Большая игра в маленьком городе

– Да я пока не давал такого задания.

– Так дайте. Чего ждать? Надо всем включаться, понимаете? Не только по этому вопросу, а вообще! И быстрее всем шевелиться. Время такое, что ждать некогда! А мы спим. – Он не повысил тон, но его недовольство было очевидным. – Некогда больше спать, пора просыпаться. Нила, ну ты поняла, да? Все варианты! Разные. И ты, Андрей Иванович, займись тоже. Мы всё время пробуксовываем там, где другие идут вперёд.

Вошла Ксюша с чаем, начав свой обход с Левандовского. У того зазвонил телефон. Он подошёл к внушительному письменному столу с дубовой столешницей и взял трубку.

– Слушаю, Игорь. Что?! Что за … – он едва не выругался, но, мельком глянув на Неонилу, сдержался. – Что за дела такие? Обалдеть!.. Нет, ну, это уже не в какие ворота не лезет! Ладно, я буду у тебя сейчас. Да, оставайся на месте. Эдику позвони, хорошо? Пусть тоже к тебе подъедет. Давай, увидимся.

Он положил телефон в карман пиджака и повернулся к собравшимся. Взгляд его был растерянный и напряжённый, голос тоже почти звенел от напряжения:

– Мне уехать надо срочно. Игорь звонил… Игорь Николаевич. Говорит, его машину угрожали взорвать.

Женщины как по команде вскрикнули. Бардин стремительно поднялся.

– Но всё обошлось?

– Да вроде… – Левандовский неуверенно пожал плечами.

– Может, мне с вами поехать?

– Пока не знаю. Хотя нет – оставайся здесь, Андрей Иванович: может, что нужно будет. Я тогда позвоню. Ладно, я уехал!

Левандовский поспешно выскочил из кабинета, оставив всех в испуге и недоумении.

Брата он застал возле здания мэрии: тот разговаривал с начальником городского отдела милиции и ещё с кем-то из правоохранителей. Вокруг было полно разного официального народа и множество машин – милицейских, гражданских и МЧС. Левандовский подошёл к Игорю.

– Ну как ты? Нормально? – спросил он, встревоженно вглядываясь в лицо брата, быстро обняв его и пожимая руки милиционерам.

Игорь был встревожен и несколько бледнее обычного, но в целом выглядел достаточно бодро для такой ситуации.

– Да вот, как видишь. Бог миловал.

– А что хоть произошло? Скажи толком.

– Похоже, розыгрыш, – отозвался начальник городской милиции. – Уже провели обыск и в машине, и на территории. Ничего нет. – Он развел руками.

– А оцепление?

– Сняли.

– То есть всё чисто?

– Здесь – да. Сапёры дали гарантию. Я вас оставлю, Игорь Николаевич, если не возражаете. Вы тоже можете заниматься другими делами. Можно заходить в здание. Если что – будем на связи.

Левандовские вошли внутрь и поднялись в кабинет мэра.

– Да, брат! Дела… – Игорь покачал головой и как-то виновато пожал плечами.

– Ну, что ты? – Старший Левандовский легонько встряхнул Игоря, будто стараясь вернуть ему обычную уверенность. —Ты-то здесь ни причём! Не от большого ума кто-то делает подобные вещи.

– Да уж.

– Рассказывай, что там было? А то я и сам перепугался за тебя, и других напугал. Надо позвонить Бардину, сказать, что мы в порядке.

– Позвони. А я пока налью по сто грамм коньячка. – Он достал из столового шкафа уже начатую бутылку и бокалы, плеснув в них янтарной жидкости. – В себя прийти… Что-то трухануло меня!..

– Немудрено.

Они выпили. Переведя дух, Игорь начал говорить. Его рассказ сводился к следующему. Немного задержавшись после работы, он вышел на стоянку, но только приблизился к служебной машине, как ему позвонили на мобильный телефон и сказали, что автомобиль заминирован, механизм запущен и что это только первое предупреждение – бомбы будут ещё. Игорь вызвал милицию и МЧС, те взяли территорию в оцепление – хорошо, что рабочий день закончился, сотрудники в основном уже разошлись, и полномасштабная эвакуация не потребовалась. Ничего не было обнаружено ни в машине, ни во дворе, ни в здании. Где и когда будут ещё бомбы, оставалось непонятным, так же как непонятно было и то, что в действительности представляло собой случившееся.

– Это получается, следили за тобой? Раз позвонили, когда ты подошёл к машине.

– Получается, что так. Да я давно знаю, что за мной периодически следят! И на хвосте сидят, для морального давления. Помнишь, ещё возле дома кто-то ошивался? Тоже, наверное, из той же банды. Так что слежка есть однозначно.

– А прослушка?

– Да хрен его знает. Наверное, есть и прослушка.

– Надо будет проверить. Как думаешь, кто это? – помолчав, спросил Николай Александрович.

– А ты сам как думаешь? – взглянул на него Игорь.

– Да разные мысли… – Тот обвёл стены глазами и в задумчивости подпёр голову рукой. – Слушай, а где Эдик? Ты звонил ему?

– Звонил. Но не дозвонился. Может, телефон забыл? Или связи нет.

– Как связи нет? А сам он где?

– Без понятия. Я сейчас на городской наберу. Он вроде дома должен быть, я просил его по немецкой компании подготовить бумаги – послезавтра же эти немцы будут. – Он набрал со своего рабочего телефона, но и дома никто не отвечал.

– Что, нет?

– Нет. Давай тебе домой позвоню.

Лилия Левандовская взяла трубку, но ответила, что сын сегодня не отзывался.

– Где его носит? – Левандовский начал злиться. – А то, что они говорили про ещё какие-то бомбы?.. Слушай, не нравится мне это!

– Не накручивай себя. Всё с Эдиком нормально.

– Говорил же ему: носи с собой телефон! Нет, он его где-то бросил! Опять с б*** какими-нибудь где-то таскается!

– Ну, с б***. Что теперь? Дело молодое.

– Да нет, ты понимаешь, Игорь! Я же предупреждал его: не делай глупостей! Забудь свои похождения хотя бы до выборов! Вот так он меня послушал.

Игорь усмехнулся.

– Хорошо, моя Катя далеко. Может, она тоже не особо слушает мои советы, но я даже не знаю, где она и что делает. Могу тешить себя надеждами.

– Твоя Катя давно научилась отвечать за себя сама, – возразил Николай Александрович. – А мой привык, что я его зад прикрою, если что! Даже думать не хочет!

Игорю снова позвонили из милиции, и он надолго застрял у телефона. Потом пришли очередные посетители – на этот раз МЧСники. Николай Александрович слушал вполуха, нервничал, курил в окно, расхаживал по кабинету в ожидании вестей от Эдуарда, но их не было, и он всё больше выходил из себя. Сильнее всего в этой ситуации его оскорбляло столь откровенное, как ему представлялось, пренебрежение сына к отцовской заботе, равнодушие ко всем просьбам. «Люди правы, – думал он. – Не зря говорят, что я распустил его донельзя. Все это видят, только я один не понимал. Я всегда ни в чём ему не отказывал, выполнял его прихоти, принимал его сторону, и что теперь получаю в ответ? То, что ему наплевать на меня? Вот она, благодарность! Дождался. Надо было раньше гайки закручивать, а не ждать, что он повзрослеет и образумится – всё равно без толку».

Стемнело. Игорь предложил поехать к нему домой и подождать там. Николай Александрович согласился: домой ему не хотелось, чтобы не волновать раньше времени жену. Был двенадцатый час ночи, когда раздался ещё один звонок – то был управляющий «Золотой рыбки». После долгих расшаркиваний и извинений за беспокойство перед Левандовским, поверхностно ему знакомым, он, наконец, перешёл, к сути дела.

– Хотел предупредить, Николай Александрович, чтобы вы были в курсе. У нас тут молодёжь устроила вечеринку, и ведут они себя… – он осторожно кашлянул, – ну, немного бурно. Привлекают к себе внимание. Мне сообщили, что вашего сына тоже здесь видели. Я так понимаю, вам ведь не нужна огласка? Думаю, в наших общих интересах, чтобы вы сами уладили этот вопрос – вдруг поднимется шум.

– Да, спасибо вам, очень признателен за информацию. Ну что ж, я в долгу перед вами. – Левандовский закончил говорить, отшвырнул мобильник и взорвался. – Как же меня всё это за***! Это ж надо так меня подставлять, просто мордой в грязь! Выставить перед людьми идиотом! И это за всё, что я для него делаю?! Ну, нах*** его туда понесло, вот скажи мне?

– Увидишь его и спросишь. Только успокойся. – Игорь сказал это скорее по инерции, сам понимая бессмысленность своих слов. – Главное, что он жив и здоров.

– Да уж, здоровее не бывает!

– Ну что, надо ехать в ту «Рыбку»! Пока туда не приехали из «Прожектора» и не привезли с собой съёмочную группу. А то завтра нас будет ждать ещё одна «бомба».

– Да уж конечно! Мне же больше нечем заняться, как его вытаскивать.

Но уехать он не успел: в это время наконец-то позвонил Эдуард.

17

Взбешённый Левандовский, едва услышав в телефонной трубке голос сына, немедленно потребовал его к себе и после появления Эдуарда в доме Игоря обрушился на него со всей яростью, накопившейся за этот шальной вечер. Эдуард, не сразу понявший, в чём его обвиняют, был вынужден оправдываться, что не приносило никакого результата: казалось, отец уже окончательно сделал для себя выводы и вовсе не нуждается ни в каких объяснениях, а лишь хочет выплеснуть собственное недовольство. Не находя ни понимания, ни даже минимальной возможности быть услышанным, сын тоже всё больше раздражался, раздражение переходило в озлобленность. В итоге пропасть, разделившая стороны этого семейного конфликта, стремительно ширилась и углублялась.

– Да не было меня в этой гостинице! Сколько тебе повторять?!

– Ты можешь повторять, сколько тебе влезет, это ничего не меняет! Сначала ты пропадаешь так, что мы весь вечер тебя не можем найти, а потом мне сообщают, что ты развлекаешься на этой б***ой попойке. Почему я должен выслушивать от посторонних людей, как ты на объездной шлюх снимаешь?!

– Какие шлюхи? Какая попойка? – Эдуард был искренне возмущён, но всё-таки не оставлял попыток убедить отца в несправедливости обвинений. – Что ты говоришь?! Я вообще весь вечер был дома!

– Не ври хотя бы мне в глаза! Тебе звонили домой, там никто не отвечал.

– Я уезжал на полчаса!

– Куда?

Эдуард отвёл в сторону глаза, поняв, что в ловушке, и сквозь зубы бросил:

– В «Золотую рыбку».

– Так значит, всё-таки в «Золотую рыбку»! – Левандовский зло торжествовал. – Значит, ты был там, хоть и доказываешь мне тут обратное!

– Но я не был в самой гостинице! Я только отвёз туда знакомых!

– Да что ты говоришь?! Тебя видели там! Видели, как ты заходил вместе со своими знакомыми! Мне сказали это люди из самой гостиницы!

– Да, но потом я вышел! Об этом они тебе случайно ничего не сказали?

– Ничего они мне не сказали! Они вообще не обязаны мне были что-то говорить! Завтра бы об этом рассказали по телевизору, а послезавтра написали в газете! Делаешь из меня дурачка, полного идиота! – Левандовский выдохся от этой тирады и перевёл дух. – Да твою мать, что же ты вытворяешь?! Есть у тебя хоть капля мозгов?!

– Хватит на меня орать! – огрызнулся Эдуард.

– Ты заслужил, чтобы на тебя орали! И не только это заслужил! И всё, что ты заслужил, ты от меня получишь! Имей это в виду.

Левандовский, раскрасневшийся от гнева, с глазами, сверкающими яростью, нервно зашагал по комнате, но потом остановился и снова повернулся к Эдуарду. Правда, теперь его речь стала спокойнее.

– Почему ты не отвечал на звонки? Я сто раз звонил тебе на мобильный.

– Потому что он разрядился, и я поставил его на зарядку, а потом уехал.

– А когда приехал? Ты же говоришь, что сразу приехал! Чего ж ты тогда не позвонил?

– Да я вообще забыл про него! Когда вспомнил, тогда и посмотрел. Увидел, что ты звонил, и набрал тебя.

– Больше ты ничего не забыл? Я тут с ума схожу, пока ты шляешься хрен знает где!..

Эдуард перебил его, язвительно заметив:

– А никто тебя не просил сходить с ума!

Оскорблённый этим замечанием Левандовский на секунду умолк, но вслед за тем впал в новый приступ бешенства. Если до этого он был просто очень сердит, то теперь обида превзошла гнев.

– Меня никто не просил?! Зато я тебя просил: вести себя нормально, пока против нас идёт война! Просил не вытворять дурацких выходок! А ты вот так запросто подставляешь меня? Ну и неблагодарный же ты! – Он покачал головой. – Я в лепёшку разбиваюсь, решаю твои проблемы, которые ты даже не думаешь решать, и я же ещё и виноват?

– Я сам в состоянии решать свои проблемы.

– Я вижу, в каком ты состоянии! Тебе же на всё наплевать! Тебе на меня наплевать, на Игоря наплевать, на то, что за нами охоту ведут и следят уже открыто. На что ты сам способен?! На что – кроме как шляться по девкам и дурью маяться? Ты что, способен о семье заботиться? Или ты способен пахать, как люди в твоём возрасте пашут? Вкалывать за копейки, чтобы выжить? Ты мне рассказываешь, какой ты крутой, хочешь заправлять делами на выборах, а делаешь что? Чем ты мне помог? Что в тебе есть кроме безответственности?

Эдуард зло прищурился.

– Ты зря так думаешь обо мне! И ты сильно ошибаешься.

– Так докажи мне обратное! Тогда я, может, и буду думать по-другому! Я уже сомневаюсь, что тебе можно что-то доверить – не то что выборы, а вообще хоть что-нибудь! Хоть что-то, с чем бы ты справился без посторонней помощи. Не так? Тогда докажи, что ты мужик не только потому, что на тебя бабы вешаются!

– Ну, так я тебе это докажу. Ты ещё увидишь!

Однако Левандовский принял это заявление как неудачную шутку.

– Ты прямо напугал меня! Ну, а если мужик, то пообещал – и доказывай, а не языком трепись. И знаешь что? – добавил он под впечатлением новой идеи, показавшейся ему весьма рациональной. – Раз ты такой умный, вот пока не докажешь – ничего больше не получишь. Ни должностей, ни полномочий, ни поддержки, ни выборов. Понял?

– Я понял, – кивнул Эдуард и добавил с решимостью и угрозой. – Но скоро и ты поймёшь. Поймёшь, как ты ошибался.

– Если я пойму, то извинюсь и возьму свои слова обратно. Я даже дам тебе все возможности – все! А пока вот так, – развёл руками Левандовский, давая понять, что разговор окончен.

***

Эдуард действительно не врал отцу, хотя тот и не поверил: просто в этот вечер всё было словно против него. Ему изначально не понравилась затея с вечеринкой – в ней интуитивно ощущался какой-то подвох, – однако он даже представить себе не мог, чем она для него обернётся, тем более, без всякой вины и даже без его участия! Все обстоятельства сложились так, будто некая высшая сила с неведомой целью направляла их своей твёрдой рукой.

Закончив дела в банке, он уехал домой, и у него в самом деле разрядился мобильный, который он поставил на зарядку и забыл про него, когда отправился, как и обещал, к Антону. Увидев приятеля, Эдуард понял, что интуиция его не обманула, и события обещают быть бурными: Антон был хорошо навеселе, видимо, он напился, стараясь довести «до кондиции» свою даму – ту самую блондинку с корта. Впрочем, она была ещё более пьяной и, бессмысленно смеясь, едва стояла на ногах.

– Моя красавица готова на всё! – чуть заплетающимся языком довольно объявил ему Андрей. – Я-таки уломал её!

Та захихикала, цепляясь за его шею.

Здесь же была ещё одна пара из числа участников вечеринки, – не намного в лучшем состоянии. Остальные обещались прибыть сразу в «Золотую рыбку», отель на окружной дороге, спроектированный и обставленный как раз для кутежа: тенистые аллеи, ресторан с мангалом, закрытые беседки и небольшие, но уютные номера в современном трехэтажном здании. С трудом усадив изрядно захмелевшую компанию к себе в машину, Эдуард отвёз всех в гостиницу. Но настоящие проблемы только начинались: по дороге блондинка совсем отключилась. Она едва не рухнула на колени прямо на асфальт, когда по приезду попыталась выйти. Он успел подхватить её, но теперь она повисла уже на его шее. На них начали пялиться окружающие. Вместе с Антоном они кое-как дотащили её до холла, где усадили на диван.

– Я сниму номер, она сейчас свалится, – буркнул сразу протрезвевший Антон.

Эдуард усмехнулся.

– Ты перестарался, когда уламывал её. На хрена ты её так напоил? Она ж невменяемая!

– Да она и выпила не так много! Откуда я знал, что её развезёт?!

Он направился к администратору, а Эдуард, чтобы не маячить и дальше рядом с пьяной в хлам девицей, присоединился к остальным в ресторане. Именно этот период времени вместе со сценой на ресепшене подвёл его в дальнейшем, когда связались с отцом, но тогда Эдуард, естественно, и подозревать ни о чем таком не мог. Вскоре в ресторан пришёл и Антон, заявив, что всё уладил. После этого Эдуард наконец-то смог, к своему облегчению, оттуда убраться.

Дома он, чтобы отвлечься от неприятных впечатлений, немного посмотрел клипы на видео, после чего взялся за перевод документов, совершенно не думая о заряжающемся в другой комнате телефоне, который, как назло, оказался ещё и на беззвучном режиме. Конечно же, он не мог слышать никаких звонков и про телефон вспомнил, только когда тот попался ему на глаза – со списком пропущенных звонков отца и Игоря. Он позвонил отцу и…

Дальше случилось то, что случилось.

Эдуард понимал, что отец под давлением обстоятельств, в принципе, имел основания проявлять недовольство, но то, что он отказался верить ему и вообще не захотел его слушать, оказалось для него неприятной неожиданностью. Ещё более неприятным стало то, как легко отец составил о нём настолько неприглядное мнение. Как будто заранее имел под рукой соответствующую заготовку! У них и раньше случались разногласия, в том числе и жёсткие, но слышать о себе от отца нечто подобное?.. Нет, такого ещё не случалось. Казалось, он хочет повесить на него все пороки: лживость, распущенность, эгоизм, безответственность, неблагодарность… Даже никчемность! Слушать это было ужасно. Уже по ходу разговора в Эдуарде заговорило желание отомстить за нанесённую жестокую обиду – отомстить, безоговорочно доказав несправедливость обвинений, заставив отца сожалеть о сказанном, – и в какой-то момент его осенило, как это сделать. Конечно же, у него есть чем ответить! Как кстати оказалась Лиза со своей идеей, на первый взгляд, такой нелепой. А выходит, что она была полностью права: если даже родной отец считает его безответственным ничтожеством, что же тогда говорить об остальных? Они уж точно ни в грош его не ставят! Осознание этого стало для него унижением, но ещё большим унижением будет принять такое своё положение. И решение сложилось окончательно: фиктивный брак.

Отец хотел от него ответственности? Прекрасно! Жениться – что может быть ответственней?! Он хотел самостоятельности? Да куда уж самостоятельней! Говорил, что он не сможет заботиться о семье? И это утверждение рухнет само собой. Упрекал его в беспорядочных связях? Ничего подобного, у него будет жена, какие уж тут связи. Он «не заслуживает доверия»? Тоже неувязочка: та, что выходит за него, уж, наверное, ему доверяет. А он в глазах окружающих будет очень хорошим мужем, никто ни в чём не сможет его упрекнуть! Пусть и отец, и другие посмотрят на него по-другому, ведь действительно: семейные ценности ещё никто не отменял. Что ж, он докажет, что «мужик» – если у отца есть сомнения. Отец пообещал ему дать всё и сразу, если он сможет переубедить его. Что ж, пусть получит то, чего добивался, а потом выполнит обещанное: должности, полномочия, поддержка, выборы. Идеальный сценарий! Оставалось только найти ту, которая сыграет в этом спектакле главную женскую роль.

Конечно, желающих нашлось бы предостаточно. Но для такого серьёзного дела кто попало не подойдёт. Он постарался восстановить в памяти разговор с Лизой: девушка должна быть порядочной, честной, надёжной… Вызывать доверие. Не болтать лишнего. Быть умной, чтобы не наделать глупостей, и чётко понимать свою задачу. Всё, кажется. Хотя он сам добавил бы ещё: «быть красивой». Его жена, настоящая или мнимая, не может быть иной. С ней должно быть приятно появиться в обществе: вот, познакомьтесь, – моя жена. И все сразу смотрят с восхищением и завистью: конечно, это ведь жена Эдуарда Левандовского! Ну, и она, само собой, не должна предъявлять претензий и требований во время «брака», а после без проволочек и осложнений пойти на развод.

Правда, девушек с этими характеристиками, свободных и незамужних, которые на сто процентов справятся с не самой простой ролью супруги, не досаждая ему капризами, а потом безболезненно согласятся развестись, среди знакомых было не очень много. Точнее, он понял, что после отъезда Ирины может рассчитывать, пожалуй, только на одну – саму Лизу. Во-первых, она в курсе сути дела и ему не придётся ничего ей объяснять, что многократно облегчает задачу. Во-вторых, она умна, образованна, элегантна и умеет держаться. В-третьих, она по-своему красива. Ей, конечно, не хватает мягкой женственности, отчего и красота кажется слишком холодной, но главное то, что она производит впечатление. Она вроде бы неплохо к нему относится – значит, можно на неё полагаться. В её порядочности тоже нет видимых оснований сомневаться: сестра всегда о ней очень тепло отзывалась и до сих пор считает её своей лучшей подругой. И вообще она оригинальная, с ней вряд ли окажется скучно.

Но согласится ли Лиза? И как её убеждать? Логикой и аргументами – так их попросту нет. Не рассказывать же ей о ссоре с отцом! Материальной выгодой – для этого он её мало знает. Она может подумать, что он её покупает, и оскорбится. Остаётся только его обаяние, искренность и надежда на её отзывчивость. Правда, её придётся просить, возможно, с упором на жалость, а он не привык ни жаловаться, ни выступать в роли просителя. Однако сейчас он был готов отступить от некоторых своих правил. Подстёгиваемый оскорблённым самолюбием, не чуждый авантюризма, избалованный успешностью Эдуард затевал рискованную игру, но рассчитывал исключительно на блестящую победу.

18

Вчерашняя история с машиной мэра наделала много шума – об этом говорил весь Зареченск, а «Строй-Модерн» гудел, как растревоженный улей. Казалось, ни о чём другом никто не мог даже думать. Горожане были не то что напуганы, но озадачены: одно дело – карикатуры в газете, но угроза взорвать машину – событие совсем другого плана, даже если это злая шутка, а не чьё-то реальное намерение. Однако главная интрига была в том, кто за этим стоит. Первыми, на кого падало всеобщее подозрение, были Черняевы: слишком уж сильно они скомпрометировали себя своими предшествующими действиями. И «война кланов», и крутой нрав Александра Черняева вкупе с беспринципностью только подкрепляли предположения о его причастности к инциденту. Никто не отрицал, что у Левандовских, вероятно, есть и другие конкуренты, способные на самые жёсткие действия, но все они до сих пор оставались в тени, а потому и сама эта версия выглядела слишком уж туманно. Вариант с чьей-то неудачной «шалостью» всерьёз не рассматривался.

Пролить свет на ситуацию могла бы официальная позиция мэра или его брата, но публичных заявлений от них не последовало. Застигнутые врасплох непредвиденными событиями Левандовские оказались попросту не готовы что-то комментировать, более того – не были уверены, нужно ли это делать вообще. Отсутствие чёткой программы действий вынуждало их бездействовать. Проведя всё утро за обсуждением в узком кругу внезапно возникшей проблемы, они сочли за лучшее промолчать: ничего не сказав, не сделаешь хуже, тогда как любое ошибочное слово способно привести к плачевным последствиям. Молчание также должно было засвидетельствовать, что случившееся не выбило их из колеи и не сказалось на твёрдости позиций. Не было у братьев и однозначного ответа на вопрос об инициаторе вчерашнего преступного розыгрыша. Они не исключали Черняева, но считали такой элемент политической игры бессмысленным. Чего мог добиться Черняев, идя на подобный шаг? Абсолютно ничего, кроме испорченного вечера своих противников и ещё одного жирного пятна на собственной репутации. Вряд ли глупая шутка того стоила. Правдоподобнее представлялось другое: каша заварилась из-за планируемого передела в банке. Планы Левандовских по привлечению иностранного капитала могли не устраивать кого-то из крупных акционеров, и мнимая бомба в таком случае становилась не нелепой попыткой напугать, а реальным предупреждением, так же как и слова звонившего, что вчерашнее – не конец, а только начало. Но и это было всего лишь предположение. В конце концов, то действительно могло быть всего лишь розыгрышем какого-нибудь бездельника.

Игорь отбыл из офиса «Строй-Модерна» в мэрию только ближе к обеду, и к Николаю Левандовскому зашёл давно дожидавшийся его Бардин. Сразу после приветствия он поинтересовался последними новостями.

– Да глухо всё. По телефону звонившего ничего, даже номер не установлен. Чушь какая-то… Вряд ли что-то удастся обнаружить, – хмуро заметил шеф, но тут же сменил тон на подчёркнуто бодрый. – Ничего, справимся! У нас другого выхода просто нет. Армейскую поговорку помнишь?

Бардин с хитрецой усмехнулся.

– Про то, что мы крепчаем?

– Вот-вот. Сейчас, секундочку, потом поговорим с тобой, Андрей Иванович… Один звонок нужно сделать. – Левандовский набрал с рабочего телефона редакцию. – Нила? Здравствуй. Да нет, всё нормально, не переживай. Я чего звоню. То, что я тебя вчера просил насчёт статей – да, по Эдуарду, – ты тормозни пока, хорошо? Если будет нужно, я тебе скажу. – Он положил трубку. – Ты тоже, кстати, тормозни, Андрей. Отложим это дело.