Флирт, так расчетливо направленный в цель, делает своё дело. В глазах Кристайн начинают мерцать искорки удовольствия, а на лице появляется тень удовольствия.

– Ждите меня в Ваших покоях, – медленно облизывает губы Видар.

Герцогиня делает реверанс, обольстительно улыбаясь, и робко исчезает за дверьми, боясь быть пойманной.

Видар медленно поднимается с места, опасаясь рецидива. Он быстро находит слуг и распоряжается, чтобы они привели в порядок храм тётушки До. Затем направляется к покоям ведьмы.

Ему приходится сделать парочку лишних кругов, чтобы без лишних глаз проникнуть туда. Комнату освещает лунный свет. Фамильяра в клетке не обнаружилось, что вызвало облегченный выдох. В своём же замке он чувствовал себя подлецом, нарушавшим покой пустой комнаты.

Повеяло морозным холодом. Таким же, каким всегда веет от ведьмы. На письменном столе, в состоянии хаоса, лежали талмуды по чародейству, книги с историей Первой Тэрры, копии государственных документов и лишь письмо аккуратно и ровно главенствовало в центре мироздания стола.

Видар, не удержавшись, скользит глазами по посланию.

– Значит, брат…

Сам не замечает, как произносит вслух. Сам Паскаль Бэриморт, Генерал малварской армии и особого карательного отряда, выражал любовь к сестре каждой запятой, не то что буквой. Для Видара это слыло дикостью.

Он знал историю на зубок. Знал и то, что от ведьм в Малварме отказывались семьи, что с рождения они воспитывались в Пандемониуме, не мог ошибаться и в том, что свои семьи они ненавидели, а ведьмы, что хотели избавиться от сердца – сначала обязывались истребить семью, доказать, что чувства в них действительно вымерли, поклясться, что никакая привязанность более не властна.

Здесь же – что-то из ряда вон. Искреннее проявление любви, такое высокое и чистое, что при чтении от блеска резало глаза.

Видар, в диком замешательстве, аккуратно укладывает бумагу обратно на место. Он медленно, будто бы впервые осматривая комнату, подходит к кровати. Недобро усмехается. Постельное бельё – чёрное.

Достаёт из кармана маленький тюбик с заживляющей мазью внутри. Признавал ли он свою вину? Нет. Руководствовался лишь эстетикой женского тела: уродливым шрамам не место на Советнице. Второй такой же тюбик укладывает на тумбочку, и третий – в первый ящик. Ещё раз окинув комнату взглядом, резко отходит ко входной двери.

Стоит взяться за ручку, как его будто молнией поражает. Он так и стоит, вцепившись в дверную ручку, жадно глотая запах ведьмы: спелая черешня, пресный лёд и нотки нежной акации вперемешку с чем-то ещё, таким до боли знакомым, таким тревожным.

Поднимает взгляд на потолок. Странно усмехается, ловя себя на мысли, что белая штукатурка сюда совершенно не подходит. Было бы намного лучше, если бы… Видар с недовольным рыком открывает дверь, выходя в коридор.

Острый слух улавливает крадущийся шаг. Пол секунды, чтобы закрыть дверь и спрятаться за поворотом, дабы сделать видимость, что идёт оттуда в сторону своих покоев, а не нарушает сладкий сон всяких не внушающих доверия ведьм.

Спустя пять долгих секунд, покидает убежище со вселенски усталым видом. Перед королевским взором предстаёт интереснейшая картина: босая блудная ведьма возвращалась в тюрьму. В одной руке она держала подол платья и туфли, в другой – бутылку вина со знакомой этикеткой. Она даже не принимает во внимание его лёгкие шаги, лишь обессиленно упирается лбом в стену, будто ища стойкости войти в комнату, а не сбежать вместо этого куда глаза глядят.

– Я подумываю ввести комендантский час. Как считаете? – нагло ухмыляется Видар.

Ожидал, что она, как минимум, дёрнется от испуга и тут же упадёт в книксен, но вместо этого – лишь устало разворачивается, опираясь спиной на стену и сканируя его безразличным взглядом.

– Советы раздаю после посвящения, – ядовито ухмыляется Эсфирь.

– А до него – шляешься где не попадя?

– Мы, что, женаты? – скептически вскидывает левую бровь.

– Упаси Хаос! – лёгкий смешок слетает с губ, прежде чем он успевает превратить лицо в суровую маску.

– Тогда, до…стопочтенный альв Первой Тэрры, я посмею удалиться!

В разноцветных глазах сверкает задор.

– Как Вам Долина Слёз?

Видар скрещивает руки на груди. Медленно обходит ведьму, слегка поворачивая на неё голову. Она, кажется, даже не дышит. Смотрит на него из-под полуопущенных ресниц тем самым взглядом, каким он удостаивал Кристайн. Только его безразличие смешивалось с жалостью, а её – с искренней ненавистью. Последняя – единственная точка соприкосновения обоих.

– Весьма, – скованно пожимает плечами Эсфирь.

Тело ещё помнит касания казначея, и уже хочет их стереть. А когда каждое неловкое движение напоминало о короле, то все приятные вещи ежесекундно обращались в ненавистные.

– Весьма что?

– Весьма всё.

– Содержательно, – хмыкает король, снова разворачиваясь к ней лицом. – Как Вам казначей? – ядовито усмехается, ясно давая понять: он знает о «делах» ведьмы.

Не только же она с жителями знакомилась.

– Довольно страстная натура, – жестокая улыбка отправляется прямиком навстречу к королевскому самодовольству.

– Хотите сказать, он скомпрометировал Вашу честь? – нарочито серьёзно выдает Видар.

– Хочу сказать, что тебе стоит оставить свои сексуальные домыслы при себе. – Эсфирь отталкивается от стены, укладывая руку на ручку двери. – Недобрых снов, Ваше Величество! Надеюсь, ты уже знаешь, с какой papilio проведёшь её.

Она скрывается за дверьми быстрее, чем король успевает среагировать и гневно поправить её.

– Демонова инсанис! – сквозь зубы шипит он, резко разворачиваясь в сторону своих покоев.

До Кристайн этой ночью он так и не доходит.

Эсфирь, тем временем, устало взмахивает рукой в воздухе. Платье растворяется, а взамен него появляется чёрная шелковая сорочка.

– Привет, Идрис! – мимоходом кидает она, когда слышит шелест крыльев фамильяра. Он сверкает глазами-бусинками в темноте. – Тяжёлый день в Тэрре? Расскажешь что-нибудь новенькое?

Аккуратно просовывает руку в клетку. Идрис покорно опускает плотно сомкнутый клюв точно к венам на запястье. Резкий рывок, и клюв погружается в плоть, глаза Эсфирь закатываются. В голове начинают мелькать картинки из жизни альвов: от простолюдинов до высоких чиновников. От зоркого Идриса и его свиты ничего нельзя утаить: все сделки – от законных до незаконных, все взаимоотношения, многообразные эмоции, беззаботная и тягостная жизнь.

– Благодарю, мой малыш, – Эсфирь улыбается ворону, как только он вытаскивает клюв. – Отдыхай, ты хорошо потрудился.

Птица будто бы кивает и взмывает на жердочку под потолок клетки.

Эсфирь подходит к кровати, беря в руки тюбик.

Хмурится. Свеча зажигается.

На этикетке красивым почерком выведено:

«Только посмей появиться завтра со шрамами, инсанис!»

– Ещё как посмею! – хищно улыбается Эсфирь.

Она сжимает тюбик в кулаке, тот исчезает, материализуясь в мусорном ведре.

Но стоит ей взглянуть на тумбочку – она снова видит демонов «подарок» от Видара.

«Я знал, что так будет!», – в каждой букве сквозит насмешливый тон.

– Придурок! – фыркает Эсфирь, выкидывая тюбик в окно.

Чтобы поделом!

Что-то подсказывает ей открыть первый ящик тумбочки.

Она закатывает глаза.

«Не выводи меня, инсанис!»

Эсфирь облизывает губы, не замечая слабую улыбку на своём лице.

– Пошёл ты, долбанный альв!

ГЛАВА 19

Лагерь Генерала Узурпаторов, наши дни

Темнота скрывает в себе множество пороков. Однако ошибочно полагать, что она – лишь тёмное время суток. С сутками, увы, понятие совершенно не связано. Темнота – время тёмных душ. Они прекрасно себя чувствуют и при свете белого дня. Наиболее простые пороки, конечно, прячутся. Но не архисложные, что используют сотни схем и тысячи ухищрений. Те, что окутывают терновником Людской мир, мир Нежити, Междумирье и, конечно, все существующие или ранее существовавшие миры.

Тьма – названная дочь Хаоса – всегда знала, что она – улучшенная версия «родителя». От её последствий нельзя спрятаться или укрыться. Для неё всё существовало словно на ладони, она прокрадывалась червивым зерном во все души, что когда-либо существовали. Прокрадывалась и старалась извести их, опорочить до неузнаваемости. Она мечтала править. В гордом одиночестве. Как когда-то правил Хаос.

Может, со стечением веков, она и потеряла былую физическую сущность, будучи запертой в недрах Пандемониума, но это совсем не означало, что её путы растворились в Вечности и посмертии. А это ли не победа? Пусть она не правила в полном смысле этого слова, пусть от её блестящей юности осталась лишь скрюченная старая карга, пусть она была поймана самым низким для неё способом! Пусть! Из века в век все живые отчаявшиеся существа, проигнорированные Хаосом, всё равно обращались к ней. А к кому ещё? Если демиургу всё равно на свою маленькую игрушку в огромном количестве Вселенных, то почему она не могла присвоить себе этот прогнивающий клочок? По какой причине она должна соревноваться с другими, более благородными созданиями Хаоса и, что хуже, Бога – за пальму первенства?

Могуществу Тьмы не было предела, и Генерал Узурпаторов знал это как никто иной. Он ставил на неё. Или, по крайней мере, делал такой вид.

Генерал, лениво развалившись на жёстком стуле, сканировал своих союзником звериным взглядом. В тусклом свете рассмотреть лицо становится практически невозможно: только правый глаз цвета мёда с акацией ловит отблески свечи, левый же – перетягивает белая слепая пелена. Подданные, окружающие его при ярком свете, отмечали уродливый шрам, рассекающий слепой глаз.

Про то, как Генерал получил его, слагали легенды. По одним источникам – он был настолько стар, что являлся свидетелем правления Хаоса, разрухи, устроенной Тимором и Тьмой (названными детьми Хаоса – Страхом и Мраком), наблюдал за исчезновением этих двоих, за возрождением и угасанием Тэрр, а шрамом наградил его сам Хаос за ослушание. Другие утверждают, что Генерал являлся Первым Рыцарем при Тиморе и Тьме, что обязан был когда-то охранять вход в тюрьму, но вместо этого покорился им, сумел покинуть Пандемониум, получив от Всадника Войны подарок в виде шрама, а затем скрылся в Междумирье. Третьи клянутся, что Генерал Узурпаторов и есть тот самый Тимор – олицетворение страха, разрухи и живой паники, верный последователь и «любимый» брат Тьмы. Что глаз он потерял при легендарной схватке с Анталем Благородным, и уже множество веков вынужден восстанавливать силы, а Тьма нужна ему вовсе не как «любимая сестра» и верная союзница, как источник для обретения силы и власти.

До правды не доходил никто.

Знали, что он был старше самого старого из королей Пятитэррья – Лорензо Адрайана Файра – короля Великого Бассаама – Третьей Тэрры.

Знали, что именно к нему нужно идти за протекцией всем изгнанникам, неугодным и неблагим.

Знали, что по силе его армия равна только альвийской.

Знали и то, что у него когда-то было заброшенное поместье на границе Междумирья с землями сильфов. Могло ли это указывать на его происхождение? Навряд ли.

Знали, что он был Генералом. Склоняли перед ним нечестивые головы и клялись служить.

Генерал одним видом внушал страх. Он медленно облизывает губы раздвоенным языком, опасно скалясь.

– Всё это – полнейшая чушь! – Одним резким движением костлявой руки он скидывает карты со стола на пол. – Вселенская глупость!

– Но… Мой Генерал, таково указание госпожи…

Его подданный осекается, наткнувшись на адский взгляд.

– Не прикрывайте свои ошибки Её «хотелками», – ледяной голос окатывает холодом подданных.

– Простите, Генерал.

– Наступление на Великий Бассаам отменяется. Я знаю, за какую ниточку потянуть, чтобы недоумок Лорензо перешёл на нашу сторону.

По небольшой тусклой зале прокатывается раскат недовольных голосов.

– Мы же не хотим умереть от рук ведьмы-собачки Кровавого Короля? – медленно хмыкает Генерал.

– Убьём её – и дело с концом! – выкрикивает кто-то из толпы.

– Кажется, когда-то, вместе с твоим дружком маржаном, ты пытался сделать это, никс Горлинг, – скрипит зубами Генерал, устало переводя взгляд на поднимающегося мужчину.

Кожа никса блестит светло-голубыми оттенками, глаза оттеняют кожу. Сальные черные волосы сосульками спадают на лоб.

– Это Третья Верховная на моей памяти. А твоя память, случаем, не подсказывает, где теперь твой дружок? И чем тогда закончилась ваша вылазка?

– Генерал, но…

– Это даже не обсуждается! Её переродил Хаос, возвёл на ступень древнейших созданий – Тьмы, Тимора, Каина, Адама, Евы, Авеля; созданная хранить тёмную магию и, возможно, когда-нибудь, править этим мирком. Ей ничего не стоит стереть такую мелкую Тэрру, как Великий Бассаам, с лица Вселенной и нас вместе с ней. Убивать же ведьму – безрассудство. Она нужна нам и нужна Тьме.

– Вас понял, Генерал. Прошу прощения, – головорез склоняет голову.

– Скройся с моих глаз, – лениво протягивает Генерал, еле поднимаясь с места.

Он берёт трость с наконечником в виде переплетений веток шиповника, что иглами стремились к центру.

– Следующая остановка – Айшграйф – Четвёртая Тэрра. Поместье Ливней. Собирайтесь. Умойтесь, черти. Оденьтесь поприличней. Армии расположите по границам Междумирья. Вы не должны вызывать подозрений жителей и моего негодованья. Используйте чары.

– Какой план, Генерал? – долетает до его слуха.

– Вывести из строя Сердце Малвармы и Разум Халльфэйра, – старик ухмыляется, ударяя тростью об пол. – А затем – выполнить своё предназначение – вернуть власть Истинному Королю.

Его окутывает чёрно-золотистый дым. На ногах появляются тёмно-синие сапоги и бежевые брюки. Из-под пресно-фиолетовой жилетки выглядывает светло-голубая рубашка. Завершал образ бархатный камзол, расшитый сиреневыми нитями. Старческие руки превратились в молодые. А лицо… Теперь на месте дряхлого генерала стоял молодой юноша, один его глаз сверкал медовым отблеском, а другой светло-серым. Единственное, что осталось неизменным – шрам. Пшеничные волосы спадают на плечи, а тонкие черты лица будто источают слабое свечение.

– С этой секунды я – герцог Тропы Ливней Четвёртой Тэрры, Таттиус Имбрем Орфей Цтир. Прошу любить и жаловать!

Разноцветные глаза сверкают. Генерал бегло облизывает губы, пока раздвоенный язык превращается в обычный.

ГЛАВА 20

Халльфэйр, королевство Первой Тэрры, наши дни

Страх имеет привычку проявляться магнетической дрожью вокруг сердца. Её можно игнорировать специально, не замечать в силу других эмоций, а можно просто стоять, ловя каждую вибрацию вокруг мышечного органа и совершенно не знать, как эту дрожь победить. Страх имеет страсть сжирать подавляющую часть эмоций медленно, методически играючи.

Эсфирь чувствовала его, ощущала, как кончики остроконечных ушей леденеют. Знала, что от этой дрожи не избавиться до конца испытаний, но не знала, чего боялась больше: довериться долбанному альву или позволить ему копаться в своей душе.

– Готова? – глубокий голос Себастьяна промелькнул где-то рядом с ухом.

Она почувствовала, как Баш быстро оценил её внешний вид, удивленно вскинув брови. Платье не украшало фигуру ведьмы, взамен его – элегантный комбинезон древесного цвета с золотой отделкой на груди облегал каждый изящный изгиб. Золото уходило вверх до плеч, где встречалось с воздушными рукавами с разрезами до локтя из фатина, который своей длиной ласкал траву.

– Эсфирь? – почти беззвучно произносит Баш.

Она не была готова. Она не могла исчезнуть в жерле Пандемониума только лишь из-за ошибки короля.

– Мне куда привычнее – «Эффи», – внезапно выдаёт она, затем заправляет кучерявые локоны за уши и мутным взглядом осматривает вход в Железный Лес.

Себастьян рассказывал, что такое название он получил из-за деревьев. А, точнее, из-за прожилок между древесной корой, которые в закатном солнечном свете всегда мерцали серебром, наводя на ассоциацию об острых лезвиях кинжалов.

– Приятно познакомиться, Эффи. Я – Баш, – альв протягивает ладонь для рукопожатия.

– Баш, – словно пробуя имя на вкус, тихо произносит Эсфирь.

В этот момент генерал хотел почувствовать ток, узреть хоть какой-нибудь знак того, что перед ним стоит судьба. Но пусто: ни боли, ни дрожи, ни сбитого дыхания. Лишь глупая ослеплённость, что отбирала ночами сон. Может, Видар прав? Может, она околдовала его забавы ради?

– Я думал, Вы опоздаете, – голос короля раздаётся, как гром среди ясного неба. К чему юлить, выглядел он также.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Инквизиторы – здесь и далее: исполнители воли Всадников и Богини Тихе. Употребляется в переносном значении – «пытающие провинившихся». Также у них находятся ключи от Ада. Инквизиторами могли стать исключительно нежить мужского пола, что успешно прошли испытания в Пандемониуме.

Булавохвостый кот – вымышленное животное из Северной Америки, наиболее часто описываемое, как имеющее сходные черты с горным львом, не считая очень длинного хвоста, оканчивающегося круглым костяным наростом, с помощью которого оно убивает жертв. Сказки о булавохвостых кошка были широко распространены среди лесорубов на рубеже 20 века, и существует множество вариаций.

С лат. защита.

С лат. пролейся.

С лат. Защита армии.

С лат. Бабочка. Здесь и далее – так называют девушек лёгкого поведения.

Нимфы – божества природы в древнегреческой мифологии в виде девушек, олицетворяющих различные живительные и плодоносные силы Земли, природные объекты и явления. Каждая нимфа – это покровительница определённого объекта или явления природы, его душа и воплощение.

Аналог Нового Года.

С лат. Сумасшедшая.

Цверги – карлики из германо-скандинавского фольклора. В более поздних поверьях они смешиваются с альвами и другими природными духами.

Тролль – человекоподобное мифическое существо из скандинавской мифологии. Обычно враждебные людям, обитающие небольшими группами в горах, тролли часто охраняют в своих жилищах нажитые сокровища и избегают людей. В различных фольклорных источниках внешний вид троллей сильно разнится; с одной стороны, они могут выглядеть как гигантские, уродливые и недалёкие гуманоиды, с другой – их внешность может быть лишена каких-либо гротескных черт.

С лат. Снять боль.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

<1...8 9 10

На страницу:

Перейти

10 из 10