить это впечатление.

– Да нет, всё нормально. Я просто не сразу услышала звонок. Привет.

– Ты можешь говорить?

– Да, конечно.

Он показался ей каким-то странным – во всяком случае, не таким как обычно. Может, у него что-то случилось?

– Лиза, тут такое дело… – Эдуард осёкся. – В общем, мне надо с тобой встретиться. Ты могла бы завтра?

– Завтра? Наверное, да.

– Хорошо. Тогда я зайду к тебе.

– Во сколько?

– Во второй половине дня, точнее пока не знаю. Я перезвоню. До завтра.

Ничего не понимая, она посмотрела на телефонную трубку в своей руке.

***

Он появился на пороге её кабинета около двух часов дня. Он не позвонил ей заранее, как обещал, и она не ждала его, полагая, что или они встретятся ближе к вечеру или он вовсе передумал. Поздоровавшись с изумлённой его появлением Натальей Васильевной, Эдуард сразу же направился к Лизе.

– Ты могла бы сейчас поехать ко мне на работу? Мне очень нужно с тобой поговорить, – сказал он и добавил. – Пожалуйста.

Лиза взглянула на него, пытаясь разобраться, что же всё-таки происходит. Эдуард заметно нервничал, но её поразило даже не это, а его голос с откровенно просящей интонацией. Ей не доводилось слышать, чтобы он так говорил – ни с ней, ни с кем-либо ещё. Это заинтриговало её.

– Ну, ладно. – Она пожала плечами. – Давай поговорим. А как быть с Бардиным? Он ведь должен отпустить меня.

– Скажи ему, что я попросил тебя.

Она улыбнулась.

– Эд, это для тебя всё просто, а для меня – несколько сложнее. Боюсь, он не поймёт, если я скажу ему такое. Может, ты сам ему это скажешь?

У Бардина с Эдуардом были напряжённые отношения. Хотя это и не афишировалось, но и не заметить их взаимную неприязнь было бы сложно. По должности Эдуард стоял ниже Бардина, заместителя генерального директора, однако то было де-юре. Де-факто же Эдуард никогда никому кроме отца не подчинялся, и Бардина не слишком принимал в расчёт. Тому, в свою очередь, оставалось только смириться с таким положением, не имея возможности что-либо изменить. Но, видимо, в качестве компенсации самому себе при любом подходящем случае Бардин намекал, что младший Левандовский – всего лишь самовлюблённый выскочка, всем обязанный только отцу. То, что Эдуард предлагал Лизе, было допустимо для него самого, но никак не для неё. А при том, насколько болезненно Бардин воспринимал всё, что связано с сыном Николая Левандовского, её уход вместе с ним посреди рабочего дня грозил ей ещё большими неприятностями.

Кажется, Эдуард и сам понял абсурдность своих слов.

– А! Ну да. Конечно, я скажу.

Он подвинул к себе её телефон и набрал Бардина. Лиза слушала, как он вежливо просит отпустить её «ненадолго» и «по делу», представляя, в каком недоумении и бешенстве должен сейчас пребывать её непосредственный начальник. Чего доброго, он сочтёт это вызовом с её стороны. Сказать он ей, конечно, ничего не скажет, но у него и без того найдутся десятки возможностей продемонстрировать своё недовольство. Плюс эти сплетни… После сегодняшнего случая, который, уж конечно, не останется тайной ни для кого в офисе, все придут к выводу, что она обнаглела вконец, если даже к сыну генерального подбивает клинья.

Тем временем, Эдуард закончил разговор и положил трубку.

– Ну, всё, он не возражает. Пойдём? – мягко спросил он.

– Да, конечно.

Лиза поднялась и взяла сумочку. У двери она обернулась на так и не пришедшую в себя Наталью Васильевну и сказала, чтобы как-то сгладить странную ситуацию:

– Я скоро буду.

Они вышли на улицу и сели в его машину. В салоне почти моментально стало прохладно от работающего кондиционера, из приёмника тихо лилась мелодия. Удобное сиденье будто обнимало тело. Но на этот раз Лиза не замечала подобных приятных мелочей, охваченная недоумением: что же всё-таки случилось? Она ожидала, что Эдуард заговорит с ней об этом, но они проехали пару кварталов, а он по-прежнему ничего не говорил. Его молчание приводило её в полное замешательство. Может, ей самой завести разговор? Однако о чём? Она искоса посмотрела на него – у него был отрешённый вид человека, занятого размышлениями, и она не нашла, что ему сказать.

Они свернули на Липовую Аллею, когда Эдуард всё-таки обратился к ней.

– Я надеюсь, у тебя не будет проблем с Бардиным. Он вроде бы отнёсся нормально.

– Я тоже надеюсь на это.

– Ты извини, что я так тебя вытащил. Просто у меня много дел – позже вряд ли получилось бы увидеться.

– Ничего. Я не в претензии.

Он снова замолчал – разговор оборвался, не успев толком начаться.

«Первый городской банк» разместился в светло-сером здании с соответствующей вывеской, сложенной из крупных золотых букв. Здание относилось к старой застройке и представляло собой особую ценность благодаря башне с часами, извещавшими время мелодичным наигрышем. В городе ходила ироничная поговорка, что только Эдику Левандовскому могла перепасть такая замысловатая историческая ценность. Тем не менее, при реконструкции архитекторам пришлось потрудиться, чтобы придать сооружению тот внушительный и одновременно элегантный вид, который оно имело ныне. Охранник на входе поприветствовал Эдуарда с подчёркнутой почтительностью, он рассеянно ответил и кивком позвал Лизу. Вместе они проследовали дальше, на второй этаж, по хорошо освещенному коридору. Эдуард шёл впереди, Лиза за ним, но он держался правее неё, и это подсознательно сокращало дистанцию. В своём уютном зелёном кабинете он прошёл не к рабочему столу, а к стеклянному журнальному столику с двумя глубокими креслами. Пододвинув ей одно, Эдуард занял другое. Лиза села, по-прежнему ничего не понимая, и столкнулась с его напряжённым взглядом. Наконец он заговорил.

– Лиза, я вот что хотел… Я тут думал над тем, что ты мне прошлый раз говорила. Ну, тогда, когда ко мне приходила. Наверное, ты всё сказала правильно. В смысле, я сейчас думаю, что правильно. – Он говорил, то и дело глядя куда-то мимо неё и периодически запинаясь, что совсем не напоминало его привычную чёткую, хорошо поставленную речь. Только теперь она поняла, как сильно он взволнован. – Правда, я не сразу это понял: ты помнишь, да? Я тогда отнёсся… ну, прохладно. Но потом, ты знаешь, я посмотрел на всё с другой стороны и понял, что ты права. В общем, я согласен с тем, что ты говорила насчёт того… этого самого… Ну, фиктивного брака.

– Правда?..

Она бы однозначно подумала, что он с ней шутит, если бы не его странная нервозность и сбивчивость, которая никак не вязалась с шутками.

– Да, – подтвердил он. – Я думаю, это именно то, что сработает так, как надо.

Теперь уже занервничала и сама Лиза: всё выглядело как-то подозрительно. С чего вдруг он кардинально поменял своё мнение, если всего несколько дней назад буквально высмеял её предложение? И зачем он привез её сюда? Сказать о своих размышлениях можно было ещё вчера по телефону. Она почувствовала себя в полном смятении. Нужно же как-то не слишком нагло предложить себя на роль его подставной жены, а она к этому оказалась совсем не готова! А что, если он уже подобрал кого-то себе на роль подставной жены и хочет обсудить с ней кандидатуру, как с автором идеи? Это предположение раскалённой иглой пронзило её мозг: тогда вся её затея – просто яма, старательно вырытая себе же.

– Ну… Хорошо. Я рада, что ты всё же оценил моё предложение, – кисло произнесла Лиза. – Но?.. – Она замолчала на полуслове, глядя на него полными растерянности глазами.

– Я оценил, да… – Эдуард замялся, как будто никак не мог решиться продолжать. – Но проблема в том, как это осуществить. В смысле, кому можно предложить такой брак. Ты правильно говорила, что это должна быть девушка с хорошей репутацией. Она должна быть способна всё сделать, как надо. И быть очень надёжной. Ну, и мы с ней, конечно же, должны друг другу доверять. Лиза, так получается, что мне особо некому довериться. В общем, у меня есть всего один вариант. – У неё упало сердце. – Я подумал, раз уж это ты предложила мне такой ход, ты в курсе всего этого, тебе не надо ничего объяснять, и ты подруга моей сестры… – Он снова споткнулся, но овладел собой. – Не знаю, насколько уместно у тебя спрашивать, но я всё же спрошу. Может быть, это могла бы быть ты?

То, что она только что услышала, было на грани нереальности: наплевав на здравомыслие, рассудительность и осторожность, она сделала ставку на «зеро» – и сорвала «банк». Её авантюра – чистейшей воды авантюра – каким-то непостижимым образом вдруг сама собой начала обретать вполне реальные очертания. Это было потрясающе, невероятно. Это было почти чудо. Но вместо радости Лиза испытала шок. Она молчала, будучи не в силах произнести ни слова. У неё словно отнялся язык.

Эдуард, истолковав её шоковое состояние как склонность к отказу, снова заговорил, стараясь её убедить, – однако теперь уже не путано и неуверенно как до того, а связно и страстно. Страх потерпеть неудачу вернул ему красноречие.

– Лиза, я понимаю, что тебе это не нужно, что это всё звучит очень странно. Особенно после того, как я отнёсся к твоим советам. Но я всё-таки выслушал тебя тогда, и ты тоже меня, пожалуйста, послушай. Обстоятельства заставляют меня пойти на такой брак. Если ты не согласишься, значит, ничего и не будет. Потому что с тобой – моя единственная возможность. Если же согласишься, это ни к чему особенному тебя не обяжет, наоборот – я буду очень тебе благодарен и выполню любую твою просьбу! Всё будет так, как решишь ты. Считай, что от тебя сейчас зависит очень многое в моей жизни, – это правда. Я не могу ни на чём настаивать, я могу только просить тебя, и я прошу: пожалуйста, помоги мне!

В его светлых серо-голубых глазах действительно была отчаянная просьба, и это вызвало у Лизы искреннее сочувствие. Даже если бы у неё не было никаких заранее разработанных планов, ей вряд ли бы хватило жестокости сказать ему «нет». Хотя и сразу же сказать «да» казалось не вполне уместным. Она улыбнулась ему.

– Если я соглашусь, многое изменится и в моей жизни тоже… На ближайшее время. Это не отказ, но я должна хорошо подумать.

Напряжение, делавшее жёстким его лицо, после её слов сменилось облегчением.

– Спасибо, Лиза! Конечно, ты можешь думать, сколько тебе нужно. Я тебя не тороплю.

– Я постараюсь не слишком затягивать, – пообещала она.

Он отвёз её обратно в «Строй-Модерн» и уехал, не заходя в офис. На лестнице Лиза, всё ещё глубоко потрясённая, столкнулась с Бардиным. Она внутренне сжалась, ожидая, что он сейчас что-нибудь скажет или спросит, но он только пристально посмотрел на неё и прошёл мимо.

Часть 2. Эксельсиор

1

Потрясение Лизы уступило место радостному возбуждению, но и оно продлилось недолго – уже утром следующего дня её охватило лихорадочное беспокойство: не таится ли в происходящем подвох? Не сломается ли всё, не успев начаться? И не передумает ли Эдуард? Не найдёт ли другое, менее радикальное решение своей внезапной неизвестной проблемы? Или же сама проблема потеряет актуальность? Слишком много вопросов, чтобы чувствовать себя расслабленно, а каждая новая минута промедления с ответом несла в себе потенциальную угрозу. Договор с Эдуардом нельзя откладывать в долгий ящик – это очевидно, но и спешить, несясь навстречу, значит как минимум выглядеть глупо, а то и заронить подозрения. Здравомыслие подсказывало Лизе выдержать паузу, и она отложила объяснение на день: во-первых, завтра будет суббота, что удобно для встречи и обсуждения. Во-вторых, таким образом, она даст себе возможность обдумать свою речь дабы выторговать максимум желаемого. А в-третьих, если уж начинанию суждено сорваться, то оно сорвётся, вопреки расчётам и стараниям, – либо же осуществится, если судьбе будет угоден именно такой вариант. Но даже подготовив себя к любой развязке, Лиза была как на иголках, почти не сомкнула глаз ночью и подхватилась ни свет ни заря. В десять утра – более-менее приличное время для звонка в выходной день, – она набрала номер Эдуарда и сообщила, старательно скрывая тревогу:

– Я подумала над тем, что ты предложил. Но, по-моему, нам было бы лучше поговорить не по телефону.

Он согласился с ней, и это её обнадёжило: во всяком случае, он не передумал. Оставшееся до встречи время Лиза со всем усердием потратила на сборы. Ей хотелось быть красивой и одновременно не вызывающей и не дерзкой, а уверенной, сияющей и исполненной достоинства. Не такой, как его обычные девицы, куколки-кокетки, но и не хуже них – просто другой. После длительных колебаний между платьем и брюками она всё же остановилась на брюках: они выигрышно подчёркивают её длинные ноги, да и вообще платья больше подходят для романтических свиданий, а не для деловых переговоров. Однако волосы она оставила свободными: пусть намёк на лёгкость всё же присутствует. Даже Алиса, бывшая этим утром дома, подивилась, для какого события сей изысканный образ? Но Лиза, по-прежнему опасаясь отпугнуть удачу, ограничилась пояснением, что у неё крайне важная встреча.

Местом для разговора Эдуард выбрал ресторан «Клеопатра», также принадлежащий Левандовским. Лизе доводилось здесь побывать раньше вместе с Катей. По сравнению с клубом Таранова, рассчитанным на обеспеченную молодёжь, данное заведение было куда более сдержанным, солидным и пафосным. Разудалые вечеринки с участием «звёзд» и модных ди-джеев здесь не проходили, мартини и шампанское не лилось рекой, бесшабашное веселье не выплескивалось через край, но зато вся респектабельная публика города традиционно собиралась именно в этом месте – и на торжества, и на деловые обеды. Попадая сюда, создавалось ощущение, будто попал во дворец какого-нибудь мифического фараона: золочёная керамическая плитка с узорами в духе Древнего Египта, статуэтки, тяжёлые шторы, орнаментная роспись на паркетном полу, арочные дверные проёмы и светильники на стенах, напоминающие факелы… Позолота казалась бы кричащей, если бы не была выполнена с поистине филигранной точностью, позволяющей не перейти тонкую грань, отделяющую роскошь от вульгарности. И всё же чувствовать себя по-домашнему уютно в этом египетском тронном зале было довольно сложно.

«Клеопатра» встретила Лизы и Эдуарда экспрессивной третьей частью «Лета» Вивальди, как нельзя более точно иллюстрирующей ситуацию. Проходя мимо зеркальной стены в светлом холле, Лиза не удержалась от искушения бросить пристальный оценивающий взгляд на отражение и осталась удовлетворенной увиденным. «Мы неплохо смотримся вместе. Хотя бы внешне из нас выйдет отличная пара! Если выйдет вообще, – поспешно одёрнула она себя. – Вот только роста мы почти одинакового». Впрочем, хрупкое сложение Лизы всё равно не позволило бы ей казаться крупной, даже несмотря на небольшую разницу в росте. Эдуард – видимо, по случаю выходного дня – был не в костюме, как она привыкла видеть, а в белой свободной рубашке, светлой бежевой просторной безрукавке и такого же цвета брюках. Одежда подчёркивала его стройность и придавала почти юношеский вид. Очки от солнца он непринуждённо зацепил за V-образный вырез безрукавки, а люксовые чёрные часы заменил электронными, более сочетающимися с его сегодняшним неформальным стилем, и Лиза сделала вывод, что деталями он не пренебрегает. Официант подошёл к ним, едва они переступили порог зала, и с уже знакомой ей подчёркнутой предупредительностью проводил в глубину, к столикам с мягкими стульями, скорее напоминающими кресла. Ресторан только начал дневное обслуживание, и посетителей почти не было.

– Что ты будешь? – спросил Эдуард.

– Пожалуй, я бы просто выпила что-нибудь освежающее. – И от зноя, и ещё больше от волнения она испытывала жажду.

– В таком случае, я бы посоветовал тебе ещё десерт, ананас с мятой. Он тоже отлично освежает. Как смотришь?