Кровавый Король

– У него твой нос, – ослепительно улыбается Беатриса. – И готова поспорить, что в будущем, линия скул. И ушки! О, эти замечательные ушки, Тейт! – у глаз королевы появляются слезинки.

Король горячо целует жену в висок, с ужасом осознавая, что готов делать это вечность.

– Добро пожаловать домой, Видар Гидеон Тейт Рихард, будущий Король Халльфэйра! Будущий Король Первой Тэрры! Дитя Истинной Любви! – скрипучий старческий голос застревает во входных дверях.

Король быстрым движением вскакивает с кровати, закрывая широкой спиной жену и новорождённого сына. Очередной раскат грома заставляет королеву судорожно втянуть в лёгкие воздух. Время вокруг замирает, воздух накаляется так, что маленькому, ещё не привыкшему к этому миру, Видару становится сложно дышать.

Тейт почтенно кланяется гостю.

Посреди королевских покоев стоял Всадник Апокалипсиса, один из управленцев Пандемониума. Чёрный костюм плотно облегает жилистые руки и ноги, неестественный цвет лица в свете свечей кажется бледно-зелёным, во всей красе демонстрируя множество морщин и складок. Угольно-чёрные глаза мертвенно блестят.

Сам Смерть надменно улыбается в лицо действующего короля сильнейшей Тэрры, самодовольно опираясь на трость с идеально-круглым наконечником.

– Прошу прощения за вторжение в такую радостную ночь, – размеренно вещает Смерть.

Даже маленький принц затих, инстинктивно прижимаясь к груди матери.

– Двери моего дома всегда открыты для Вас, остальных Всадников и Богини Судьбы Тихе с её Дочерями Ночи, – звонко произносит Тейт, но не двигается с места. – Что привело Вас ко мне?

– Завет Хаоса! – Смерть неприятно растягивает губы в улыбке. – Юному Видару выпала великая честь.

Беатриса крепче сжимает малыша в объятиях.

– Не стоит, Ваше Сиятельство, – Смерть обращается к королеве, не отводя взгляда от её мужа. – Я не отберу Ваше дитя, хотя, откровенно говоря, мог бы, не будь он плодом Любви.

– Мы будем только рады, если наш сын послужит в угоду Хаосу! – Тейт приподнимает подбородок. – Как и мы, – добавляет он.

– Когда-нибудь он сменит нас, займёт трон, даст присягу во имя Хаоса, Пандемония и Пандемониума, – заверяет Беатриса, стараясь не выдать дрожащего голоса.

– Уверяю, он-то сменит… – усмехается Смерть, поправляя подрагивающей старческой рукой ядовито-чёрный галстук. – Уже несколько тысяч лет в Пандемониуме не рождалось детей, подобных юному принцу, с такими светлыми душами, от которых щиплет глаза. Ведь только такая душа способна пережить мой подарок.

– Что Вы хотите от нашего сына? – Голос короля до неузнаваемости меняется. Железный стрёкот слышится в каждой букве.

– А вот этого не надо, Ваше Величество, я не Ваш подданный, так что сбейте спесь, – самодовольно хмыкает Смерть. – Тем более, как я уже сказал, я пришёл с очень ценным подарком для будущего правителя.

Размеренный стук трости по полу заставляет короля Тейта покорно отойти в сторону, открыв вид на перепуганные глаза жены и спокойного маленького мальчика, который с огромным интересом оглядывал жилистого старика с бездонным угольным взглядом.

– О, это взгляд настоящего правителя, – восторженно произносит Смерть, склоняясь над ребёнком. – Видар из благочестивого альвийского рода Рихардов, потомок Благородного Анталя, плод Истинной Любви, избранный Хаосом для деяний великих в пределах Пандемониума и за ними, возлагаю на тебя власть, мужество и страсть греховную, во имя Хаоса, Пандемония и Пандемониума! Да сделай же правильный выбор, когда придёт время!

Ледяное дыхание Смерти обжигает нежную бархатную кожу юного альва, отчего малыш хмурится, готовясь вот-вот заплакать. Тепло и спокойствие исходящие от рук и сердца матери удерживают всхлипы ребёнка. Смерть медленно припадает сухими, потрескавшимися губами к горячему лбу малыша.

Услышав тоненький стон сына, Тейт делает шаг вперёд, на что Смерть громко ударяет тростью по полу, призывая остановиться. Король учтиво склоняет голову. Два неразрывных чувства борются в груди: безмерная гордость за участь сына и такого же величия страх. Всё, чего желал король – спокойной жизни своей семье.

Смерть так же размеренно отклоняется от юного принца, безмолвно переводя взгляд на королеву Беатрису, требуя, чтобы та дала ему ребёнка.

Только после размеренного кивка Тейта Гидеона, она вручает свою маленькую жизнь в костлявые руки Смерти. Малыш молчит, пытается уловить дыхание страшной фигуры, но не может.

– Это станет нашей маленькой тайной, – тихо шепчет Смерть.

Вены на костлявых руках становятся угольно чёрными. Маленький принц поворачивает голову в сторону отца, блаженно улыбаясь. Его белёсый пушок волос стремительно темнеет, пока немногочисленные волосики не отдают ярким чёрным цветом, а вокруг ясно-голубых радужек глаз появляется ядовито-обсидиановая кайма.

– Видар Гидеон Тейт Рихард! Древняя Кровь! Дитя Истинной Любви! Поцелованный Смертью! Будущий Чёрный Инквизитор! Твоя судьба – судьба достойная Истинного Короля! Так будь же им! – ядовитый голос затекает в сердца правителей Халльфэйра.

Король опускается перед Всадником на одно колено, дожидаясь, пока костлявая рука коснётся затылка. Ледяное прикосновение не заставляет долго ждать.

Истинный Король Пятитэррья снова явился! И его сын понесёт почётный титул предков!

– Премного благодарны Вам за такой подарок! – твёрдо проговаривает Тейт.

Смерть сдержанно, невероятно неприятно, растягивает губы в улыбке, а затем возвращает дитя в руки матери.

Беатриса чувствует, как сердце сына наполняется блестящей, сверкающей темнотой; как ненависть борется с чувством добра в его сердце, и как последнее пока что побеждает.

– То, что ты сейчас чувствуешь, Беатриса, носит название «баланс». Только дитя Истинной Любви может сохранить баланс в сердце, подобно тому, как этот баланс призваны сохранять Хаос – Создатель всего нечистого, магического, тёмного, и Господь Бог – Создатель светлого, людского. Тихе предвещает освобождение древнего зла. Как только дитя, наделённое «балансом», сделает правильный выбор – Пандемониум станет его по праву Вашего рода. Да будет так!

Трость Всадника громко бьёт по полу, заставляя молнию сверкнуть в небе.

– Скажите только одно, он будет счастлив? – тихо вопрошает Беатриса, смотря в яркие глаза обречённого сына.

– Ещё бы, особенно, если вы снимите запрет на продолжение рода с жителями других Тэрр. Совсем скоро родится его родственная душа, ещё один уникальнейший плод любви. Такое теперь случается раз в несколько веков. Два абсолютно чистых ребёнка, уготованных друг другу Хаосом. Позвольте им быть вместе.

Смерть медленно проводит линию по полу, возвращая течение времени. Всадник кивает королевской чете и разворачивается на пятках к выходу под громкий плач юного принца.

– Герцог Теобальд Годвин, – скрипуче протягивает Всадник Апокалипсиса, задерживая мёртвый взгляд на нём чуть дольше обычного.

Смерть неприятно ухмыляется ему, словно читая мысли перепуганного герцога, который в замешательстве забывает вовремя откланяться.

Поклон Теобальда Смерть уже не видит, но чувствует. Всадник недовольно щурится, исчезая ровно в тот момент, когда одна нога переступает порог Лазуритовой залы.

– Герцог Теобальд, назначьте сбор Тайного Совета. Мне нужно пересмотреть несколько законов Первой Тэрры!

ГЛАВА 2

Халльфэйр, Королевство Первой Тэрры, 225 лет назад

Первая Тэрра слыла изумительной. В ней обитали альвы – Духи Земли, а потому всё вокруг укутывалось в яркую зелень: ветвистые лапы деревьев служили своеобразными навесами над остроконечными ушами, в кронах деревьев прятались бумажные фонарики с маленькими свечками, огонь в которых, благодаря магии духов, никогда не попадал на листву; всюду росли прекрасные гортензии, которые в зависимости от почвы окрашивались в разные цвета – если кислотная, то вырастали сиреневатые цветки, а если щелочная, то розовая – и невообразимых цветов ранункулюсы.

Отдельное место в сердце юного черноволосого принца занимал Альвийский каньон – вода в нём была настолько кристально чистой, что по земным легендам, обычные люди могли потерять разум, глядя на безмятежное дно. Но не только кристальность воды манила юного Видара, её свойства увлекали принца: когда в воду входил альв с чистой душой, то она становилась тёплой, словно поддерживая температуру тела, но стоило чёрной душе опуститься в Альвийский каньон, как вода вмиг обращалась ледяной, погружая тело к температуре души.

Каждый раз, когда Видар Гидеон Тейт касался глади, вода под его пальцами вела себя по-разному. То ледяная, то горячая. Юный принц не понимал таких перемен, а его верный учитель, герцог Теобальд, не давал вразумительных ответов.

Архитектура Халльфэйра так же интересовала Видара. Маленькие каменные домики подданных нравились ему больше всего – уютные, с фигурными крышами и деревянными дверьми, у каждого домика стояла небольшая скамеечка, на которых обычно сидели очень редко; мосты из фигурных деревьев, аккуратная каменная кладка на дорожках, великолепие домов знати и величественность его собственного дворца – заставляли будущего короля благоговеть перед страной и уважать каждые руки, что огранили природные алмазы в бриллианты, переливающиеся в солнечных лучах разноцветными стеклянными витражами.

– Итак, Ваше Высочество, Вторая Тэрра или Джайстайн, какая эта территория на человеческий лад?

Теобальд Годвин важно расхаживал вокруг Видара, пытаясь настроить внимание принца на обучение. Единственное о чём думал принц, так это об ужасном грязно-зелёном цвете сюртука герцога.

– Территория Южной и Северной Америки, – без запинки отвечает Видар, совершенно не заинтересованный изучением мира.

Ему больше хочется созерцать красоту природы, познать древнюю силу Хаоса, что сотворила его и магию альвов.

– Верно. Кому принадлежит эта территория?

– Духам воды – никсам. Их магии подвластна магия воды, могут обращаться в русалок. В годы Великого Террора, когда нежить вела войны за раздел территории, отвернулись от нашей Тэрры, являются недружественным для нас народом.

– Хорошо, Ваше Высочество. Третья Тэрра – это…?

– Великий Бассаам, герцог Теобальд. Среди людей эта территория носит название Африка. Третья Тэрра владения саламов, Духов огня и жары.

– Довольно-таки неплохо, Видар, – фамильярно отзывается герцог, трепля мальчишку по голове. – Каковы главные отличия Великого Бассаама?

– О… обособленность? – Видар растерянно поднимает глаза на учителя.

– Почему так неуверенно? – щурится Теобальд. – Всё абсолютно верно. А ещё – это единственная Тэрра, в которой существуют Охотники на ведьм, запомнил? Тогда переходи к характеристикам Четвёртой Тэрры.

– Айшграйф. Австралия на людской лад. Владения сильфов – Духов воздуха, дружественный нам народ. Вредят только в том случае, если затронут их честь и достоинство.

– И Пятая Тэрра, Ваше Высочество…

– Малварма, – мрачно объявляет Видар. – Территория Антарктики. Маржаны – Духи холода и смерти… Ненавидят мир людей. И, знаешь, дядя Теобальд, я думаю, что они в сговоре с Узурпаторами. – Мальчик запинается, заметив внимательный взгляд герцога, а затем решается продолжить: – Иначе зачем бы им так отчаянно критиковать все законы Древних Тэрр?

– Бойся высказывать такие предположения, Видар. Малварма – не только поддерживает нас, но также одна из самых старейших Тэрр, сотворённых Хаосом. Они преданно служат Ему. Более того, именно их ведьмы считаются наисильнейшими магическими существами, но что более важно, преданными Советницами королей. Ещё ни одна ведьма не нарушила Узы Доверия, данные Великим Королям.

– Тогда почему они такие? – хмурится Видар, обращая ясный взор на огромную плакучую иву. – На днях отец брал меня на Совещание Королей. Король Вальтер Бэриморт ужасен, как и его народ… Они плюют на традиции, не желают слушать и слышать, а когда речь зашла об Узурпаторах, так те и вовсе утверждали, что единственный выход – война. Плюс они хотят обязать нас обучаться военному искусству среди людей!

Герцог Теобальд неопределённо дёргает бровями, солнечный блеск мерцает в песочных глазах.

Юный принц вскакивает с места, не в силах усидеть на мягком стуле.

– Когда я стану королём, я разорву с ними все отношения. И посмотрю, как они выживут без нашей поддержки с набегами Узурпаторов!

– Всё будет, Ваше Высочество, но не сразу, – уголки губ Теобальда чуть приподнимаются. – Посмотри вон туда, далеко за горизонт. Что ты видишь?

– Свои земли, – гордо отвечает юнец.

– Верно, – размеренно кивает головой герцог Годвин. – Твоя задача – сделать всё, чтобы они остались твоими, и никто не посмел даже цветок в поле сорвать, не говоря уже о том, чтобы отвоевать часть земли. Король Вальтер Ги Бэриморт – завоеватель. С каждым годом земли Малвармы расширяются, и никто не смеет стоять у него на пути. Пока мы поддерживаем дипломатические отношения с ними, они не видят в нас угрозы. Устранять их надо хитро, Ваше Высочество. Для этого Вам нужно учиться, развивать свои физические, умственные и магические способности.

Теобальд отходит в сторону, указывая взглядом юному принцу занять своё место. Тяжёлые резные двери распахиваются, а герцог и принц встают по стойке смирно.

Король Тейт величественно идёт навстречу к наследнику. Поступь его беззвучна, словно он не касается пола ногами. Гордая прямая осанка указывает на безграничную власть, острые скулы и волевой подбородок придают лицу романтичную серьёзность, от которой оторвать взгляд практически невозможно. Светлые глаза просияли, когда король застал сына с высоко поднятым подбородком.

Чёрные волосы мальчика хаотично осыпались на плечи, а две тонкие косички, заплетённые с двух сторон за ушами, не позволяли паутинкам спадать на глаза и лоб. Яркий голубой взгляд с ядовитой каймой у краёв радужки благоговейно смотрел на отца. Больше всего на свете Видар мечтал быть таким же, как он. Ни в чём не разочаровать его.

– Ваше Величество, – приподнимает уголки губ герцог Теобальд.

И учитель, и ученик делают приветственный книксен.

– Ваше Высочество! Герцог!

Король попеременно переводит взгляды с Видара на Теобальда.

Видар хочет что-то сказать, но новая порция воздуха в лёгких отдаёт страшной болью. Он поначалу беспомощно смотрит в глаза отца, словно принимая нарастающую боль в грудную клетку, а затем с диким криком падает на пол. В исступлении хватается тонкими пальцами за атласную рубашку, будто именно она источник адской боли. Сердце остервенело стучит, стремясь раскрошить рёбра.

За иступлёнными криками он не слышит, как отец зовёт на помощь, не ощущает прикосновения герцога ко своему лбу. Кажется, что вместе со своим криком, внутри головы он слышит чужой вой – отчаянный, испуганный, протяжный.

Холодно. Кончики пальцев леденеют, Видару кажется, что горячий воздух изо рта клубом расходится перед лицом. Последнее, что видит мальчик – глаза матери, устланные солёными слезами. Капелька падает ему на щёку, больно обжигая ледяную кожу. Сердечный ритм нормализуется, но дышать по-прежнему больно. Рёбра ломит с такой силой, какую он ещё не в состоянии сравнить с чем-либо. Остаётся лишь прислушиваться ко внешнему миру, в котором все суетятся над его телом. Не получается – крик внутри головы не затихает ни на секунду.

ГЛАВА 3

Малварма, Королевство Пятой Тэрры, то же время

– Нот, отец зовёт нас! – тонкий голос юнца звенит в покоях старшего брата.

Яркие глаза цвета замороженного неба усердно бегают по тёмному помещению.

Полярная ночь сегодня особенно мрачна, небо освещает ярко-лазурное сияние, а покои и залы дворца – слабый свет свечей.

Сонный мальчишка потирает кулаками глаза ярко-зелёного цвета.

– Кас, какого демона? Ты время видел?

– Матушка…

Стоит юному принцу Паскалю Бэриморту произнести одно слово, как Брайтон рывком подрывается с кровати, стараясь как можно быстрее избавиться от спальной одежды.

Ядовито-чёрные ткани скрывают бледную кожу, оставив только два ярких пятна: зелёные глаза и огненные волосы.

– Давно? – коротко спрашивает Брайтон, когда братья покидают спальню.

– Несколько часов, – пожимает плечами Паскаль. – Отец предчувствует что-то хреновое…

– Не выражайся, – хмурится старший брат.

– Демон с два! – хмыкает младший.

Братья Бэриморт служили неправильными отражениями друг друга. Единственное, что, хотя бы немного их объединяло – разница в возрасте, которая составляла всего лишь одну полярную ночь (что на человеческий лад равнялась году) и бесконечная преданность друг другу. Семейные узы для Пятой Тэрры всегда оказывались во главе стола.

Несмотря на относительно юный возраст для маржан – Брайтон отличался суровыми чертами лица и мыслями под стать внешности. Его серьёзность всегда выкручивалась на максимум и пересилить это качество могла только педантичность, которая начиналась с одежды и заканчивалась идеальной причёской коротких ярких волос.

Паскаль же вобрал в себя все пакостнические качества, учился только ради того, чтобы не расстраивать родителей, но по большей части слыл ленивым баламутом. Вечно растрёпанная кудрявая шевелюра и глупые шутки порой доводили гувернанток до нервных срывов.

В народе шутили, что Брайтон сын короля, в то время как Паскаль – королевы.

– Ради Пандемония, Кас, застегни брошь накидки, – раздражённо закатывает глаза Брайтон. – Отцу сейчас не до тебя.

Меховая накидка Паскаля держалась буквально на одном остром плече и ярких ругательствах, но его это никак не смущало.

– Я не мерзлявый, – подмигивает ему брат.

Двери в залу распахиваются. Пол, украшенный ледяной стеклянной мозаикой, слабо сверкает от освещения парящих свечей. Король стоит у искусственно выведенных деревьев изо льда, отдалённо напоминающих плакучие ивы.

Его холодный взгляд метнулся к сыновьям, когда братья учтиво поклонились.

– Паскаль Ян Бэриморт, застегни накидку! – грозно протягивает отец. – Негоже встречать принцессу в таком виде!

Голос Вальтера, пропитанный стрёкотом льда, сковал залу плотными кольцами: от массивных диванов до огромных мозаичных окон.

– Боюсь, это невозможно, отец! – довольно хмыкает Паскаль, чувствуя, как Брайтон пихает его локтем в бок. – Сегодня полярная ночь, застёжка примёрзла, – прозорливо улыбается он, почувствовав на себе серьёзный взгляд.

Отчаянный крик маленького ребёнка заставляет короля Вальтера отвернуться от сына. Брайтон и Паскаль обеспокоенно переглядываются. Из королевских покоев не было слышно даже писка королевы Флоренс Бланш Бэриморт, а потому резкий, невыразимо громкий крик малышки, словно вой волчицы, что взывает к стае, режет по ушам.

Наконец, двери распахиваются, и отец с сыновьями получают приглашение войти. Все они ступают тихо, боясь нарушить счастливый покой королевы и новорождённой принцессы.

– Моя Королева!

Вальтер становится перед кроватью на одно колено. То же повторяют и братья. Все склоняют головы перед героической маржанкой и чудом, что та держала в бледных руках.

– Поднимайтесь, мальчики, – со вселенской нежностью в голосе произносит Флоренс.

Её ядовито-чёрные волосы тонкими мокрыми паутинками скользят по щекам и лбу, а глаза искрятся травяными огоньками радости.

Но «мальчики» продолжают стоять, отдавая дань королеве. Только спустя несколько томительных минут король и его дети поднимаются, с потупленными взорами, будто бы спрашивая разрешения подойти к королевскому ложу. Улюлюканье маленькой принцессы – вполне служит разрешением, король присаживается на одну сторону кровати, а Брайтон и Паскаль базируются, с другой стороны.

– Она чудесна, – тихо срывается губ Брайтона.

Братья, как громом поражённые, смотрят на новорожденную сестру. Два ярких алмаза ярко-зелёного и ярко-голубого цвета затаились в радужках.

Малышка с недовольством оглядывает завороженные лица братьев и умилённое лицо отца.

– Эсфирь Лунарель Бэриморт, – едва слышно произносит королева Флоренс, нежно улыбаясь.

– Чудесное имя!

Скрипучий голос заставляет братьев одновременно подскочить с кровати, а короля молниеносно сорваться к полу. Братья незамедлительно следуют примеру отца. Королева же успокаивающе поглаживает дочь, призывая её не волноваться.

– Господин Всадник, Ваше появление – благословление для нас, – чётко выговаривает Вальтер, после чего все Бэриморты поднимают головы на Смерть.

Смерть ухмыляется, одобряя такое поведение, внимательно всматриваясь пустыми глазами в братьев, отмечая, что они будут идеальными воинами.

– Малварма всегда будет пользоваться благосклонностью Пандемониума, король Вальтер.

Смерть несколько раз стучит тростью о мраморный пол, призывая королевскую семью подняться с колен.

Брайтон с опаской косится на младшего брата, но тот взял под контроль все лицевые мышцы, сохраняя напускное спокойствие и не присущую ему серьёзность. Только в глазах мерцают огни хитрости, которые не укрылись от пустого, проницательного взгляда Смерти. Все это понимали.

– До нас дошли слухи, что вы намеренны нарушить очередную традицию и отправить своих сыновей на службу в людской мир?

Всадник с интересом наблюдет за реакцией короля Малвармы. Традиционно наследники трона не имели права служить в чертогах Всадника Войны, становиться Инквизиторами1 и, уж подавно, проходить дополнительную службу в мире людей, познавая деятельность их мира и защищая, тем самым свой.

Вальтер Бэриморт много лет назад разрушил одну традицию, убедив Пандемониум, что королевские наследники просто обязаны на своей шкуре познакомиться с искусством войны. «Грош цена тому королю, кто не знает цену жизни своих подданных, и своей в частности», – говорил король, не вызывая особого восторга у предводителей остальных Тэрр.

Всадникам идея пришлась по вкусу.

Теперь же король рушил ещё одну традицию, намереваясь отправить наследников в людской мир на несколько десятков лет.

– Это, отнюдь, не слухи. Кристальная правда, господин Всадник, – твёрдо заявляет король. – Мои сыновья подадут пример всем Тэррам.

– О, я не сомневаюсь, – хитро усмехается Смерть. – Более того, мы готовы поддержать сие стремление, Ваше Сиятельство.

– За этими словами напрашивается союз «но», – дёргает бровями Вальтер, пока Брайтон незаметно пихает брата в бок.

Паскаль потерял контроль над эмоциями, взгляд ярких глаз стремительно темнел. Он чувствовал накатывающую тьму, когда чёрная аура Смерти вспыхнула передо маленькими точками зрачков.

Каждый маржан, рано или поздно, раскрывал колдовской дар. Особенностью Паскаля было видеть ауры, переплетать их, играться с ними, подавлять или, наоборот, расширять. Брайтон же, в довесок к Паскалю, практиковал морок, нагло и дерзко захватывая рассудок оппонента. Вместе (несмотря на юный возраст) они слыли опаснейшим оружием Пятой Тэрры.

Паскаль медленно переводит предупреждающий взгляд на брата. Появление Всадника не несёт благословления. Теперь напрягается и Брайтон.

– Дело в том, что королева Флоренс держит в руках явление Древней Крови, ужасающей силы, – заискивающе начинает Смерть. – Мы свидетели по истине чудесного века!

– Вы хотите забрать мою дочь, Господин? – спрашивает Флоренс, не теряя королевского самообладания.

– Я здесь, чтобы вручить Вам дар! – Смерти явно льстит учтивое обращение. – Могу я? … – Всадник протягивает костлявые руки к девочке.

Лицо малышки принимает такое выражение, будто она всё понимает: блаженно прикрывает глаза, кутаясь в ядовито-чёрную ауру, как в пеленальное одеяло.

Смерть выпрямляется, проводя длинным пальцем по брови, что стремительно темнеет от ярко-рыжего до тёмного коричневого.

– Верховная Ведьма, её Величество, Эсфирь Лунарель Бэриморт, – благоговейно растягивает Смерть, не смея прикоснуться к рыжему пушку волос. – Перерождённая Хаосом, чья энергия питает и наполняет нас! Позвольте, Ваше Сиятельство, прослужить ей силой и яростью во имя Хаоса, Пандемония и Пандемониума.

– Во имя Хаоса, Пандемония и Пандемониума!

Король снова опускается на колено, как и следующие его примеру дети.

Королева прикасается кончиками указательного и среднего пальцев сначала к левой ключице, затем к правой, а после к губам – отдавая дань заботы, уважения и любви дочери.

Смерть припадает сухими губами к нежной бледной коже ребёнка, оставляя колючее ощущение поцелуя шершавых губ на лбу.

– Эсфирь Лунарель Бэриморт, Древняя Кровь, дитя Истинной Любви, Верховная Ведьма Пяти Тэрр, Поцелованная Смертью, Благословлённая Чёрной магией! Королева Тринадцати Воронов и Истинного Гнева! Да будет так!