Крайм

– Снова это! – вяло пробубнил я себе под нос, потирая вспотевший лоб – И когда же это кончится?

Не долго размышляя, я покинул влажную кровать и спросонья направился к умывальнику. Остудившись прохладной водой, я вернулся в прежний вид, не вникая в детали, вроде потупившегося взгляда и нервного тика, проявившегося на лице. Вслух уже без прежней скованности произнёс:

– Открыть двери. – накинув своё единственное чистое пальто, устремился к выходу.

Задержав дыхание у двери на секунду, замешкался, подумал, что кошмар может стать явью. Дверь открылась – я выдохнул с облегчением.

«Кошмар всего лишь кошмар.» – отбросив глупые мысли, вышел на вечернюю прогулку по району.

Район в котором я проживал последние дни, оказывал неподдельное влияние на режим дня, и по моему виду в отражении, не наилучшим образом. Коэффициент бодрости за это время упал с семидесяти девяти до критических пятидесяти одного процента, а что тут говорить про хроническое повышение уровня стресса и пассивной агрессии.

Я, мягко говоря, терял прежний образ, что идеально восполнял потребности на весь день. На этот раз и кофеиновый напиток не помог. Усталость похоже не унять столь банальными методами, как чёрная водичка с сахаром. Наивный болван.

Обойдя стороной поворот к зоне «тусовщиков», я пошел к рынку. Старый рынок, как я сам, едва ли скрывал признаки явного гниения. Облезшие металлические конструкции, обвалившиеся части баллок, валяющиеся, как бы в стороне; недоеденные огрызки ягод и фруктов, и многое другое, что напрочь отбивало аппетит у любого новоприбывшего туриста в здешних краях. Но я не был одним из них. Эти земли для меня кое-что да значили раньше.

Прекратив осуждать «прекрасный» вид старого рынка, я направился прямиком к Серджио, торговцу особыми крупами. У него, в отличии от конкурентов за пару миль в радиусе, цены всегда были очень сладкими и приятными. Что уж тут говорить, про добротное качество этих самых круп. Часто мне доводилось закупаться на сотни дней вперёд, при всяком удобном случае, чтобы приготовить своё любимое блюдо из зёрен киноа, приправленных пахучими листьями острой крароаги. Ничего лишнего, только крупа, только приправа и блюдо готово. Самый сложный до безобразия процесс это собственно поедание этого блюда. Моим знакомым это блюдо кажется чрезвычайно острым, и, в силу высокой восприимчивости к острому, они отказывались пробовать во второй раз мои кулинарные изыскания, опасаясь, умереть за трапезой. Тем не менее, лишь однажды, но попробовать это однозначно стоило.

– Рафаэль? Ты ли это? – бросил Серджио, даже не пытаясь скрыть широченную улыбку до ушей.

– Да, Серджио. – кивнул я, – Мне нужна…

– Киноа? Верно же? – снова кивнул, немного наклонив голову влево, – Я тебя знаю. Сколько уже лет мы знакомы, а ты каждый раз возвращаешься. Ладно сейчас, ты живёшь близко, но зачем ты раньше приезжал сюда? Неужели в центре вообще всё глухо с жильём?

– Можно и так сказать.

Весь дальнейший разговор перешел на задний план. Я кажется погрузился в себя. Перестал воспринимать окружающий мир с должной бдительностью. Очнувшись я увидел, что нахожусь дома на кухне. Наполнив ёмкость водой, я стал ждать, пока та станет тёплой. Высыпав одну десятую купленного у Серджио зерна в воду, я прилёг на кровать, с мыслью о сне.

Закрыв глаза, я видел свой родной сектор, Аум. Но никак обычно, словно со стороны. При том, что своё же тело я видел, даже осмотревшись вокруг. Огонь, что заполнил сотни миль, поедал каждого, район за районом, пылали металлические конструкции, одна превыше другой. Его было не остановить. Все способы погасить пламя не увенчались успехом. Аум был обречен на скорую гибель.

Только слышал душераздирающие вопли и крики, плачь и громкие выстрелы, но источник этого всего был за гранью восприятия. Я подумывал, что это снова кошмар; обычный кошмар, которых я видел бесчисленное количество за последние года и успел изучить их досконально. Но всё было куда реальнее.

Запах пороха, крики павших, шум крушения зданий – всё было насыщеннее, сочнее, чем раньше. Весь Аум сыпался, точно, как песочный дворец от лёгкого дуновения ветра.

– Вы верили в будущее. – произнёс голос во тьме, – Надеялись на лучшее, но получилось, как всегда. Мир, тот, что вы знали, разрушен. И вы сделали это с ним. Своими руками. Своим безразличием. Безустанными попытками построить всё больше и больше, вы обрекли его на гибель.

Лишённый каких-либо чувств, я подошел к возгласу, что молвил с обрыва тьмы и спросил его:

– Что мы сделали не так?

Мрачная тень повернулась лицом, но лица на нём не было. То место, где когда-то было лицо, покрыто тысячами язв и миллионами ран. Я пытался разглядеть хоть что-то, что могло выдать личность говорящего, но всё казалось тщетно.

– Вы ничего не сделали.

Тень под звук едкого скрипа пропала с мёртвого склона, оставив от себя лишь чёрный, как смола прах, и, запах сделался невыразительно кислым, медленно разъедающим лёгкие изнутри. Я переживал тягостную агонию. В голове стоял тот голос с цикличным повтором одних и тех же слов: «вы ничего не сделали». Снова и снова, докуда Аум не сравнялся с землёй.

– ПРОСНИСЬ. – прозвучал чей-то голос, – Рафаэль.

– Кто ты? – спрашиваю я, бездумно протирая глаза, – Где я?

– Если скажу – ты, не поверишь. – отвечает он.

– ДА кто ты?! – гневно кидаю, раздирая ногтями арестаты23 крепко-накрепко прижатые к кистям обеих рук.

– Вот видишь, Рафаэль – иронично подстёгивает он, – уже заговорил по факту. Скоро сможешь рассуждать трезво.

– Зачем я тебе?!

– Задание. Я сказал двадцать семь секунд назад. – выразился он, точно упрекая меня в моих же вопросах, – Всё, что тебе нужно, это достичь цели. Я о большем не прошу.

– Какая ещё цель?! – он не отвечает; – ГОВОРИ!

– Твоя… наша цель, изменить будущее Крайма. Тебе всего-то нужно выйти из этой комнаты и следовать моим указаниям. – сказал он.

Я гневно пытался открыть дверь, но та не поддавалась. Не переставая блекло затихать, голос оставался как бы позади. С минуту, если не больше, я искал подсказки, чтобы выйти из чёртовой камеры заключения – но всё бесполезно. В голове пусто. Голос беспросветно исчезал или притворялся, испытывая меня на прочность.

– Одна, – кратко отметил проявившийся голос в голове.

Разумеется, я не сразу осмыслил подсказку. Если, по правде сказать, то подобная подсказка ни к чему не привела б, но, когда потерявшись в догадках, перед моим носом мирно пролёживался мелкий картридж цвета тёмного асфальта, я понял, что он пытался мне сказать.

– Теперь, – повторяет голос, – проглоти это.

– ЧТО?

– Я жду, Рафаэль. Мы не пройдём дальше, пока ты не докажешь свою преданность цели.

Проглотив картридж, дверь камеры словно по велению открыла проход на новый уровень.

– Теперь можно приступать к инициализации, – говорит голос, – пожалуйста, проходи вперёд.

– Может, скажешь, чем это я так услужил тебе?

– Скоро узнаешь. – кратко отвечает голос.

Дверь впереди была вылита из редчайшего металла – Грамана. Особо мыслящие краймеры знают, как трудно изготовить дверь из него, но ещё труднее обделать всё аккуратно и без скважин. Я был бы впечатлён, если б это не оказался очередной кошмар в моей больной голове.

Голос не утихал, то и дело, предлагая подчиниться.

– У нас немного времени до инцидента, – заявляет голос, – поэтому лучше прибавить ходу.

– Так скажи, где выход!

– Слишком просто. Ты должен найти выход САМ. Иначе ты не расправишь крылья.

– Какие «крылья»? Ты…

– Иди на мой голос. ― он продолжал вести меня по самым злачным местам фиктивной реальности.

Я не мог описать то, что видел. Все прежние представления о Крайме были устойчивы, неделимы и нерушимы, как застывший кусок льда. Зачем, что-то менять, если комфортно жить, как есть? Зачем, что-то создавать, если всё есть? Успех всего останавливается на уже достигнутом, не меняясь больше никогда. Нет мотивации создавать, когда ты обладаешь всем, что пожелаешь.

– Открой дверь. – сказал он.

– Она закрыта. Дай ключ.

– Ключ всегда был при тебе. Ты САМ должен найти его.

– Понятно. ― без удивления подытожил я, услышав знакомый ответ.

Изобилие фиолетовых ламп, окрашивало небольшую, но мрачную комнату в что-то уютное, от чего не исходила зловещая аура. Голос ждал, когда я начну менять реальность. Начну искать, то что меня заставили забыть. Голос изрядно давил затянувшимся молчанием. Комнату озарила мёртвая тишина, и единственное, что не позволяло сойти с ума, это звук от моего же нервного сопения.

Всякие попытки заговорить без веления голоса, проваливались в бездну. Я был скован непреодолимой тяготой подчинения его воле. Что бы он не делал, пойти против него, было до невозможного больно. Я не чувствовал боли, но я знал, что она есть.

Обернувшись назад, заметил некоторые изменения в интерьере комнаты, которые ранее не были ярко проявлены. На угловой прикроватной тумбе лежала старая книга с раскрытой титульной страницей, и названием «Секреты моего Я». Принявшись зачитывать первые строки я в ужасе отбросил книгу в сторону, осознав, что мне довелось только что прочитать. Но через секунду я не помнил даже названия книги.

– Ты осознал.

– Почему? Что это было?!

– Это была краткая и очень сжатая до неприличия история твоего будущего. Ты же этого хотел? Узнать всё. И как? Тебе значительно лучше, после осознания всей подноготной? Я поспешу тебя успокоить, всё ещё можно исправить. Но не здесь. Выходи. Я жду.

Едва прикоснувшись к сенсорному датчику на двери, он тут же засиял ярко-зелёным светом. Путь был открыт. Оказалось, голос не врал, но я ещё оставлял при себе тревожные мысли из-за прочитанного.

– Порой лучше вскрыть слабость, чем скрывать её за злобой и жестокостью. Ты думал об этом, Рафаэль. Я знаю. Ты задавался многими вопросами, но упустил почти все, пытаясь отыскать убийцу твоих родителей. ― голос утих, но вскоре появился вновь: ― Это твоя мечта, Рафаэль? Цель всей твоей жизни?! Увидь же правду. Вспомни себя.

Мир вокруг изменился в одну секунду. С просторного коридора, лишённого любых элементов мебели и декора, с оголёнными стенами, меня перебрасывает в лесную местность. Вокруг и повсюду меня преследовала мелкая живность. Я настолько был погружён в жажду отмщения, что напрочь забыл, что есть и что было. Наша деятельность привела к гибели многих видов живых существ, и сейчас, мы совсем одни в огромной пустоте. Мы стали венцом творения, но уничтожили всех остальных. Разумно ли это? Не мне судить.

– Кто они?

– Ты забыл, ― лёгкий смех раздался в голове чудовищным эхом, ― Они ваши друзья. Те, кого ваша цивилизация принесла в жертву, ради «лучшего» будущего. Ты не заметил, правда? Как быстро и эффектно они говорили об достижениях, об развитии, но ничего об угрозах. Ничего о тех, кто был убит ради этой мнимой цели.

Присев на колени, я взволновано потянулся рукой к мелкому зверьку, пытаясь привлечь его к себе. И он, обнюхав мою металлическую руку, шустро удалился прочь. Ещё несколько минут я сидел на том же месте, пытаясь понять, где допустил ошибку. Но понял, что я виноват только в своём безразличии.

Голос продолжал вести меня по закоулкам искажённого пространства и времени. Я мог видеть, то, что происходило в прошлом ещё за тысячелетия до меня, и то, что ещё могло произойти, если ничего не менять.

– Не старайся всё запомнить. ― сказал голос, увидев моё заинтригованное лицо, ― Ты запомнишь только то, что можешь изменить. Ни больше, ни меньше.

От внезапной боли в голове, я сжал зубы до характерного скрипа. Мучаясь от невыносимой боли, я рухнул на колени, крепко сдавливая голову руками по вискам, точно пытаясь раздавить её.

– Твоё прошлое. Ты хочешь его вспомнить. Но зачем? Ты же так отчаянно старался всё забыть. Стереть из памяти своё прошлое.

Голос был слышен сравнительно хуже. Может из-за жгучей боли. Может нет. Но боль не прекращалась ни на секунду.

– Перестань, Рафаэль. ПРЕКРАТИ!

В один взмах руки лес перевернулся на 90 градусов, так, что я бесконечно падал в пропасть параллельно земле. Сильный туман и ураган снесли меня в горящий котёл округлой формы, без приглядного дна из яркого пламени, исходящего из центра. Ужасающий жар охватывал всё тело, не пропуская ни кусочка плоти. Падение завершилось. Я застыл в пространстве, и голос возник вновь:

– Вы сами придумали всё, что презираете и любите. Долго я наблюдал за Краймом. Как же вы любите причинять боль, но не терпите, когда она направлена ПРОТИВ ВАС.

– Лицемерие. Гордыня. Зависть. Лень. Жестокость. Страх. Слабость. Узнаёшь себя? ― передо мной возникали сотни лиц неизвестных. Мужи и жёны. Разных возрастов. Разных наций. Разных лиаций. Я никого не знал, но голос мне отчётливо дал понять, я их ещё увижу. В том будущем, которое я выберу сам того не осознавая.

– Ты должен вернуться в мир.

– Кто они?!

Я был как никогда напуган. Слова переплетались на языке, создавая искрученную нить последствий и причин, прошлого и будущего, реального и фантомного. Чему остаётся верить, когда все законы мира были развеяны в прах?

– Тебе нужно только следовать. Большего я от тебя не прошу.

Голос затих. Пытаясь высказать последние слова, точно задыхаясь, я потерял сознание, но в то же время оставался наблюдателем всего происходящего. Мир вокруг сдвигался в тучах. Повсюду и везде были чёрный клубки дыма и лишь сверху вдалеке я видел яркий луч света, пресекающий тьму. Прилагая не малые усилия, я пытался вскарабкаться наверх к свету, но сопротивление было всё мучительнее и мучительнее.

С каждым пролётом, руки покрывались ранами, глаза слепли от света, ноги тяжелели под непреодолимым весом собственного тела, и я сорвался. Петля страха затянула обратно. Бесконечное число игл пронзали тело, и глаза, и руки.

От силы слабости я ослеп к прекрасному и был низвержен в мир, в котором слепой слепого ведёт по пустыне осознанного невежества.

Пробудившись ото сна, я раскрыл глаза. Знакомый потолок, знакомый дом, знакомый запах. Я остался там, где и уснул. Но был ли это обычный кошмар? Вопрос на который мне никто не ответит.

11. ДЖОЭС

Очередной безумный день близился к своему долгожданному завершению. Многие рабочие уже последовали в подземные сети метро, чтобы успеть домой к шести. Ант понемногу тускнел, но не прекращал освещать улицы старого сектора. До так называемых дней тьмы, периода, когда на три дня весь Крайм погружался во мрак, оставались считанные часы. В эти дни Ант, как никогда был слаб, и практически не освещал ничего, позволив тьме восстать из недр земли.

В отсутствие света Анта на поверхность выбирались черти павших братьев, ещё их называли «тиумлиалис», в честь сектора из которого по легендам эти черти и вышли. Черти обладали непревзойдённым нюхом, зрением и передвигались быстрее даже самого быстрого краймера во всём мире. Их задача была одна – съесть, как можно больше краймеров, что делало их сильнее. Но насколько бы сильными те не становились от съеденных трупов, после восхода Анта через 30 часов, они все сбегали прочь, а тех, кто не успел скрыться в подземельях – испепелял свет.

В это время происходило наибольшее количество злодеяний. Многие будто ума лишались и совершали то, на что никогда бы не отважились, будучи под покровительством света. Учёные мужи давно объяснили этот феномен, и с грустью трактовали, что наша планета расположена не очень удачно, и поэтому Ант вынужден исчезать за горизонт, чтобы осветить другие планеты, находящиеся за нашей. Но так как это происходило всего три дня третьего месяца морйид, особо изобретательные краймеры придумали множество приблуд, чтобы прожить в эти дни с максимальным комфортом и уютом. Некоторые, особо находчивые, даже устраивали побоища и клубные вечеринки, но мне ни разу не доводилось увидеть такое.

После нескольких серьёзных последствий трёх дней тьмы в 7804 году по всей Сефизме были возведены дополнительные факторы сдерживания дефектов. Их прозвали «узами». Все они разделялись на категории. Лагра был самым малозащищённым. В нём заключались под физический присмотр только краймеры с малым или косвенным коэффициентом угрозы. Следующий был Альярт. Защита и методы устранения бунтов были повышены в три раза, по сравнению с Лагрой. В Альярте, были позволены физические насилия против объектов, и, зачастую, хранители порядка, прибегали к такому методу устрашения, каждый возможный раз. В этих Узах был зарегистрирован самый крупный процент гибели объектов ― до девятнадцати.

И последний: Нидиус. Заключённые в Узах Нидиус, вынуждены пребывать в особом цифровом мире, называемом Кивракс. Многие уже о нём слышали и не раз. Цифровой мир, где любой желающий может стать кем хочет. Но с учётом особенностей этого самого мира и тех, кто им управляет. Один из миров использовали для ментального заключения сознания. Адвайт Дартморт. Вся особенность этого мира заключалась в местоположении. Он полностью находился под водой, в глубинах самого глубокого океана ― Кеххея.

Не редко хранители Уз Нидиус, использовали фасцинирующие транквилизаторы, чтобы утихомирить взбунтовавшихся или приручить отдельно взятых объектов. Одним из таких заключённых был 74—581СЛ, известный в прошлой жизни, как Стейнар фон Люддерсон.

В 11-м году, проведя сотни медэкспертиз, конгломерат Эльгент признал его низмом, из-за его высокоактивной способности ломать всё на своём пути. Специалисты по низметике дали ему кодовое название «Берсерк», исходя из его исключительных задатков.

В Сефизме к низмам, относиться снисходительно, позволяя им свободно передвигаться, где те захотят, но при условии неиспользования силы во вред другим краймерам. Одни идут на уступки и подчиняются возложенной на них ответственности, другие же слетают с катушек, и решают свои проблемы по-своему.

После инцидента с участием низмов, в котором пострадали 1256 краймеров, Райкор выдвинул акт об обязательной нейтрализации всех низмов на своей територии.

После этого низмы были вынуждены скрываться. Но, что бывает с маленьким зверьком, который пребывает в постоянном страхе? Которого гнобят и преследуют. В один день из жертвы он облачиться в лик охотника.

Страх это то чувство, что съедает изнутри; и когда страх достигает сердца, жертва перестаёт быть жертвой. Её охватывает ненависть, опустошенная злоба ко всему окружающему. Жертва готова рвать и метать, только не сидеть в углу и дрожать, как это было раньше. Теперь другое время. Другие правила и нравы. Мы вынуждены адаптироваться к новым изменениям порядка, вне своей воли. Ведь подчиняясь системе Архонта, мы даём почтение не только ему, но и тем, кто избрал его вершить судьбы всех нас.

– Правила и нравы. ― проговорил вслух.

– Ты чего там бормочешь, ушлёпок. ― буркнул старый джентльмен удачи, и, по совместительству мой друг, по имени Слейд Мэчирд.

Слейд Мэчирд главарь мафиозного синдиката, заправляющего многими «скрытыми» делами по всему Крайму. Первая и единственная мафия, достигшая абсолютной неприкосновенности от самого Архонта. Не стоит забывать, что Слейд является одним из двадцати тайных святых, которые не показываются на «официальных» синодах для краймеров. Это отводка для пытливых умов, да и только.

– Говорю, ― затянул, переведя взгляд на Слейда, ― как хорошо, что все такие воспитанные.

– За воспитанность не платят. Это я ещё семьдесят лет назад понял. Тогда я был совсем глупцом-молодцом. Сливал эфир налево и направо, не отдавая себе отчёт, что творил.

– А сейчас? Что-то изменилось?

– А сейчас, ― Слейд взял в руку бутыль с крепким строфом и налил его в стакан напротив меня, ― мы отпразднуем твоё повышение, Джоэс.

– Может хватит?

– Нет-нет. Ты у меня ещё попляшешь, сволочь. Везунчик чёртов. Значит Архонт повышает без всякого повода, а ты мне «хватит»?! Иди сюда и пей эту дрянь.

– Что на этот раз?

– КЭССОН?! ― возвал во всё горло Слейд, ― Что это за дрянь?!

Кессон, проявляя излишнюю осторожность, вяло влился в коллектив, состоящий из двух пристарелых любителей порасуждать на досуге о бывалой жизни.

– Текила, сэр. Вы сегодня в «ударе», ― после небольшой паузы дополнил: ― сэр.

– Да я сегодня, как будто ударился трижды о пассатижи.

– Старая шутка. ― недовольно заявил я, так и не решившись выпить яду.

– Зато работает.

– Да в твоём состоянии, любая шутка работает.

– Кэссон, ― окликнул Слейд, ― принеси мой амплектор.

Молча кивнув, Кэссон покинул комнату.

– Напомни, как твоя должность звучит, Джоэс?

– Мангартиар крастовых24 наций Крайма.

– Познакомился с Дарвилом Ланграйвом? Он был мангратиаром до тебя.

– Впервые слышу о нём.

– Думаю, надо вас познакомить. Он парень добрый, хоть и зануда редкий. Я пытался его рассмешить, а он как статуя замер на месте и лишь бы сдвинулся. Эх-х…

– И ты винишь ЕГО в этом?

Своим приходом Кэссон преподнёс долгожданный амплектор Слейду и незамедлительно отстранился прочь.

– Мы с Кетери обсудили это вчера, и думаю ты не будешь против. Я надеюсь. ― лицо Слейда во одно мгновение сменилось с надменного на серьёзное; меня это насторожило, тема разговора обещала быть тонкой.

– О чём? Что вы с Кетери могли обсуждать?

– Один из святых, ведёт двойную игру. И как оружие, использует низма. Не знаю кто и как. Но звучит, признайся, занимательно. Говорят, что его сила неограничена. То есть, он – мимикрист.

– Что ты хочешь сказать, Слейд?

– Нам нужен этот низм. Но сначала, нужно разрешить вопрос с Тишсоном. Так ведь?

– Ты хочешь помочь мне?! Не верю. Чтобы Слейд Мэчирд предлагал услугу просто так?

– Нет. «Кровь за кровь». Ты поможешь мне. А я тебе. – Слейд пригубил очередную рюмку, – Так скажи мне всё, что касается дела, быть может мы сможем обойтись без Кетери.

– Ладно, Слейд. Но чтобы молчал, иначе Арчир с меня шкуру спустит.

– Я маслина.

– Ты хотел сказать: рыба?

– Да. Я немного пьян. Извини. Мне нужно кое-что сделать.

Слейд снова позвал своего телохранителя и тот без промедления передал ему в руки стимулятор типа D, который мог вывести любой яд из организма за считанные секунды после инъекции.

Поразительный способ нашел, чтобы оставаться пьяным лишь до времени. Но это ж Слейд. Сколько лет его знаю, и не перестаю удивляться, как он содержит целую армию преданных краймеров разбросанную по всему миру, готовых выполнить любой приказ, когда ему заблагорассудится. Не это ли признак высшего уважения? По-моему, именно так.

– Теперь я готов думать. Поехали, Джоэс.

– Куда? – вопросил я, заметив, как он стремительно начал надевать куртку.

– Как «куда»? Мы должны предвидеть всё заранее. Мне доводилось решать возникшие конфликты с Тишсоном, поверь, он выйдет из метазиса уже после одной минуты синода.

– И что ты предлагаешь?

– Всё расскажу по дороге.

12. ЛЕСТЕР

Переговорщик оказался не то, чтобы совсем несговорчивым, но болтать попусту он не проявлял никакого желания. Я не однократно пытался раскрутить ему язык, всякими психологическими увёртками; но всё бесполезно. Краймер, назвавшийся «KrolRed», вышел на контакт сразу, как получил сообщение об устройстве, что я послал. Снова же, без лишнего многословия, он назвал мне время и место встречи. Следующее сообщение носило уже угрожающий характер в духе: «если придёшь не один, мы убьём тебя и скинем труп в реку». Будучи весьма спокойным и понятливым к угрозам, я особо не задумывался об этом. А зря. Крайняя осторожность могла сыграть не малую роль.

Как бы не так, я направился к станции Михса, той станции, на которой я работал уже несколько лет. Судя по адресу, Кветеш 79—43, мне было необходимо проехать четыре станции, пересесть на Граайт Лайн и проехать ещё две станции. После этого, сойти на Х’Мере и ожидать знаковый транспорт мафии.

Все действия мафии были продуманы до мельчайших деталей. Не прошло и трёх минут, как я вышел к дороге, как подъехал чёрный Йокай25. Задняя дверца распахнулась, один из вытатуированных громил протянул руки и вежливо затянул меня внутрь. Вот и здрасьте!

Когда же водитель Йокая остановился, в сторону полетел один вопрос. Но задал его не водитель, и не мафиозник, что сидел бок-о-бок; вопрос задал краймер по коммуникатору на другой линии.

– Устройство у вас?

– Отвечай «да» или ты труп. ― шепнул мне на ухо сидевший рядом мафиозник.

С подозрительностью я кинул взгляд на него, будто выражая своё почтение и презрение одновременно.

– Да.

– Оставьте контейнер с устройством на сиденье.

– Вы не заплатили. ― напомнил я, чрезмерно приблизившись в сторону коммуникатора.

– Ваш аванс уже отправлен. ― то ли связь была оборвана, то ли оппонент затих, но несколько секунд все сидели словно кошки, не издавая ни единого звука. ― Спасибо за сотрудничество, мистер Керэ. Семья Мэчирд выражает вам своё почтение и благодарность. Если вам понадобиться одна услуга, мистер Мэчирд может вам предоставить что угодно.