Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель

Безнадежно махнув рукой, Керлин провел их во внутренний кабинет и там бессильно опустился в кресло. Тревожно оглядываясь на появившийся ниоткуда вход, Гайял и Ширль тоже присели на мягкий диван.

Керлин слабо рассмеялся:

– Боитесь белых фантазмов? Чепуха! Жезл изгоняет их из галереи, им не помогут никакие усилия. Только когда я потеряю сознание или умру, Жезл перестанет работать. Вам следовало бы знать, – слегка взбодрившись, прибавил старик, – что энергия и формулы ее применения поступают не из моего мозга, а из центрального потенциума Музея, а потенциум неисчерпаем. Я всего лишь направляю энергию и отдаю команды.

– Но огромный демон – кто он или что? Почему он выглядывает из стены?

Лицо Керлина осунулось и стало походить на бледную маску:

– Его зовут Бликдак. Он – правящее божество Джелдреда, мира демонов. Он прободал отверстие в наш мир, намереваясь поглотить все знания Музея Человека, но я воспрепятствовал этому. Так что Бликдак сидит в своей дыре и ждет моей смерти. Когда меня не станет, он насытится наконец эрудицией – к вящему сожалению всех людей.

– Почему же нельзя изгнать его и залатать дыру?

Куратор Керлин покачал головой:

– Все подвластные мне огненные силы и заклинания нашего мира бессильны в демоническом пространстве, где материя и формы ее существования во времени не подчиняются законам нашей Вселенной. В той мере, в какой мы можем видеть Бликдака, он защищен оболочкой своей среды, он принес ее с собой. Но когда он пытается пролезть дальше в Музей, стихийные силы Земли преодолевают потуги Джелдреда, что позволяет мне тушить неземное пламя призматическими струями потенциума… Но хватит болтать о Бликдаке! Скажите – кто вы такие, почему вы здесь и что творится нынче в Торсинголе?

Запинаясь, Гайял объяснил:

– Время стерло Торсингол с лица Земли так давно, что о нем никто не помнит. На поверхности над Музеем нет ничего, кроме засушливой холодной тундры; неподалеку – старый город сапонидов, Сапонс. Я пришел из южных земель, преодолев большое расстояние и множество преград, чтобы поговорить с вами и заполнить знаниями пробел в моем уме. Эта девушка, Ширль, – из Сапонса; ее принесли в жертву согласно древней традиции, обязывающей сапонидов приводить в Музей красавиц по велению призраков Бликдака.

– А! – Керлин вздохнул. – Неужели я допустил столь непростительную оплошность? Теперь я припоминаю, что Бликдак развлекался какими-то юными телами, чтобы развеять скуку… Они мелькают в моей памяти подобно светлячкам, бьющимся о стекло… Я заставлял себя забывать о них, будучи убежден, что они – порождения моего воображения, воспаленного демоном…

Ширль недоуменно развела руками:

– Но почему? Какую пользу приносят демону человеческие существа?

Керлин мрачно ответил:

– Ты еще девочка – очаровательное, свежайшее создание. Чудовищные побуждения властителя демонов не поддаются твоему представлению. Принесенные в жертву девушки и юноши служили Бликдаку игрушками – пользуясь ими, он практиковался во всевозможных способах истязания плоти нашего мира: слияния, соития, извращения, садистических пыток, тошнотворных забав и наслаждений мучительной агонией. Когда его жертвы погибали, он посылал нового призрака, требуя скормить ему новую порцию юности и красоты.

– И меня на это обрекли… – прошептала Ширль.

Гайял находился в замешательстве:

– Не понимаю! Подобные злодеяния, насколько мне известно, характерны для порочных представителей человеческого рода. По меньшей мере для антропоидов, располагающих соответствующими железами, органами и полостями. Но, так как Бликдак – демон…

– Разве ты не помнишь, как он выглядит? – прервал его Керлин. – Учитывай его формы, его строение. Конечно же, он человекообразен – когда-то, давным-давно, он и все остальные демоны, наваждения и прочие летучие твари с горящими глазами, отравляющие последние дни нашей планеты, изначально произошли от людей. Бликдак, подобно другим исчадиям ада, порождение человеческого ума. Напоминающие пот и слизь выделения покровов и клоак, отвратительная вонь, жестокие наслаждения изнасилованием и мужеложством, копрофильные прихоти, нервный трепет, вызванный трением скользких выростов с влажной плотью, – все эти порочные инстинкты фильтровались человечеством, как отстойником, на протяжении бесчисленных эпох, пока не образовалось нечто вроде громадной опухоли, и Бликдак мало-помалу воплотился и обрел самосознание, воображаемое приблизилось к реальному. Ты же видел, как он изменяет форму выростов, чтобы удовлетворять низменные инстинкты. Но довольно говорить о Бликдаке. Я умираю, умираю!

Куратор обмяк в кресле, глубоко и часто дыша.

– Неужели вы не видите? Глаза мои устали и не могут сосредоточиться. Я едва дышу, как замерзающая птица, мои кости источились, как трухлявая лоза. Сколько я прожил? Не помню – я спятил и не замечал хода времени. Благодаря системе жизнеобеспечения отсутствие понимания сопровождалось отсутствием соматических последствий. Теперь я вспоминаю – годы и века, тысячелетия и эпохи, – но они сливаются воедино, как проблески быстро щелкающего затвора. Теперь невыносимый груз времени возьмет свое – вы меня убили.

– Но если вы умрете, что мы будем делать? – Ширль поежилась, испуганно моргая. – Демон…

– Неужели во всем Музее Человека нет записей, содержащих заклинания, необходимые для изгнания этого демона? – спросил Гайял. – Очевидно, что он – наш основной противник, с которым следует расправиться безотлагательно.

– Бликдак должен быть уничтожен, – согласился Керлин. – Тогда я умру с легкой душой, а вы сможете взять на себя обязанности хранителей Музея. – Куратор облизал побелевшие губы. – Извечный принцип гласит, что для того, чтобы уничтожить вещество, необходимо определить характеристики строения вещества. Другими словами, для того чтобы уничтожить Бликдака, мы должны понять, из чего он состоит.

Старик с трудом сосредоточил взгляд на лице Гайяла.

– Ваше заключение неоспоримо, – признал Гайял. – Но как изучить состав демонической материи? Бликдак ни за что не позволит проводить такие эксперименты.

– Конечно нет. Нужно прибегнуть к какой-то хитрости, найти какое-то средство…

– Призраки состоят из той же демонической материи?

– Разумеется.

– Нельзя ли задержать призрака в какой-нибудь ловушке?

– Можно – в световой камере. Я могу создать такую камеру, однако нам понадобится призрак. – Куратор приподнял голову. – Жезл! Впусти сюда призрака – одного призрака!

Прошло несколько секунд. Керлин поднял руку. За дверью послышались едва различимый скрип и тихий подвывающий стон.

– Открой! – произнес дрожащий, прерывистый, всхлипывающий голос за дверью. – Открой и выпусти двух обреченных, два сосуда юности, к моему повелителю. Скука и бездействие одолевают его, ожидание невыносимо. Новые жертвы облегчат его бремя.

Керлин с трудом поднялся на ноги:

– Все готово.

За дверью печальный голос пожаловался:

– Я заперт в западне жгучего сияния!

– Теперь посмотрим! – сказал Гайял. – То, что растворяет призрака, растворит и Бликдака.

– Верно, – согласился Керлин.

– Но почему не свет? – не понимала Ширль. – Свет распыляет призраков в клочья тумана.

– Это объясняется их хрупкостью. Бликдак состоит из плотного, упругого материала и способен выдерживать самое жесткое излучение, прячась в оболочке потустороннего пространства. – Керлин задумался. Через некоторое время он поманил Гайяла к двери: – Пойдем, у нас есть увеличитель. Он позволит рассмотреть вещество призрака в микроскопических деталях и определить основу его существования. Гайял Сфирский, тебе придется мне помочь – мои конечности словно сделаны из воска.

Поддерживаемый под руку Гайялом, старик проковылял к выходу, и они вместе с девушкой вышли в выставочный зал. Здесь в сияющей клетке из света рыдал призрак, суетливо искавший какую-нибудь темную прореху, через которую он мог бы просочиться наружу.

Не обращая внимания на это существо, Керлин, прихрамывая, направился к противоположной стене галереи. Световая клеть с призраком внутри перемещалась вслед за ним.

– Откройте главный портал! – приказал Керлин хриплым, срывающимся голосом. – Главный портал, ведущий в хранилище знаний!

Ширль побежала вперед и налегла плечом на массивную дверь. Дверь подалась и отодвинулась в сторону: перед ними открылось темное пространство. Золотистый свет, озарявший галерею, проникал через дверной проем, но сразу тускнел и терялся в тенях.

– Призови Люмена, – посоветовал Керлин.

– Люмен! – воскликнул Гайял. – Люмен, ко мне!

Огромное пространство осветилось – хранилище оказалось настолько высоким, что пилястры стен сходились нитями в головокружительной перспективе, и настолько длинным и широким, что даже здоровый человек упал бы от усталости, пытаясь пробежать такую дистанцию. Через равные промежутки здесь были расставлены те самые черные сундуки с бронзовыми заклепками, которые Гайял и Ширль видели, когда спустились в подземелье. Над ними неподвижно висели в воздухе, без какой-либо видимой опоры, другие такие же сундуки – параллельные ряды черных ящиков, вертикальные и горизонтальные, тянулись вдаль во всех направлениях.

– Что это? – подивился Гайял.

– Хотел бы я, чтобы мой ничтожный мозг вместил хотя бы сотую долю того, что содержат эти блоки памяти, – задыхаясь, ответил Керлин. – В них загружены все знания, достижения, записи и опыт человечества. Здесь можно найти любые забытые предания и магические формулы, древнейшие и недавние, увидеть чудесные плоды воображения, узнать историю десяти миллионов городов, получить сведения о начале времени и о предсказуемом конце Вселенной, постигнуть смысл человеческого бытия и определить причину существования смысла как такового. Ежедневно я трудился в поте лица своего, сортируя сокровища знаний, наполняющие эти емкости, но мое достижение носит исключительно поверхностный характер – это всего лишь краткая сводка, расплывчатая панорама обширного и разнообразного ландшафта, не позволяющая различить детали.

– И здесь можно найти способ уничтожения Бликдака? – спросила Ширль.

– Разумеется, разумеется – трудность состоит только в том, чтобы найти эту информацию. В каком из контейнеров следует искать? Рассмотрим перечень подходящих категорий: «Демонические миры», «Убийства и умерщвления», «Методы обнажения и растворения зла», «История Гранвилунда» (из этой страны был изгнан в другое измерение интересующий нас демон), «Притягательные и отталкивающие подклассы гиперпространств», «Методы лечения пациентов, злоупотребляющих галлюциногенами и одержимых бесами», статьи «Строительного журнала», посвященные восстановлению стен в случаях их прободения вторгающимися бесами, «Процессуальные рекомендации для пользователей в условиях повышенного риска»… Да-да, эти и тысячи других! Кто-то когда-то должен был загрузить инструкции, позволяющие вышвырнуть мерзкую рожу Бликдака обратно в его чертово квазипространство! Но где они? Как их найти? Общий подробный указатель всех видов информации не существует; есть только подготовленная мной примитивная компиляция. Тому, кто ищет конкретные данные, частенько приходится попотеть… – Некоторое время Куратор молчал, после чего воскликнул: – Вперед! Вперед, к вместилищу Механизмуса!

Они стали пробираться между рядами черных ящиков, как крысы в лабиринте, а за ними плыла по воздуху световая клеть со скулящим призраком внутри. Наконец они проникли в боковое помещение, где попахивало металлом. И снова Керлин поручил Гайялу прокричать: «Люмен, ко мне!»

Механизмус заполняли бесчисленные сложнейшие устройства. Восхищенный Гайял растерялся настолько, что даже забыл о расспросах, хотя мозг его буквально жгло желание понять окружающее.

Керлин остановил световую клеть около высокого аппарата, напоминавшего киоск или будку. Перед призраком опустилась стекловидная прозрачная панель.

– Наблюдайте! – сказал Керлин, настраивая приборы управления.

Они увидели спроецированное на панель изображение призрака: покачивающийся в воздухе саван, изможденное, похожее на череп лицо. Лицо увеличивалось и уплощалось; небольшой участок черепа под пустой глазницей превратился в шершавую белую поверхность. Поверхность разделилась на отдельные пузырчатые подушечки, после чего изображение одной из этих подушечек заполнило всю панель. Центральная вогнутая часть подушечки находилась в фокусе – она напоминала сложносоставной пунктирный орнамент, ажурное сетчатое переплетение нитей какой-то ткани.

– Как это может быть? – воскликнула Ширль. – Вся эта тварь сшита из ниток!

Гайял нетерпеливо повернулся к Куратору, ожидая пояснений. Керлин поднял указательный палец, призывая к молчанию:

– Совершенно верно! Весьма проницательное наблюдение – тем более что у нас под рукой высокоскоростной ротор, наматывающий когнитивные бобины информационных блоков… А теперь смотрите: я выбираю на панели оно из сетчатых переплетений, вытягиваю из него отдельную нить, и – как и следовало ожидать! – сеть распускается, распадается, разматывается. Давайте закрепим эту нить на бобине ротора – сделаем петлю и затянем ее на оси…

– И призрак не замечает то, что вы делаете? – с сомнением спросила девушка.

– Ни в коем случае! – заверил ее Керлин. – Панель из витреана скрывает наши действия. Так или иначе, призрак слишком озабочен своей участью, чтобы обращать внимание на что-нибудь другое. Теперь погасим световую клеть: наш узник свободен.

Призрак, продолжавший корчиться от света, взлетел высоко в воздух.

– Ступай! – приказал ему Керлин. – Вернись в породившую тебя каверну! Прочь, возвращайся!

Призрак удалился. Керлин сказал Гайялу:

– Следуй за ним и проследи за тем, чтобы Бликдак всосал его в ноздрю.

Гайял осторожно последовал за призраком на безопасном расстоянии, пронаблюдал за тем, как демон втянул его в темную ноздрю, и бегом вернулся туда, где Керлин ждал около ротора:

– Призрак вернулся в лоно Бликдака.

– А теперь, – объявил Керлин, – включим ротор и посмотрим, что из этого получится.

Ротор вращался с незаметной для глаз скоростью; бобина длиной с человеческую руку покрывалась призрачной пряжей, сначала переливавшейся радужно-пастельными тонами, затем, по мере утолщения, матово-перламутровыми и в конечном счете бледными молочно-желтоватыми, как слоновая кость.

Ротор крутился, совершая миллионы оборотов в минуту и, незаметно для ничего не подозревающего демона, наматывая нить его плоти, слой которой постоянно наращивался.

Ротор вертелся; бобина наполнилась – бледный цилиндр с шелковым отливом. Керлин остановил ротор, Гайял поспешно вставил в него новую бобину, и процесс разматывания Бликдака продолжился.

Намоталась третья бобина, четвертая, пятая – наблюдая за Бликдаком издали, Гайял не замечал никаких перемен: гигантское лицо дремало, пожевывая и почмокивая губами, производившими те самые щелкающие похлопывающие звуки, которые насторожили Гайяла с самого начала.

Заполнились восемь бобин. Бликдак открыл глаза и в замешательстве повел ими направо и налево.

Двенадцать бобин. На отвисшей щеке Бликдака возникло бесцветное пятно; демон беспокойно подернулся.

Двадцать бобин. Пятно расползалось по покатому лбу Бликдака, уголки его губ опустились, он раздраженно шипел.

Тридцать бобин. Голова Бликдака напоминала брошенный в канаву гниющий фрукт; кожа, раньше отливавшая металлическим глянцем, приобрела воспаленный красновато-коричневый оттенок, глаза выпучились, рот раскрылся, бессильно вывалился язык.

Пятьдесят бобин. Бликдак растворялся. Верхняя часть его черепа склонилась к волокнистому рту, глаза горели, как раскаленные угли.

Шестьдесят бобин. Бликдака больше не было.

С исчезновением Бликдака исчез и проход из Джелдреда – демонического мира, служившего приютом и убежищем этому воплощению зла. Теперь пролом в стене упирался в тупик обнаженной, сплошной и твердой скальной породы.

А в зале Механизмуса красовался штабель из шестидесяти выложенных аккуратными рядами бобин. Распущенное таким образом зло радовало глаз чистотой и радужным отливом.

Керлин прислонился спиной к стене:

– Я покидаю вас, мое время пришло. Я хорошо хранил Музей, и вместе мы изгнали из него демона… Слушайте внимательно! Я передаю вам полномочия Куратора. Отныне вы обязаны беречь и охранять Музей Человека.

– Зачем? – спросила Ширль. – Земля тоже умирает… К чему все эти знания?

– Теперь они важнее, чем когда-либо! – задыхаясь, прохрипел Керлин. – Не забывайте: на небе – яркие звезды, вечные звезды… Музей подскажет людям, как найти и заселить молодые миры. Все, мне пора. Прощайте.

– Подождите! – взмолился Гайял. – Подождите, прошу вас!

– Чего мне ждать? – прошептал Керлин. – Я хочу только покоя, а ты зовешь меня обратно?

– Как извлечь информацию из черных ящиков?

– В моих апартаментах – ключ к указателю. Я посвятил его составлению всю жизнь…

Куратор умер.

Гайял и Ширль поднялись по лестнице входного колодца и стояли за порогом на древних мраморных плитах. Давно наступила ночь – мрамор бледно белел под ногами, обломки колонн торчали черными тенями на фоне звездного неба.

Далеко над равниной подмигивали сквозь листву теплые желтые огни Сапонса.

Гайял сказал девушке:

– Вот он, Сапонс – там твой дом. Ты хочешь вернуться?

Ширль покачала головой:

– Мы вместе смотрели в глаза истине. Мы видели древний Торсингол, его прародительницу, Империю Шеритов, предшествовавшую шеритам Голван-Андру и Сорок Кадесов, процветавших прежде Голван-Андры. Мы видели воинственных зеленых людей и мудрых фариалов, мы видели кламбов, улетевших с Земли к звездам – так же, как мерионеты задолго до них, так же, как Серые Чародеи еще раньше. Мы видели, как наполнялись и высыхали океаны, как горы вздымались, покрывались снежными пиками и таяли под дождями и ветрами; мы видели Солнце таким, каким оно было когда-то, – жарким, ослепительно-желтым… Нет, Гайял, мне нечего делать в Сапонсе.

Прислонившись спиной к выветренному цоколю мраморной опоры, Гайял разглядывал звезды:

– Все знания, какие есть на Земле, – у наших ног, Ширль. Нам достаточно протянуть руку и взять их. Что же нам делать?

Они вместе смотрели на белые звезды.

– Что с нами будет?..

Пройдоха Кугель

Глаза Высшего Света

Глава I

Высший Свет

Высоко над рекой Кззан – там, где раньше ютились какие-то древние руины, – Юкоуну по прозвищу Смешливый Волшебник построил усадьбу по своему вкусу: эксцентричное сооружение с остроконечными коньками крыш, балконами, куполами и подвесными мостками, увенчанное тремя спиральными башнями из зеленого стекла, заставлявшими красные солнечные лучи вспыхивать преломленными отблесками причудливых оттенков.

За усадьбой и по всей долине, насколько мог видеть глаз, простирались волнистой грядой, подобно песчаным дюнам, пологие холмы. Солнце отбрасывало между ними ползущие черные тени-полумесяцы; в остальном эти пустынные, безлюдные возвышенности ничем не были примечательны. Кззан, берущий начало в Старом лесу к востоку от Альмерии, струился под усадьбой на запад и впадал в Скаум в пятнадцати километрах ниже по течению. В месте слияния двух рек с незапамятных времен находился поселок Азеномей, известный главным образом благодаря ярмарке, привлекавшей народ со всех окрестностей. На ярмарочном выгоне в Азеномее Кугель устроил ларек, чтобы торговать талисманами.

Человек, одаренный множеством талантов, Кугель легко приспосабливался к обстоятельствам, но в то же время проявлял настойчивую целеустремленность. У него были длинные ноги, ловкие руки, проворные пальцы и любезная манера изъясняться. Волосы Кугеля, чернее черного меха, спускались клинышком почти к середине лба, но тут же отступали крутыми дугами над бровями. Подвижные глаза, длинный пытливый нос и шутовской рот придавали его тощей, даже костлявой физиономии выражение оживленного, отзывчивого дружелюбия. Кугель познал немало превратностей судьбы, научивших его уступчивой осторожности, осмотрительному благоразумию и умению действовать как с напускной дерзостью, так и втихомолку. Получив в свое распоряжение старинный свинцовый гроб и вытряхнув его содержимое, Кугель изготовил из гроба множество ромбовидных пластинок. Выдавив на них надлежащие печати и руны, он предлагал их в продажу на азеномейской ярмарке.

К вящему сожалению Кугеля, не далее чем в двадцати шагах от его ларька некий Фианосфер открыл лавку покрупнее, предлагая более разнообразные и, очевидно, более эффективные амулеты, так что почти каждый раз, когда Кугель задерживал прохожего, чтобы разъяснить преимущества своих товаров, тот показывал ему талисман, уже приобретенный у Фианосфера, и шел своей дорогой.

За три ярмарочных дня Кугелю удалось продать только четыре свинцовые пластинки по цене, едва превышавшей стоимость металла как такового, тогда как Фианосфер не успевал обслуживать всех своих клиентов. Охрипнув от тщетных попыток привлечь внимание покупателей, Кугель закрыл ларек и направился к предприятию конкурента, чтобы изучить устройство лавки и проверить надежность ее дверных засовов.

Заметив приближение Кугеля, Фианосфер пригласил его внутрь:

– Заходите, друг мой, заходите! Как продвигается торговля?

– Откровенно говоря, так себе, – признался Кугель. – Я в замешательстве и разочарован, так как мои талисманы явно не бесполезны.

– Могу назвать причину вашего разочарования, – заявил Фианосфер. – Вы торгуете там, где раньше стояла виселица, – в месте, насыщенном эманациями невезения. Но вас, кажется, интересует, каким образом соединены брусья в стенах моего заведения? Вы могли бы рассмотреть их поближе, если зайдете за прилавок, но сначала придется укоротить цепь, на которой сидит эрб, мой ночной сторож.

– Не беспокойтесь по этому поводу, – отозвался Кугель. – Мое любопытство носило исключительно праздный характер.

– По вопросу о постигшем вас разочаровании, – продолжал Фианосфер, – должен заметить, что полоса невезения может скоро закончиться. Взгляните на пустые полки. Как видите, запасы моих товаров почти исчерпаны.

Кугель признал справедливость наблюдения конкурента:

– И каким образом это касается меня?

Фианосфер указал на человека в черном костюме, ожидавшего напротив входа в лавку, – низенького, желтокожего, лысого, как бильярдный шар. Глаза его напоминали сучки струганой доски, а широкий рот кривился хронической издевательской усмешкой.

– Извольте заметить, там стоит Юкоуну, Смешливый Волшебник! – сказал Фианосфер. – Через некоторое время он ко мне зайдет и попытается купить некий красный либрам, содержащий дневники Дибаркаса Мэйора, ученика великого Фандаала. Моя цена покажется ему слишком высокой, но Юкоуну, будучи человеком терпеливым, станет торговаться не менее трех часов. Все это время его усадьба будет пустовать. В ней хранится огромная коллекция тавматургических артефактов, инструментов и активантов, а также всевозможные редкости, талисманы, амулеты и либрамы. Я охотно приобрел бы такие ценности. Надеюсь, дальнейшие пояснения не требуются?

– Все это прекрасно и замечательно, – пожал плечами Кугель. – Неужели, однако, Юкоуну оставит усадьбу без охраны или смотрителя?

Фианосфер развел руками:

– Почему нет? Кто осмелится красть у Смешливого Волшебника?

– Именно это соображение побуждает меня к сдержанности, – кивнул Кугель. – Я человек находчивый, но не безрассудно опрометчивый.

– Подумайте, однако, о возможности обогащения, – возразил Фианосфер. – Драгоценности и музейные редкости – сокровища, которым нет цены! – приворотные зелья, целебные мази, эликсиры! Имейте в виду: я ни к чему вас не подговариваю и ничего не рекомендую. Если вас поймают, мое соучастие заключалось только в том, что я выразил восхищение несметным состоянием Смешливого Волшебника. Но вот он уже идет. Скорее повернитесь спиной, чтобы он не видел ваше лицо! Юкоуну проведет здесь не меньше трех часов, я гарантирую!

Юкоуну зашел в лавку, а Кугель нагнулся, чтобы рассмотреть бутыль с маринованным гомункулом.

– Приветствую тебя, Юкоуну! – воскликнул Фианосфер. – Что тебя задерживало? Мне пришлось отвергнуть самые щедрые предложения желающих приобрести знаменитый красный либрам – и только потому, что я берегу его для тебя! Кроме того – обрати внимание на этот ларец! Его нашли в тайнике неподалеку от древнего Каркода. Он все еще запечатан: никто не знает, какие чудеса в нем скрываются. И я прошу за него всего лишь двенадцать тысяч терциев.

– Любопытно! – пробормотал Юкоуну. – Надпись… позволь взглянуть. Хм… да, это не подделка. Ларец содержит окаменевшую рыбью кость – в толченом виде ее применяли в качестве слабительного по всему Великому Мофоламу. Хорошо сохранившийся экземпляр. Ему красная цена – десять или двенадцать терциев. У меня есть ларцы древнее на тысячи лет, восходящие к эпохе Пылкого Тления…