Королевская кровь 12. Часть 1

– То есть враг фактически провоцирует нас стянуть значительные силы к холмам и ударить там, чтобы выручить своих? – уточнил Люк.

– Так и есть, – Майлз хмуро потер щеку с едва заметной рыжей щетиной. – Я не понимаю пока, зачем это нужно: да, высоты важные, прикрывают город за ними, но по фронту есть куда более стратегически выигрышные, рядом с которыми мы не видим даже небольших скоплений сил врага. Например, вот Йо́стлевские холмы, – он ткнул пальцем в очередную карту, расположенную на стене командного пункта, – недалеко от замка Нестингер, вокруг Норбиджа, все то же самое, только площади можно прикрыть большие.

– Однако у них мы никого не видели, – вмешался Таммингтон озадаченно. – Только участки вырубленного леса. Укрепления иномирян километрах в двух от них в лесу, не ближе.

– Именно, – кивнул Майлз. – Что такого в Дувлинских холмах, что нас настойчиво приглашают атаковать?

– Ничего не могу сказать, кроме того, о чем уже докладывал, – Люк помял в кармане пачку сигарет. – Расположены близко друг к другу, высокие, по макушку заросшие лесом. Редкие каменные проплешины, скалы на обоих холмах. Я заметил там несколько выходов старых шахт, похоже, добывали известняк, но очень давно, потому что дорога заросла напрочь. Тха-охонги в долине вряд ли пройдут, слишком высокие и густо растущие деревья. Охонги, пехота – да. Бой проходил прямо в лесу, перестрелка велась из-за деревьев, охонгов на момент нашего облета не было. Полковник, – добавил он без всякого перехода, – давайте я слетаю и выведу людей. Играть по сценарию Ренх-сата нельзя, но и солдат оставлять на убой невозможно.

– Никто и не собирался, – буркнул Майлз. – Я и сам хотел вас просить, потому что к открытию широкого фронта мы еще не готовы, а плотное столкновение у холмов неизбежно в него выльется: иначе никак не отвлечь силы противника. Меня смущает только одно: что мы используем ваши умения на мелкий случай, когда они совсем скоро могут потребоваться глобально. А вы так и не отдохнули.

– Пусть лорд Роберт отдохнет, а я слетаю, – предложил Люк.

– Но мне нужно набираться боевого опыта, – возразил Таммингтон, выпрямляясь. – Ты учился точности управления воздухом у Владыки, а у меня нет такой возможности. Вдвоем мы справимся быстрее, и, если получится отсрочить начало наступления, после и отдохнем.

– А если не получится? – поинтересовался Дармоншир. – И мы оба свалимся без сил тогда, когда наше участие будет нужно? – он повернулся к Майлзу. – Полковник, рассудите нас как командир, раз уж у вас тут образовалось подразделение сразу из двух змеев.

Майлз нетерпеливо постучал пальцами по карте. Жужжание голосов в машине становилось все громче и напряженнее. В стороне ожидало окончания разговора несколько адъютантов и офицеров связи.

– Задача малая, – сказал полковник сухо, – а опыта у вас, Дармоншир, больше. И если спать во время основных боев будете вы, это принесет куда больше проблем. Поэтому вы сейчас отправляетесь отдыхать, а вы, Таммингтон, – выполнять свою первую сольную задачу. Доведите людей вот сюда, – он ткнул чуть южнее Дувлинских холмов, – к месту базирования пехотного батальона, а я передам приказ, как появитесь, чуть отступить. Так выиграем еще несколько часов. Их нам хватит.

– Так точно, – не дрогнул лорд Роберт. На лице его появилась глубокая задумчивость, словно он уже прикидывал, как действовать дальше.

– Я не согласен, – отреагировал Люк, которому отправлять младого коллегу, считаные дни назад вставшего на крыло, в бой без присмотра, казалось смертоубийственным.

– Дармоншир, не тратьте мое время, – в голосе Майлза прозвучало раздражение. Он оглянулся на очередного торопливо поднявшегося в командный пункт офицера. – Я понимаю ваши сантименты, но на войне им места нет, я много раз об этом говорил. Герцог Таммингтон – не малое дитя, имеет боевой опыт. Извольте выполнять приказ, раз уж переложили груз решения на меня. Или, ваша светлость, – он намеренно выделил это голосом, – меняйте командующего, если мои приказы вы планируете выполнять, только если они совпадают с вашим видением.

Люк поморщился от отповеди… и отступил, признавая правоту Майлза и возвращаясь к субординации. Приказы старшего по званию должны исполняться, какой бы титул у тебя ни был.

– Ни о какой замене командующего речи быть не может, – абсолютно искренне сказал он. – Давайте закроем эту тему раз и навсегда, полковник. Все будет исполнено.

* * *

– Постарайся не снимать невидимость, – торопливо наставлял Люк, когда они с Тамми шагали сквозь лагерь в лес, туда, где можно было обернуться без опасности кому-то навредить, – пролети сначала под кронами, чтобы понять, где наши, и не задеть их при дальнейшей работе. Найдешь командира – убедись, что тебя никто из врагов не видит, и сначала обернись, договорись о том, что будете делать, чтобы они не испугались вихрей и не побежали в другую сторону. Пусть собираются в группу как можно ближе друг к другу, а ты прикрой их вихрями с двух сторон и выводи. К раньярам не приближайся, сбивай их издалека. Если все пройдет гладко, то часа за три с учетом пешего хода управишься.

– Я все сделаю, – пообещал Таммингтон, зачем-то снимая очки, затем снова надевая их. Лицо его было сосредоточенным, но он слабо улыбнулся. – Спасибо, Лукас. Ты беспокоишься почище моей матушки, славного ей перерождения.

Незамысловатая шутка чуть разбавила напряжение.

– И верно, еще немного, и я тебе слюнявчик повязывать начну, – хмыкнул Люк и похлопал коллегу по плечу. – Лети, Тамми, и надери им всем задницы.

Люк поглядел, как улетает младая змеиная поросль, на ходу оборачиваясь клубами ветра, снова закурил (ибо понимал, что скоро будет не до сигарет) и дисциплинированно зашагал к большой палатке, у которой, вытянувшись, стоял его адъютант Вин Трумер.

Его светлость шагал и понимал, что у него на ходу начинают слипаться глаза. Организм, осознав, что ему дадут выспаться, решил не терять ни минуты. Осталось только гадать, хватит ли сил у Таммингтона выполнить задание.

Люк еще раз оглянулся, всмотрелся в небо – которое тут же превратилось в сплетение разноцветных ослабленных ветров, среди которых вдалеке виднелось перламутровое пятнышко. Тамми.

Внутри плеснуло желание отправиться следом вопреки здравому смыслу. Но он скользнул мимо отдавшего честь лейтенанта Трумера в палатку, с наслаждением рухнул на спальный мешок и стащил ботинки.

И правда, что ли, становится занудой? Но если начальство приказывает спать – надо спать.

Лорд Роберт Таммингтон

Если бы Люк мог проследить за лордом Робертом, он бы убедился, что не зря беспокоился. Таммингтон в целом чувствовал себя неплохо – если брать за норму не отпускающее чувство изумления от того, что с ним произошло за последние дни.

«Наверное, так себя ощущала бы бабочка, если бы помнила, как это – быть гусеницей», – думал герцог, получивший классическое образование инляндского высшего аристократа и потому, при всей сухости, не лишенный поэтической образности.

Сознание в полете иногда становилось зыбким, а окружающее словно сужалось до пределов тела, как бывает перед засыпанием под гул автомобильного мотора или треск поленьев в камине. Но Таммингтон пока легко заставлял себя выходить из этого состояния. Да и громкие «поглаживания» артиллерией области за холмами служили хорошим будильником.

У лорда Роберта была цель – дойти вместе с дармонширской армией до своего герцогства и очистить его от иномирян, спасти жителей, которых он не сумел защитить, как ни старался. И если один из шагов к этой цели – вывести триста бойцов из окружения, – то он готов еще пять суток не спать, но сделать его.

Однако монотонный полет все чаще заставлял его проваливаться в дрему прямо на лету. В эти моменты перед ним мелькали картины прошедших дней – и чаще всего милая и слегка слишком порывистая Маргарета с томиком сказок…

– Я вас поцелую на прощание, и только попробуйте отказаться или подумать про меня дурное, – пригрозила она в последний перед вылетом день.

Он, конечно, не отказался, но темперамент сестры Дармоншира его одновременно восхищал и заставлял побаиваться.

Видел он и леди Марину, которая, не дрогнув, разрезала себе ладонь и поила его кровью прямо из горсти, мудрого и спокойного Владыку Нории, спасенных драконов, огромного змеедуха-защитника Дармоншира… Била артиллерия, Таммингтон вздрагивал всем невидимым телом и приходил в себя.

Стояла жара, между пышными кронами, покрывавшими Дувлинские холмы, струились теневые легкие ветерки. Слышались редкие выстрелы, далекие крики, визг охонгов, и Таммингтон насторожился – похоже, отряд дармонширцев уже находился почти за холмами, ближе к левому.

Над склонами кружили несколько десятков раньяров, то и дело подлетая к низине и поднимаясь обратно, еще по одному сидели у вершин: там промежутки между деревьями позволяли стрекозам приземлиться, а внизу такой возможности не было. Лорд Роберт еще раз облетел холмы, внимательно глядя, нет ли отрядов врага на подходе, а затем вернулся к входу в долину, перегороженнуму несколькими цепочками иномирян на охонгах. Они о чем-то громко переговаривались и то и дело глядели в небо. Боялись артиллерии?

Невидимый змей завис над кронами в раздумиях: было бы неплохо запустить по листве легкий ветерок, чтобы не выдавать себя, но силы, которые и так на исходе, могут понадобиться, если придется принять бой. И потому он снова обернулся ветром, пролетел над иномирянами и нырнул под кроны метрах в пятидесяти за их спинами. А затем потек меж стволов вперед, выглядывая попавших в окружение бойцов и стараясь не касаться ветвей, чтобы не качать их. То и дело попадались следы боев – обугленные туши охонгов, тела иномирян и дармонширцев.

Выстрелы и визг инсектоидов становились все ближе, а спать хотелось все больше… Таммингтон уже клевал клювом, когда еще метров через двести наткнулся на странный то ли канат, то ли кабель.

Будь Роберт пободрее, он бы, возможно, и разглядел его до того, как коснулся, – пусть тот и был прикрыт травой. Но сейчас герцог изо всех сил пытался не уснуть, и задел-то его самым краешком, длинным перышком-ветерком, и лишь потом заметил, как сверкнуло что-то, похожее на хрустальные длинные бусы толщиной в руку ребенка, с металлическими каплями между многогранными бусинами…

Таммингтон взвился от боли, отчаянно шипя: казалось, что ему в живот впились раскаленные крючья, – и, каким-то чудом сохранив невидимость, выскочил над кронами, поднимая вместе с собой столбы листвы и древесной щепы. Он так отчаянно дернулся, что удалось вырваться, оставив на ловушке часть ауры, – и скользнул далеко вперед, и быстро потек-понесся от страшного места, корчась и извиваясь меж деревьев от ощущения, что рану жжет каленым железом.

Его спас этот дальний прыжок – ибо краем сознания он ощутил, как позади словно рванулись за ним невидимые гарпуны чужой силы, чуть-чуть не дотянувшись до хвоста.

От сна не осталось и следа.

Раньяры с верещанием начали слетаться туда, где опадала поднятая на уровень вершин листва вместе с сучьями. Позади что-то заблестело, но Таммингтон оглянулся лишь раз, не поняв, что увидел: место, где он был мгновения назад, накрыло какое-то сплетение теней и бликов, словно большая паутина, поднявшаяся меж холмов. Он устремился дальше. Лорд Роберт ранее думал, что ничего не может быть больнее ожогов, полученных в последнем бою, затем – что предел боли он испытал во время инициации. Но сейчас хотелось орать, и только движение спасало от обморока.

«Соберись, – приказал он себе через несколько минут. Раньяры летали над кронами, явно в поисках того, кто тронул ловушку, пронеслись мимо с десяток всадников на охонгах, но ничего устрашающего за спиной Таммингтон уже не видел. – Нужно вывести людей. И через эту ловушку их вести нельзя».

Еще через несколько минут он нашел группу дармонширцев, которые, прижавшись к левому склону, отстреливались от всадников с охонгами. Лорд Роберт размазал инсектоидов о стволы деревьев и обернулся человеком. Тратить силы на воссоздание одежды не стал.

Хорошо, что догадался обернуться в паре десятков шагов от своих, за панцирем дохлого охонга и показаться сразу с поднятыми руками, – иначе быть бы ему нашпигованным свинцом.

Бойцы были потрепаны и молчаливы.

– Впереди еще несколько наших групп, – сообщил ему командир под взрывы артиллерии, – а с двух сторон долины постоянно подходят инсектоиды. Нас зажимают в клещи и вынуждают подняться по склону, а это верная смерть.

Бойцы косились на Таммингтона с суеверным сочувствием. Сбоку на животе у лорда Роберта кровоточила свежая выжженная рана, похожая на след от раскаленной рыбацкой сети с крючками-утяжелителями между ячеек.

– Выберемся, – пообещал Роберт с уверенностью, которой не ощущал.

Первое самостоятельное задание, названное командующим Майлзом «легкой задачей», далось лорду Роберту примерно так, как дается плавание брошенному в воду ребенку. Ребенку, который в любой момент может заснуть и пойти ко дну.

Он не стал сразу запускать смерчи, ветром стелясь рядом с бойцами под прикрытием деревьев, – но издалека замечал охонгов и швырял их о стволы. Группа дармонширцев двигалась, собирая отряд за отрядом, прижатые к склону – но дело замедлялось ранеными, которых нельзя было оставлять.

Обрятно через долину идти было нельзя, и Таммингтон повел растущий отряд вокруг левого холма. На половине пути уже за холмом лес стал редеть, и людей начали атаковать всадники на раньярах, вооруженные автоматами и гранатометами. Тогда и пришло время прикрывать своих смерчами, размазывая раньяров о склон.

Ночь на четвертое мая, Нестингер

Люк Дармоншир проспал часов восемь, не меньше, и очнулся уже поздней ночью. Вовсю грохотала артиллерия, и по протяженности ударов даже на слух было понятно, что широкомасштабная артподготовка уже началась.

Адъютант разогрел поздний ужин, но Люк прежде всего пошел в командный пункт, хотя живот подводило от голода.

– Таммингтон вернулся? – поинтересовался он у Майлза, который все так же был на посту, только глаза запали и лицо осунулось.

Полковник как-то невесело хмыкнул.

– Везут сюда из расположения шестого батальона, лорд Лукас.

– Жив? – напрягся Люк.

– Жив, – подтвердил Майлз. – С задачей справился, но выход занял не менее шести часов, и, по словам бойцов, на пятом часу лорд Роберт прямо из воздуха соткался в человека и рухнул на землю уже спящим. Благо на тот момент их почти не преследовали, он успел покрошить инсектоидов. Его выносили вместе с ранеными на спинах. Командир доложил, что им пришлось обходить холм, так как герцог обнаружил опасную ловушку, перекрывающую долину, и сам был ранен.

– Серьезно?

– Будет жить.

Люк повеселел и потянулся в карман за пачкой.

– Что за ловушка? С утра во время облета ничего похожего там мы не видели.

– Проснется, и узнаем, – ответствовал Майлз. Глаза у него были не менее стеклянные, чем у самого Люка до сна.

– А вы-то когда спать, полковник? – полюбопытствовал его светлость с сочувствием.

Майлз снова хмыкнул и потер веки.

– Как победим, ваша светлость, так сразу и высплюсь. Однако, – он выпрямился, – хватит болтать. Идите подкрепитесь, не пугайте подданных змеиными глазами. Да еще эти клыки… Идите, лорд Дармоншир, идите. Задача для вас будет позже.

* * *

Тиодхар Ренх-сат никому не мог доверить драгоценную сеть. Да и управлять группой инсектоидов с помощью мысленных приказов умели только тха-норы.

Он прилетел к двум холмам на раньяре, а за ним следовал второй раньяр, без всадника. Ренх-сат лично сложил Лесидию в нить и прикрепил к сбруе обоих стрекоз, а затем, велев каждой приземлиться на свою вершину холма, так, что сеть легла через всю долину и оба склона, стал ждать.

Лесидия не замечала людишек и мелкую живность, как паутина не замечает пыль, ибо сил в них было даже не глоток – капля. Нет, сети Нервы были предназначены для крупной добычи с большим запасом жизненных сил. Они должны были спеленать жертву, вцепиться в нее, обездвижить и испугать болью так, чтобы сопротивление прекратилось.

Генерал смотрел внимательно на лес, покрывающий долину, и заметил-таки, как кроны в центре чуть заметно трепещут не в такт, как трепетала бы трава, в которой, невидимая глазу, быстро ползет большая змея. Змея эта была очень осторожна и тот, кто не знал, чего ждать, ничего бы не заметил.

Но Ренх-сат помнил, что колдун Дармоншир слишком бережет людей и не оставит их без помощи. Поэтому ждал и заметил.

И когда зеленая волна достигла места меж вершин, а хрустальная нить загудела, показывая, что ловушка сработала, и по ней прошли голубоватые блики чужой силы, помогая стать еще крепче, еще опаснее и шире, Ренх-сат велел стрекозам взлететь – и затем опуститься по дуге, чтобы накрыть добычу. И взревел от досады, когда понял, что колдун ускользнул.

Ренх-сат видел, как тот уходит, – по вихрям с той стороны холма. Он пытался вновь накрыть его сетью, ориентируясь на звуки выстрелов, но колдуну, которому повезло с ловушкой, повезло и второй раз: он так беспорядочно и странно разбрасывал вихри, что ухитрился переломать крылья раньяру-спутнику Ренх-сата отлетевшей стрекозой. Тиодхара потянуло вниз, за рухнувшим раньяром, привязанным сетью, и спасло его только то, что он успел мысленно подозвать к себе одну из свободных стрекоз и спрыгнуть на нее. Неудачно, опять выбив плечо и потеряв сознание, – но хотя бы не разбившись всмятку.

Пока он пришел в себя под охраной норов, пока отвязал от рухнувших раньяров сеть – отступающие уже растворились под покровом ночи в густом лесу.

– Ну что же, – процедил он, сплевывая кровь с разбитых при прыжке губ, пока один из норов вправлял ему плечо, – ты дал мне еще опыта, колдун. Я учту и его.

Ночь на 4 мая, Нестингер

«…Как слышите? Прием. Прием. На нас напали. Иномиряне на охонгах. С ними какие-то твари, мы таких еще не видели! Двигаются быстро, вырезают всех. Обычным оружием с ними не справиться. Мы находимся под щитом мага. Нас осталось семь человек. Остальные мертвы. Враги еще здесь. Щит долго не выдержит! Просим подмоги. Просим подмоги! Прием. Прием!»

Долго наслаждаться ужином Люку не пришлось. И поспать полковнику Майлзу тоже не удалось.

В ночи под грохот артиллерии одна за другой стали приходить радиограммы, что на позиции дармонширцев по всему фронту произошли жесточайшие нападения. Выжившие сообщали, что враги появлялись молниеносно, малыми отрядами, и после атаки откатывались обратно, за укрепления иномирян. Сообщали, что наемников на охонгах сопровождали некие твари, выглядевшие как если бы муравья сплавили с человеком и дали ему разум убийцы.

Три передовых стрелковых батальона молчали, и по молчанию этому все было понятно. Люк метался от позиции к позиции – но враги уходили так же быстро, как нападали. И он, опускаясь туда, где лежали изуродованные трупы солдат – его солдат, людей, которых он призвал на защиту дома, – шипел и выл от жалости и ярости. И едва удерживался от того, чтобы броситься к замку Нестингер и самому разбить его, разрушить, похоронив слишком умного, слишком умелого в войне врага под камнями.

Нет. Пусть работает артиллерия.

Сумели отбиться берманы – но и они потеряли десяток своих людей, при этом разорвав куда больше странных тварей. С потерями, но справились огнеметчики, а также те отряды, в составе которых было хотя бы несколько магов. Особенно магов с амулетами, подаренными Марине старшими сестрами.

– Огнедухи жгут этих тварей, как обычных инсектоидов, – докладывал ближе к утру один из стихийников, пока Люк рассматривал обугленных существ, воняющих паленой плотью и муравьиной кислотой, тела которых лежали вперемешку с телами иномирян. Половина головы у одной твари была выжжена, и от мерзкого переплетения человеческих и инсектоидных элементов Люка замутило.

Маг продолжал:

– Нам повезло, что дозорные успели подать голос и запустить сигнальную ракетницу. В ее свете я увидел нападающих и сразу активировал амулет. Огнедухи их подчистую всех выжгли. Мы посчитали – пятьдесят охонгов и пятьдесят этих… особей. А в моем камне восемь огнедухов, они почти не истощились. Так и спаслись. Хотя и не все, – он мрачно посмотрел под дерево, где лежали тела дозорных.

В погребальных кострах после нападения горели все, потому что дармонширцы при продвижении к Нестингеру ежедневно встречали группы нежити. И ее становилось все больше.

Утром от одного из пленных удалось узнать, что новых тварей называют невидши и они и есть секретное оружие вражеских богов. Примерно в это же время пришла информация из Рудлога, что в бою в Йеллоувине участвуют подобные бойцы и нужно быть готовыми к их появлению.

Не успели передохнуть от ночной атаки, как со стороны врага тоже заработали артиллерийские орудия – пусть их не так много было, как у дармонширцев, но, значит, врагу удалось сломить кого-то из пленных операторов боевых машин и заставить работать на себя.

– Они поджимают нас артиллерией к фронту, – резюмировал бледный Майлз на очередном коротком совещании. – И пытаются рассечь армию. Делают ровно то, что мы. Их командующий, – он поморщился, – слишком быстро учится.

Проблема заключалась в том, что удары были хаотичны и коротки – Люк не успевал подняться в воздух, чтобы засечь расположение машин противника, как выстрелы прекращались. И пусть в ответ расположение иномирян тоже «гладили» из бортовых орудий эмиратцев и из тыла дармонширцев – по всему выходило, что артиллерия иномирян спрятана где-то в городках, в которых еще находилось много жителей. И поэтому тотальная зачистка была невозможна.

Таммингтон спал и просыпаться не собирался. Люк, поднимаясь выше зоны поражения артиллерии, летал над городками, искал места дислокации машин. Как минимум две находились в районе замка Нестингер: с высоты герцог заметил парную вспышку, но точное местоположение определить не смог.

Хватило суток, чтобы над дармонширцами вновь замаячил призрак поражения. Сейчас не было фортов, к которым можно было прижаться, не было системы укреплений. Ничего не было – но враг настойчиво напрашивался на столкновение.

– Что мы будем делать? – спросил Люк хмуро. – Ночью нападение наверняка повторится.

Майлз потер глаза в воспаленных прожилках, отчего они стали еще краснее.

– Мы примем приглашение, ваша светлость.

Глава 2

Ночь с 4 на 5 мая, Истаил

Вечером после прилета спасенных драконов в Истаил дворец Нории превратился в гигантский лазарет и одновременно огромную кухню. Слуги и служащие потрудились на славу, подготовив его к приему почти трех с половиной тысяч драконов.

Прямо во внутреннем дворе у фонтана стояли котлы, в которых доваривался мягко-пряный мясной суп ха́ши, липкий и жирный, придуманный давным-давно для восстановления тяжелых больных и детей. Горели костры, на которых запекались бараньи туши, в ворота въезжали повозки с высокими кувшинами с молоком, маслом и медом. Их перетапливали вместе и отпаивали детей и самых слабых.

Помощники из людей и тех драконов, которые участвовали в спасении, отводили наиболее истощенных в горячие источники, щедро рассыпанные по парку, – проведешь в объятиях Матери-воды ночь, и легче станет. Тем, кто чувствовал себя сносно и мог стоять на ногах после долгого перелета, помогали пройти в купальни, к пару и чистоте. Тех, кто валился с ног, а таковых было большинство, быстро кормили и укладывали в огромных шатрах, поставленных среди деревьев. Из старых сундуков достали множество одежд, перестирали, сложили в стопки – и сейчас слуги носили их в купальни и к источникам. Много было сделано, и все равно забот и для Владыки, и для Владычицы оказалось достаточно.

Нории обходил соплеменников с другими виталистами, а Ани принимала текущие решения. Сирот, прилетевших с нею, Ангелина отвела к нани-шар и временно поручила их хлопотам. На женской половине дворца было достаточно комнат. Девушки разобрали детей с причитаниями и воркованием, и уж тут не надо было волноваться – ласки и тепла они получат достаточно. Даже Валентина, оставив детей на попечение бабушки, помогала на кухне – сейчас любые руки были нужны.

Родителям с детьми выделяли отдельные покои, мужчины ложились спать в холлах, драконицы предпочитали шатры. С десяток красноволосых девушек расположилось на плоской крыше второго этажа.

– Мы хотим видеть небо, – объяснила одна из них неохотно, когда Ангелина спросила, удобно ли им здесь. – Тяжело находиться под крышей.

Они все держались настороженно и отстраненно. Без явной агрессии, но без тепла, хотя и с интересом, и с некоторой долей благодарности.

Огромный дворец затих только когда последний спасенный был осмотрен и всех накормили и обиходили. Ани дремала рядом с малышом Нери на половине нани-шар, когда ее щеки аккуратно коснулись.