Королевская кровь 12. Часть 1

Нории был уставшим и тревожным, и Ангелина сонно шагала к их покоям по тихому ночному дворцу под светом магических светильников и редких огнедухов, снующих под потолком, держала мужа за руку и слушала его.

– Энтери остался у источников наблюдать за самыми слабыми. Но большинству моих соплеменников потребуется не больше недели, чтобы окрепнуть окончательно, – говорил он, – дальше они разлетятся по Белым городам. Те, кто жил в Истаиле, останутся тут и будут слушать и слышать тебя, моя Ани.

– Ты все-таки полетишь? – вычленила она главное.

Он со вздохом сжал ее руку. Открыл дверь в покои.

– На востоке сейчас идут бои и исход их непонятен, но Йеллоувинь больше Дармоншира, и армия его сильнее. Хань Ши погиб, но тигры должны выстоять. У них один путь, а у меня два: я должен быть сейчас здесь, но я должен сейчас быть и с моим братом по Воздуху, Ани-эна. Люк удачлив и хитер, под его крыло встали большие силы. Однако я боюсь, что их недостаточно. Он так помог нам – разве могу я оставить его?

– Не можешь, – подтвердила Ангелина, направляясь к купальне. Нории последовал за ней, и там, лежа рядом в теплой воде, поднося к губам чаши с вином, они продолжили разговор.

– Я думал, пока мы летели сюда, думал весь этот вечер. Да, я не могу быть одновременно в двух местах, у меня нет второго Владыки, чтобы оставить на него Пески. Но у меня есть Владычица. Скажи мне, моя Ани. – Он повернул к ней голову и пытливо взглянул зелеными глазами. – Готова ли ты остаться без меня здесь, среди драконов, которые приняли твою волю и твою помощь, но в сердцах которых еще живут боль и ненависть? Среди тех, у кого не было времени перестать ненавидеть Рудлог, несмотря на ту помощь, которую твоя родина оказала сейчас? Тех, кто не знает новый мир и новые законы, и для которых война закончилась считаные дни назад?

– Конечно, – ответила Ангелина и улыбнулась. Разве могла ее душа не откликнуться на этот бой?

– Я понимаю, что могу погибнуть, – отвечал Нории на ее невысказанные вопросы, – и не хочу оставлять тебя одну, моя Ани. Мне страшно остаться без тебя и уйти на перерождение. Я знаю, что ты выстоишь, ибо сделана из огня и стали, но также знаю, что тебе будет больно. И сейчас больно от моего решения. Прости меня за это, Ани-лиша. Есть ситуации, когда нельзя быть в стороне. Понимаешь?

– Конечно, – ответила Ангелина во второй раз и глотнула терпкое вино. В сердце ее плескалась боль, но и спокойствие, потому что все происходящее было правильным. – Я всегда выстою, Нории. Но что будет с Песками, если войну мы выиграем, а тебя я потеряю?

– Богиня уже дала Пескам второго Владыку, – тихо пророкотал Нории. – Может, если не вернусь ни я, ни Четери, даст и третьего? Ты останешься Владычицей до появления нового Владыки, Ани. Выдержишь ли ты? А когда появится новый Владыка – сможешь ли уступить ему правление? Ты всегда будешь почитаемой в Песках, тебе обеспечат все привилегии и дадут тот пост, который ты захочешь. Но примешь ли ты это?

– Конечно, – и в третий раз ответила Ангелина. Допила вино, отставила чашу. Возможно, из-за его терпкости чуть сдавило горло, а голос стал надсаднее. – Как мне поступить, если в Песках откроется портал? Василина писала, что порталы нельзя закрывать – а я умею уничтожать, но не умею вести войну.

– Пошли мне зов, и я прибуду так быстро, как смогу, – проговорил Нории. – Я улечу с воинами боевого крыла Четери, и если мне придется вернуться, то Дармоншир не останется без помощи. Часть воинов останется здесь, в подмогу тебе. Здесь же будут те драконы, кто управлял нашими войсками в период войны с Рудлогом. У них есть опыт. Если же мое присутствие не понадобится, я помогу Дармонширу переломить хребет врагу и вернусь, моя Ани.

– Хорошо, – ответила Ангелина, закрывая глаза и опуская голову на плечо мужу. Вода тихо, усыпляюще билась о края огромной ванны. Как мало времени у них оказалось. И как было бы проще, если бы она могла полететь вместе с ним – как летала обуздывать цунами, вызванное болью Иппоталии, как летала к Драконьему пику. Но она смирится и будет следовать долгу здесь. И не станет тревожить сейчас Нории, и не станет говорить, что разумнее остаться и защищать свои земли, наращивать силы.

Это все может сделать и она. А если уж муж заговорил о принятом решении, значит уже все обдумал и все вероятности учел.

– С тобой останутся и Ветери, и наставник Уми, который знает о нашем племени и Песках больше, чем какой-либо другой дракон, – продолжал Нории. – Он сейчас слаб и набирается сил в источнике.

Ангелина кивнула: всех освобожденных она не запомнила, но седовласого наставника Уми – да. Он был очень измотан, когда они увиделись на берегу у обрушающегося пика: Ангелина обходила раскаленные ею камни, чтобы добавить жара, – но при ее приближении с достоинством встал, кутаясь в доху, подаренную жителями Теранови, и величаво склонил голову. И она молча кивнула в ответ.

Он не смог лететь в Пески на своих крыльях и расположился на спине одного из драконов.

– Я поговорил с ним, рассказал о тебе, но он и так все видел и все понял про тебя. Я при всех официально представлю его тебе завтра, моя Ани. Он не Владыка, но драконы почитают его не меньше Владык, и он станет тебе опорой, – он мягко погладил ее по боку, коснулся груди. – Ты тревожишься, Ани-эна. Я чувствую это и все бы отдал, чтобы не беспокоить тебя. Но не могу поступить иначе.

– Я и не попрошу тебя, – отозвалась Ани. Она тоже поглаживала супруга – по груди, по животу – и вдыхала теплый запах его кожи, смешанный с травяным запахом мыла.

В их движениях было больше ласки, чем чувственности, – слишком уставшими они были, чтобы жаждать иных наслаждений, – но прикасаться друг к другу стало таким же естественным, как дышать.

– Конечно, я тревожусь, – продолжила она, придвигаясь ближе, закидывая ногу на бедро мужу. – Ты сделал меня счастливой, Нории, ты – часть моего сердца, часть меня, моя семья, – она поцеловала его в плечо и почувствовала, как он улыбается. – Тем более что я уже раз чуть не потеряла тебя, – она запустила пальцы в красные волосы с седой прядью, – и не желаю пережить это снова. Не желаю! – повторила с силой и, прикусив кожу на шее так, что он запрокинул голову от удовольствия, прошептала в ухо: – Ты должен жить!

– Как я люблю, когда ты так яростна, Ани, – пророкотал он с нежностью. Тоже отставил чашу на бортик и, приподняв супругу, усадил себе на бедро так, чтобы она могла лечь ему на грудь.

– Я много отдала бы, чтобы быть уверенной, что ты вернешься, – говорила Ангелина, касаясь его шеи, груди в едва заметном орнаменте ауры, царапая ногтями сосок и чувствуя, как разминает Нории ей спину, все еще ноющую от долгого перелета, как делится он витой: словно она своей вспышкой подпитала его, и он теперь питал ее. – Но я не могу закрыть глаза и сделать вид, что войны нет. Ты летишь к Дармонширу из-за долга чести, а я думаю о том, что за спиной Лукаса – моя беременная сестра. Что он уже несколько недель отвлекает на себя силы, способные ударить по Рудлогу со стороны Инляндии и быстро дойти до столицы, где сейчас Василина. Моих умений не хватит, чтобы защитить их, хотя я жажду этого всей душой. Они тоже моя семья, Нории, и не перестанут ею быть. Никогда.

– Я понимаю, – пророкотал дракон почти рычаще – ибо теперь они вели свой разговор, а их тела – свой. Глаза его медленно наливались вишневым.

– Но только с тобой мои возможности удваиваются, – голос ее снова становился приглушенным, тогда как руки становились все смелее. – Я возьму на себя твой долг здесь. Но и ты берешь на себя мой долг перед моими сестрами. Я буду работать здесь за нас двоих, а ты будешь защищать их за нас двоих. Так как я могу отказаться от этой возможности?

– Твоя разумность неиссякаема, моя Ани, – согласился он. – Как и твой огонь.

Она царапнула его живот под пупком, и дракон, снова вздрогнув, приподнял ее подбородок и, склонив голову, приник к губам супруги в тягучем, нежном поцелуе.

Как можно было жить, не зная его? Губ с травяным вкусом, свежих, словно воздух и живая вода? Больших рук и тела, которое она изучила так хорошо, которое принадлежало ей – и она восхищалась им, и любовалась, и любила? Без его внимательности, мудрости, и спокойствия, и силы, и невероятного ощущения единства, которое она ни с кем не испытывала?

– Не отводи взгляд, – прошептала она, когда он оторвался от нее, и села лицом к лицу, обхватывая бедрами его бедра.

– Ни за что, моя владычица, – пообещал он гулко, поддерживая ее за ягодицы и улыбаясь. – Моя Ани… Единственная, кто может мне приказывать… – Губы его приоткрылись, он рвано выдохнул – когда она начала движение, – и мраморные стены купальни надолго заполнились медленным, почти медитативным плеском воды, тяжелым дыханием и приглушенными стонами.

После, едва не задремав в ванне, смыв, сцеловав друг с друга все напряжение последних дней, они как были нагими побрели в спальню. И, слишком уставшие и разнеженные, чтобы тревожиться о будущем, заснули, оставив страх на потом.

Утро 5 мая

Проснулась Ани под отдаленное уханье со двора, свежая, словно проспала всю ночь, а не несколько часов. Подошла к окну, кутаясь в шелковое покрывало, вдохнула свежий влажный воздух. Почти уже летний.

Далеко в парке под косым дождиком тренировались с клинками с полсотни драконов. Отсюда их движения казались сложным, быстрым танцем.

– Это воины боевого крыла Четери, – пророкотал Нории из-за ее спины. Она оглянулась и прислонилась к его груди, наблюдая за тренировкой. Супруг ласково поцеловал ее волосы. – До войны их было около сотни.

– Столько учеников? – удивилась Ани.

– Они не все ученики, – усмехнулся Нории, – всего трое, а остальные мечтали бы попасть к нему в обучение. Четери их тренировал и был командиром в боях. Но учеников он всегда брал избирательно, как и его наставник, Мастер Фери.

– А из тех, кого обучал Мастер Фери, никого не осталось? – поинтересовалась Ангелина. Разговор этот словно продлевал утро, время на двоих, после которого придется снова погружаться в дела и расставаться.

Она почувствовала, как муж покачал головой.

– Четери сейчас – второй по старшинству из драконов после наставника Уми. Даже магистр-регент Тафийского университета Не́фиди младше на десяток лет.

Нескольких воинов вдруг окутало сияние, и они поднялись перламутровыми гигантами в три человеческих роста – кто с хлыстами в руках, кто с клинками, – и завертелись, отбивая слаженные атаки товарищей, оставшихся в обычном размере. Ангелина слушала мужа и смотрела во все глаза – она видела уже и Нории, и Четери в боевой форме, там, где они уничтожали песчаников во время ее первого побега. Но сейчас, находясь в безопасности, было интересно посмотреть, как это работает. А Нории продолжал:

– Кто-то из старших ушел на перерождение до войны, кто-то погиб в войне. Из старых Мастеров Четери остался один. Все трое его учеников прошли шесть ступеней испытания и получили звание Мастера. Но победить учителя не смог никто.

– Пусть и дальше будет так, – глядя на воинов, проговорила Ангелина твердо – как будто вознесла молитву. – Пусть он останется непобедимым и выведет Алину на Туру.

Наставник Уми ждал их у большого малахитового зала, где собрались все драконы и драконицы, которые до войны были советниками и помощниками Владык Белых городов. При приближении Нории и Ангелины он с прежним достоинством склонил голову, сложив руки на вышитом шевране, надетом на длинную рубаху.

– Как ты чувствуешь себя, наставник? – спросил Нории с почтением, обнимая его.

– Как если бы сама Мать-Вода пестовала меня этой ночью, – улыбнувшись, ответил старейший, и вокруг глаз его разбежались лучики-морщины. – А в душе и радость оттого, что мы живы, и печаль оттого, как все произошло. Дивен мне новый мир. Я успел расспросить тех, кто проснулся прошлым летом, и не могу осознать, как он мог настолько поменяться.

– Ты даже не представляешь, насколько, – подтвердил Нории.

Наставник перевел взгляд на Ангелину, разглядывая ее с высоты своего роста, – и Ани прямо смотрела в ответ.

Мало кто из драконов, заключенных в горе, сохранил волосы. Уми был почти лыс, с наметившимися за эти дни седовато-красными бровями и ресницами, с впавшими скулами, но не выглядел стариком – лет шестьдесят ему можно было дать, и только выцветшие зеленые глаза выдавали возраст.

– Я наблюдал за тобой издалека в горах и теперь вижу тебя вблизи, дочь Красного, – проговорил он слабо. – Ты питала Владыку и помогала ему спасать нас, ты лелеяла наших детей, ты грела нас. Мой разум говорит, что нужно ненавидеть тебя, но я не могу. Я чувствую, как вы связаны с Владыкой, которого я знал еще ребенком, и понимаю, что ваши чувства чисты. Чувствую, что в тебе нет злости. Неужели дети Красного сменили ярость на милосердие, а ненависть на любовь и решили искупить то, что сотворил Седрик?

– В каждом из нас есть и ярость, и любовь, – ровно ответила Ангелина. – И в моих предках они были. Мой далекий прадед сотворил огромное зло, но он же сделал для Рудлога много доброго, и я никогда не отрекусь от него. И я здесь не во имя искупления. Я здесь потому, что решила: мой путь – рядом с Нории. А значит, его страна – моя страна, его народ – мой народ, которым я правлю, а не приношу жертву.

Нории в их разговор не вмешивался, слушал с едва заметной улыбкой, и она была благодарна за это. Он знал, что она справится сама.

Старик смотрел на нее строго. Затем поднес руку ко лбу и снова склонил голову.

– Моя Владычица, – сказал он. – Вижу, что и ярости дети Красного не растеряли. Понимаю, – повернулся он к Нории, – понимаю, отчего ты так счастлив. А я все думал: кто та, с кем ты полетишь в брачный полет? Дивен, дивен новый мир.

Малахитовый зал был роскошен – песчаного цвета пол, на котором из центра-цветка расходились лучи с растительным орнаментом, белые стены, зеленые малахитовые колонны и окна, изумительный высокий потолок с золотым плетением. У стены, подпираемая с двух сторон фонтанами, стояла малахитовая ротонда, под золотой купол которой и прошли Владыка с Владычицей.

Несколько сотен драконов ждали их, рядами разместившись на шестиугольных изумрудных коврах, скрестив ноги и опираясь на яркие твердые подушки.

И сам Нории опустился на такой ковер под куполом ротонды, и Ангелина села рядом, так же скрестив ноги под длинным платьем. Обвела взглядом присутствующих, которые на несколько секунд склонили головы, положив правую руку на сердце.

Наставник Уми расположился в первом ряду, рядом с матерыми драконами и драконицами. Даже если бы Ани не знала ничего о тех, кто собрался в зале, уверенность во взглядах выдала бы их принадлежность к власти.

Ангелина с трудом выделила несколько десятков знакомых лиц, но не смогла бы отличить друг от друга большинство присутствующих как женщин, так и мужчин, несмотря на с детства привитое умение запоминать особенности внешности и имена. Все бывшие пленники были похожи, слишком худы и почти безволосы. Высокие скулы, кошачий разрез глаз, очень светлая кожа, носы с горбинками. Но Ани знала, что пройдет время – и она ни за что не перепутает одного с другим, как не перепутала бы Ветери и Мири, например. Они сидели в первом ряду, как управляющие Белыми городами.

Не было видно Энтери – он находился с сильно истощенными, не было Огни – она всю себя посвятила детям и оплакиванию погибших. Не было никого из знакомых дракониц.

– Драконы Песков! Я собрал вас, хотя все мы должны бы сейчас отдыхать и набираться сил, оплакивать тех, кто не вернулся, и прощаться с ними, – проговорил Нории рокочуще. – Мы должны бы разговаривать о том, как будем жить дальше, или сидеть за пиршественным столом, радуясь вызволению. Я сам желал бы проводить мать и отца, отдать дань их памяти и отметить свободу с вами. Но сейчас дорог каждый час.

Он говорил, но смотрели не на него – на Ангелину: и настороженно, и задумчиво, и с любопытством, и откровенно хмурясь, а она переводила взгляд с одного лица на другое, улавливая эти оттенки и запоминая их.

– Хотел бы я, чтобы вы проснулись в мирные и благословенные времена, а лучше бы и никогда не пришлось нам засыпать, а старшим Владыкам – отдавать свои жизни, – говорил Нории, – но прошлое нам не исправить. Зато можно сотворить будущее. Сейчас Тура пылает в новой войне, которая тысячекрат страшнее старой. К нам через межмировые двери вторглись бесчисленные армии захватчиков, и лишь вопрос времени, когда они придут в Пески.

Драконы едва заметно кивали – видно было, что эта информация не стала для них новостью, что об этом уже успели поговорить.

– И чтобы нас не похоронили второй раз, на этот раз навсегда, нам придется вступить в войну, – продолжал Нории. Голос его отражался от белых и малахитовых стен, гудел под потолком. – Я начну с малой помощи. Многие из вас видели у Драконьего пика наших братьев по отцу, змеев воздуха, которые, не жалея себя, помогали спасать наших детей и близких. Один из них, герцог Дармоншир – мой друг, который сейчас защищает свою страну. В его замке находился мой брат Энтери, чтобы помогать супруге герцога, сестре моей Владычицы…

Снова хмурые взгляды на Ангелину, но теперь больше заинтересованные и озадаченные столь сложными родственными связями.

– И я тоже направлюсь туда сразу после нашего разговора, отправлюсь с половиной боевого крыла Мастера Четери, чтобы выплатить наш долг и не дать войне прийти к нам. Править Песками останется моя жена, ваша Владычица. И она же будет править до появления нового Владыки, если я не вернусь. А вы окажете ей всю поддержку, которую она потребует.

Зал зашумел тревожно, недовольно, вопросительно. Ангелина ожидала этого. Но страха не испытывала.

– Позволь сказать, Владыка? – подал голос один из суровых драконов из первого ряда. Губы его были сжаты в линию.

– Говори свободно, советник Э́фили, – кивнул Нории. – Сейчас время разговоров.

– Я почитаю тебя, как почитал и твоего отца, Владыка Владык, – велеречиво начал дракон. – И принимаю твое право взять Владычицей под свое крыло кого угодно, если Владыкой остаешься ты. Но не ослышался ли я сейчас? Разве девять Владык отдали свои жизни ради того, чтобы в Песках правила дочь нашего врага, на коей лежит неоплатный долг перед нашим народом?

Стоило этим словам прозвучать, и в зале воцарилась мертвая тишина. Ангелина не удивилась, хотя почувствовала, как леденеет ее лицо, словно тело покрывается доспехами, чтобы не пробили, не ударили несправедливые слова. Хотя раньше, когда их кричала одна лишь Огни, ей было больнее и невыносимее, чем когда она ощутила, сколько же драконов в зале разделяют произнесенное.

Не все. Но очень многие.

Ведь для большинства тех, кто только вышел из горы, она столь же безлика, как и они для нее. Зато ненависть и боль реальны, и совершенно естественно для драконов, лишь несколько дней назад летевших подписывать мирный договор, а затем переживших вероломство, страх, смерть родных, заключение в тисках камня, надеть на Ангелину маску Седрика Рудлога. И не играла роли сейчас ни ее помощь у Драконьего пика, ни история с терновником, ни работа на благо Песков, потому что боль всегда превыше разума.

Ани едва заметно пошевелилась, готовая заговорить, но Нории качнул головой: «сейчас мне нести ответ, Ани-эна», – и она отступила.

– Девять Владык отдали свои жизни, не думая о правлении, но для того, чтобы наше племя выжило, – ответил Нории спокойно, но в раскатах его голоса слышался гром. – Я своим Словом и своей кровью закрыл все долги дома Рудлог перед Песками. Ты хочешь оспорить это?

– Это невозможно оспорить, ты знаешь. Но не слишком ли у тебя короткая память, Владыка? – проговорил советник резко. – Будь жив твой отец, что бы он сказал о твоем решении?

– Владыка Те́рии был умен и мудр и никогда не казнил детей за грехи отцов, – отозвался наставник Уми. Никто не возмутился его вмешательству.

– Не стоит прикрываться крылом моего отца, – посоветовал Нории с мягкой улыбкой, но советник отчего-то склонил голову. – Не стоит говорить устами мертвых ради оправдания страстей живых, советник Эфили.

– Ты прав, Владыка, и прости меня за это, – ответил дракон примирительно. Но взгляд, брошенный на Ангелину, был тяжелым.

– Я не могу облегчить ваши потери, не могу забыть войну сам, – говорил Нории, – но вы поймете скоро, как поняли мы все, проснувшиеся ранее, что нынешний мир слишком далеко ушел от прошлого, и жить надо сейчас, и учитывать то, что имеет значение сейчас, – он посмотрел на Ветери и Мири, и те закивали. – Именно от Владычицы, – он положил ладонь на ладонь Ангелины, – во многом сейчас зависит жизнь Песков.

– Я не могу принять этого, – ответил советник, и значительная часть драконов едва заметно загудела в знак согласия. – Да, ты решил, и мы не ослушаемся, потому что еще у горы ты сказал свое Слово, и мы знаем, что ее воля – это твоя воля. Но пока ты разрешил говорить свободно, я не могу не говорить.

– Я хочу слышать вас, – без сомнений проговорил Нории. – Говорите.

Его пальцы чуть сжались, но Ангелина и так все понимала. Нужно дать им свободу высказаться, чтобы озвучены были самые черные, самые тяжелые мысли. Потому что, оставшись в душах, они будут разъедать их изнутри. А выплеснутые, могут больше не вернуться.

– Не слишком ли ты поддался чувствам, Владыка? – вступила в разговор одна из дракониц с низким, звучным голосом и широкими скулами. – Мы все ощущаем сенситивные потоки между вами, но не туманят ли они тебе голову? Я согласна с советником Эфили, мы можем почитать дочь Красного как твою жену, но отдавать ей правление – неразумно.

– С каких это пор чувства у драконов стали чем-то нежелательным или способным затмить разум, советница Оти́ди? – осведомился Нории.

– Возможно, с этих самых? – не дрогнув, парировала драконица.

– Брак Владыки и Владычицы благословен Отцом-Воздухом и Матерью-Водой, – вмешался хитрец Ветери и легко улыбнулся Ангелине прежде, чем снова перевел взор на Отиди. – Не хочешь ли ты сказать, что они ошиблись и связали Владыку с той, кто может влиять на его рассудок и вредить Пескам?

На этот раз шум в зале был более доброжелательный, слышны были возгласы: «Он прав, прав!» Советница Отиди нахмурилась, но промолчала.

– Став Владычицей, дочь Красного попала под твою защиту, – заговорил еще один, сосед советника Эфили. – Но разве она перестала быть дочерью нашего врага, которой ты заставляешь нас служить?

Внутри Ани медленно закипал гнев, и только прохладное поглаживание пальцев Нории и спокойствие, которым он щедро делился, не позволяли ей взорваться.

– Странно, что мне приходится напоминать, что вы служите не человеку или дракону, а Пескам, – напомнил Владыка. – Дочь нашего врага, советник Де́и, уже послужила Пескам больше, чем многие здесь собравшиеся.

– Но она восстанавливает то, что разрушено из-за Красного Седрика, – почти крикнул еще кто-то.

– Не обязана ли она это делать? – поддержала одна из дракониц.

Вскочил Мири.

– Владычица согласилась отдать свою жизнь, чтобы жили Пески! – Крикнул он, повернувшись к драконам. – Все прошлые дни отдавала свою силу, чтобы Владыка мог питать вас, еще не выбравшихся из камня, чтобы он мог лечить вас, чтобы у него были силы звать вас! У вас хорошая память, но об этом вы забыли?

Начался шум. Драконы начали вскакивать с мест, перекрикивать друг друга.

– Это все – малая плата за то, что случилось с нами, с нашими родными!

– С нерожденными детьми, которые так и не развились в окаменевших яйцах!

– За то, что сделали с нами, весь род Рудлог должен быть уничтожен!

– Ты сам, Владыка, своею рукой, должен был взять ее жизнь за смерть отца и матери! В воздаяние!

Раздались поддерживающие возгласы, и женские, и мужские, впрочем, тут же оборвавшиеся в тишину – будто кричавшие осознали, что именно они предлагают и поддерживают. Глаза Нории за мгновение налились вишневым, лицо заострилось, стало хищным… но тут по залу пронесся ледяной ветер, оставивший на малахите разводы изморози, и с неожиданной силой прозвучал голос Ангелины:

– Хватит!

Все взгляды снова скрестились на ней, вставшей на ноги. Нории тоже поднялся, но она выставила ладонь, останавливая его и заглядывая в глаза с молчаливым приказом, – и сняла с руки защищающий ее брачный браслет. Вложила его в ладонь мужу и, вытащив у него из ножен на поясе нож, спустилась по ступеням малахитовой ротонды.

– Вы хотите крови, – проговорила она, обводя зал посветлевшим взглядом и сжимая клинок, – вы решили, что это облегчит вашу горечь и тяжесть. Что же, я сняла брачный браслет и дала вам возможность пролить мою кровь. Сделайте это, и я обещаю, что вам не будут мстить. Кто из вас хочет убить меня? Может быть ты, советник Эфили? – она мягко подошла к нему, протянула нож. – Хочешь?

Он встретился с ней взглядом, вздрогнул, взглянул тяжело – и отвернулся.