Девочка и её мозг

– Что-что, – пожимает плечами Мехтар, кожаная куртка скорбно скрипит. – Поварской инструмент.

Мозг так взволнован, что стебельки глаз закручиваются в косичку.

– Не пойдём. Давайте туда не пойдём.

– А разве это не ваш долг, всеобъемлюще провести расследование? Разве это не будет непрофессионально, взять и отступить? – Мехтар глядит через прищур, а потом радостно добавляет. – Не боись, из Степана выйдет замечательный подозреваемый. Я обещаю.

– Зачем ты его пугаешь. Увверен, этот Степан совершенно безопасен… – я понимаю, что пытаюсь успокоить больше себя, чем мозг.

– Безопасен? – говорит перс.

– Ты так говоришь, потому что не изучал последствия развертывания нейросов внутри собственного мозга.

– Это же запрещено в русских галактиках, – верещит мозг.

– Запрещено, – пожимает плечами Мехтар. – Но тех, кто уже это сделал, мы впускаем. Если они действуют в рамках закона…

– А если нет? – блеет мезанический голос. – Вы ведь их арестовываете? Ведь правда?

– Вот и арестуешь, ты же детектив, – бодро говорит Мехтар. – Выше нос!.. ой, у тебя же нет носа…

Перс басовито хохочет.

– Давайте туда не пойдем, – ноет банка. – Мне уже хватило того, что я уви…

Но дверь уже отъезжает в сторону.

Зелени на кухне еще меньше, чем в коридоре и я начинаю понимать отчего. Кусты у входа порублены чем-то острым, остался один куцый ствол.

– Как Корнелия терпит такое самоуправство?

– У них со Степаном молчаливый нейтралитет, – отвечает Мехтар. – Мавка не допускает сюда никаких растений, кроме самых непривередливых и быстрорастущих, повар не покушается на то, что растёт по коридорам… Ай!

Сзади его бодает робот озеленитель, мозг пытается спрятаться за его широкой спиной.

– Хотя по настоящему она тоже боится стать ингредиентом его блюд… Да едь же ты вперед!

Странное дело, Мехтар кричит на озеленителя, а вперед выталкивает меня. Я делаю несколько быстрых шагов и замираю посреди кухни.

После слов Мехтара про нейроса и картинки на входе мне воображался какой-то грузный маньяк в кожаном халате с огромным тесаком. Но за кухонным столом меня встречает…

…очень милый человек в костюме тройке, безупречно отутюженом и с виду новеньком. Единственное, что в человеке выбивается из стиля – поварский белый колпак на голове.

– Гм. Здрасте, – говорю я и тут же беру себя в руки. – Меня зовут Артем Гроздьев. Я новый руководитель сегмента.

– С-степан, – отозывается человек, взглянув на меня. Из кармана пиджака у него торчит цепочка. Он тянет за нее и достает нечто круглое и блестящее. Щелк! Крышечка открывается и я вижу… циферблат.

Я даже слово это вспоминаю с трудом, и то потому, что мои родители любят старину и держат в своем имении часы с циферблатами. Да не просто с циферблатами, они – МЕХАНИЧЕСКИЕ, то есть их нужно заводить специальным ключиком. Что делает регулярно наш дворецкий.

Слышу очень тихое тиканье. Похоже и Степан тоже фанат ретро стиля.

– Здравствуй, хозяин, – говорит он приятным тенором. От этого обращения меня бросает в дрожь. Хозяин! Он сказал хозяин! Едва не прыгаю от счастья.

Он очень внимательно глядит на стрелки. Тяну шею, я тоже умею определять по ним время. Помню в детстве долго путался в этих стрелках. Лицо мое вытягивается, что-то в этих часах не так. Стрелка движется в обратном направлении.

Да, я это знаю. В обычных часах стрелки движутся по кругу слева направо, так исторически сложилось, и это, черт побери, логично. Это даже в механике и астрономии закрепилось – вращение по часовой стрелке. Стрелки в часах Степана движутся наоборот – против часовой стрелки.

– У, Артем-джан. Вы меня удивляете. Вы способны оценить часы Степана! – говорит Мехтар. – Стрелки в них движутся наоборот. Нумерация циферблата тоже зеркальная. И все это не ошибка мастера – это специальная лимитированная серия часов, которые от этого стоят жутко дорого.

Степан впервые поднимает на меня глаза.

– О, простите. Я думал вошел Севастьян.

Меня словно ледяной водой окатывает. Значит слово "хозяин"предназначалось моему отцу, не мне.

– У, Стëпа-джан, здравствуй, дорогой, – выдвигается вперед Мехтар. – У вас же вчера был успешный банкет с членами правления. После такого триумфа вы не должны называть Севастьян-джана хозяином. Это он должен услужливо изгибаться и говорить: "Что изволите, кормилец!"А его сын и вовсе…

Он опускает взгляд на туфли Степана. Они блестят даже ярче моих. Я вспыхиваю. Что за грязные намеки? Он считает, что я должен вылизывать туфли повара только потому, что он хорошо исполнил свою работу?

– Банкет с членами правления… – вдруг осеняет меня. – Так вот почему отец вчера не мог со мной поговорить…

Ловлю взгляд Мнхтара. Надев скорбное лицо тот произносит:

– О, Артем-джан. Вас не посвящают в такие дела? Простите, что наступил на больную мозоль…

Едва не рычу от досады. Сжимаю кулаки и пережидаю приступ ярости.

– Как интересно. Значит вчера было собрание правления? – заинтересовывается мозг. Похоже внешний вид повара и его успокаивает.

– Ничего интересного, – говорит Мехтар. – Собрание правления, даже неофициальное, как вчера – засекреченная информация, которую впрочем все знают. На деле это обычное официальное мероприятие.

– Но это же странное и необычное, о котором говорила моя подопечная…

Удивленно гляжу на мозг, надо же, помнит.

– А кто там присутстаовал из персонала? – спрашиваю. Я должен знать.

– Я был, – пожимает плечами Мехтар. – Василиса из отдела логистики. Степан вот был. Благодарили, как всегда.

Степан остался к похвале безучастен. Василиса? Что еще за Василиса, попытался я вспомнить. Эх, умел бы я невербально управлять фоном мира, вызвал бы сейчас тихонечко справку… А так либо вслух надо произносить или дергать кожу виска, Мехтар меня сразу же раскусит.

– А меня не позвали… – говорю я и тут же спохватываюсь.

– А чего тебя звать. Севастьян там присутствовал, он все еще как бы руководитель. Чай ответил бы на вопросы, если бы они возникли.

Он отворачивается от меня и говорит банке:

– Так, мозг. Ты будешь вести расследование? Не зря же мы сюда пришли.

Он отступает в сторону и банка оказывается в поле зрения Степана.

– О, вы принесли новые ингредиенты, – оживляется тот. Две крепкие руки хватают банку и приподнимают её над роботом озеленителем. Приятный тенор щебечет, как соловей: – Мозги примата сами по себе не представляют из себя ничего особенного, но если поискать неожиданного сочетания с другими ингредиентами…

– Позвольте, что вы себе позволяете, – у мозга от волнения ходуном ходят глазные яблоки. – Я не примат. Я самый что ни на есть высокоразвитый человечий мозг.

– Он с глазами, – на лице Степана отображается выражение маниакальной радости. В моем представлении маньяк именно с таким выражением глядит на очередную невинную жертву. – Беру свои слова назад. Вы способны удивить. Хм, с чего же начать?! Стоит отварить его прямо в банке или заморозить и дождаться поставок потрошков с планеты Разлом.

Степан перехватывает банку одной рукой, второй включает горелку на большой огонь.

– Нет-нет-нет! – верещит мозг. Стебельки глаз натягиваются, словно те пытаются самостоятельно податься в бега. Мехтар басовито хохочет, не делая ни малейшей попытки прийти на помощь.

– Постойте, – ору я. – Это мозг человека. В нашей галактике запрещено употреблять в пищу человеческие органы, а так же любую другую органику, несущую в себе разумную жизнь.

– Да? – удивляется Степан и прислушивается к чему-то внутреннему. – А разве когда мы готовили лобстеров с Арки-Китары, они не были дальними родственниками наших омароподобных друзей из соседнего сегмента отеля?

Я гляжу на него и холодею. Лицо повара не выражает эмоций. Глаза холодно глядят перед собой, тонкие губы, высокие скулы и острый нос выглядят, будто высеченные из мрамора. Это ощущение длится целый миг, а потом…

Потом левый глаз закатывается, правый подмигивает, левая часть губ изгибается, правая скалится, нос так растопыривает ноздри, что кажется будто он хочет втянуть в себя банку вместе с мозгом и глазами.

Я вдруг понимаю, что это для повара, или по крайне мере для нейросети в его голове, совсем не аргумент. Один глаз Степана обращается к Мехтару, второй начинает медленно вращаться по кругу.

– Здесь нет полиции, со своими мы можем договориться. Я дам вам попробовать моё новое блюдо, если вы согласитесь прикрыть глаза на это крохотное нарушение этикета. И проголосую за вас, когда мы станем обсуждать наш ультиматум…

Я даже отступаю от него на шаг.

– Вы прямо предлагаете мне совершить должностное преступление, угрожая ультиматумом?

Глаза Степана прикрываются, зато ноздри расширяются ещё больше. Теперь в них рискуем кануть и мы с начальником службы безопасности.

– Каким ультиматумом? – говорит он и раскрывает глаза. Оба глядят в одну сторону и выражают полное недоумение. Ноздри тоже принимают обычный размер.

– У, Артем-джан, а наш детектив-то кажется того…

– Что значит того? – спрашиваю я и гляжу на мозг. Теперь я могу сказать, что видел в этой жизни все. Даде как палает в обморок существо без тела и век. Розовая масса обмякла, глаза безжизненно плывут в разные стороны.

– Что ты наделал?! – шиплю я на главу службы безопасности. – Что если девка подаст на нас в суд?!

– А я то что?! – шепчет он в ответ. – Это все он!

Мы глядим на лицо Степана. Его глаза в тот момент очень походят на безжизненно висевшие на стебельках глазные яблоки сомлевшего мозга. По крайне мере глядят они так же в разные стороны и ни одна из этих сторон не содержит меня.

Аккуратно забираю банку из рук повара. Он не препятствует. Передаю банку Мехтару, Степан тянется за ней. Конечно, странно спрашивать о странностях столь странного человека, но я спрашиваю, чтобы отвлечь его.

– Степан, не заметил ли ты в последнее время чего-нибудь странного?

Повар задумывается, на миг его лицо делается почти нормальным, а потом…

– Да, я видел странность. Когда я готовил винный суп для бегемотобразных из галактики Кита, мне пришлось задействовать большой объем Шмяка. Даже часть дна его чана обнажилась. Так вот, на ней…

Степан замирает и какое-то время молчит, будто его разум временно покинул комнату управления. Потом лицо его начинает подрагивать. Сперва тихонечко, а потом все громче изо рта выползают, иначе не скажешь, слова.

– Странно… что вы не позволили нам сготовить… мозг… Ну пожа-луйста… дайте нам приготовить… чудесный, извилистый… розовый кусок нервной ткани!..

Я начинаю пятится. Когда нейрос в голове Степана вот так напрямую овладевает его речевым аппаратом, это выглядит страшно. Лучше убраться по добру по здорову.

– Все, пока Степан. Мы, э-э, Шмяка распросим. Да!

Я пячусь к выходу и подпихиваю банку и Мехтара.

– Кислота! Кислота – это призрак непрофессионализма, – кричит мне вслед повар. – Повар должен признаватт лишь один вид кислоты – соки желудочные. Истовый профессионал не пользуется даже уксусом!..

Мы спешно покидаем вотчину Степана через боковую дверь.

– Жалко что вы упорствуете и не даете родится шедевру кулинарии, – с печалью произносит Степан почти нормальным голосом. Я оборачиваюсь к нему, стоя на пороге. Не могу же я уйти, не сказав последнего слова.

– Не забывай, телепорты доказали наличие души у человека, и у ряда других существ.

– Это было бы блюдо с душой, – повара не смутить таким пустяком.

В его глазах зажигается интерес, и глядят они до странного синхронно и почему-то на меня. Я ощущаю холодок и спешно пячусь.

– Давай, до свидания…

Дверь прерывает зрительный контакт, а я делаю отметку в голове никогда более не ходить сюда в одиночку.

– Стëпа-джан зря расстраивается, – слышу я смешок Мехтара. Он поднимает перед собой банку и встряхивает ее. Жидкость идет пузырями. – Блюдо вышло бы скорей с душком…

Глава 8 – Для чего нужна высокоорганизванная органика

Мы оказываемся в смежном помещении, которое гораздо более обширно, чем Степанова кухня. Все простстранство здесь занимают огромные прямоугольные машины, оплетенные кучей прозрачных и не очень трубочек. Трубочки собираются пучками и вдоль стен бегут к огромным чанам в дальней части помещения.

Пока мы ждем, когда мозг придет в себя, к одной из машин подъезжает робот и ставит поднос в нишу. С тихим жужанием на поднос опускается манипулятор с головкой. По трубочкам шустро бежит разноцветная жидкость, головка начинает печатать на полносе спер