Падший ангел

Миранда Эдвардс

Падший ангел

Плейлист

Моя красивая, стой – Мари Краймбрери

One more light – Linkin Park

Любовь никогда не умрет – Artic & Asti

Ненавижу города – Mary Gu

Another love – Tom Odell

War Of Hearts – Ruelle

Where’s my love – SYML

Chasing cars – Snow Patrol

My Demons – STARSET

The Devil in I – Slipknot

Another Life – Motionless In White

This I Love – Guns N’ Roses

Пролог

Селена

Два года назад, мотель «Красная звезда», Делавэр, США

– Есть свободный номер на две комнаты, одна занята, – бормочет пьяный администратор. Он едва может связать два слова, хотя еще только пять часов вечера. – Вам подойдет?

Раздраженно пихаю ему свое удостоверение личности и наличку и, сдерживая злость, говорю:

– Да, но можете ускориться, пожалуйста? Мы устали с дороги.

Пьянчуга заправляет за уши свои засаленные черные волосы, надевает очки на накрененный в сторону нос и осматривает нас. Взгляд узких глаз, скользящий по моему телу, едва не заставляет меня ударить его по кривому носу. Толстяк застревает на моей груди, потом переводит глаза на Оли, и я крепче прижимаю брата к себе.

– Добро пожаловать, мисс Питерс, – улыбается мужчина, обнажив свои обломанные желтые зубы, и отдает мне ключи.

Подхватив сумки, веду брата к нашему номеру. Мы провели в дороге несколько часов и должны были проехать еще столько же, но я плохо себя почувствовала, и нам пришлось сделать неплановую остановку. Мы с Оли за последние дни совершили большой крюк. Почти все трассы в стране снабжены камерами видеонаблюдения, и нам с Лесли пришлось изучить очень много, чтобы я могла благополучно сбежать. Мы пересидели неделю в Пенсильвании в таком маленьком городе, что о наличии камер беспокоиться не приходилось. Дядя Чарли помог мне с автомобилем и с чистыми номерами. Все приготовления стоили мне больших денег, к тому же я сделала еще пару поддельных документов нам с братом на случай, если эти засветятся. Благо оказалось, что мама тоже откладывала на отъезд. Я нашла деньги в ее вещах. Мамочка догадалась оставить все сбережения в наличке. Спасибо ей за это. По моим расчетам мне хватит на покупку жилья, медицинских страховок, оплату школы для Оливера и пару лет безбедного существования.

Оли пока не знает, что происходит, но не пристает с расспросами. Видимо, чувствует, что я не смогу все объяснить.

Мотель, мягко говоря, потрепанный, но мы сможем пережить здесь несколько дней. За это время Лесли должна разобраться с пересечением границы. Я собираюсь покинуть США. Росс точно предвидит подобный план.

Хвали Боже «Экстаз» за нужные связи. Мы знаем одного дипломата, который задолжал нам услугу. Не знаю, каким боком его занесло к нам в клуб, но сейчас это очень пригодится, когда Росс поставит на уши всю страну.

Мы с Оли заходим в нашу комнату на два номера, и первое, что я вижу, – полуголая женщина. Она сидит на общей территории с сигаретой и банкой пива в руках. Ее рыжие волосы забраны в высокий хвост, а на лице, которое когда-то было очень красивым, размазан макияж. Думаю, она старше меня года на три. Когда женщина замечает нас с Оли, она машет рукой и заплетающимся языком визжит:

– О, приветик, соседи! Я Брук.

– Оденьтесь, здесь ребенок, – поморщившись, говорю я.

Брук закатывает глаза, но все же надевает халатик. Она слишком худая, даже истощенная. На спине, бедрах и шее виднеются синяки и засосы.

Выкинув старую сигарету, Брук зажигает новую и кивает в сторону своей комнаты:

– Я тоже с ребенком. Наконец-то мелкому говнюку будет с кем играть, а то он в край меня достал.

Она подмигивает Оливеру, и брат буквально вжимается в меня.

– Джозеф! – кричит она. – Выйди поздороваться!

Из комнаты выбегает наимилейший мальчишка с рыжей копной волос. Он тоже очень худой. Они явно недоедают. У мальчика на щечке красуется большая ссадина, а под глазами огромные синяки. Несмотря на явное отставание в росте, Джозеф примерно одного возраста с Оли. Одежда грязная и рваная. Его глаза настороженно осматривают нас на предмет опасности.

Мое сердце сжимается от ужаса. Этот мальчик – худшая версия моего собственного детства. Мы с Оли, проведя в дороге не один час, выглядели лучше. Сестринский защитный инстинкт требует, чтобы я забрала мальчишку, позвонила в опеку или хотя бы хорошенько надавала Брук по ее пьяному лицу.

– Здравствуйте, – Джозеф сцепляет ручки за спиной и неуверенно шагает к нам.

Не могу сдержать улыбку и, опустившись на корточки, здороваюсь с ним. Думаю, он не увидел в нас опасности и подошел чуть ближе. Оли с Джозефом обменялись детскими, немного нелепыми рукопожатиями, а я нашла в кармане шоколадные батончики и угостила их. Зеленые глаза нашего маленького соседа загораются так, словно я дала ему ключ от Нарнии, а не простую сладость, от чего мне становится еще больнее.

– Здесь есть небольшая площадка, – неуверенно говорит Джозеф, смотря на меня. – Можно мы с Оливером поиграем там? Мне скучно постоянно качаться одному.

– Да, но не уходите далеко и возвращайтесь через час, – кидаю испепеляющий взгляд в сторону матери Джозефа, которая, видимо, собралась ужинать пивом. – Я принесу ужин. Ты же не против поесть с нами?

Глаза Джозефа снова вспыхивают, и я едва сдерживаюсь, чтобы не накинуться на эту сучку. Кивнув, мальчики убегают во двор. Заношу вещи в нашу комнату и быстро принимаю душ. Когда я возвращаюсь в гостиную, нахожу соседку в том же положении. Я не собираюсь с ней говорить, но она окликает меня.

– Эй, клиентами я не делюсь, предупреждаю сразу. Ты хороша, так что найдешь своих, – заявляет Брук с хитрой ухмылкой на губах. – Но владельцем делюсь. Он щедрый. За минет и треть выручки пустил нас с Джозефом пожить здесь и обещал не звонить копам.

Если бы я сказала, что возмущена, то это было бы преуменьшением. Очевидно, что Брук проститутка, но эта сучка подумала, что я в ее лиге?

Рыкнув на Брук, подхожу к ней, вырываю сигарету из поганого рта и, выхватив нож из-за пояса, подношу лезвие к ее горлу. Бабочка, которую я купила для Оливера, сверкает под светом лампы. Брук взвизгивает и поднимает руки наверх, но не дергается. Ее глаза шокировано расширяются.

– Слышишь ты, тупая сука, мне нет дела до твоего дерьма, – рычу я, чуть надавив тупой частью ножа на ее горло. – Но давай договоримся: ты не будешь водить сюда своих «клиентов», пока мой ребенок рядом, а я не прирежу тебя. Мы услышали друг друга?

Брук кивает, и я убираю нож. Я немного жалею, что не могу пырнуть ее хотя бы за отношение к собственному сыну, но это не мое дело. Мне бы со своими проблемами разобраться.

Брук уползает в свою комнату, а я еду в кафе, где беру еду на четверых. Джозеф вряд ли ел что-то последние несколько дней, и ему не помешает лишняя порция теплой пищи. После ужина я включаю мальчикам мультик, а сама убегаю в туалет.

Токсикоз – это дерьмово. Особенно когда бежишь от отца своего будущего ребенка.

Глава 1

Год и восемь месяцев назад, Тандер-Бей, провинция Онтарио, Канада

Врач хмурится, глядя на весы. Честно говоря, я даже не хочу знать, какая цифра высветилась там сегодня. Несмотря на мое нынешнее положение, вся моя одежда велика мне. Когда живота еще не было, мне пришлось обновить гардероб. Из уверенного «М» я стремительно сбросила до «XS», а иногда и «XXS», если влезала грудь. Она сбежала от меня последней. Я не выгляжу, как модель, худоба мне не идет. Я похожа на онкобольную.

Для меня потеря веса обернулась еще и жуткими синяками под глазами и выпадением волос. Витамины постепенно начали восполнять мои потери, но я все еще выгляжу плохо.

Глажу себя по животу, пытаясь хоть как-то успокоиться. Малыш легонько пинает меня, давая понять, что с ним все хорошо.

– Вы потеряли два килограмма с нашей последней встречи, хотя должны были набрать, мисс Питерс, – доктор Робинс качает головой. – Вы начали проходить терапию?

Спускаюсь с весов и киваю. Доктор Робинс указывает на кушетку, и я ложусь. Она не отчитывает меня за потерю веса, даже когда видит выпирающие кости на ребрах и ключицах. Мы сразу поняли, что беременность будет трудной. Я сделала немало усилий, чтобы продержаться почти до седьмого месяца. Мы с моим малышом были бойцами.

Доктор Робинс приступает к УЗИ. Морщинки на ее лице наконец-то расправляются, и она улыбается.

– Ребенок в порядке, никаких патологий, – говорит доктор Робинс, показав мне монитор. – Может быть, вы все-таки хотите узнать пол? Сейчас почти все опасности позади.

Неуверенно смотрю на изображение своего ребенка и впервые за долгие месяцы могу вдохнуть полной грудью.

Он или она в порядке. Я так боялась лишиться и его, что отказывалась узнавать пол. Вдруг я бы потеряла его, уже начав придумывать имя или даже покупая одежду?

Мой психолог убедил меня сделать шаг навстречу нормальной жизни, так я и поступлю.

– Хочу, – выдавливаю я.

Доктор Робинс улыбается чуть шире.

– Девочка, – шепчет она, словно боится меня спугнуть. – У вас будет девочка со стальным характером, Келли.

По щекам струятся слезы, и я кладу руку на свой живот и нежно поглаживаю.

Прости, малышка, что тебе пришлось сражаться еще до появления на свет.

***

Тара с умилением глядит на снимки УЗИ. Эта татуированная рокерша с ярко-красными дредами и пирсингом почти во всех возможных местах едва сдерживает слезы и отправляет фотографии моей малышки своему мужу. Мы познакомились с ними несколько месяцев назад, когда мы с Оли только приехали в Тандер-Бей. Тара – владелица кафе, расположенного возле мотеля, где мы остановились, пока искали постоянное жилье. На нашу удачу, у родственников Тары был дом, который они не могли продать несколько лет. Тара рассказала об этом, и спустя неделю я уже обставляла его.

Дом неновый, но крепкий и очень уютный. Он расположен на окраине, возле леса. До ближайших соседей идти не менее десяти-пятнадцати минут. Мы с Оли хотели уединенности и были в восторге, увидев его. Двухэтажный, просторный, приглушенного зеленого цвета с высоким забором, садиком и бассейном на заднем дворике. Сад я пока не восстановила, купаться тоже слишком рано. На дворе все-таки март.

На телефон приходит уведомление, и я открываю сообщение:

Неизвестный: «Здравствуйте! Хочу посмотреть дом. Вы еще его показываете?»

Терапия у психолога, витамины и все процедуры для сохранения беременности заметно опустошили мои накопления. К тому же, Оли начал заниматься в театральном кружке, который стоил немалых денег. Взрослый и более рациональный человек отказал бы Оливеру в его желании, но мой брат потерял мать, и его жизнь перевернулась с ног на голову. Мне хотелось, чтобы ему стало легче, чтобы он нашел то, на что сможет переключиться, пока я не смогу уделять ему достаточно внимания из-за сложной беременности. Теперь мне надо покупать все для рождения дочери.

Какое-то время я не смогу работать, поэтому мне придется сдавать в аренду второй этаж дома. Я не сразу смогла смириться с этим решением, но нам нужны деньги.

На втором этаже есть отдельный вход и свой санузел. Конечно, кухня одна, как и гостиная с прачечной, но они достаточно изолированы, чтобы мы не сталкивались с соседом каждый раз, когда мы будем покидать свои комнаты. Нам с Оли и малышкой вполне хватит первого этажа.

Я свыклась с мыслью о соседе или соседях, но вот люди оказались придирчивы. Одни жаловались на отдаленное расположение, другие – на несовременный ремонт. Да, дом не был примером ультрамодного особняка, но в этом и был его шарм. Он семейный и простой.

Ладно, признаюсь, что главная причины несостоявшихся сделок – моя беременность. Сколько бы раз я ни говорила о хорошей шумоизоляции, они больше мне не звонили.

В основном я рассматривала женщин, а сейчас мне написал мужчина по имени Декстер. Не совсем то, к чему я готовила себя последние недели.

Поджав губы, думаю, что ему ответить. Может быть, он женат? Семейная пара кажется более приемлемой, чем парень-одиночка. Или, возможно, он ищет жилье для сестры или подруги? Такой исход был бы идеальным. Если я покажу ему дом, ничего не случится. Я всегда смогу отказать, решение всегда будет за мной.

Я: «Здравствуйте! Да, когда вы сможете подъехать?»

Декстер: «Через час подойдет?»

Согласившись, убираю телефон и говорю Таре:

– Новый потенциальный сосед хочет посмотреть дом.

Тара отрывает глаза от снимков УЗИ и вопросительно поднимает бровь. Она прекрасно знает, что мужчин я не рассматривала.

– Хочешь, я заберу Джуда завтра? – Тара говорит про Оливера. Ее дети уехали в колледж прошлым летом, и им с мужем очень нравилось сидеть с Оли, вспоминая, как она говорит, молодость. – Мы хотели взять пиццу и поиграть в настольные игры.

– Я спрошу у него и напишу тебе, хорошо? – обняв Тару, беру еду, которую она почти насильно дала мне, и ухожу из кафе.

По пути домой я заезжаю в театр за Оливером. Ужин нам готовить не придется, и я смогу поделиться новостью с братом. В новых документах он вновь стал моим братом, а не сыном, но я позаботилась о чистых бумагах об опеке. Мне очень не нравилась идея о том, что Оли должен будет называть меня мамой при посторонних. Это неправильно.

От мыслей о маме мне все еще больно. Я вижу ее мертвые глаза, смотрящие в никуда, и злюсь. Порой мне так больно, что хочется вырвать сердце, чтобы оно перестало изнывать. Мне все равно, что все мы когда-то должны увидеть смерть своих родителей. Мама должна была прожить долгую жизнь, но они отняли ее у меня.

Прошло время, но ненависть никуда не испарилась, как бы я ни пыталась все забыть ради благополучия своей малышки. Я никогда не смогу вернуться в Нью-Йорк. Мне плохо от мысли, что мой ребенок будет расти без отца, но без него ей будет лучше.

Когда мы подъезжаем к дому, Оли помогает мне с сумками и складывает еду в холодильник, пока я привожу в порядок часть дома, на показ которой скоро придут. Сев в гостиной, зову брата. Оли прибегает со стаканом сока и горстью витаминов. Конечно же, я забыла о них. Усаживаю Оливера к себе на колени и достаю снимки УЗИ. Брат заинтересовано смотрит на картинки и догадывается:

– Ты узнала, кто у тебя в животике?

Оли говорит на итальянском. Мне так не хватало моего тайного языка, что я предложила брату выучить его. Он с радостью согласился. К тому же, так мы можем секретничать прямо на людях. За месяцы нашей жизни в Тандер-Бей итальянский язык стал традиционным в нашем доме. Конечно, пока Оливер лишь учится, и мы не откинули английский язык.

– Это девочка, – улыбаюсь я.

Оливер радостно обхватывает мою шею и обнимает.

– Когда объявим голосование за имя? – уже на английском спрашиваю я. – Тара, ее муж и дочь, Лесли и Чарли участвуют.

Оливер спрыгивает с моих коленей и садится рядом.

– Может быть, на твой день рождения? – предлагает он, а до меня только доходит, что через каких-то три недели мне исполняется девятнадцать. Оливер, похоже, замечает замешательство на моем лице и хмурится: – Селена, ты забыла о своем дне рождения? У тебя память, как у старушки.

Возмущенно щиплю его за бок и восклицаю:

– Я просто беременна, маленький грубиян!

От моего праведного гнева Оливера спасает звонок в дверь. А вот и потенциальный сосед.

Держась за поясницу, поднимаюсь с дивана и ступаю к парадному входу. Не могу сказать, что много ходила сегодня, но ноги все равно отекли, а спина болит. Находясь на седьмом месяце беременности, официально заявляю, что все рекламы и фильмы, где беременные женщины постоянно улыбаются и едва ли не скачут по радуге, – полный бред. Это придумали мужчины, которые считают, что выращивать нового человека в своем теле легко. На деле же, я могу сравнить беременность с Лернейской гидрой. Например, когда прекратился токсикоз, вместо него появились газы и боли в спине. В общем, отрезаешь голову одной проблеме, и на ее месте появляются две новые.

Очень легко, не так ли, вы, женоненавистники?

Отпираю замок и вижу… видимо, Декстера. Ни за что! Он не будет жить в этом доме.

Нахмурившись, оглядываю Декстера с ног до головы. На вид ему около двадцати-двадцати пяти. Декстер стройный, с крепкими мышцами, узкой талией и широкими плечами, выше меня почти на голову. Темно-каштановые, почти черные, волосы уложены назад, и несколько непослушных прядей падают на лоб.

Мое мертвое либидо слегка шевелится, когда я натыкаюсь глазами на острые, точеные, как у скульптуры из «Метрополитена», скулы. Декстер выглядит, как модель. Я серьезно. Он вполне подходит на роль влажных мечтаний всех девочек, потому что он олицетворение клише «плохой парень». Он даже одет подобающе: черные джинсы, облегающая белая футболка и кожаная дубленка. Готова поспорить, что в теплое время года он носит байкерские куртки с шипами.

От дальнейших разглядываний меня отвлекает замешательство, ярко исказившее лицо Декстера. Его кофейные глаза буравят мой живот, словно для моего потенциального соседа увидеть беременную женщину то же самое, что встретить единорога. Декстер часто моргает, словно пытается понять, видится ему мой живот или нет.

Класс, еще один ненавистник беременных и младенцев.

– Ты… беременна? – в глубоком голосе с легкой от курения хрипотцой отчетливо слышатся шок и недоумение.

Закатив глаза, одергиваю край домашней футболки и бурчу:

– А ты экстрасенс? Никогда беременных не видел?

Декстер встряхивает волосами и пытается скрыть свое удивление, придав лицу спокойствие, но его маска трещит по швам.

Прежде, чем пригласить его в дом, сразу предупреждаю:

– Если будущий ребенок – проблема, то уходи сразу.

Честно говоря, я надеюсь, что он откажется. Такие красивые мужчины, как Декстер, точно должны приводить своих подружек в дом. С будущим ребенком мне такого не надо. К тому же, сами мужчины… я не доверяю им. Последние, с кем я сблизилась, уничтожили мою жизнь.

Дергаю накладной протез, невольно вспоминая все, что случилось в Нью-Йорке, пока Декстер думает. Мужчина проводит ладонью по волосам, убирая их с лица, и качает головой.

– Нет, это не проблема, – все органы сжимаются, но я все же отступаю назад, пропуская его. Декстер оглядывает коридор и указывает на лестницу: – Спасибо. Моим будет второй этаж?

– Да, – киваю я, поджав губы. В голове появляется глупое желание как-нибудь спугнуть его, чтобы Декстер отказал мне, как все предыдущие. Мне не нравится идея жить с этим парнем под одной крышей. – На втором этаже меньше комнат, но со мной живет младший брат, а вскоре появится еще и малыш, так что я могу предложить только его.

Декстер пожимает плечами, словно это совсем не проблема. Сняв дубленку, он ударяет себя по лбу и протягивает мне руку.

– Извини, я совсем забыл представиться. Декстер, можно просто Декс, – его губы изгибаются в небольшую улыбку.

Нехотя вкладываю свою ладонь в его.

– Келли.

Из комнаты выбегает Оливер в своем любимом костюме какого-то супергероя. Брат не смущается перед незнакомцем и здоровается с Декстером. Они обмениваются рукопожатиями.

– Так ты фанат Черной пантеры? – спрашивает Декстер, опустившись на корточки. Глаза Оли вспыхивают, и он часто кивает, воодушевленный таким поворотом разговора. – У меня есть несколько винтажных фигурок. Я покажу тебе, когда приеду с вещами.

Мысленно закатываю глаза от его самонадеянности. Я еще не сказала, что он подходит. Но Оливер, похоже, уже растаял.

Оли подхватывает Декса за руку и ведет наверх. По пути они обсуждают последний фильм Marvel, и я беру на заметку, что мне надо лучше следить за тем, что смотрит мой брат. Вряд ли семилетнему мальчику стоит смотреть боевики, пусть и про супергероев.

Втроем мы поднимаемся наверх. Оливер проводит экскурсию: на втором этаже есть полноценная спальня с кроватью, комодом, небольшим балкончиком с видом на задний двор, санузел и две небольшие комнаты, не обставленные никакой мебелью. Чердак я предлагаю для совместного использования. Он может пригодиться мне для вещей малышки.

– Джуд, выйди, пожалуйста, я хочу поговорить с Дексом, – Оли кивает и уходит, пока Декстер осматривает балкон.

Мужчина возвращается в комнату и говорит:

– Мне все нравится. Я думал, что места меньше, поэтому предлагаю платить в два раза больше. Я давно искал дом ближе к лесу.

Только сейчас я улавливаю американский акцент. Он не канадец. Декстер не выглядит, как человек, который не может позволить себе отдельное жилье, и это кажется мне подозрительным. Конечно, мой дом – единственный в округе, расположенный почти в заповедном парке. И Декстер предлагает отличные деньги.

Черт.

– Я сдаю второй этаж до того момента, как не найду работу, – использую последнюю уловку, чтобы он отказался жить здесь, потому что я сама ни за что не выгоню его, когда он предлагает платить в два раза больше назначенной цены. – Сейчас я почти на седьмом месяце, поэтому ты сможешь жить здесь около года. Подойдет?

Декстер ухмыляется, явно поняв, куда я клоню. Сложив руки в карманы, он пожимает плечами.

– Я не планирую оставаться в Тандер-Бей на всю жизнь, – заявляет Декс. – Так, мне надо что-то подписать?

Тяжело вздохнув, я приношу ему бумаги и ключи от второго входа, и Декстер сразу же отдает мне залог и аренду за два месяца. Я хочу поскорее выгнать его, чтобы прилечь и свыкнуться с мыслью, что мой новый сосед не только мужчина, но сексуальный горячий плохиш.

Почему у меня все время так? Почему все мои планы летят псу под хвост, словно сама Вселенная настроена против меня?

Бурча себе под нос, спускаюсь в кухню и рассказываю младшему брату о том, что Декстер наш новый сосед. Оливер очень радуется новости о том, что Декс теперь будет жить с нами. Не знаю, о чем они говорили, но мой брат смотрит на этого парня, словно у того над головой сверкает нимб.

– Когда ты к нам переедешь? – зачарованно глядя на Декса, спрашивает Оливер.

В последний раз он смотрел так на Росса и Ника. Мое сердце щемит, когда я вспоминаю о них. Оливеру нужен отец, и он бросается на любую более или менее достойную мужскую фигуру в его жизни. Я росла без отца, Оливер растет без отца, моя дочь будет расти без отца. Кажется, на нашей семье проклятие. Мне страшно, что я не справлюсь со всем, подведу и дочь, и брата. Мне всего девятнадцать, что я могу знать о жизни? Пока я лишь научилась ошибаться.

Отмахнувшись от печальных мыслей, вслушиваюсь в разговор Декстера и Оли.

– Завтра, если Келли разрешит, – Декс многозначительно смотрит на меня, явно манипулируя симпатией Оливера.

– Конечно, – сквозь зубы произношу я.

Но Оли грустнеет, потому что завтра он идет на ночь к Таре и ее мужу. Он слишком любил их совместные пятницы, чтобы отказаться от гостей даже из-за нового кумира.

– Завтра меня не будет дома, – надув губы, вздыхает Оливер, а потом его глаза снова загораются. Черт, какая гениальная идея на этот раз пришла в его миленькую головку? – Может быть, Декс может остаться у нас на ужин? Тара положила нам много еды сегодня.

Хитрый маленький засранец.

– Брат, мы только с ним познакомились, – на итальянском ругаюсь я на Оливера. – Он наш сосед, а не друг, не забывай!

Оливер выпячивает нижнюю губу и умоляет:

– Сестренка, пожалуйста, он мне нравится.

Декстер вопросительно смотрит на нас. Ему придется привыкать к итальянской брани. Я лишилась мамы, но не собираюсь забывать о своих корнях.

– Мы итальянцы, – коротко объясняю я. Жестом указав на кухню, говорю: – Декс, ты можешь поужинать с нами.

Спустя полчаса моя поясница буквально разрывается от боли, но я остаюсь за столом. Декстер и Оливер о чем-то весело говорят, покончив с едой и десертом. Ковыряясь в тарелке, не могу затолкать в себя ни кусочка. Еда кажется ненужной, слишком тяжелой и ничуть не аппетитной, хотя я знаю, что она вкусная.

Почувствовав на себе взгляд, поднимаю глаза и вижу, что Декстер внимательно смотрит на мою тарелку, а затем на истощенные руки и выпирающие ключицы. Пытаюсь заставить себя положить в рот кусочек мяса, но не могу. Глаза тут же жгут слезы. Обняв живот, я встаю из-за стола.

– Прошу прощения, я устала, – бросаю я и убегаю в свою комнату, не попрощавшись с Декстером.

Мне стыдно, что я не могу поесть. Моя малышка нуждается в силах, но я не могу. Несколько часов глажу живот, бесконечно извиняясь перед дочкой. Она еще не родилась, а я уже успела стать ужасной матерью.