Тропа тунеядцев – 6. Эпидемия. Часть вторая. Роман-катастрофа

Мужчины кивнули друг другу, на прощание, и, когда Крис пошел к машине, белорус крикнул ему вслед:

– Сегодня, вы там все начальство застанете. К ним комиссия приехала из Москвы. Третий день, без просыху, пьют.

Когда Гордон, загрузившись, обратно, в машину, передал состоявшийся разговор сослуживцам, те задумались. Но не надолго.

– Едем. – Решила Хаттон. – Проверим, на всякий случай.

Искомый дом нашли быстро. Это была единственная усадьба, где не было калитки. На разведку, снова отправили Гордона.

– А! Будь, что будет! – думал он, заходя во двор.

На доме, у входной двери, висел кусок фанеры, на котором, от руки, было написано: «Росскосмос». Исследовательская лаборатория».

Постояв, немного, у вывески, Гордон, наконец, решился и проследовал в дом. Путь, во внутренние помещения, лежал через веранду, от края до края, уставленную пустыми бутылками.

– Это – очень по русски. – подумал он, про себя. – Прямо, как нас учили, на курсах, по славянским особенностям.

Внутри дома были люди. Людей было двое. Они сидели за столом и вели душевную беседу. Об этом свидетельствовала объемная емкость, стоящая на столе и неповторимый натюрморт из закусок, живописно расположенный не только на тарелках, но и по всей поверхности стола. Один, из собеседников был в штатском, второй в военной форме. Военный был в чине полковника, с шевроном аэрокосмических сил России.

– Присаживайтесь! – Радушно взмахнул рукой штатский.

Полковник, что-то буркнул, подозрительно нахмурив брови, но общий тон бурчания не был угрожающим. Присаживаясь, на грубый, ручной работы, табурет, Гордон быстро оценил обстановку. Помещение, где он находился, было, скорее всего, кухней. Потому, что здесь находилась печь и газовая плита. Кроме этого, на лавке, у окна, стоял компьютер, а в углу находился сейф. Дверца сейфа была приоткрыта.

– По какому вопросу? – поинтересовался человек в гражданской одежде.

– Я, из фонда «Американ Прогресс». – Сказал Гордон и замер, ожидая реакции слушателей.

Те в свою очередь ждали продолжения разговора.

– Так! – Подбодрил американца, штатский, у которого был красный с синими прожилками нос.

– Мы проводим широкую исследовательскую компанию, с целью изучения отраслей местной экономики, требующих инвестиций.

Военный, снова пробурчал что-то неопределенное. Штатский, реагируя на этот невнятный тон, подцепил на вилку, кусок колбасы и вручил товарищу.

– Продолжайте. – Благосклонно кивнул он при этом, Гордону.

Собственно, на этом, у Гордона было все. Что говорить дальше он не знал. Его инициатива, как самого слабого звена, в команде, была скована, отсутствием полномочий.

Заметив растерянность, на лице гостя, штатский протянул к нему руку. Гордон, при этом, испуганно отпрянул, но вовремя пришел в себя, проявил выдержку и не бросился сломя голову, на выход.

– Позвольте представиться! – Крепко схватив американца, за руку, сказал гражданский. – Ломако Иван Семенович. Руководитель российской космической лаборатории. В российский космос, не желаете вложиться?

Гордон замялся, но на его лице отразилась целая гамма переживаний. Ему, все еще, хотелось бежать отсюда, но носатый держал его за руку крепко. Лицо Гордона, в этот момент, говорило, лучше всяких слов:

– Вложится мы не против. Только с космосом у России, все, так, неопределенно. Непонятно – все, очень. Особенно – с дополнительными отверстиями.

Видя, нерешительность инвестора, Ломако взял инициативу, на себя.

– Для начала, надо выпить. – Сказал он, и, обращаясь к военному, спросил: – Мамай, пить будешь?

Ответ полковника прозвучал нечленораздельно. Только на этот раз, он не бурчал, а, как-то пробулькал, в ответ.

– Понял. – Сказал Ломако и стал разливать темную жидкость по стопкам.

Стопки, здесь были, солидные, не барные – вместительные. По тому, что налиты были, три штуки, Крис понял, что полковник решил выпить, вместе со всеми.

СРОЧНО! В ЗАСЛАВЛЕ, ПОД МИНСКОМ, ГУМАНОИД ТОЛИК СДАЛСЯ БЕЛОРУССКИМ ВЛАСТЯМ. РЕШАЕТСЯ ВОПРОС, О ЕГО ДЕПОРТАЦИИ НА РОДИНУ.

Спутниковая связь была, в машинах, у всех дипломатов. Они, через определенные промежутки времени, бегали созваниваться с посольствами, чтобы быть в курсе текущих мировых событий. Поэтому, срочная новость, из «НАССА», о том, что в Белоруссии упал метеорит, быстро стала всеобщим достоянием. Не смотря на устоявшуюся привычку, не делиться, друг с другом, даже общеизвестными фактами, здесь никто не смог удержаться от обсуждения этого явления. Тесная обстановка кафетерия, не рассчитанного на такое количество гостей, располагала, к этому. Кроме того, общая неопределенность источила почти всех и подталкивала к более дружескому общению.

Дипломаты, сначала стали делать неопределенные намеки, по поводу достоверности освещаемых в «Интернете» событий. Потом, заговорили о метеорите открытым текстом. Белорусская сторона сообщения о метеорите не подтверждала, но и не опровергала. В новостях, местного телевидения, эту тему озвучили, и – все. Никаких комментариев не последовало. Оживленный обмен мнениями, об угрозах, которые несут космические тела, всему человечеству, был прерван появлением Рамона Веги, из Доминиканской республики. К дипломатическому корпусу, Рамона, можно было отнести с большой натяжкой, он был почетным консулом, этой островной республики. Основным его занятием, было ведение туристического бизнеса, небольшого, но довольно прибыльного. Неискушенный в хитрых дипломатических ходах Вега, заявил с самого порога:

– Де Люк и Макензи, в лес пошли.

В кафетерии стало тихо. Потом, серб, Живко Чосич спросил:

– В каком смысле – в лес?

– И, как понять – пошли? – Поинтересовался финн Матти Виртанен, третий секретарь посольства.

– Обыкновенно пошли. – Сияя от радости, что ему удалось удивить присутствующих, сказал доминиканец. – С ними, еще женщина пошла.

– Может, кто-то, мне скажет, кто они такие? – Огляделся, по сторонам, мальтиец Аттард.

– Это старожилы местные. – Пояснил ему и другим несведущим Виртанен. – Они – по коммерческой части. С прошлого года, здесь сидят.

– Что, просто, так и пошли? – Недоумевал азербайджанец Керимов. – Я точно знаю, что в лес, тут, только в защитной одежде, можно.

Тут, вопросы, на Рамона посыпались градом.

– Они, как выглядели? Может, зеленые были. С каким цветом лица, они передвигались?

– Женщина, что с ними была – молодая?

– Просто так, шли или по делу? Как вам показалось?

– Они обычно пошли. – Стал отвечать доминиканец. – Своими ногами. Цвет лица – обычный. Женщина – среднего возраста. Разговаривали, смеялись. Корзинки в руках несли. Будто на пикник шли.

– Может, они лечиться пошли? – Подал голос болгарин Стоянов, из укромного уголка, куда забился сразу, по приезду. – Я слыхал, что, здесь, такое бывает.

– Бывает. – Иронично глядя на Стоянова, сказал грузин Гуладзе. – Только, если лечиться идут, то идут целеустремленно. Не остановишь, никакими силами. Я, тебе, точно говорю! Я в прошлом году наблюдал такое перемещение, когда твой земляк Ананич уходил. В лес идут, в состоянии аффекта. Как контуженые. Не смеются и продукты, с собой не берут. Наверно, сразу переходят на подножный корм.

– Что—то, душновато, здесь стало. – Вздохнул атташе из Венесуэлы, Антонио Санчес.

– Да. – Покрутил носом Хагай Леви. – В магазин сходить, что ли? Не знаете, тут, продают кошерное?

Остальные, тоже стали выражать сожаление, по поводу, своего сидячего образа жизни. Всем захотелось размяться.

Вскоре помещение опустело. На месте остались, только чех Ходинский и болгарин Стоянов.

Ходинский размышлял, куда мог деться его неверный товарищ Гонсалес.

У Стоянова, в голове крутились более проблемные мысли. Дело в том, что он, как отправился позавчера, преследовать белорусскую транспортную автоколонну, с загадочным грузом, так, только этой ночью вернулся обратно. Причем, возвращаться пришлось издалека. Аж, из-под Полоцка. Как он, там оказался, Стоянов не мог понять. Самое главное – спидометр накрутил почти тысячу километров. Это говорило, что он объездил полстраны. Однако где он побывал, с какими культурными достопримечательностями ознакомился, было неизвестно. Он вообще не понимал, чего его носило по Белоруссии. Последнее, что он помнил, было – окраина Погорельцев, босоногая девушка, сидящая под кустом. Потом, сразу, бац – Витебская область!

Сегодня приехав, в коммерческий центр, он стал осторожно интересоваться своими попутчиками. Теми, с кем он начал преследование. Хорошо народу в кафетерии было много, и шла постоянная ротация. Одни уходили, другие приходили. Поэтому Стоянов, мог, не привлекая внимания интересоваться, не видал ли, кто случайно Пихлера, Ковача, Санчеса, Аламейду, Келли, Кенига и Барнабаса Ксенакиса. В каждом отдельном случае он интересовался одной фамилией, поэтому, проведенный опрос, никого не насторожил. В ходе опроса, выяснилось, что сегодня их никто не видел. Кое-кого, точно не было и вчера. Некоторые фамилии были под вопросом, но было ясно, что весь списочный состав, непонятным образом прогуливает, важнейшее мероприятие. Полученные данные, будили в голове у Стоянова различные мысли. Все они носили хаотический характер, и ни одна из них не была настолько разумна, чтобы от нее можно было оттолкнуться и выстроить логическую цепочку происшествия.

В самый напряженный момент, когда Стоянов подошел в своих рассуждениях, к последней черте, за которой маячила перспектива нервного срыва, дверь кафетерия открылась, и вошел британец Келли.

Осмотрев пустое помещение, подданный королевства, пошел брать кофе. Наполнив чашку, он еще раз осмотрелся. Было видно, что ему хочется пообщаться, для получения необходимой информации. Выбирать Келли приходилось из двух вариантов: Стоянов или Ходинский. Однако Ходинский сидел с таким выражением, на лице, словно замышлял убийство; причем – не простое, а с отягощающими обстоятельствами. Поэтому, Келли, направился к Стоянову.

– Привет. – Сказал он присаживаясь. – Я ничего не пропустил?

– В каком смысле? – Прищурился Стоянов.

– Занят был вчера. – Беспечно сказал британец. – Но по слухам ничего примечательного не случилось.

– Так! – Мысленно насторожился Стоянов. – Этого, точно, вчера не было. Он один у меня был, под вопросом. Интересно, где он пропадал? Может, колонну сопровождал, а теперь решил поиздеваться?! Или не сопровождал? Глаза подозрительно стоят, в одну точку. Интересно – если его спросить напрямую, что скажет?

БЕЛОРУССКАЯ ЦЕНЗУРА ЗАПРЕТИЛА ВИДЕРОЛИК, С НЛО, НАД МОЛОЧАЕВКОЙ.

В это утро, Молочаевка напоминала первозданный хаос, из которого, потом, появились всевозможные боги. Население даже прибалдело от метаний атташе, торговых представителей и почетных консулов, по деревне. Даже Галина Константиновна отправилась на ревизию своего хозяйства, не с рассветом. Заинтересованная происходящим, она, сразу, сходила к сельсовету и обсудила, в кругу односельчан, переизбыток, в населенном пункте, транспортных средств и интенсивность движения по деревенским улицам.

Прадед, который, заявился на конспиративную квартиру, с целью, проводить полковника Фирсова, на новую строительную площадку, высказался по этому поводу, так:

– Неразбериха, как на первомайской демонстрации времен развитого социализма. Тогда, что творилось, перед тем, колоны перед партийными трибунами пройдут – не передать! Один трудовой коллектив идет в одну сторону, другой – в другую. Бегают люди с мегафонами, разворачивают колоны, направляют их обходными путями, потому, диспозиция была составлена неверно. Ответственные товарищи бегают, отставших ищут. Возле каждого магазина плакаты стоят, потому, что с плакатом не зайдешь. Так половина, этого добра, и оставалась, возле торговых точек. Люди бутылку возьмут и на обратном пути, транспарант не забирают. На кой, он им, теперь, сдался! Так и оставалась половина лозунгов, возле магазинов. Правда, недолго они, там, стояли. На лозунги товар первосортный шел, качественный. Потом этой фанерой люди гаражи оббивали, на дачах использовали. Только надписями – к стенке, чтобы не одуреть, от этой галиматьи.

Вернувшись, Галина Константиновна сообщила Прадеду и полковнику Фирсову, которого, на людях называла Александром Анатольевичем, что дипломаты носятся, как шаленые и, что дела у Раисы Петровны пошли.

– Не успевает продукты подвозить. Касса не закрывается, к концу дня, от выручки. А, я дела оставила, разявилась, на этот переполох, словно шпионов, сроду, не видела. А дела стоят. Хозяйство без глаза.

– Большое, у вас, хозяйство, Галина Константиновна? – Поинтересовался Фирсов, таким тоном, словно готов был, незамедлительно взять в руки вилы и придти, на помощь.

– Ну, как сказать? Большое – не большое, а полсотни человек, под собой, имею.

– Понятно. – Покивал головой Фирсов, хотя было ясно, что ему, стало еще непонятнее, чем в начале разговора.

Отправившись в путь с Прадедом, он долго обдумывал ответ, Галины Константиновны, в котором была явная неопределенность, а потом спросил, у Прадеда:

– Михаил Степанович, я не понял, это на одном предприятии, у Галины Константиновны, столько людей работает, или на нескольких? Если не секрет?

– Не секрет. Вот вечером, сам, у нее, спросишь. – Хитро подмигнул полковнику Прадед.

– Ладно, не хандри! – Сказал Михаил Степанович, ощутив смущение, в душе Фирсова. – Просто, у нас, теперь, хозяйство, по людским головам считают, а не по количеству свиноматок. Теперь у каждого на селе ферма есть, а то, и – две. Теперь, у кого больше паробков, тот и хозяйственнее будет.

– Работников, вы имеете в виду? Рабочих, технический персонал?

– Персонала, у нас, не наблюдается. Я, же сказал – паробки. Те, кто у Гали, под рукой ходит. Не все, же у нее работают. Многие свое хозяйство имеют, но все ровно, под ее началом числятся.

– Немного, непонятно.

– У, нас, по деревням, теперь, народу приблудного нет. Раньше, на заре эволюции, хватало. Кого, тут, только, не было. И – луганские, и – донбасские, и – крымские, и – всякие, всякие. Теперь, не так. Теперь – порядок навели. Теперь, у нас – все зарегистрированы.

– Официально?

– Кто, же, их, официально зарегистрирует. Они, же – иностранные граждане! Половина – без документации. Жить, то, как-то надо, вот и идут, под крыло, к хозяевам. Работу получают, жилье, социальную помощь, в виде лечения.

– Так, они, получается – как крепостные?

– Крепостных, в Белоруссии, сроду, не было. В Северо-Западном крае, во времена российской империи, наблюдались. Но не долго. Не успели народ поломать. А, этих, современных, у нас, по-разному называют. Где-то – трибутариями, где-то – приживалами. А, у нас – вилланами и паробками. Их, ведь, никто не держит. Не хочешь, жить, по местным правилам – скатертью дорога. Только куда идти? Дуракам, у нас – одна дорога. Только в город. В городе, таких на самолет сажают и отправляют в родные края, если иностранцы. Если наши – на сельхозработы, под конвоем. Несамостоятельные, конечно, долго не задерживаются на селе. Но, те, у кого в голове, хоть что-то есть, те обживаются.

– А, отношения, у таких, с Галиной Константиновной, каким образом складываются?

– По договору. По устному соглашению. Она берется, им, покровительство оказывать, а они – по-разному. Кто – отрабатывает, кто – частью прибыли делится.

– Галина Константиновна, их крышует, получается?

– Когда крышуют – сами приходят и говорят: «Мы – ваша крыша. Плати, а то здоровье отнимем». А, к хозяевам люди сами идут. Приходят и под руку просятся.

– Да, интересно…

Открывшиеся обстоятельства породили в душе государственника Фирсова, противоречивые чувства. С одной стороны, он негодовал, что на селе творится, не пойми, что. С другой стороны, процесс адаптации к местным условиям, у него, уже пошел. Полковник, очень смутно, но понимал, что одними трудовыми отрядами, прущее, как тесто, на дрожжах, сельское хозяйство не поднимешь, что все держится на таких людях, как Галина Константиновна и подобных ей. На людях, которые остались на селе и несли тяжелую ношу эволюционной перестройки в агросекторе. От подобных торжественных размышлений, Фирсов окреп духом и к лесу подошел в хорошем настроении.

ПРИШЕЛЬЦЫ НЕ ДАЮТ ПОКОЯ МКС, ПОСТОЯННО СПРАШИВАЮТ ДОРОГУ, НА МОЛОЧАЕВКУ.

После первой стопки, местного самогона, который оказался очень недурен, Гордон немного расслабился и решил, что поскольку является жертвенным тельцом, пить ему не возбороняется. Даже наоборот. Это его прямая обязанность – ложиться на амбразуру, ради общей цели, ради положительного исхода, их миссии.

– То есть, вы в принципе готовы к сотрудничеству, с нашим гуманитарным фондом? – спросил агент.

– На сотрудничестве мир держится. Без кооперации, сейчас – никак. – Сказал Иван Семенович. – Вы, на какой основе, желаете скооперироваться?

– А, что вы можете предложить?

– Мы можем предложить свою интеллектуальную собственность. Знания, короче. С вашей стороны, потребуется эту информацию оплатить.

– Сколько? – Спросил Гордон.

– Для демонстрации намерений, сгодится и двадцать тысяч. А, дальше будем смотреть.

– Договор нужно будет заключить. Для корпоративной отчетности.

– Это, мы не против. Правда, Мамай?

Полковник буркнул, что-то нечленораздельное.

– Вот, и полковник Мамай говорит, что тоже распишется.

Деньги, у Сесилии были. Это Гордон знал точно. Однако, его попытку, сразу отправиться, за деньгами, Ломако пресек в зародыше.

– Пока не выпьешь, никуда не пущу. Пей! А, то – договор подписывать не буду.

Когда Гордон, наполняя кабину машины винными парами, изложил руководству, ход переговоров, Сесилия Хаттон, согласно кивнула и выдала ему бланк договора и двадцать тысяч, стодолларовыми купюрами.

Вернувшись обратно в хату, резидент подписал договор и вручил Ломако деньги.

Перебирая их, «феэсбешник» вдруг насторожился и сказал:

– Франклин, тут – какой-то странный. Никак не пойму.

– Это не Франклин. – Сказал Гордон. – Это – Андреа Дворкин. Мы теперь, на стодолларовых купюрах, ее портрет печатаем.

– Ее? Это же – мужик какой-то.

– Это Андреа Дворкин, женщина, видный деятель Великой Феминистической Революции. – Бодро сказал Гордон, хотя, в душе, согласился, с Ломако, что Дворкин сильно смахивает на Франклина, и, вообще, на мужика.

– Не, так, дело не пойдет. – Сказал Ломако, придвигая к себе договор и отодвигая деньги. – Или привозите мне Франклина, или сумму в евро. Тогда и будем разговаривать. А этого, непонятно, кого, мне не надо.

НОВЫЙ ПЕРЕГОВОРНЫЙ ПРОЦЕСС В МИНСКЕ. ПРЕДСТАВИТЕЛИ ОРИОНА И АЛФА-ЦЕНТАВРА ПЫТАЮТСЯ УСТАНОВИТЬ ЛИНИЮ РАЗГРАНИЧЕНИЯ НА МЛЕЧНОМ ПУТИ.

Атташе по культуре, болгарского посольства решил пойти на провокацию и задал Томасу Келли, такому, же, атташе, только, из Великобритании, вопрос:

– Ты почему, за колонной не поехал?

Томас британскую невозмутимость не утратил, но прежде, чем ответить, закурил.

– Возникли непредвиденные обстоятельства. – Сказал он. – Срочно вызвали, по делу.

– Куда?

– Наверно, туда, же, куда и тебя. Ты, вчера, откуда приехал?

Вместо ответа, болгарин спросил:

– Остальных, я, тоже, не видел. Здесь, по крайней мере. Ты, про них, что-нибудь слышал?

Келли подумал, прежде чем ответить.

– Давай – так. – Сказал он, выдувая дым от сигареты, в сторону Ходинского. – Ты рассказываешь, где был. Я рассказываю, куда ездил. Потом попробуем обсудить интересующие, нас вопросы.

Стоянов немного подумал, хотя решение, как поступить, принял сразу.

Времена, когда болгарская разведка, наравне, со «Штази» и русскими проворачивала дела, давно прошли. В былые времена, болгары замахивались, даже, на папу римского. Теперь, оказавшись под крылом Брюсселя, болгарская служба безопасности уверенно деградировала и, в данный момент, находилась на нижней точке, этого процесса. Британцы, наоборот твердо хранили свои традиции, в сфере шпионажа. Жители островного государства уважительно относились к своим «ми». Поэтому их спецслужбы не испытывали нужды в финансировании и, по-прежнему функционировали, как хорошо отлаженный механизм. Нужно было соглашаться, с предложением. Тем более что Келли не загонял его в угол, а предлагал сотрудничество, которое могло перейти в тесные отношения.

– Я, под Витебском, очнулся. – Сказал Стоянов. – Больше ничего не помню.

– Все?

– Все!

– Я, в Гродненской области, очутился. Тоже не знаю как. У меня, тоже – все.

– А, остальные – как? Не знаешь?

Келли прищурился.

– Ван де Верт, сегодня рано утром, откуда-то явился небритый и немытый. Кажется, до конца у меня уверенности нет, Кениг и Пихлер, нашлись ночью, сейчас наверно отсыпаются. От Аламейды и Ксенакиса – ни слуху, ни духу, выражаясь русским языком.

– В Болгарии, тоже так говорят. Ты девушку помнишь? Которая, у дороги, сидела.

– Помню. Она, мне, тогда, показалась немного странной. А, тебе?

– Тоже. Только, не в этом дело. Дело в том, что она у меня, из головы, не выходит. Я, до нее, все помню. А после нее – провал.

– У меня – то, же, самое. – Признался Келли. – Только, надеюсь, ты не думаешь…

– Думать не думаю, а в голову лезет. Ты проверялся? Я, тоже, проверился. Все – в норме. Отравления нет.

– Нужно больше информации. – Сказал Келли. – Думаю, надо опросить остальных. Ты, как считаешь? Подождем, что они скажут. Только, давай информацию, про девушку придержим. На всякий случай.

Между, тем, кафетерий вновь, стал наполняться. Дипломаты, успели съездить, в поле, за Погорельцами и полюбоваться на опушку леса. Картина была странная. Около двух десятков автомобилистов, стояли возле своих машин и бездумно пялились в одну сторону. В той стороне ничего не происходило. Тихо шумел лес, хотя с того места, где остановились приехавшие, этого слышно не было. По небу проплывали белые облака, временами заслоняя стоящих истуканами специалистов, по культурным связям, от солнца.

Наконец, всем это надоело, и они стали рассаживаться по машинам. Только сели, только завелись – приехали еще две машины. Их владельцы, были опознаны, как представители коммерческих структур, арендующие площади, в местном бизнес-центре. Это были: Джон Коллинз, из «ЦБК Компани Лимитед», и Поль Ребур, из «Холидей Компани».

Те, кто успел завестись, выключили зажигание. Коммерсанты приехали не одни, а с пассажиром. Из машины Коллинза, вылез бодрый светловолосый дядька, который стал что-то говорить, для убедительности, размахивая руками. Не задерживаясь, все трое пошли в сторону леса. Дипломаты снова вылезли из машин и провожали их, настороженными взглядами. Когда троица скрылась в лесу, последовало очередное, длительное созерцание опушки леса.

Первым не выдержал горячий Гуладзе.

– Черт, те, знает, что! – Чертыхнулся он, сел в машину и уехал.

Вслед за ним, с небольшими промежутками, отъехали и остальные.

Прибыв в точку сбора, участники рейда, отбросив дипломатические увертки, стали, открыто обсуждать происходящее.

– Меня сто раз предупредили: «Не суйся в лес, ни под каким видом»! Только, в виде экскурсии, в сопровождении сотрудников лесного департамента. А, тут – кто попало, оказывается в лес ходит. – Возмущался Гуладзе.

– А, ты, чего, тогда, не пошел! Взял бы и сходил! – Предложил Леви.

– Сам бы, и, сходил!

– Я не могу. У меня – мама, дома, осталась.

– И, у меня – мама. И – папа.

Тут, на Гуладзе, что-то нашло, и он схватился за голову.

– И, как я посмотрю в глаза отца?! Что он скажет? Скажет: «Нодарик, ты, почему в лес не пошел? Испугался»? Что, я, ему, отвечу?

Все это было произнесено, таким тоном, после которого, начинают рвать, на себе, волосы, вместе с луковицами. Однако Гуладзе портить прическу не стал, только сокрушенно помассировал черепную коробку.

– Может, они, тут, адаптировались? Они, в этой аномалии – с прошлого лета. – Высказал догадку Абдалай Абдуллаев, атташе, из Казахстана.

– Непонятно, чем они, тут, вообще, занимаются. – Раздраженно сказал швед Карлсон. – Предприятий, здесь – никаких. Товарооборот несущественный. Чего, здесь, торчать?!

– Вполне возможно, что мы чего-то не знаем. – Заметил финн Виртанен. – Может они вступили, в контакт и тщательно скрывают это.

– В контакт – с кем? – Фыркнул Карлсон. – С инопланетянином Константином? У которого татуировка – на руке?

В этот миг, в кафетерий, стрелой влетел доминиканец.

– Телевидение приехало. – Задыхаясь, сообщил он. – Какой-то репортаж, про убийство снимают!

Толпа бросилась, на выход.

НА ПЕРЕСАДОЧНОЙ СТАНЦИИ ГУМАНОИДОВ, В МОЛОЧАЕВСКОЙ АНОМАЛИИ, НАЧАЛОСЬ ВОЗВЕДЕНИЕ НОВОГО ТЕРМИНАЛА.

Съемочная группа белорусского телевидения расположилась неподалеку, от загадочного объекта, на краю ямсового поля. Даже присутствие, в прошлом году, двух бригад центрального телевидения, из России, не вызывало, у местного населения, такого ажиотажа. Народу поглазеть, на это мероприятие сбежалось столько, что дипломаты вынуждены были побросать машины, на дальних подступах, и пробираться к месту съемки, в густой толпе.