Беседы с учениками, май – ноябрь 2012

Учитель: Конечно. Просто вас обыгрывают на ревности, на зависти, на чём-то ещё, зная слабые стороны. Мы говорили, что какой-нибудь там сглаз или порча не действует, если вас подцепить не за что. А вас всегда подцепить есть за что. Так ФСБ знает, что на любого человека есть материал, на любого, или, по крайней мере, собрать можно. И поэтому, если надо вас опорочить, отыщет каким-то образом, даже если мы почти ангельской чистоты.

Ученик: Тогда получается, мы всё время подсоединены либо к такому облаку, либо к другому. Или нет?

Учитель: Чего больше, естественно. Связь есть и с тем, и с тем, конечно. Но что больше.

Ученик: Тут вступает моральный его стержень.

Учитель: Да. Здесь уже вступает та часть, которая вот с моралью связана. Насколько действительно она сильна.

Ученик: Всё равно как-то выруливаешь из этого, из сомнений, но продолжаешь – это значит, ты освобождаешься от этого или нет?

Учитель: Может, и освобождаешься, но не факт. Всегда намного всё усложняется, всегда [человек] охвачен многими, многими, многими, многими связями. Не просто всегда однозначно – многие, многие, многие, многие, многие состояния. Как, скажем, многие хотят похудеть, но при наборе массы не теряются ваши ни реакция, ни какие-то такие способности, скорость не теряется. А вот в обратную сторону, когда вы худеете, идёт потеря сразу и в реакции, и в силе. Что лучше? И хочется похудеть, и хочется всё сохранить, а не сохраняется.

Почему? А потому, что уже сделано много всяких ошибок разных, много соблазнов. Всё, уже нет живого места на теле. Нет, куда капнуть капельку добра. Потому что, куда ни капнешь, оно сразу в облако зла превратится, обыгрывая вас то в одну сторону, то в другую. В самом милом случае, скажем, в жалости к себе: «Я такая несчастная, сколько времени ушло, и всё зря, и жизнь к концу подходит, и не накопила добра». И так далее. Тут фантазией своей каждый может дополнить.

Скажем, вся жизнь показывает, что нужно накопить добро. Накопил, и что? Радости нет, счастья нет, люди дёргают, дёргают, дёргают – этому дай, этому дай, этому дай. Ну я миллиардер, ну и что, подумаешь, что – я теперь должен каждому давать? Пусть поработают с моё. Нет радости, счастья нет, мир такой ужасный, люди такие все завистливые, все скряги. Любви хочется, конечно, чтобы обняли, приголубили. А что ты сам для этого внёс? Сколько мог, столько внёс.

Всё это поле мыслей наших, сознания нашего – все эти моменты. И вся работа направлена на то, чтобы мы осознавали это, что и ведёт, по большому счёту, к осознанности.

Как вот в медитации хорошей, осознаём, что подняли левую ногу, опустили, подняли правую, опустили, сказали одно слово, сказали второе слово… ведёт к осознанности. Но нас пугает, нас пугает некая пелена на глазах, потому что нам кажется: «Ну что? Ну стану я более осознанным, ну и что я увижу больше? Я и так вижу, ну и чего?». Вы [говорите] о том, что изменение характера вашей мысли не ведёт за собой к изменению окружающего мира. Совершенно не ведёт. И вы говорите: «Ну и что? Подумаешь, если я перестану так думать, что – мир изменится что ли вокруг меня?».

Изменится! «Да не может быть, ничего не меняется столько времени».

Меняется. Если характер нашей мысли меняется, изменяется и окружающий мир. Он действительно изменяется, открывается для вас другой стороной, которой раньше вы не видели.

О чём задумались? Устали?

Ученик: Мир меняется, конечно, но усилия прилагать при этом не меньше надо.

Учитель: А усилия всегда прилагать надо. Почему надо прилагать меньше усилий? В связи с чем?

Ученик: Всё легче. (смеются)

Учитель: То есть идеология получается одна: вот сейчас я приду, приложу усилия, постараюсь, выложусь, ну а там отдохну, там меньше усилий потребуется, так? То есть это старый ход мыслей.

Ученик: А как должно быть? Что мы должны осознавать, что надо постоянно удерживать напряжение?

Учитель: Просто откроется иное, для вас уже усилия не будут в тягость. Это не будут усилия, это будет радость жизни. Другое качественное состояние. Не где-нибудь там в раю, нет, и в раю неплохо, конечно, никто ничего не говорит. Мы здесь, на Земле.

Ученик: Рай придётся сюда [принести]?

Учитель: Рай всегда с нами, и ад тоже, всё в нас. До какого-то момента мы не видим, что это рай, не видим, нас манит что-то иное. Как в Книге мёртвых написано. Хороший образ: вот летишь, и в зависимости от готовности твоей тебе и открывается определённая структура. Если ты не готов действительно в рай и тебя манит зло, зловоние тебе кажется таким облаком и вылетаешь – ба…

Ученик: Все свои. (смеются)

Учитель: Все свои. И черти, и всё что угодно, всё хорошо. (смеются) Всё от нашего уровня зависит. То есть всё сокрыто в нас: рай, ад, счастье, безумие, восторг. Всё в нас. Никто ничего не отнимает. Наша с вами задача потихоньку учиться овладевать собой. Выбрали для себя путь, по нему идём, новую систему несём, и всё глубже в это входим, стараясь друг друга на пути не потерять, а, наоборот, поддержать, потому что кто-то может ослабнуть на каком-то шаге. Кому-то легче в горку идти, а кому-то с горки, поэтому кто-то спускается с горки и устаёт, его надо поддержать, а кто-то, когда в горку бежит, падает в двух шагах, его нужно поддержать. Поэтому единение совместное даст нам возможность пройти как можно дальше на нашем тернистом пути и открыть новые звёзды для других. То есть прийти ко всему другому, новым изменениям – всё другое, всё. Вся цивилизация другая.

А так получается… пока сложно нам открыть сердце любви. Сложно открыть. Откроешь и ждёшь. И ждёшь награды: «А что это, открыл просто так что ли? Награду, ну хоть какую-нибудь, ну хоть зубную щётку что ли». Хотя бы так. А то получается – взял, и усилия ушли. Это всё от недоверия. А зачем щека нужна, если её не лижут, тогда можно и без щеки, но она вот есть. Зачем сосцы нужны, если их никто не сосёт? Зачем они нужны? И как нам сложно оторваться от этой манипуляции. Как хорошо сказать: мир построен на любви, и мы к любви стремимся.

Машка сказала один раз о любви и больше не говорит. А Вася всё ходит и мучается. Год мучается, два. Она, может, и не говорит, а Вася спрашивает: «Ну скажи, что ты меня любишь». Она говорит: «Я тебе сказала один раз, что люблю. Один раз хватит». От женщин редко такое можно услышать, чаще от мужчин такое можно услышать. Сказал один раз – и хватит, сколько ещё можно раз говорить? На слова мужчины экономные, хозяйственные. Конечно, ты видишь, что я рядом, ну всё. «Ну ты же не лизнул. – Ну чего лизать-то, я же не щенок, чтобы лизать, щенки лижут». Ну и так далее.

Это образ, некий образ, который вы сами можете расширить, развернуть, дополнить историями своих близких, знакомых, своими личными. Историями всех мастей. Романы всякие почитать, классические произведения почитать, можно столько интересного найти. Конечно, можно спросить: «Ну хочу я, чтобы лизнул, и чего теперь делать? Что, теперь не хотеть что ли?». Можно, конечно, хотеть. Почему не хотеть? Можно хотеть. Может, я худею от этого, когда не лижет, вот и исхудала вся. Ну не лижет никто.

И как же здесь с осознанностью быть? Осознаю, что не лижет никто. И страдаю, переживаю, не могу найти того, кто б лизнул. Или не могу, или не хочу. Хочу, чтобы он сам пришёл. Сам постучал и сказал: «Дай я тебе лизну». (смеются)

Что непонятно, спрашивайте. Тёмные силы не дремлют. Лучше спросить, а то вдруг зовут в свои сети. Ведь легко попасться.

Ученик: Вот вы говорите контролировать, осознанно производить какие-то действия, скажем, на примере дыхания. Здесь сознание включено на контроль дыхания. А вот до этого ещё говорили об отключённости сознания. Это что такое?

Учитель: Оно отключено от внешнего и фиксируется на одном, в данном случае на дыхании. Там может быть понятно. Следующим шагом может быть отключение и этого. Мы постепенно учимся отключать одно. Что означает второе? Удобно, и такие формы желательно делать, в комнате тёмной на молчании побыть неделю, месяцочек. Очень хорошая форма. В темноте полной начинают обыгрываться состояния наши разные: страхи, эмоции, всё что угодно может быть. Не все могут выйти живыми оттуда.

Ученик: Георгий Леонидович, вот любой страх – это сомнение?

Учитель: Нет, страх – это страх, сомнение – это сомнение. Страх – это глобальное сомнение в жизни.

Ученик: Сомнение – это страх жить?

Учитель: Да, если страх у вас впереди шагает. Современный мир очень интересен и поучителен для вас, для йогов-специалистов, ну просто изумительный. Надо посмотреть вокруг, просто посмотреть, как человек не хочет брать ответственность даже за свою жизнь. Если что-то в спине заболело, бежит к врачу скорее, считая, что врач будет отвечать за его жизнь. С какой стати? Ну с какой стати? А врач, конечно, как бы берёт на себя, что отвечает за нашу жизнь. А на самом деле он не отвечает за вашу жизнь и не собирался даже. Вы не нужны ему 100 лет. За вашу жизнь должны отвечать вы. Если что-то у вас в спине заболело – это ваши «успехи». А не чьи-нибудь. И почему за них должен отдуваться врач? С какой стати? Он может проконсультировать и подсказать. «Что-то у меня там в спине! – О, это ты вчера жене соврал. – А, я понял, всё». И пошёл домой разбираться. Вот что, по идее, врач должен был делать. Но вступает другая вещь. Врач уже понимает, что ему удобно, чтобы вы к нему приходили. И так эта цепочка дальше и развивается.

По идее жизнь – ваша, и вы за неё отвечаете. Вы живёте, с миром взаимодействуете. Вы не видели, наступили в лужу, ноги промокли, вы простудились, у вас кашель, бронхит. Почему врач отдуваться должен? Вы же наступили в лужу, врач при чём? Ни при чём. Вы и отдувайтесь.

Ученик: Георгий Леонидович, в данной ситуации врач не нужен?

Учитель: Да.

Ученик: У нас есть уже опыт, когда мы попали в эту лужу, мы сами себе врачи, а в других случаях мы имеем право?

Учитель: Лужи бывают разные. Допустим, вы жили-жили, и плечо заболело. Или сосцы опухли. Вы думаете: «О-о-о! Что может быть самое страшное в сегодняшнем мире в сосках? Это рак, всё». Тогда вы думаете: «Ага, у меня рак». А, раз вы думаете так, значит, вы знаете, что вели некорректный образ жизни. Вели себя неправильно. Значит, приходят сразу такие мысли – рак, наверное. Не приходит в голову мысль, что, наверное, соски набухают от желания: партнёра хочется, сосцы и набухли. А вы – всё, рак, наверное. (смеются). Почему не думаем о хорошем, думаем о плохом? Что-то, наверное, очень плохое и два дня уже болит. Точно плохое, неизлечимое. И к врачу идём. Причём, здравые мысли отказывают. К врачу идём – он избавит. А врач тоже не дурак и не собирается вас избавлять, а заводит ещё больше: «О-о-о! Знаешь, что может быть? О-о-о! Всё!»

Всё работает. И поэтому, может быть, к концу жизни сил хватает, если ещё ум не отказал, ещё не овощи, тогда муж говорит: «У меня там заначка для тебя спрятана, там семь миллионов, я хотел тебе сказать, я хотел подарок тебе сделать, но уже не успеваю, сейчас уже умираю, вот там вот найдёшь». В лучшем случае жена подумает: «Эх, хоть одно доброе дело сделай, умирай». (смеются) Даже не всегда хватает скорбный вид делать, пойти проверить, сохранилось или нет. Тогда можно прийти и сказать: «Да, Васечка хороший». И всё это в нас живёт. Всё это наше.

Ученик: Георгий Леонидович, вот часто мы себя оправдываем тем, что я вот поступил так, потому что ещё чего-то не понимал, не знал и потому на тот момент именно так поступил. Всегда следует оправдание.

Учитель: Потому что в тот момент мог сделать именно так, ну что делать? Зато уж я этот момент знаю и теперь искуплю все грехи свои. И служить буду верой и правдой добрым силам. И тут сосцы раком охватили сразу… Потому что за всё надо платить, за неправильную жизнь надо платить. Раз уж начали служить добрым силам, тогда, когда сосцы уже раком охватились, когда вы решили делать добрые дела, вы никуда не бежите, а радостно принимаете, что рак развивается. Вы понимаете и искупаете всю свою вину. И радостно с любовью относитесь ко всему живому на Земле. Вот это правильное решение. А не думать потом: «А зачем мне такая мука? А почему? Я встала на правильный путь». Забыв о том, что правильный путь – это не сделка. Это не то что: «Ну вот я теперь буду делать добро», рассчитывая, что теперь весь мир просто осчастливлен и бежит просто вас в святые выводить. А он показывает счёт! «За это – то-то, за это – то-то, за это – то-то, подтверди». Всё, процесс идёт.

Так у нас у многих звучит: «Вот я же теперь хорошо [позитивно] думаю». И что? (смеются). А ничего! Ровным счётом ничего! Это ещё надо всё теперь подтвердить, за старое заплатить.

Это как: «Я сходила в ресторан, хорошо покушала, официанту спасибо сказала. И что? А он мне счёт?» (смеются). Да! А как же! «И какой счёт! А я так радостно с ним общалась». Да, и он тоже, но только счёт надо оплатить.

Это понятно всё? Игры нашего сознания. Конечно, нам всегда кажется, что так, как мы думаем, мы очень правильно думаем, всегда думаем правильно. А если ещё [есть мысль]: «Я сейчас ради ближнего стараюсь»… Я уже рассказывал вам случай, что, когда сын убивал женщин и приносил домой останки, мама относила в мусор кости, части скелета, череп. Мама же хотела как лучше, чтобы сын не попался. Святой человек почти.

Ученик: То есть человек считает, что он в здравом уме, в здравом рассудке, а происходят вот такие умопомрачения, что перестаёт вообще осознавать…

Учитель: А на самом деле, если вдумаемся, отделяет одно от другого неуловимая черта. Неуловимая. Не всегда легко сказать, кто психически здоров, а кто болен. Не всегда.

Ученик: В какой момент ты в здравом сознании, а в какой поддался каким-то соблазнам.

Учитель: Иногда вы сами замечаете, что вдруг из вас вырываются какие-то слова, какие-то фразы совершенно спонтанно. Ни с того ни с сего.

Ученик: Или эмоции какие-то нахлынут.

Учитель: И, если этот момент взять, зафиксировать, то можно с уверенностью поставить диагноз – шизофрения.

Пример, который я приводил миллион раз: когда вы вышли в чистом платье, выходите вся хорошая, идёте по улице, и вдруг по лужам проезжает на полной скорости машина, и ваше белое платье или белый костюмчик сразу становится не беленьким. Вы, ругаясь и матерясь, идёте, потеряв всю свою девственную невинность и чистоту, материте уже всё и шагаете грубой походкой: «Да хрен с ним с этим платьем, да и катись всё, весь этот мир, не достоин он моей чистой души».

Или случай такой. Мужчина в магазине покупает портвейн хороший, семь тысяч стоит, с таким элегантным видом выходит. Через десять минут приходит опять, понурый – разбил. Собирает из кармана всю мелочь, чтобы взять какой-нибудь попроще. (смеются) И куда делось это его изначальное внутреннее ощущение достоинства: взять хороший портвейн, дома с женой, с мужем или с любимой спокойно за ужином попить?

Есть другие формы, которые в классике описаны. У Мопассана в повести «Пышка» в карете хорошие люди едут. Женщина одна – шлюха. Они узнали, что она шлюха. Останавливают жандармы, задерживают надолго, ругаются все. И ей говорят: «Слушай, у тебя специальность такая, отдайся, и нас пропустят, и всё будет хорошо, мы поедем дальше». Она такая симпатичная, просили её и кланялись в ножки. Но она не хотела, но согласилась – для дела надо. Отдалась. И тут же от неё все отвернулись сразу. «Какая она все-таки низкая, грязная, ну что такое?». То есть, как надо было, то все сразу поклонились в ножки, а потом....

Поэтому грань нашей чистоты и здравого смысла такая условная, такая незаметная, отделяет [одно от другого] нечто незаметное, лёгкое. Как я пример приводил много раз, русский человек в Европе выходит: нормальный, уважающий себя. Он же выходит в Москве в аэропорту [и чувствует]: «Я —дерьмо». Потому что понимает, что даже у окошка в таможне растоптать его могут вмиг, всё его ощущение личности, запросто. Поэтому он выходит в аэропорту в Москве задавленный. Всё просто, казалось бы, а это всё такие неуловимые штрихи.

Поэтому вряд ли мы можем похвастаться с уверенностью, что мы нормальные люди. Всегда нужны уточняющие обстоятельства, когда, в какой момент и сколько. (смеётся) И что мы в это [понятие] вкладываем? Причём, эти понятия в разных точках мира могут не совпадать. В Соединённых Штатах нормальный человек – это тот, кто вовремя платит налоги, в России нормальный человек – тот, кто умеет обойти законы. Всё понятно?

Ученик: Когда вы говорите, всё понятно, а выходишь…

Учитель: Ничего не понятно?

Ученик: Георгий Леонидович, если мы в Школе, то и испытание у нас серьёзней? И соблазна больше?

Учитель: Чушь это, я же примеры приводил. Вы закончили школу, стали считать себя человеком, ещё работать пошли, всё нормально. Потом вдруг решили поступить в институт, что-то вас дёрнуло. Поработали, чтобы поступить, радостно себя чувствуете. Свобода! В некоторых вузах, пожалуйста, даже не на все лекции можешь ходить, вы радостно этим пользуетесь, и вдруг к концу первой сессии вы ощущаете себя полным дерьмом. Полным, потому что и коллоквиум не сдали ни один, ни другой, зачёты еле-еле натянули, на экзаменах на вас смотрят как на идиота.

А до этого себя чувствовали умным человеком, а там вам показывают ваше место. Естественно, что ж, испытание! Никаких сверхиспытаний – ты взялся, поступил в институт, взял на себя обязательство всю программу учебную выполнить. Выполняй! А не выполняешь, ты просто либо тупой, либо бездельник. Ни то не очень хорошо осознается, ни другое. Хотя до этого был замечательный человек. Просто сказка. Даже потом, если вы решили бросить институт, вас ощущение дерьма не покидает. Эх, не дотянул! Эх, не справился! А ведь мог.

То же самое и здесь. Взялся – держи! Всё! Соответственно, испытание: и коллоквиум первый, второй, третий, зачёты, экзамены надо сдавать. Серьёзные экзамены, иногда на смерть, всё по-настоящему. Поэтому не надо говорить, что Школа специально посылает испытания. Ничего специально не посылает, решил учиться– учись. Не учишься – иди, двойка.

Ученик: От себя уйти?

Учитель: А куда от себя уйдёшь, а? Там, в институте, от себя никуда не уйдёшь. Не выучил математику, всё – два, иди. Уходишь с ощущением, что ты пенёк. К кассе подходишь и уже не понимаешь, сможешь ты посчитать или нет. Хотя раньше считать умел. (смеются) Потому что внятно объяснили место. Мол, знай своё место. Сиди в уголке. Так и здесь. Всё честно, открыто. Всё разжёвываем, всё объясняем. Всё уже до противного просто. Что непонятно в этом элементарном изложении? Всегда интересует, есть ли жизнь на Марсе. Допустим, говорю – есть. «Вот увидеть бы одним глазком! – Зачем? – Ну интересно!!! – Интересно? А кто за это отвечать будет?»

Ученик: Георгий Леонидович, а там есть жизнь?

Учитель: Ну а как же, конечно. Есть. Конечно, есть.

Ученик: Смотря в какой форме.

Учитель: Всё есть. Если Марс есть, значит, и жизнь есть. Может, Марса нет, может быть, мы сами выдумали, может быть, нам так удобно. Наша система ценностей так выстроена, что потребовала формирования вот такой Вселенной. Может быть, она не такая совсем. Мы научимся медитировать – сядем, и Вселенная изменится.

Ученик: Вот тут сомнение, Георгий Леонидович.

Учитель: Какое?

Ученик: А вдруг? А, может, и нет?

Учитель: Какие сомнения? Это я вам говорю. Вы измените – сделайте. Сделайте что-нибудь! А вы: «Ой, не могу, у меня болит. Я теперь шевелиться не могу, я могу только лежать. Вот лежать могу. Есть могу. Даже в туалет хожу иногда. (смеются). А вот что-нибудь сделать! Нет! Нет, не могу. Я же не знаю, меня не учили, ну не танцую». (смеются)

Всё понятно? Вы спрашивайте, а то потом будете ахинею нести. Иногда меня обвиняют в чём-то страшном. Допустим, собрата одного слушаю: «Вы хотели из меня ведьму сделать. – А я не знаю, как это делается, как ведьмы делаются. Как, расскажите! – Это вы хотели. – Может, и хотел, не знаю. Не осознал». Вот так вот. Поэтому мало ли, вы скажете, что я хотел что-то из вас сделать.

Ученик: Забавно, Георгий Леонидович, уж сделайте из нас хоть что-нибудь. (смеются)

Учитель: Что мы и делаем. Вы сразу начинаете говорить: вот это не хочу, вот это не хочу, и это не хочу, и это не хочу.

Ученик: Георгий Леонидович, мы теперь не будем так делать, мы просто не знаем, что делать.

Учитель: Что-то непонятное есть ещё? Спрашивайте. Вы иногда начинаете спрашивать, а на голове стоять надо? (смеются). Сами решайте. Не знаю, может, надо, может, нет. А работать надо. «А как работать? – Хорошо работать. – А как хорошо работать, если рука болит? – Не знаю. Тогда надо на голове стоять и ещё что-то делать, чтобы в итоге рука не болела и всё хорошо работало. Вот – А что мне за это будет? – Не знаю. – А кто мне за это заплатит? – Не знаю. Где вы будете работать, там и заплатят. Может быть. Хорошо будете работать, может, и хорошо заплатят. – А сколько это – хорошо? – Смотря где будете работать. В Англии столько-то стоит хорошая работа, в Пакистане столько-то стоит хорошая работа, в России столько-то стоит хорошая работа. Везде по-разному».

Или мы приходим с целью хорошо работать, а нам объясняют. Так, всё, чему вас учили в институте, забудьте, теперь я ваш начальник и объясняю, что надо. И при этом работать надо хорошо. Как же хорошо работать? И что это значит? Может быть, моя хорошая работа… Допустим, вы создали хорошую атомную бомбу, она приносит людям смерть. Вы хорошо поработали! Вы прекрасный специалист, прекрасный учёный, a бомба уносила миллионы жизней. Хорошая работа? Смотря, что вы брались делать. Если бомбу, то хорошо сработали, хорошо сделали. Ну а люди как? Люди – это то, что мы хотели с ними сделать. Это пыль в ваших глазах. Что-нибудь ясно?

Ученик: Здесь не совсем ясно, потому что человек учился на физика, цель такая была, никто его не учил, что нужно осознавать и думать о людях.

Учитель: Но он хорошую бомбу сделал, молодец.

Ученик: При этом ему говорили, что это бомба для сохранения мира.

Учитель: Да, хорошо сделал бомбу.

Ученик: А потом он осознал, что борец за мир?

Учитель: Если осознал, значит, сделал другое хорошее дело. И везде хорошо работает. А лучше было бы, если бы он взялся сделать бомбу и не сделал бы ничего? А просто сачковал, гулял и дома ничего не делал?

Ученик: Ну вот и вопрос: что хуже, что лучше?

Учитель: Хуже, если не выполнил то, за что взялся. Взялся сделать бомбу, значит, надо сделать.

Ученик: А что потом она унесла тысячи жизней – это уже другая ответственность?

Учитель: Он взялся сделать бомбу! Он её сделал.

Ученик: Если в большом аспекте смотреть, он просто служил инструментом чего-то большого?

Учитель: Да. Это кто-то потом её уже использовал, а он сделал. Он служил хорошим инструментом. Если хороший инструмент, то его можно использовать для разных других целей. Допустим, с таким же успехом он мог бы что-нибудь ещё хорошее сделать. Можно было бы его использовать ещё для чего-нибудь. Хороший фильтр для воды сделать, чтобы люди пили чистую воду. А, если бы он не сделал, прогулял всё, и фильтр хороший для воды не сделал бы, ничего не сделал, он плохой инструмент.

Ученик: Ему-то не легче станет, когда он осознает, что он сделал?

Учитель: Ну и что же… не легче, но он осознал.

Ученик: А вообще-то он инструмент?

Учитель: Как и каждый. Каждый – инструмент.

Ученик: Каждый человек – инструмент?

Учитель: Конечно, до какого-то момента, даже если вы стали отвечать за всю Вселенную, всё равно вы – инструмент. Другого уровня, но всё равно инструмент. Может быть, некий Вселенский разум руководит вами и направляет вас. Масштабы разные.