Дочь кузнеца, или Секреты Cредневековой стоматологии

– Три дня и три ночи ты металась в бреду, в горячке. Добрая старая Мэгги уж выхаживала тебя, как могла… И мазями, и припарками, и травами – чем только ни лечила, ничто не помогало! Недавно она ушла к себе, всё же и хозяйство у неё, следить надо. А так всё у твоей постели хлопотала.

Мужчина помолчал, устремив задумчивый взор куда-то вдаль, мимо меня.

– Ох, как вспомню я…Несутся ко мне гурьбой соседские ребятишки, кричат наперебой: «Дядюшка Джон, дядюшка Джон, ваша Лира в реку упала! Еле вытащили! Без чувств она! Бегите скорее к старому мосту!». Напугался же я в тот миг! Мчусь к реке сломя голову, сам на ходу молю своего покровителя, Иоанна святого, чтобы помиловал да спас мою голубку. Мало, что жену схоронил, вдовцом навек остался, так за грехи мои единственную дочку Господь забирает! Как прибежал, как увидел тебя бездыханную…О камень ты ударилась… Спасибо Тому и Билли, которые неподалеку рыбачили, они и вытащили тебя, не дали на дно пойти. Принёс я тебя домой, неподвижную, уж и не чаял я, что очнешься… Помиловал таки нас Всевышний, радость ты моя! – мужчина поднял глаза вверх и трижды перекрестился.

– Что же ты все молчишь, Лира, ангел мой? Иль не отошла еще от бреда горячечного?

Мужчина подошел ближе и стал пристально вглядываться мне в глаза. Я поспешно отвела взгляд, чтобы он ничего не заподозрил. Ну, отвечай же ему хоть что-нибудь, приказала сама себе, а там видно будет.

– Я… Я вовсе ничего не помню, – слабо пролепетала я не своим голосом. И на всякий случай, чтобы не вызывать подозрений у собеседника, добавила: – Не помню, батюшка… Ни о себе ничего не помню, ни о тебе…Все вокруг будто в тумане…

Я не верила своим ушам. Откуда я знаю этот диалект? Да еще и так складно изъясняюсь на нем?!

– Говорили, говорили мне, а я верил, что пронесет, – тяжко вздохнул мужчина, из рассказа которого я хотя бы поняла, что зовут его Джон, и Джон этот твердо уверен, что я ему дочь. – И старая наша Мэгги упреждала, а знахарка-то она знающая, умелая. И даже сам отец Стефан, заходивший молитву над тобой читать, муж-то он весьма учёный. «Как бы, говорят, дочка твоя рассудком не повредилась от такого удара, ежели и выживет». Ан и вышло почти как баяли: ничего теперь не помнишь. Немудрено, вон, шишка-то какая на голове у тебя! С яйцо куриное будет! Всё тело в подтеках кровавых! Ну, ничего, ничего, голубка моя. Кликну опять Мэгги, она тебе еще примочек всяких сотворит. Поправишься, а там, глядишь, и память вернётся. Ты сейчас-то ляг, не томи себя, ведь не окрепла ещё. Я отлучусь сейчас, а там, и старушка Мэгги придет, стряпню нам принесет какую-нибудь. Ты-то уж стряпать пока никак не сможешь. Полежи пока, дочка, а мне спешно надо похлопотать о делах насущных, а то недолго нам и по миру пойти.

–– А ты… куда? Куда уходишь? Ты надолго? – спросила я, чтобы иметь представление, на сколько же оставит меня этот человек в одиночестве, дав возможность окончательно собраться с мыслями и попытаться понять происходящее.

–– Да, доченька, собираюсь я в замок, на поклон к барону нашему, Годфриду. Третьего дня хотел еще в путь отправиться, да ведь эвон какая беда с тобой приключилась. А еду-то я к барону вот чего…Не будет ли, дескать, заказов на шлемы да латы для вассалов его милости. Худо-бедно, хоть поправили бы маленько свои дела, с деревни-то уж давно никто ко мне в кузню не приходит. Времена нынче тяжкие, народ разорен, да и рыцари не те уж пошли, что прежде, доходов нет ни у кого, одни убытки. С тех пор, как проклятые французы, чтоб их черти драли, осадили нас, да король наш добрый Генрих, милостью божией, прогнал восвояси их принца Людовика, не тем он будь помянут, худые времена настали. Война-то, доченька, она хуже чумы, годами беды от нее тянутся… Пришли, видно, наши последние времена. То неурожаи, то французы чертовы, то лорды наши воюют меж собой, а бока-то у нас от их распрей трещат. Только и знают, что налоги поднимать, а где гроши-то брать, если во всей округе шаром покати? Простому-то человеку всегда больше всех достается – что от Бога, что от короля…Не зря в народе говорят: и на том свете нам придется на господ работать. Они-то в котлах кипеть будут, а мы дрова в огонь кидать. Согрешили мы крепко все, видать, вот и терпим теперь напасть за напастью…

Эх, Лира, Лира, заболтался я с тобой, а путь-то предстоит неблизкий. Ты уж полежи, как я тебе велел, а я забегу к старушке Мэгги, накажу ей за тобой приглядеть, – мужчина наспех перекрестил меня и вышел за дверь.

С улицы потянуло прохладным ветерком, который принес с собой в комнатушку все те же стойкие запахи скотного двора. Вскоре я услышала во дворе ржанье лошади и скрип колес – видимо, мой новый папенька поехал по своим нуждам на телеге. Потом все стихло. Только кудахтанье кур со двора доносилось, хрюканье поросенка, да порой собачий лай откуда-то издалека.

Я еще раз внимательно огляделась вокруг. Прошлась по этой тесной, сырой лачужке. Потрогала стены хибары, утварь, зачерпнула себе еще воды кувшином.

Ну, что я скажу. Вкус есть, осязание есть. Запахи тоже ощущаю. Предметы реальны, – вон, от досок стола заноза в палец попала, и я это чувствую. Это точно не сон. А что тогда? Опять вопрос без ответа…

Вскоре я и вправду начала ощущать сильную слабость, легкое головокружение и боль в теле, словно то падение в реку было наяву. Действительно, самое разумное сейчас – лечь в постель и все обдумать.

То, что происходящее со мной не бред, это я уже точно понимаю. Ну не может быть бред таким реалистичным и таким логичным. Значит, я не дома, не в нашем городе, я вообще не в России, и, полагаю, даже не в своем времени. А где же тогда? Хм… Судя по тем именам, которые упоминал мой так называемый отец, это Англия. Но, самое главное, ведь он еще и говорил о каких-то рыцарях, баронах, вассалах. Тем более, как я поняла, он мастерит шлемы и латы для этих персонажей, живых, а не сказочных. В современной Великобритании такого нет и быть не может. И уж вряд ли бы сейчас там сохранились такие убогие хижины с такой обстановкой, в которую я попала. Так что же это?

Я, попав в аварию, умерла в своем мире и воскресла в прошлом? Нет, дорогая Елена Сергеевна, ты серьезно? Ты отдаешь себе отчет в своих мыслях?..

Задав самой себе риторические вопросы, пытаюсь дальше анализировать ситуацию.

Ну, сама же в молодости увлекалась эзотерикой, тогда повальная мода на это пошла. Помню, как все мы зачитывались Ошо, «Бхагавад-Гитой» и Кастанедой. Карма, реинкарнация, аватары… Переселение душ…

А сколько книг в нашем мире написано на эту тему, сколько фантастических фильмов снято…Да и серьезные ученые говорят о подобном, не одни фантасты. Может, во всем этом есть зерно истины? Еще же Марк Твен писал о приключениях янки при дворе короля Артура. Помню, как читала эту книгу и от души смеялась.

А вот теперь мне не до смеха. Сама оказалась, словно в книге. Но в какой?

Это Англия? Похоже на то. Средневековая Англия. Что первое приходит на ум? Что-то из литературы…

«Сломал свой верный меч Элендил, В бою себя не щадя, А Исилдур в том бою добыл Проклятие для себя…»

Тьфу ты, черт, ну что я, в самом деле! Это же вообще Толкин, фантастика, вернее, фэнтези! Отставить! Нет, надо припомнить что-то из реальности. Что еще я читала о той эпохе? Так, а это?

«Доблестный король Артур

Стал владыкой бриттов.

Воспевай же, трубадур,

Подвиг, уж забытый… »

Да нет, тоже не то, совсем не то. Какой еще, к чертовой матери, король Артур и рыцари Круглого Стола? Это вообще, может, легенда, а не реальность. Надо вспомнить реальную историю средневековья. Этот кузнец говорил совсем о другом правителе. Наш добрый Генрих, сказал он. Ну же, Елена, собирайся с мыслями! Ходила же в студенческие годы в клуб любителей истории! Поскреби в памяти. Генрих, который воевал с французами… Генрихов-то много было, и войн много.

«Первый Генрих, и Генрих Второй

Оставили в памяти след.

Каждый из них был великий герой,

Подобных которым уж нет» …

Нет, наверное, тоже не то. Да уж, правящих Генрихов в Англии хватало, который же из них? А, этот кузнец говорил, французский принц Людовик еще. Так…Ну, если полагаться на память и свои знания, может быть, сейчас правит Генрих III. О котором и историки-то мало чего знают, куда уж мне-то. То есть, выходит, на дворе тринадцатый век? Ну, будем считать, что так. А что я знаю об Англии тринадцатого века? Да ни фига не знаю! Ну, короли тогда правили, ну, были у них вассалы, графы, бароны. Феодалы, одним словом. Лендлорды, да. Рыцарство. Крестовые походы. Духовенство. Реформации еще тогда точно не было – значит, католическое духовенство. Ну, купцы еще были, гильдии, ремесленники. Простонародье. Меня вот угораздило попасть именно в этот слой. Вот и все, пожалуй, что приходит на ум о той, вернее, уже этой, эпохе.

«И как же ты тут собираешься выживать?» – вновь задала я вопрос самой себе. Что ответить? Ну, как-нибудь. Все-таки за моими плечами опыт и знания человека, жившего на столетия позже. Это хорошо я придумала с потерей памяти, значит, первое время можно на нее ссылаться, а дальше разберёмся.

Да, здесь придется обходиться без электричества, бытовой техники, гаджетов, утреннего кофе и даже без элементарных гигиенических удобств. Например, той же туалетной бумаги.

А как тебе такие прелести жизни, как крысы, вши, чума? Вокруг – сплошная антисанитария, а в деревне этой, надо полагать, только знахарка с травами да священник с молитвами. Да и в городах-то не лучше. И чего не угораздило меня переродиться какой-нибудь графиней, вздохнула я. Хотя из истории помню, и дворяне в эти времена жили не в самых лучших по нашим меркам условиях.

Да уж, вот влипла так влипла…Как говорится, картина Репина «Не ждали»…Средневековье – не самая подходящая эпоха для женщины из ХХI века. Даже история медицины говорит о том, что дожить в ту пору до сорока лет было большим счастьем…

Так! А мне-то сколько лет сейчас? Я же вообще ничего о себе не знаю, кроме имени, которым меня называл “отец”. Да, придется теперь привыкать к мысли о том, что это отец. И в каком же вообще я теперь облике? Как же это мне в голову-то раньше не пришло?

Я медленно поднесла к лицу свою руку, и стала внимательно разглядывать чужие, незнакомые пальцы и ладонь…

Глава 3

Итак, я в новом времени и пространстве, в новом теле изучаю новую себя. Как ни странно звучит – знакомлюсь сама с собой. Ну что ж, а сколько было зафиксировано случаев потери памяти и в нашем мире? После заболеваний, травм, стрессов, контузий на войне…Многим людям после амнезии невольно приходится вновь знакомиться с собой и своими близкими, теперь и мне это предстоит…

Внимательно оглядела свои ладони. На среднем пальце левой руки тускло поблескивало немудрящее колечко с бирюзой, видимо, медное. При дальнейшем обследовании конечностей нового тела обнаружила твёрдые мозоли, видать реципиентку жизнь не баловала и она много трудилась. Также по юношеской свежести кожи было понятно, что я намного моложе, чем была в прежней жизни на момент катастрофы. Форма кисти далеко не аристократическая – пальцы хоть и длинные, но не изящные, а словно специально созданные для трудов на сельском подворье.

А как же вообще я выгляжу? Попробовала посмотреть на свои нынешние волосы, оказалось, они собраны в низкий пучок. Повозившись немного, распустила их, стараясь лишний раз не задевать шишку. Плечи накрыла густая русая волна, явно нечесаная несколько дней, оно и неудивительно. Волосы у меня, смотрю я, тонкие, немного даже шелковистые, с едва заметным оттенком меди.

Так, хорошо бы еще узреть наконец свое новое лицо. Но как? Вряд ли в этом жилище найдется хоть какое-то зеркальце. Вот ещё вопрос: а зеркала хотя бы существуют, или пока никто их не изобрёл?

Тут вспомнила про кадку с водой в сенях, осторожно встала с постели и прошла к ней. Наклонившись над тазом, вгляделась в своё расплывчатое отражение.

Ну, что можно сказать? Девушка я довольно молодая, но, признаться честно, далеко не красавица. В водной глади смогла разглядеть лицо с неестественно бледной для селянки кожей. Может, это болезнь придала такой вид? Нет, кадка с водой, всё же не самый лучший вариант в моем случае.

Жаль все-таки, что зеркала нет. Вернулась в условную гостиную и осмотрелась в поисках хоть какого-то отражающего предмета. Заметила в одном из углов массивный, местами обитый медными клёпками деревянный сундук. Интересно, что там внутри? Мелькнула мысль про миф о Пандоре, на свою беду открывшей запретный ящик. Ну, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Хотя в моем положении о таких напитках вспоминать себе дороже.

Подошла вплотную и с трудом, но всё же откинула неподатливую крышку. Повеяло горькими травами, наверное, так сберегали содержимое от моли. Внутри навалены какие-то старые платья из толстого холста, льняные платки, собранные в ком шерстяные чулки. Все вещи большого размера, на крупную женщину, явно не на меня. Наверное, это барахло осталось от покойной матери, о которой упоминал кузнец.

Под тряпками нашла еще маленькую черную шкатулочку. Внутри – незамысловатые украшения, тоже, видно, остались от покойницы. Сломанные сережки, колечки, похожие на то, что у меня на пальце – все грубой работы, из меди. Один потемневший от времени крестик, кажется, серебряный. Тяжелый медальон с готической гравировкой на крышке, сработан он из тусклого металла, висит на массивной цепочке с большими звеньями. Вот такое вот у меня наследство… Порывшись, обнаруживаю в сундуке еще связку сальных свечей, и – не может быть – нечто, похожее на зеркало!

Быстренько достала из недр сундука эту вещицу, и принялась изучать свою находку. Да, какое ни на есть, но это зеркало. Непривычное, конечно, для человека из будущего – это даже не стекло, а какая-то посеребренная металлическая пластинка. Но, тем не менее, штуковина эта отражает, а мне только это сейчас и надо.

Подхожу с зеркальцем поближе к единственному источнику света – к тому самому пузырчатому оконцу. Солнце, видимо, стоит уже довольно высоко, и комнатка освещена лучше, чем утром. Стала внимательно вглядываться в свое отражение.

Зеркало порадовало меня не намного больше, чем кадка с водой. Да, красавица из меня так себе. Черты лица простецкие, невзрачные, спасибо, хоть не уродливые. Нос прямой, и то ладно. А губы вот совсем не тонкие и изящные, скорее, не в меру сочные. Одним можно залюбоваться на этом лице – глазами. Они такого яркого, насыщенного оттенка синевы, что кажутся мне ненатуральными. Очутись я с эдакими глазищами в своей эпохе, все бы подумали, что это цветные линзы. Бывает же! Интересно, а у многих ли девушек в этой местности настолько сказочно красивые глаза, или мне одной столь крупно повезло? Зато ресницы так себе, констатирую с разочарованием. Не столько длинные, сколько густые. Ну да ладно, хватит придираться. Могла бы быть вообще хромой или кривой, конопатой девкой, так что не привередничай, дорогая Елена. Стоп. Пора приучаться называть себя новым именем. Не капризничай, Лира.

Едва я мысленно произнесла свое имя, как услышала, что кто-то произносит его на улице, во дворе. Выходить или нет? Мало ли кого я встречу… А с другой стороны, сидя в каморке, многого не разузнаешь. Потому решила рискнуть.

Толкаю скрипучую входную дверь и крадучись выхожу во двор.

В самом дворе никого нет, кроме кудахчущих кур и чавкающего поросёнка. Голоса, которые я услышала, раздаются из-за высокого неокрашенного забора, ограждающего наш двор. Ну, это и хорошо, можно подслушать, не выдавая своего присутствия. Прислоняюсь к доскам ограды и вдруг замечаю довольно широкую щель. Как же мне повезло – смогу не только слушать, но и смотреть!

Прильнув к отверстию, увидела такую картину: неподалеку от нашего забора, на песчаной дорожке стояли две женщины средних лет, которые громко болтали, временами бросая взгляды в сторону нашего дома.

Судя по всему, сплетничали они уже довольно давно и о чем-то интересном – слишком много жестов и эмоций. Это типичные крестьянки, очень схожие друг с другом. Обе ширококостные, сбитые, румяные. И одежда у обеих одинакового кроя: длиннополые платья из толстой ткани, невзрачные, выцветшие передники, пестрые чепцы на головах, на ногах несуразного вида деревянные башмаки. У одной из селянок в руках большая корзина, накрытая грязным холстом, а другая держала на веревке живую беленькую козочку, которая всё норовила вырваться и сильно мешала беседе. Тут я опять услышала своё имя.

– Ну, вот так всё и было, кумушка Агнесса, – продолжила разговор женщина, которая на вид казалась постарше. – Бедная Лира! Хорошая же девка, уж за что её так Господь наказал? Видала я нынче поутру старую Мэгги, говорит, больная наша так, мол, и не очнулась. Неужто у старого Лидса опять похороны в доме будут? Жену эвон когда еще на тот свет проводил, да сколько ребятишек у него во младенчестве померло, одна вот Лира и выжила. И за что ему такое наказание? Кузнец он знатный, на всю округу славен мастерством. Да и сам он мужик степенный, трезвый. Смолоду завидным женихом был. Эх, сколько же девок тогда за ним бегало, хотя он в те годы еще только подмастерьем у покойного Биггса трудился. Грешным делом и я на Джона-то заглядывалась – парнишка толковый, работящий, из доброй семьи, и красавцем каким был в ту пору… А сейчас вот, поди ж ты, опять ему испытание свыше. И ума не приложу, что за напасть такая на кузнеца-то нашего?

– А то и скажу вам, кума Бертина, что все это по грехам его, – напыщенно произнесла собеседница. – Неужто вы не знаете, что кузнецы – все сплошь колдуны? Все равно, что в огне адовом, целый день жарятся в своих кузнях, сами чёрные, не краше дьявола. А, думаете, кто им меха-то раздувает? Черти, не иначе. А нечистая сила, она ведь, кумушка, до поры до времени помогает, а уж потом и спросит с треклятого колдуна втройне. Этот Джон, он и в церкви-то редкий гость, говорят, даже преподобный отец Стефан очень на него сердит за что-то. А известно, за то самое! За ворожбу! Глаз, говорят, у кузнеца дурной, уж не он ли на нашу округу прошлогодний неурожай накликал?

– Да что же вы такое говорите, кума Агнесса! – принялась негодующе возражать крестьянка с козочкой. – Это Джон Лидс-то колдун? И как у вас только язык повернется! Настоящий он христианин, праведный: и на храм сколько жертвовал в хорошие времена, и рыцарей-то скольких для походов на Святую землю оружием снарядил без всякой мзды! А что отец Стефан на него зол – так то совсем другие, старые счёты меж ними…

– Нет, колдун, колдун ваш старый Лидс! – переходя на визг, продолжила перебранку вторая баба. – Да и дочка-то его тоже ведьма! Видно, водяные черти хотели ее у моста-то под воду унести, да не вышло. А как не ведьма? Сами посудите, семнадцать лет девке, а ни одного жениха отродясь не было. Я в эту пору уж двоих ребят принесла. С нечистым, видать, блудит, помилуй нас Пресвятая Дева! Как посмотрит на тебя своими глазищами, так прямо оторопь берет. Не то человек, не то какой-то дух лесной. Видно, и мать ее покойная с лукавым блудила, что младенцы-то все ее помирали, как щенята, некрещёные! А эту вашу Мэгги-то давно сжечь на костре пора! Сама колдунья, ворожит да зелья бесовские варит, так, небось, и девку кузнеца своему ремеслу учит. Не зря к ней таскалась да выхаживала!

– Тьфу на вас, кума! – крестьянка, что на вид постарше, гневно отвернулась от бабы с корзиной. – Нет бы пойти, за здравие болящей свечку поставить, вы же невинную девушку почём зря поносите! Да и отца ее туда приплели! Сама-то вы старая ведьма, вот что я скажу! Чтобы вам пусто было!

Обруганная кумушка хотела что-то возразить, но уже не успела – собеседница развернулась и спешно зашагала прочь, волоча за собой упирающуюся бодливую козочку и ворча себе под нос.

Наблюдать мне больше не за кем, я вернулась в дом, стараясь переварить услышанное. Как неожиданно, но как же кстати я только что прослушала краткий курс истории своей семьи от двух деревенских сплетниц. Повезло, что и фамилию свою теперь знаю. На провал в памяти вечно ссылаться тоже не получится. Ну, хоть какой-то ориентир из прошлого для выживания в будущем…

От размышлений меня отвлекли звуки во дворе. Скрипнуло крыльцо, и послышались чьи-то нетвердые шаги. Нет, это не мой отец, точно. Он не мог вернуться так быстро, да и скрипа телеги не было слышно. Так кого же ко мне несёт? Кто-то неведомый толкнул входную дверь и вошел в сени – я расслышала негромкое покашливание. Дверь в горницу приоткрылась.

Кого же я увижу сейчас, и что сулит мне новая встреча в этом пока пугающем меня мире?

Глава 4

Не успела я толком собраться с мыслями, чтобы определиться, как встретить незваного гостя, как кот – близнец Барсика (надо бы узнать его имя), почуяв человека за порогом, громко радостно замяукал и стрелой кинулся к дверям встречать нежданного гостя. Это меня немного успокоило: значит, человек не чужой, прежде не раз бывавший в доме.

Дверь отворилась, и на пороге я увидела старую-престарую женщину. Древняя и ветхая, будто сошла с какой-то сказочной иллюстрации о столетних колдуньях. Не успела незнакомка и слова сказать, а я уже догадалась: это та самая знахарка Мэггги, о которой говорил кузнец и упоминали те болтливые соседки. Отец ведь, уезжая, предупредил, что она меня навестит, а я об этом благополучно позабыла.

Я облегченно перевела дух. Повезло, что это она явилась, а не кто-то из односельчан, хоть примерно могу сообразить, как себя вести с ней.

– Лира, хвала небесам, ты очнулась! – старушка во весь рот улыбнулась и я, по профессиональной привычке, сразу отметила полное отсутствие зубов в ее ротовой полости. Котяра радостно терся об ноги лекарки. Та не поленилась, чуть кряхтя наклонилась и погладила его.

– А, Тибо, плутишка серый, соскучился, никак? – кот довольно замурчал, по-своему приветствуя пришедшую.

Я уставилась на Мэгги, которая так самоотверженно выхаживала мое новое, почти бездыханное после травмы тело.

Всё в её облике говорило о крайне преклонных годах. Причудливая паутина морщин бороздила дряблое, с загрубевшей кожей лицо. Старушка была седой, как лунь – неряшливые космы выбивались из-под выцветшего платка. И даже накинутая на плечи толстая шерстяная шаль не скрывала горб, которым то ли к старости, то ли с рождения наградила ее природа. Скрюченные артритом пальцы с нестриженными, обломанными ногтями, держащие вместительную корзину из прутьев, слегка подрагивали. Глаза пришедшей были затуманены мутной поволокой и немного слезились. Одним словом, старушка доживала свой нелёгкий век. И одета она была жутко бедно, такое в моём мире не на каждой помойке встретишь.

Знахарка воскресила в моей памяти кадры из сказочных фильмов детства, в которых часто появлялась Баба-Яга в исполнении разных актеров. А ещё сразу же возникла ассоциация с рассказом «Старуха Изергиль», иллюстрация в книге как будто была написана с этой средневековой травницы. Неудивительно, что в деревне её считают ведьмой. Как ей удалось дожить до стольких лет во времена мракобесия и не попасть на костер – просто загадка.

Однако, надо что-то отвечать, не стоять столбом. Старушка пристально вглядывалась в меня своими мутными глазами, и я на мгновение испугалась: а что, если она поймёт, что я это вовсе не я? Ведь знахари древности были своего рода психологами, не одними же травами они лечили людей, за годы практики научившись видеть других насквозь.

– Тетушка Мэгги! – я постаралась придать своему голосу оттенок полного спокойствия и не выдавать своих мыслей. – Батюшка предупреждал, что вы зайдете. Рассказал, что вы часами сидели у моей постели, выхаживали, как могли! Чем нам вас отблагодарить? Может, отец что-то сможет сделать для вас? Я пока сама ещё очень слаба… И я, кажется, потеряла память. Как очнулась, с трудом узнала отца, о своем прошлом тоже толком ничего не помню.

Старушка прошла к столу и присела на лавку, та даже не скрипнула под её хрупким, как у воробушка, тельцем. Часто-часто закивала, тяжело вздыхая.

– Да, доченька, я в самый первый день твоей хвори говорила Джону: как бы рассудка ей не утратить. Случалось такое и раньше, ох, сколько я больных-то на своем веку выходила. Но Господь милостив, авось поправишься, и разум вернётся. Я вот тебе снадобий всяких принесла, да харчей малость. Небось, и не ела ещё, а тебе сейчас надо подкрепиться, добрая пища – лекарство для хворающей.

После её слов я действительно почувствовала волчий аппетит. И вправду, у меня маковой росинки не было во рту после того, как я здесь очутилась. Вода из кадушки не считается. А вот интересно, смогу ли я вообще есть здешнюю пищу? Что за варево принесла мне эта старая женщина? Я с опаской стала наблюдать за гостьей.

Старушка откинула холст с корзины и стала выставлять на стол глиняные горшочки и мисочки.

– Садись, девонька, разговейся после нежданного поста, – Мэгги кивнула на лавку напротив.

Опасения мои оказались напрасными. Никакой брезгливости её стряпня на вид не вызывала. В одном из горшочков оказался ароматный куриный бульон, довольно горячий. На куске холста гостья разложила ржаной хлеб и домашний сыр. На вкус он напомнил мне любимый мной в прошлом сулугуни. Из козьего молока, немного терпкий, тающий во рту. М-м, вкуснотища!