Родовая отметина

– Коли устоит, знать – наш! – как стадо гусей, гоготала толпа.

Да, нецелованный Денис чуть не растаял, как случайный снег в мае, от жара внушительных грудей бойкой девицы и её ненасытных губ. Пришлось вмешаться Горе! Видя, что процедура затягивается, а женщина входит в транс, он сердито шагнул и оторвал её, потерявшую чувство меры и стыда, от совсем растерявшегося “испытуемого”. Огнива, однако, не обиделась и не смутилась. Она поправила волосы, с лёгким недовольством блеснула очами в сторону ретивого служаки и с гордой осанкой заняла своё место в “строю”.

А народ не унимался и сыпал прибаутками. Под это музыкально-шумовое сопровождение, уже изрядно “разогретый” Денис потянулся к Ромашке…

На него смотрели такие невинные, чистые, с радужными точечками глаза, что он смутился. Подошёл вплотную и остановился, как загипнотизированный, вглядываясь в юную красоту. “А вначале показалась не такой красивой…” – оторопело рассматривал её лицо, волосы, шею…

Народ учуял замешательство “возвращаемого” и недовольно загудел:

– Таких баб проскок, а на цветке стух! Испужался непуганой?…

– Выпороть пришлого! – уже неслось из задних рядов недовольное.

Засуетился Веня!

– Дениска! Хватай яе! Не жмурься!

Но Денис не слышал никого, он взял её руки в свои и робко, нежно поцеловал в красную щёчку. Девушка глубоко вздохнула и ткнулась ему в грудь. Он же обнял её и прижал к себе. Так бы они и стояли, да Гора прокричал:

– Кончай целовальню!

Ромашка испуганно отшатнулась, оглянулась по сторонам и прытко кинулась к людям. В след ей неслось улюлюканье и смех. А Гора, подав знак Денису стать на колени, обратился к Вожаку и Волхву:

– Принимаем, али не?

Вожак замялся, а Волхв вытер глаза, поклонился в сторону Косули и прошамкал:

– Коли бы не Роса, выгнали б…

Тут поднялся шум, а Вожак вскинул руку вверх и крикнул:

– Берём?

– Берём, чево там! – выдохнула, как огромный единый организм, толпа.

– Вставай! – примирительно ткнул рукой в Дениса Гора.

Парень бойко вскочил на ноги, отряхнулся и почувствовал себя таким уставшим и разбитым, что нестерпимо захотелось в мягкую постель под одеяло. Но его уже обнимал и поздравлял Веня, потом подошли ещё родичи… А он искал глазами Ромашку и очумело улыбался.

Глава 2

В племени Белой Косули объединялись несколько родов, которые в совокупности составляли население в несколько сот человек. Возглавлял племя Вожак, а Волхв был приближён к богам, знал их особенности, привычки и желания. Считалось, что Белая Косуля спасла когда-то людей от гибели, выведя их, “коли воды буйны заполонили дол”, на возвышенность. С тех пор ей поклоняются. А косуль в этих местах больше не водилось.

Богов насчитывалось много, но в основном поклонялись богу солнца Яриле, громовержцу небесному Сварогу, несущему и воду, и огонь. Ещё молились дощечке с изображениями рыб и животных, поскольку главными промыслами были рыбалка и охота. Священная дощечка хранилась у Волхва. Перед тем как отправиться на промысел, её выносили к Косуле. А затем, взявшись за руки, ходили вокруг, становились на колени и пели особые песни, чтобы боги смилостивились и помогли добыть пищу.

Оружие разнообразием не отличалось: копья с каменными и костяными наконечниками, луки, каменные топоры и ножи. Их, а также различные скребки выделывали из кремния, который можно было найти на берегу. Уже разводили овец, из шерсти которых научились прясть грубую шерстяную нитку. Однако главным элементом одежды оставались шкуры.

Охотились в соседнем лесу, а рыбачили на плотах, сделанных из связанных брёвен. Применяли и лодки, в виде выдолбленных изнутри толстых брёвен. Однако их было мало, поскольку изготовление было трудоёмким, требовало особого мастерства.

Жилища строили из бревён, обкладывали ветками и замазывали глиной. Крыши крыли камышом. Поскольку климат был мягким – зимой температуры оставались плюсовыми – то существование племени было сносным. Да и с соседями дружили. Более того, время от времени роднились, отчего наблюдалось перемещения “люда” между племенами. С давних времён существовал обычай: невеста уходили в племя жениха. Такие браки поощрялись, чтобы сохранять силу и мощь родов! Впрочем, понятие семьи было условным: у мужчины могло быть несколько женщин, с которыми он вступал в близкие отношения.

Ближайшее племя, с которым наиболее тесно общались, обитало в лесу и называлось Медвежьим. С ним часто вместе охотились на крупного зверя, обменивались невестами и даже устраивали совместные празднества, например, встречу лета.

Все эти особенности Денис постигал, осваиваясь в новой обстановке. Очень скоро научили обращаться с копьём и луком, ему показали, как плавать на плоту, попадать особым гарпуном в крупную рыбу, которую звали “ласой”. Уже поучаствовал в охоте на кабана и лося. Никто и не вспоминал, что он “утерянный”. С родичами-кудесниками сдружился, особенно с дядькой Веней. Тот искренне старался, чтобы племянник быстрее влился в жизнь рода и забыл своё прошлое, которое он и так не помнил.

В устоявшемся течении жизни Дениса вдруг наметился поворот. Связан он был с Ромашкой…

После памятного “возвращения” в нём поселилось волнующее чувство, которое то теплилось, а то разгоралось жаром с искрами! Он думал о девушке по вечерам, прислушиваясь к чарующим звукам наступающей ночи, вдыхая дразнящие, волнующие запахи, проникающие через неплотно закрытые двери. Этому возвышенному состоянию не мешали даже похрапывающие молодые родичи. И сны ему снились с Ромашкой, после чего просыпался взбудораженный и возвышенный!

Занимаясь своими обязанностями, которых уже было немало, постоянно искал её глазами. А девушка мелькала где-то вдали и не приближалась к нему. В такие моменты на Дениса наваливалась тоска. “Неужели забыла, как мы… – терзала мысль. – Нет, она всё помнит!” – приподнимала над землёй другая и наполняла парня силой и новой надеждой.

Наконец боги свели их вместе…

Тогда небо с утра хмурилось, и накрапывал тёплый дождик. Однако ветер лишь слегка мотался по закоулкам и заметно не беспокоил. Племя сидело по хижинам, приводя в порядок утварь, оружие и заканчивая разделку рыбы, во множестве выловленную вечерней зорькой. Кое-где развели костры в особых строениях, в которых в крыше были проделаны дыры для дыма.

По поручению дядьки Денис с деревянным ведром выбежал к реке за водой. Её склонённую фигуру увидел издалека. Что это Ромашка не сомневался: изгиб тела, шеи, спадающие волосы на угловатые плечи узнал бы из многих!

Девушка умывалась. Дождь не смущал её, скорее, наоборот: поплескавшись в воде, она подставляла лицо ласковым небесным капелькам и блаженствовала, вертя головой.

Денис тихонько подошёл, окликать не стал, продолжая любоваться. Но девушка уже почувствовала постороннего и обернулась…

Знакомый невинно-чистый взгляд с радужными точечками вызвал взрыв эмоций, и он шагнул к ней. Неосознанно обнял и трепетно прижал, пьянея от ароматов её волос.

– Ромашка… Где же ты была?

– Я тебе люба? – сразу же откликнулась она и вскинула голову, чтобы удобней разглядеть его глаза.

– Да! Да…

– Хочется с тобой единым быть, но многие жадят меня…

– Как жадят?

– В жёнки!

– Ну и пусть жадят, а я возьму тебя в свои жёнки! Пойдёшь?

– Схожу, коли Волхв сгоду выдет и другие, что жадят, отойдут, – с грустью сказала Ромашка, прижимаясь к парню.

– Зачем другие? Главное – ты и я. Так ведь?

– Так…

Он обнял её за талию, и они, переговариваясь, пошли вдоль берега. Если бы не усилившийся дождь, то молодые ещё долго бы прогуливались, наслаждаясь друг другом. Но, за рекой громыхнуло, и водная масса плашмя упала с небес! Денис, вмиг промокший до костей, подхватил неунывающую Ромашку под руку и только сейчас вспомнил, зачем приходил. Он отыскал брошенное ведро, зачерпнул воды, и они вдвоём поспешили в селение.

На тень, мелькнувшую за изгородью, влюблённые не обратили внимание…

Дядька Веня в недоумении разводил руками:

– Куды девся? Рыбёха чищена, травы нарезаны, а тебе нетути? Уха ужо в брюшину набивается!

Денис виновато пожал плечами, отводя в сторону счастливый взгляд, подал ведро и неожиданно спросил:

– Расскажи, дядь, как у вас женятся? Порядок какой?

Тот заулыбался во весь неполнозубый рот и хитро сощурил глаза:

– Ай Ромаху встрев? Ладна девка… Порядок?

С прибаутками и серьёзно дядька рассказал о семейной жизни в племени, да и в округе. Денис внимательно слушал…

Семейные отношения отличались крайней свободой и были не связаны жёсткими требованиями и правилами. Свадеб не играли. Молодые приходили к Волхву, приносили скромные дары, поклонялись Косуле и после этого считались мужем и женой. Новоиспечённая супруга переходила в хижину к супругу, и на этом женитьба заканчивалась. Не возбранялось – при взаимном, правда, согласии – иметь интимные связи с другими мужчинами, только из другого рода. Отчего в семье установить отцовство детям не всегда представлялось возможным. И тут действовало одно из немногих жёстких правил: отец семьи должен относиться ко всем детям одинаково, как к своим собственным!

На последнее Денис даже не обратил должного внимания: ему и в голову не могло прийти, что Ромашка, став его женой, когда-нибудь “возжелает” другого или “уступит” его домогательствам! А простота процесса понравилась, хотя настораживало отсутствие “порядка” или хоть каких-то правил.

Разводились также просто: мужчина приходил с новой избранницей к Волхву с дарами и процесс повторялся. “Разведёнка” без лишних слов уходила назад, к своим, а её место в хижине занимала новая супруга…

– Так коли к Волхву? – засветился хитрым прищуром в конце повествования дядька. – Могу и лежак связати! Для вас, с Ромахой…

– Рановато может… Мы только…

– Прогаешь жёнку, коли думати баешь. Жадящих яе – тьма! Томкая девка…

Водил очами, причмокивал и ветрел головой Веня. Денис задумался…

И – опоздал!

День выдался ясный и жизнерадостный. После дождя остро пахло всем, что цвело, пело и радовалось: травой, листьями, деревьями, цветами… Так казалось Денису, поскольку он всю ночь ворочался, не спал и к утру решился-таки взять в жёны Ромашку!

От бессонницы ломило в висках и давило в затылке, но грудь наполнялась предчувствием необычного, хотя и тревожного. Дядька Веня отметил примятый вид парня:

– Канючишься? Али хворь напала кака?

– Буду забирать к себе Ромашку? Мила она мне…

Веня вдруг потемнел и осуждающе сузил глаза.

– Эх ты! Грил же тебе – прагаешь девку! Пока ты сопел, забрал яе уж Мекеша Кволый, сынок рода Куньевых.

– Как забрал?… – пошатнулся Денис. – А мне что не оповестили? Как же так?

– У нас скоро баб имают к себе. Вчерась, вечером, Мекеша и уволок Ромаку к Волхву. Противилась она маленько, но Мекеша уломал… Ты уже почивал. Я и не успел…

– Противилась… Уломал… – машинально повторял Денис, чувствуя наваливающуюся слабость, даже в глазах помутилось. – И как она могла?… Уломаться…

Ему вдруг представилась Ромашка тогда, дождливым утром на берегу. Её пахнущие волосы, тёплые губы и чарующие глаза…

– Нет! – мотнул головой. – Я её не отдам!

– И так можноть… – спокойно согласился дядька, примеряясь новым копьём. – Иди к Волхву, он правый. Как молвит, так и будя. Токи ямчей – к охоте надобно сготовиться.

С ощущением, будто по голове ударили массивной дубинкой, и с чувством отчаянной решимости Денис пришёл к Волхву.

Старик только откушал, запил водой и блаженствовал на своём пеньке под лучами восходящего солнца. Мальчики-помощники смиренно стояли в стороне.

Денис опустился перед старцем на одно колено и склонил голову…

– О чём жалуешься? – мерно, не удивляясь, прошамкал Волхв.

– Ромашка мне люба, а Мекеша из рода Куньевых силой забрал к себе. Пусть возвернёт! – Денис поднял голову и с тоской вгляделся в мутные старческие глаза.

А те вдруг округлились, морщинистые губы опустились в удивлении, а потом выдохнули с шипением:

– Поди и возьми… Мекеша не жадный. Добрый хлопче… За девку биться не гоже…

Старик отвернулся от парня и подставил свои морщины лучам солнца: больше он говорить не хотел.

Обретённая надежда всколыхнула Дениса! Он ещё раз поклонился старцу, вскочил на ноги и побежал искать хижину Мекеши Кволого.

Ещё издали возле одного из жилищ увидел, как нескладный парень тянул за руку девушку внутрь. Та слабо вырывалась, что-то выговаривала и стремилась в обратную сторону.

“Ромашка!” – остриём вонзилось в сердце, и оно заколотилось, как куропатка в силках. Денис скорым шагом направился к парочке, с трудом сдерживая себя, чтобы не закричать и не побежать: такие порывы в племени не приветствовались.

Пока шёл, Мекеша затащил-таки Ромашку внутрь. Денис не сдержал эмоций и в жилище уже ворвался! То, что увидел, повергло в смятение… Его Ромашку пытался обнимать Мекеша, а другой мужчина средних лет, стягивал с неё одежду. В стороне стоял третий, паренёк с лукавым, ухмыляющимся лицом, и обнажался! Ромашка уже не сопротивлялась, только с вымученным видом, постанывала, приговаривая:

– Уморенная я… И к маме сбегати надобно… Давайте апосли…

Это её вялое сопротивление, какая-то обречённость, даже покорность, ввели Дениса в шок! Пока он собирался с мыслями и чувствами его приметили. Ухмыляющийся паренёк, расплылся в доброжелательной усмешке и промычал:

– Ишо один! Давай к нам, ямчей будя! Жёнка у Мекеши молодкая, пухкая, ух!

И он страстно щёлкнул пальцами. Обернулись и остальные… У Ромашки потемнели глаза и задрожали губы, а Мекеша замялся только на миг, потом похабно облизнулся. Второй мужик кинул стянутую юбку девушки: на ней оставалась только рубашка до колен – и задумался о чём-то…

Наконец Денис опомнился! Стиснув зубы, подскочил к Мекеше и с силой отбросил его в сторону. Тот не ожидал такого поворота событий и в недоумении распластался. Его друзья в растерянности моргали глазами и разводили руками: такого в их племени ещё не случалось! А Денис подхватил пылающую красными пятнами Ромашку, её одежду и выскочил с ней вон. Она чуть всхлипывала, но следовала покорно.

– Идём к Волхву! – говорил он, ощущая, что соображает с трудом, а голова печёт, будто её кинули в костёр.

Девушка слабо заулыбалась, приободрилась и вымолвила неуверенно:

– Даренья надобны…

– Даренья? Ах, да…

Денис замедлил шаг, осмотрелся, не выпуская руки девушки, и решительно направился к хижине дядьки Вени…

Женитьба Дениса на Ромашке прошла, как и принято, скоро, без заминки. На лице Волхва промелькнуло недовольство, но подаренный новенький нож из блестящего кремния и лукошко лесных ягод, смягчили взгляд. Старик нежно погладил лезвие, проглотил пару ягод и одобрительно прошамкал. Затем велел пройтись молодожёнам вокруг Косули и кивком головы благословил новый брак. Про Мекешу ничего не спросил…

Но, к вечеру на площади собрался народ!

Вожак, который свои функции руководителя выполнял в основном на охоте и рыбалке, и там, где нужно было исполнять волю Волхва и богов, с недоумением воспринял нежданный народный гнев! Волхв же, за долгую жизнь привыкший к любым вывихам судьбы, оставался невозмутим.

– По что плачем? Откеля зуд и мутошня? – грозно вышел Вожак к толпе.

В племени споры, неувязки разрешались легко, тем же Волхвом или старшим в роду. Да и делить людям особенно было нечего: жили скромно, ели совместно, работали и охотились дружно. Драки, убийства, воровство и другие современные пороки ещё не затронули девственный этап жизни родового племени каменного века! И, вот, насилие, попрание устоявшихся законов: некто силой увёл жену, не дал осуществить священное действо – усладиться мужчинам с женщиной! Помешал зародиться новой жизни!

Народ был возмущён…

На вопрос Вожака из толпы вышел толстый мужик, глава рода Куньевых, по имени Нежить. На его бугристом, бордовом лице с неестественно выпирающим прямоугольным подбородком, удивительным образом сочетались, растерянность и неподдельная злоба.

– День Кудесников, бывалоча утерянный, пуганул мой род: уведши жёнку мого племяша Мекеши! Пущай бы пользовал. А забирать, турять мужлана оземь – не гоже се!

Толпа одобрительно подкрикивала каждому слову Нежитя, а тот распалялся. Вожак слушал и вопросительно поглядывал на Волхва: как поступить, он явно не знал. Случай для племени был чрезвычайный!

Денис со своими родичами (Ромашка осталась в хижине) только подошёл и тревожно вслушивался в происходящее. Дядька Веня теребил нос, бегал глазами и недовольно сопел. Наконец, он улучил момент и выбежал на площадку. Нежить не ожидал такого оппонента и слегка растерялся, чем дядька и воспользовался. Он поклонился Волхву, Вожаку и всем собравшимся, прокрутившись на одной ноге. Кто-то даже хихикнул.

– Браты! – возопил он неожиданно тонким голосам. – Се Мекеша увёл деваху, а не Дениска, День Ясный. Хлопче возвернул своё! Чё гунявить и метельшить? Коли Ромаха очамается, то и Мекешу не застудит, ведомое дело, привычное!

– Ан, не! – ожил Нежить. – Бабёхе Ромахе в нашем роде быть!

– Не клемайся! Друже! – попытался смягчить ситуацию дядька, протянув приветливо руку, но тут поднялся Волхв…

Толпа притихла. Стала слышна перекличка лягушек на реке и укание какой-то крупной птицы…

Старец махнул мальчикам-помощникам рукой. Те проворно подошли и взяли его за локти. Он пожевал губы и с натугой изрёк:

– Не бывало, коли б за бабу матерились и бились… Турнуть надобно отказника. Пущай селится в стороне. Там и животится…

Волхв тяжело задышал. Крупная капля пота скатилась со лба, прошлась по щеке и зависла на губе. Старик попробовал слизнуть её, но не получилось. Он крякнул, оттолкнул мальчишек и тяжело уселся на свой пенёк.

Толпа взвыла!

– Верно сглаголил! Турнуть Дениску отседова! Пущай на волюшке поживотится!

Гам перешёл в разноречивый гомон. А Веня растерянно крутился на месте и тёр лоб. Потом обратился к Волхву и Вожаку:

– Тады мы всем родом турнёмся, а Дениску не оставим…

Вожак пожимал плечами, поглядывал на Волхва, а тот снова встал и, поддерживаемый мальчиками, поковылял в свою хижину: решение было окончательным…

Глава 3

Солнце ещё выглядывало из-за полоски леса, когда род Кудесиных собрал пожитки: тряпьё, шкуры, предметы домашнего обихода, остатки еды, кресало и сухую траву для огня, простенькие орудия труда и охоты. Всего в роду было несколько десятков человек. Они выглядели подавленными, но решению главы рода не перечили. Вене подчинялись слепо, в него верили.

– Мы своё племя сберём, – подбадривал он сородичей. – И зажичим на воле ямчей и ладней. Свово кудесника-волхва выберем, вожака и… боги нам помогут.

Люди вздыхали, кланялись в сторону Косули и молча покидали селение. Денис, простившись с Птенцом, с которым сдружились, шёл под руку с Ромашкой. Девушка выглядела печальной и постоянно вздрагивала. Уже за воротами она вдруг остановилась и со слезами прислонилась к плечу Дениса. Он погладил её, успокаивая, а она подняла затуманенные, затянутые влагой глаза и прошептала:

– Не будя нам радости… Пусти назад…

Денис вздрогнул, как от удара, и осипшим голосом переспросил:

– Как пустить? От меня? К Мекеше?…

– Да… – разрыдалась она. – Радости не будя, коли закон богов порушен! Пусти!

– Чево там? – подошёл обеспокоенный Веня.

– Передумала она… – облизал пересохшие губы Денис и закрыл лицо рукой. Ему захотелось умереть, раствориться, утонуть, но только не оставаться на этом чёрном свете!

А Ромашка встрепенулась, сжала его ладонь на прощание и с плачем кинулась назад, в селение. Веня проводил её взглядом, тяжело выдохнул и грустно сказал:

– Бабёху табе найдём, не сушись… А возвертаться не гоже… Не примут… Да и не ладно тако…

Он дружески потрепал плечо парня и взял его за локоть. Так они и пошли вдоль берега вверх по течению реки. У Дениса гудело всё тело, он уже не видел, как садилось солнце, появились звёзды, и усилился ветер: род остановился на привал…

Шли несколько дней и ночей. Подходящего места для поселения никак не попадалось. Когда уже стали выбиваться из сил, набрели на пролесок из берёзок, сосен и раскидистых елей. Берег был здесь так же крут, как и на прежнем месте. Пожалуй, даже круче, так как река делала небольшой поворот и сужалась. Посреди пролеска пестрела разнотравьем поляна. На ней и решили начать работы по строительству своего стойбища.

Прошло время…

Новое селение обустраивали неспешно, основательно. Спланировали его по-новому: частокол из брёвен расположили по кругу и вырыли небольшой ров. Так настоял Веня, поскольку в здешних лесах водились медведи и волки, что требовало дополнительной защиты.

Пока строились, жили в шалашах. В здешнем лесу водилось много дичи, в частности, тетеревов, куропаток, кабанов, поэтому не голодали. Да и рыбы в реке хватало! Завели и скотину: коз и овец – для чего посылали гонцов к “медвежатникам” (они оказались совсем недалеко). “Медвежати” было насторожились, но помогли новому племени.

Когда заселились в хижины, нашёлся резчик, который изваял из дерева Косулю! Её поместили в центре стойбища. Встал вопрос о своём волхве. Думали не долго, так как Веня Вечерний естественным образом уже нёс эту почётную ношу: предсказывал погоду, судил спорщиков, выполнял обряды посвящения мальчишек в охотники, общался по вечерам с богами! Его хитроватый прищур, дополнился огоньком мудрости и строгости.

А вождём племени выбрали Дениса! Его активность во всём: на стройке, в охоте, рыбалке – приглянулась людям. Только некоторые догадывались, что таким образом парень пытался заглушить боль и тоску по несостоявшейся любви…

Уже как вождь, Денис настоял, чтобы в их племени, прекратились беспорядочные связи между мужчинами и женщинами, а семья стала “парной”. “А жёнок брати токмо из других родов. Тако мы укрепим себя: тело и дух! Нашу сплотку и силу!” – провозгласил он на понятном племени языке.       Даже Веня, которому по предложению Дениса присвоили святое звание Жрец, поначалу возражал такому новшеству в брачных связях. Казалось, не устоять молодому Вождю, но помогли обстоятельства: как-то к вечеру в стойбище на поклон пришла молодая пара из “старого” племени. Их тоже “турнули” за желание “жичити токмо вместе, и не гуляти по всем”. Молодых с радостью приняли. Потом пришли ещё пары. Затем присоединился целый род Грибников из племени Серых Волков.

И Вождя поддержали.

Этот неказистый мужичонка, по имени Хват, оставлял о себе смешанное впечатление: то он был очень молчалив, даже застенчив, то проявлял неуёмную активность. Один раз его даже выбрали “передним” в охоте на буйволов: забрело в эти края непуганое стадо и мирно паслось на лугу возле леса.

Хват проявил смекалку: предложил из брёвен устроить загон, наносить туда сена и заманить стадо. Трюк удался, хотя попались на хитрость всего несколько самок. И Хвата зауважали. Однако в следующий раз, когда нужно было во главе идти на кабанье семейство, Хват отказался – объяснил раной на ноге. Но люди засомневались, поскольку рана была пустяшная, и вновь потеряли интерес к непростому “мужиче”.

Однажды Хват исчез из племени…

Его поискали, не нашли, и решили, что “зверь задрати за глупость”. Веня-жрец даже провёл вечером обряд прощания по “зазря згинутом”. Распалили костёр, походили вокруг Косули и попели погребальные песни под свирели, сделанные из веточек вербы. Затем пепел от костра схоронили за изгородью… на кладбище.

В тот вечер после удачной охоты и сытного ужина Денис отдыхал, улёгшись на траве, прям за своей хижиной – как Вождю, ему выделили отдельное жилище. Свежий ветерок приятно прикасался к лицу, а вечерние звоны и запахи умиротворяли и расслабляли. Он собрался в блаженстве прикрыть глаза и забыться, как перед ним появилась тень человека. Она кривилась и дёргалась в зыбком вечернем свете. Денис приподнялся на локте – перед ним с видом провинившегося, но не раскаявшегося ребёнка моргал глазам – Хват!

На нём была странная одежда, а в руках внушительный мешок из какой-то незнакомой ткани. Не дожидаясь вопросов, Хват затараторил, объясняя своё исчезновение. При этом он развязал мешок и стал выкладывать вещи, как подтверждение своим доводам и словам.

– Сбёг я к племени горшечников, что маются за лосьей горой. Давно мозговал се деяние!

Что за деяние, Денис не сразу и понял. То, что здешние племена обменивались между собой оружием, вещами, одеждой, глиняной посудой и другими предметами, в изготовлении которых были мастера, он и так знал, не раз участвовал в процессе. А, вот, Хват придумал и, главное, осуществил новой подход в такой меновой торговле. Он продемонстрировал Денису кусок блестящего камня, из которого делали особо надёжные и острые наконечники. А искусные мастера умудрялись из него выделывать ножи. Из больших кусков получали и топоры! Камень был редок в этих краях…