Иннерлэнд: Пересечение миров

Ближе к вечеру вторника я все же решилась и, достав из кармана ещё сильней измятую визитку, набрала указанный номер.

– Я вас слушаю, – по деловому веселый голос в трубке.

– Это Соул. Девушка, которую вы пригласили на съемку, – тут же добавила я, вспомнив, что так и не представилась.

– О! Так у шикарной седовласой нимфы есть имя? – Делано удивились на том конце провода, и тут же в трубке раздался смех. – Приятно познакомиться! Ну так, что ты решила? Согласна?

– Согласна. – Обреченно кивнула я, позабыв что меня все равно никто не видит.

– Я знала, что ты согласишься! – Весело щебетала Мика. – Тогда жду тебя завтра возле студии.

Девушка продиктовала адрес, который я кое-как успела записать все на той же визитке и отключилась.

Съемки прошли вполне удачно, если не считать мое чрезмерное волнение, сковывающее все мышцы и мешающее расслабиться. Но вскоре я заметила, что если не обращать внимание на снующего туда-сюда фотографа, представляя себя кем-то другим, тем, кого желает видеть в кадре снимающий тебя человек, то страх и оцепенение постепенно отступают, а нужные позы формируются автоматически.

– Все! Закончили! – Радостный голос Мики вернул меня к реальности. – Смотри, как круто получилось!

Девушка показала на монитор ноутбука, к которому уже успела подсоединить фотоаппарат. Весь экран занимала хрупкая девушка-альбинос в белом винтажном платье, сжимающая бледными ладошками красную розу, ярко контрастирующую на всем этом белоснежном фоне. Блондинка на фото была очень красивой: тонкие, но чувственные, слегка приоткрытые губы, длинные серебристые пряди, обрамляющие аристократично бледное лицо, впалые скулы и огромные серые глаза, подсвеченные вспышкой, отчего их цвет казался красным. Она выглядела настолько нежной и хрупкой, что при одном только взгляде вызывала желание обнять и защитить.

– Ну как? – Все так же жизнерадостно спросила Мика, выглядывая из-за плеча. И откуда в ней столько энергии?

– Это не я… – Все еще не в силах оторвать взгляд от экрана, ответила севшим голосом.

– Конечно же ты! – Засмеялась шатенка. – Вот же ребята на курсах обзавидуются…

Девушка снова мечтательно прикрыла глаза, оставляя меня наедине с собственным портретом.

И ребята действительно обзавидовались. Настолько, что тоже стали приглашать меня на фотосъемки, предлагая небольшую оплату. Конечно предложения поступали не так часто, но пару-тройку рабочих дней в месяц позволяли не умереть нам с Рэем с голоду. Да и скандалы по поводу моего безделья наконец-то прекратились.

Назначенная на сегодня фотосессия была в самом разгаре, когда пустую, не считая меня и фотографа, комнату наполнила жалобная трель телефона, оповещающая о входящем вызове.

“Странно. Рэй обычно не звонит во время своих занятий. Что же могло случиться?”

Тревожные мысли стройным потоком ворвались в мое сознание, мешая сосредоточиться на работе и вызывая приступы паники. Когда вызов повторился я не выдержала и, извинившись, отправилась на поиски смартфона. Он нашелся под завалами одежды и сумок, нагромоздившихся на двух свободных стульях в углу комнаты. Номер на дисплее оказался неизвестным и я, еще раз извинившись, вышла за дверь на ходу принимая вызов.

Коридор встретил приятным полумраком и абсолютной тишиной. В трубке первые несколько секунд не раздавалось ни звука.

– Алло, – никакой реакции. – Кто это?

В ответ раздалось какое-то странное шипение, напоминающее телевизионные помехи. Создавалось впечатление, что звонивший находится где-то далеко, в заснеженной и ветреной местности, куда плохо поступает сигнал.

– Вас плохо слышно. – Еще одна попытка разобрать, кто звонит. – Попробуйте перезвонить еще раз.

Моя рука уже потянулась нажать на сброс, как шум немного утих, позволяя разобрать какой-то шипящий голос. Казалось, будто человек на том конце провода был сильно простужен или боялся кого-то разбудить. Разобрать слова было сложно, поэтому смартфон был поплотнее прижат к уху, а слух обострился до максимума.

– Тебе не скрыться, – хриплый более отчетливый голос заставил дернуться от неожиданности. – Я все равно найду тебя.

По телу пробежала волна мурашек, будто сотни мелких насекомых устроили на нем марафон, а рука крепче сжала мобильный.

– Кто это? Что вам нужно? – Таким же тихим шепотом, но с легкими паническими нотками.

– Беги. Прячься. Я все равно найду тебя. Тебе не скрыться. – Шипяще растягивая слова, повторил пугающий до дрожи голос.

Шипение в трубке нарастало с каждым словом, как и дрожь моих рук. Свет в коридоре предательски замигал, время от времени погружая его в абсолютную темноту. Страх на грани истерики сковал все тело: не было сил даже пошевелиться, не то что нажать сброс вызова. Голос в трубке все повторял одни и те же слова, которые эхом отдавались в глубине сознания и вызывали новые порции мурашек.

Коридор постепенно начинал менять свои очертания, то удлиняясь, то становясь короче. И было непонятно, что именно вызвало эти изменения: игра света, собственное воспаленное воображение или ожившие наконец кошмары. Стены постепенно расплывались и покрывались странной рябью, похожей на следы ветра на воде. Все пространство искажалось, вызывая головокружение и приступ клаустрофобии, не давая адекватно оценить расстояние до двери студии и вырваться из этого кошмара. Постепенно и без того редкие двери, ведущие в такие же оборудованные декорациями комнаты как та, из которой я вышла, стали исчезать, образуя единый, бесконечно растягивающий и сужающийся тоннель. Слизький, как сырой осьминог, ком поднялся откуда-то из желудка и застрял в горле, оплетая своими скользкими щупальцами все внутренности от желудка до голосовых связок, мешая не только говорить, но и дышать. Шум в телефонной трубке все нарастал мешая разбирать слова, но это было и не нужно – они и так отпечатались в сознании и еще очень долго не сотрутся.

Все закончилось так же быстро, как и началось: свет пришел в норму, стены вернулись на исходные позиции, а скрежет в трубке прекратился, уступая место ритмичным коротким гудкам сброса. Я рассеянно смотрела на подрагивающий в руках телефон, стараясь сфокусировать взгляд и восстановить дыхание. Ком в горле постепенно опускался вниз, оставляя за собой скользкую и неприятную на вкус дорожку слизи. Когда за спиной раздался голос девушки-фотографа, я вздрогнула – настолько сильно была погружена в себя, что даже не услышала открывающуюся дверь.

– Все в порядке? – Обеспокоенно рассматривая меня, спросила мой работадатель. – Может перерыв?

Видимо я выглядела совсем плохо, раз девушка предложила прервать съемку. Телефон в руке по-прежнему слегка подрагивал, выдавая не прошедшую до конца дрожь, а вторая рука засаднила от боли – только сейчас я заметила как сильно впивались ногти в тонкую кожу ладони, образуя на месте соприкосновения глубокие красные полосы.

– Извините, – едва смогла выдавить я. – Если можно я покурить выйду.

– Да без проблем, – улыбнулась девушка. – Все точно в порядке?

– Все хорошо. – Привычная, заученная до автоматизма, фраза, совсем не отражающая действительность.

Фотограф кивнула, удовлетворенная полученным ответом, и двинулась в сторону студийной комнаты. Так же делала и моя мать, совершенно не желающая замечать истинные чувства собственного ребенка.

Забежав за зажигалкой и сигаретами, я наконец вышла из вызывающих теперь нервную дрожь коридоров на улицу. Летний день беспощадно душил горячим воздухом, но сейчас это было лучше, чем стоять в курилке, от которой у меня и так временами случаются приступы паники и клаустрофобии. Хотя забытые в гримерке солнцезащитные очки определенно не помешали бы.

Спасительная затяжка уже достигла легких, когда телефон вновь зазвонил, заставив вздрогнуть и резко дернуться в попытке словить выпадающий из рук смартфон. Попытка оказалась удачной и, спустя пару секунд, я уже смотрела на белую надпись на экране: “Рэй.”

– Алло, – пытаясь скрыть дрожь в голосе, как можно ровнее произнесла я.

– Все в порядке? – Видимо получилось не очень хорошо.

– Все хорошо. – Не услышав ответа, вздохнула. – Устала просто.

– Я задержусь немного. – Удовлетворившись ответом, перешел к делу Рэй.

Он никогда не любил тратить время на разговоры. Да и поддержка его чаще всего заключалась лишь в тихом нахождении рядом и теплых объятиях. Меня, впрочим, это вполне устраивало.

– Хорошо. – Вышло немного грустно. Стараясь придать голосу максимальной бодрости, добавила – Съемки скоро закончатся. Я буду ждать тебя дома.

– Хорошо. – Я почувствовала как Рэй улыбнулся. Его улыбки имели особый звук, который я могла различать даже сквозь телефонные помехи. Впрочем, все, что было связано с Рэем, было особенным.

Я улыбнулась, мысленно благодаря вселенную за то, что подарила мне пусть и единственного, но такого прекрасного человека рядом, и сбросила вызов.

*      *      *

Однокомнатная гостинка встретила абсолютной тишиной, если не считать, ставшего уже таким привычным, гудения старого холодильника, которое первые полгода жизни в этой квартире заставляло в ужасе вскакивать по ночам и проверять, не ломится ли кто в квартиру. Хотя, даже если кто-то бы и захотел ограбить наше скромное жилище, брать там все равно было нечего, разве что старенький побитый жизнью ноутбук, да электрочайник. В остальном же квартира была более чем скромной: местами продавленный двуспальный диван, прикроватная тумба с нашей с Рэем совместной фотографией в рамке, письменный стол, с местами облупившейся краской и давно не закрывающийся шкаф. Благо, что была отдельная ванная комната, а наличие в коридоре маленького кухонного стола и электропечки избавляло от необходимости торчать на общей кухне.

Разувшись и налив чашку зеленого чая, я, как была в одежде, с облегчением опустилась на кровать, смотря в одну точку и бесцельно колупая надорвавшиеся обои, которые давно пора было сменить. Кружка с горячим напитком приятно согревала ладонь, а пар, поднимающийся над чашкой и равномерно растекающийся по пространству вокруг, создавал ощущение легкого тумана, завораживая витиеватостью молочно-белых линий. Думать ни о чем не хотелось, поэтому, допив ароматный напиток и накрывшись с головой одеялом, я погрузилась в беспокойную дремоту.

Рэй пришел ближе к полуночи, уставший и раздраженный. Звук открывающейся двери вывел меня из состояния полусна. Тело протестующе ныло, пытаясь восстановить кровообращение после долгого лежания в неудобной позе. Я услышала как ударились ключи о деревянную поверхность кухонного стола и поспешила выйти к любимому.

– Как прошел день? – Моя улыбка так и не встретила отклика в родном лице. – Что-то случилось?

– Просто устал. – Вздохнул Рэй и потянулся к чайнику.

– Лапшу? – Утвердительный кивок. – Иди переодевайся, сама залью.

Пока закипал чайник, я достала из настенного шкафчика упаковку быстрорастворимой лапши и глубокую тарелку, высыпала в нее содержимое упаковки и ждала заветного щелчка, оповещающего о закипании чайника.

– Ты снова перечитываешь эту книгу? – Послышался голос Рэя из комнаты.

– Какую книгу? – Я выглянула из кухни, чтобы посмотреть о чем он говорит. – А, ну да.

Как раз в этот момент Рэй перекладывал томик Мураками с дивана на книжную полку.

– Тебе не надоело перечитывать одно и тоже? – Снисходительно улыбнулся он.

– Знаешь, чтение хорошей книги – как секс. Вроде бы каждый раз одно и тоже, но ведь все равно приятно. – Глубокомысленно заметила я, сама поражаясь собственной мудрости (видимо от Брайнса заразилась) и, улыбнувшись озадаченному Рэю, снова скрылась на кухне.

За окном поднялся ветер, заставляя близ растущие деревья биться ветками о стекло, будто прося убежище в нашем и без того крохотном доме. Раздался раскат грома, вызвавший у оконных стекол нервную дрожь. А спустя десяток секунд горизонт рассекло напополам яркой вспышкой молнии. Начиналась гроза. По подоконнику и крыше одна за другой с глухим стуком ударялись большие прохладные капли, создавая непроницаемую стену из дождя, за которой практически невозможно рассмотреть ни соседний дом, ни бегущих в укрытия прохожих. Только деревья еще сильнее и жалобнее застучали в окно своими руками-ветками в надежде найти пристанище.

Вообще я люблю дождь. Особенно летний. Но с тех пор, как мы переехали в эту квартиру, он стал доставлять некоторые неудобства. Вот и в этот раз ничего не оставалось, кроме как достать пару железных мисок и по проторенному маршруту расставить их на полу в коридоре и ванной, наблюдая как первые капли, просачивающиеся сквозь непрочную крышу, ударяются со звоном об их железную поверхность.

Залив лапшу кипятком и прихватив с собой тарелку, я зашла в комнату к Рэю. Он уже сидел в домашней одежде за столом, покусывая нижнюю губу и вяло щелкая по страницам соцсетей курсором мышки, и обратил на меня внимание лишь тогда, когда миска с плавно поднимающимся вверх ароматным паром оказалось у него перед лицом. Запах приправы постепенно наполнял комнату, заставляя слюнные железы работать активнее, хотя есть на самом деле не хотелось.

– Спасибо. – Благодарно кивнул Рэй. Не услышав ничего в ответ, он внимательнее посмотрел в мои глаза. – Что-то случилось? Днем мне показалось ты была чем-то взволнована.

Забравшись на диван с ногами и поплотнее укутавшись в плед, я не отрывая взгляд от оказавшегося в руках телефона, нервно раскручивала его в ладонях. Черный металл корпуса приятно холодил кожу, немного отвлекая от мыслей о предстоящем разговоре.

– Мне кто-то звонил сегодня во время съемки. Незнакомый номер. Они говорили странные вещи. – Подняв наконец глаза, я встретилась с вопросительным взглядом Рэя.

– Что именно они сказали, Соул?

– Мне показалось, – замялась я, подбирая наиболее подходящие слова. – Нет. Они точно угрожали мне.

О странных галлюцинациях я предпочла промолчать.

– Кто – они? – Черная бровь взметнулась вверх, а нижняя губа была подмята в привычном жесте.

– Я не знаю. – Выдохнула, отводя взгляд.

– Но номер-то у тебя остался?

Кивнув, я протянула Рэю мобильник, который все еще находился в руках. Он долго всматривался в экран монитора, нажимая на какие-то клавиши. Брови его с каждой секундой хмурились все сильнее, почти сливаясь в одну сплошную линию, а нижняя губа уже ощутимо покраснела от постоянного покусывания.

– Здесь ничего нет, – наконец выдохнул он, протягивая гаджет обратно.

– Но как?

Я проверила входящие и легкий холодок прошелся по моей спине – номера неизвестного абонента, так напугавшего меня сегодня днем, не было, как любых напоминаний о входящем вызове.

– Но мне точно кто-то звонил днем! – Фраза получилась слишком громкой, но меня это мало волновало сейчас. – Ты мне не веришь?

– Верю, – почти шепотом ответил Рэй, но его взгляд говорил об обратном.

Тишину, воцарившуюся в комнате, нарушали лишь завывания ветра за окном и мерное постукивания капель о расставленную по прихожей посуду.

Иннерлэнд: Легенды другой стороны

Человеческая жизнь не так примитивна, чтобы делить ее только на мрачные и светлые стороны.

Между светом и мраком – миллионы теней и переходных оттенков.

И разумный человек всю жизнь учиться их различать.

Харуки Мураками “Послемрак”

Есть такое место в Иннерлэнде, где все времена и истории сливаются в одно целое, в один почти священный грааль, оказавшись внутри которого можно пережить сотни жизней – своих и чужих, увидеть тысячи историй, каждая из которых будет фантастичнее предыдущей, но все они окажутся правдой. Там же можно узнать миллионы вариантов будущего, запомнить их и, следуя выбранному сценарию, изменять свою жизнь. Место это зовется деревней Забвения. И хоть назвать его деревней можно с большой натяжкой, все же там обитают странные и немного волшебные существа: скрофы – люди с кабаньими головами, заправляющие местными тавернами, в которых, к слову сказать, подается вкуснейший скрофский эль и отвратная еда из потрохов и сухожилий диких животных; милые лесные феи, которые ежедневно трудятся, как пчелки, ухаживая за растениями, выращивая овощи и фрукты неимоверных размеров и фантастических на вкус, а также обеспечивающих домашний уют; эльфы, поражающие своей неземной красотой, весьма эгоистичные и грациозные, они видимо и были созданы лишь для того, чтобы радовать глаз окружающих; там же проживает единственный оставшийся в живых Коон – огромный енот-шаман, постоянно дымящий трубку с каким-то странным пряным табаком, изредка выходящий из астрала, чтобы изречь жителям деревни свою очередную мудрость. В этой же деревне я повстречала довольно странного и импозантного Принца Тьмы – существо очень похожее на человека внешне, абсолютно прекрасное снаружи, но какое-то уж очень странное и холодное. Но тут возможно сказались эльфийские корни, явно прослеживающиеся по тонким чертам лица, высокому и худощавому телосложению и немного заостренным ушам. Местные поговаривали, что сам архиэльф когда-то заключил сделку с демонами преисподней и отдал свою дочь в расплату за исполнение своих желаний. Что произошло с бедной девушкой осталось загадкой, но больше ее никто не видел. Однако, спустя несколько сотен лет, Эльдар, или как его называли забвенчане – Принц Тьмы, появился возле главных ворот деревни – человек (или почти человек) без возраста и прошлого, явно асоциальный и очень похожий на пропавшую давным-давно эльфийку.

Познакомившись со всеми этими яркими и необычными личностями, я почувствовала себя здесь немного лишней. Обычной. Посредственной. Даже то, что я родилась альбиносом не спасало.

“Раз ты попала в Иннерлэнд – значит ты не просто обычная смертная”, – сказал мне как-то шаман в минуту своего просветления. И это не могло не радовать.

В чем собственно заключалась моя необычность я так и не поняла, а все мои дальнейшие расспросы Коона на эту тему не увенчались успехом – он лишь отмахивался от меня своей огромной лапой и бормотал: “Всему свое время, крошка. Всему свое время”, еще глубже погружаясь в транс.

Темный Принц на деле оказался довольно спокойным и вполне милым собеседником, при условии что ты просто сидел и слушал его рассказы. Его мало кто любил в деревне, поэтому я часто заставала Эльдара одиноко сидящим на берегу озера. Он сидел неподвижно, чуть сгорбившись, глядя своими огромными печальными глазами цвета утреннего неба на то, как с небольшой горы, стекает в ровную гладь озера пенная горная вода. Глаза были единственным “живым” пятном на всегда равнодушном и отстраненном лице и лишь в такие моменты на нем застывала маска безграничной скорби, а мысли были столь далеко, что присутствие постороннего замечалось лишь когда я садилась рядом.

– Снова ты, – каждый раз приветствовал он, выдерживая свой самый холодный и пренебрежительный тон, даже не взглянув в мою сторону.

– Снова я, – каждый раз звучало в ответ.

– Опять сидишь здесь один? – Скорее утверждение, чем вопрос.

–Хм, – весьма многозначительно. – Как-то все не очень меня жалуют, если ты не успела заметить.

– Не все. – Руки невольно сжались в кулаки. Я отлично понимала, каково быть на месте Эльдара, каково быть изгоем.

Тёмный Принц наконец оторвал свой взгляд от озера. Оторвал, и тут же приклеил к моим глазам, вглядываясь в них столь внимательно, будто мог таким образом проникнуть в душу. На какую-то секунду мне даже показалось, что в его зрачках пронеслась вся моя жизнь, а после они вспыхнули алым пламенем, который погас лишь когда Эльдар вернулся к созерцанию озера. Волоски на моих руках встали дыбом.

– Хм, – на этот раз он усмехнулся. – Уж не себя ли ты имеешь ввиду?

– А если и так? – Бросила с вызовом, явно диссонирующим с легкой паникой, царившей в моей голове.

– Если так, то у обитателей вашего мира явно притуплены чувства страха и самосохранения. – С подобием смешка сострил Эльдар, но на лице не дрогнул ни один мускул.

– Это не… – Начала было я, но и сама не знала, что хочу сказать. Отрицать что-либо в данной ситуации абсолютно бессмысленно, впрочем как и соглашаться.

Темный Принц вновь повернулся ко мне и на этот раз лицо на его лице так и осталась тень вселенской печали. Голос однако звучал все еще холодно и отстраненно.

– У всех есть темная сторона, Соул. Даже у тебя.

Я так до конца и не поняла, что он имел ввиду. Мы были похожи, отчего я сразу почувствовала эту тонкую связь и именно поэтому так хотела получше узнать Эльдара. Мне казалось, что только так мы оба можем избавиться от призраков прошлого, которые так отчетливо отражались в озерной глади, когда мы заглядывали в озеро Бытия. С каждым словом Темного Принца я убеждалась в этой нашей похожести и в том, что он не такой бездушный, каким хочет казаться. Видимо он тоже понял это, каким-то образом прочитал мои мысли, вытянул душу своим пронизывающим взглядом. И эта его фраза – лишь подтверждение тому, как яростно он сражается со светом внутри, стараясь стать именно тем, кого в нем все так хотят видеть.

*      *      *

Почему-то все жители Иннерлэнда любили говорить загадками, редко давая прямые ответы на поставленный вопрос. Вначале мне казалось, что это изюминка, запатентованная Брайнсом, который так любит разрушать мое хрупкое внутреннее равновесие. Но спустя пару визитов в Иннерлэнд и нескольких новых знакомств я заметила такую особенность практически у всех жителей этого мира. Хотя, слушая их разговоры, не возникало ни малейшего сомнения в том, что они отлично понимают друг друга. Недосказанные вопросы, совершенно не относящиеся к ним ответы, глубокомысленные кивки головой – казалось в Иннерлэнде был собственный язык, хотя все произносимые слова были вполне знакомыми. Видимо им и не нужны были слова – сказывалось воспитание и долгие годы жизни в одной среде, позволяющие понимать друг друга на особом, ментальном уровне. Меня же такая недосказанность порядком раздражала, заставляя по крупицам собирать информацию и складывать все кусочки мозаики воедино, пытаясь понять смысл сказанных ранее слов. Пока удавалось плохо. Единственное на что не скупились местные жители – это легенды и сказки. Они слушали и рассказывали их с особым упоением, только так раскрывая значительные и не очень факты собственной истории. Иногда мне даже удавалось понять о чем именно они говорят. Но случались такие озарения довольно редко.

Эльдар знал сотни, даже тысячи фантастических и не очень историй, которые с удовольствием рассказывал всю ночь напролет у горящего разноцветным пламенем и разбрасывающего во все стороны столпы мерцающих искр костра. И хотя жители деревни относились к нему с осторожностью, многие из них все равно приходили послушать Темного Принца. Я тоже часто подсаживалась рядом, обмотавшить теплым пледом, любезно выданным мне одной из местных лесных фей, и слушала, представляла и проживала эти бесконечные, захватывающие истории о драконах и принцессах, о демонах и кровавых войнах, о магических артефактах и простых человеческих героях и много еще о чем таком, что тяжело было даже представить простому смертному, коротавшему свою бренную жизнь на земле, в надежде проникнуться наконец духом этого странного места и хоть немного приоткрыть завесу всеобщей недосказанности.

Придя в один из вечеров к привычно горящему костру и опустившись на сырую землю возле Принца, я вновь была готова погрузиться в бесконечный мир его фантастических историй, благодаря которым его лицо сбрасывало привычную маску, а глаза приобретали тот печально-ностальгический оттенок, который так ему шел.

– Давным-давно, – заговорил низким и немного таинственным голосом Эльдар, – когда Иннерлэнд еще был разделен на части, а деревни Забвения и вовсе не существовало, родился в королевской семье эльф небывалой красоты. Даже среди своих соплеменников выделялся он необычайно выразительной внешностью. Но не только красота досталась ему от предков – мальчик рос и становился все умнее и проворнее: к двенадцати он уже умел стрелять из лука не хуже любого охотника и орудовать двумя клинками, как опытный воин, к шестнадцати – знал несколько языков и умел ловко вести переговоры, а к восемнадцати и вовсе прослыл самым мудрым эльфом королевства. И, казалось бы, ему самой судьбой было начертано стать королем, но было у него два старших брата, а по закону, не только у эльфов писанному, трон переходил лишь к старшему наследнику.

Шли годы, прекрасный эльф уже успел жениться и воспитать не менее прекрасную дочь. Его красота с годами не увядала, а ум становился только острее. Одно лишь не давало покоя принцу – на троне вот уже лет пять восседал его старший брат. И так проела его изнутри жгучая зависть, не давая спокойно спать, преследуя в бодрствовании и не отпуская ни на минуту, что решился он на отчаянный шаг – выйдя глубокой ночью из замка, в котором крепко спала вся его семья, натянув посильнее капюшон плаща на лицо, отправился он в самое темное место эльфийского царства, то место, где по легендам соединялся наш мир с миром демонов, обитающих где-то глубоко под недрами Иннерлэнда.