Краткий курс теоретической метафизики

Владимир Данилевский

Краткий курс теоретической метафизики

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга, являющаяся первой частью дилогии (вторая часть – "Краткий курс практической метафизики"), – не философский трактат, призванный внести нечто новое в сокровищницу теоретической мысли. В философии, в онтологии по крайней мере, уже все изучено и интерпретировано вдоль и поперек так, что ничего ценного придумать, тем более открыть, уже невозможно. Это и не учебник по философии, нужный для сдачи зачета или экзамена. Таких учебников сейчас много – как хороших, так и плохих. В еще одном нет никакой необходимости.

Это – скорее практикум по духовному развитию, по развитию метафизической интуиции, без которой невозможно понимания сущности бытия и смысла жизни. Без понимания которых человеку жить невозможно, если он человек, а не наделенное разумом животное. И если его беспокоит проблема – что останется после него, кроме детей, которые тоже исчезнут.

Для постижения истин посюсторонних достаточно дискурсивного мышления – мышления, использующего данные органов чувств и обычную логику. Такое мышление является одним из основных инструментов науки. Однако начиная с древних греков все мыслители, пытавшиеся выяснить, что является основой всего сущего, т.е. добраться до последних истин, всегда убеждались в том, что есть нечто лежащее за всеми явлениями, запредельное, не доступное ни восприятию, ни логическому мышлению. Лежащее "за физикой", и потому именуемое метафизикой. Именно в этих последних истинах и содержаться ответы на все коренные вопросы бытия, и, в том числе, на вопрос о смысле человеческой жизни. И каждый может и должен пытаться найти ответы на все эти "проклятые вопросы".

Вот почему речь будет идти о развитии способности адекватного понимания всего того, что связано с метафизикой. Но разве для этого нужна какая-то особая практика? Оказывается, да.

Нетрудно убедиться, изучая историю философских учений, что практически каждый новый автор не соглашался с предыдущими и старался по-своему решать одни и те же проблемы. Все философы распределились по нескольким группам, между которыми никогда не было согласия ни по одному коренному вопросу. Внутри групп тоже не было мыслителей с абсолютно совпадающими взглядами (идеологов, обслуживающих определенные политические интересы, к философам не относим). В то же время в точных науках, например в математике, существует вполне однозначное понимание терминов и выраженных ими истин. Имеются, конечно, разногласия в понимании основ каждой науки, но эти проблемы выходит за пределы собственно науки. Это метанаучные проблемы, которые не могут быть решены формальным, сконструированным в пределах самой науки, языком.

Почему же философы не могут договориться так, как это получается у представителей точных наук? Потому, что онтологические и гносеологические вопросы могут формулироваться только на языке самого высокого уровня, каким является неформализуемый язык обычного, повседневного мышления. В силу своей ограниченности он не имеет достаточных возможностей для обозначения всех оттенков смыслов, которые вкладывают в термины мыслители с разным уровнем развития интеллектуальной интуиции. Интуиция (от лат. intueor- пристально смотрю) – способность постижения истины путем прямого ее усмотрения, без обоснования с помощью доказательств. В дальнейшем речь будет идти именно об интеллектуальной интуиции в отличие от интуиции мистической – трансцендентного озарения, исходящего от Абсолюта. Этот вид интуиции относится уже к практической метафизике. Следует иметь ввиду, что в данной книге термин "интеллектуальная интуиция" используется не в смысле классической немецкой философии. Кант говорил об интеллектуальной интуиции как внелогичном способе постижения вещей в себе. Фихте использовал это понятие как средство достижения самосознания, являющегося, по его мнению, основой всякого познания. Шеллинг называл интуицией способность понимать тождественность субъекта и объекта. Но в нашем случае данный термин используется как психологический, обозначающий адекватное понимание формально невыражаемых смыслов. С этой позиции становится понятным, почему философские тексты, в отличие от математических, "понимают" все, кто их читает, но понимают каждый по-своему. И поэтому то, что принимается одними, не вызывает доверия у других и даже интерпретируется по-другому.

Из вышесказанного следует, что для того, чтобы добраться до того предела, где интеллект еще работает и дает понимание открытых поколениями лучших умов человечества глубочайших истин, необходимо развивать интеллектуальную интуицию. Т.е для понимания того, что скрыто под ворохом предубеждений, привычных представлений, иллюзий и неведения реального. А раз так, то эту книгу следует изучать постепенно, глава за главой, и не переходить к следующей, пока не понята и не усвоена с полной определенностью предыдущая. И пока не даны ответы на все поставленные в конце каждой главы контрольные вопросы. Как и положено при использовании учебника. Если из любопытства просмотреть все от начала до конца или наоборот, то проку не будет, и такой читатель останется на том уровне, с которого начал. Но тогда эту книгу вообще лучше в руки не брать. Вот почему данный курс и состоит в последовательном рассмотрении различных метафизических концепций, от самых примитивных, не требующих никакой интуиции, до самых труднопостижимых. Что в конечном итоге и должно привести к правильным ответам на все "проклятые вопросы". Но не только.

Конечная цель человеческого существования, познание своей сущности, ведущее к преображению и вечной жизни, требует выхода за пределы посюсторонности. Это заставляет хотя бы теоретически рассмотреть пути к абсолютной Реальности, которые трансцендентны и поэтому являются мистическими. И каждому нужно выбрать свой, наиболее подходящий к его психотипу путь, ибо чуждые пути не ведут к конечной цели. Для этого и нужно провести сравнительный анализ самых апробированных путей к высшей Реальности. Но это уже

задача второй части дилогии.

ВВЕДЕНИЕ

Цель данного учебника-практикума − развитие интеллектуальной интуиции для возможности адекватного понимания метафизических истин, т.е. истин, относящихся к онтологии и, как следствие, к гносеологии. Зачем это нужно?

С точки зрения людей "практических" философия – это наука для дураков. И так все ясно: я – это мое тело, оно часть природы, природа существует сама по себе, независимо от меня. Все живые существа смертны, когда нибудь умру и я. Зароют в землю – и все. О чем тут еще думать?

Конечно, если кого устраивает такое существование, то думать действительно не о чем. Такие люди живут подобно животным, неспособным задумываться о конечном итоге своей жизни. Бери от жизни все, что можешь взять, а там будь что будет. Вот только перед лицом смерти эта мудрость не помогает сохранять присутствие духа. И в глубине души такие люди с ужасом ожидают своего конца.

Но человек – это не просто животное, наделенное разумом. Человек – это тайна (Ф.М.Достоевский). И цель человеческой жизни эту тайну разгадать. "Познай самого себя" – такова заповедь дельфийского оракула, доставшаяся нам от древних эллинов.

Если бы не было смерти, то не возникал бы и вопрос о смысле жизни. Но жизнь конечна и этот вопрос возникает неизбежно. Зачем все эти труды, стремления, страдания, приобретения и потери, если, в конце концов, все это здесь пойдет прахом? Зачем все достижения культуры, самые возвышенные устремления человеческого духа, зачем подвиги патриотов, жертвовавших собой в борьбе за Родину? Неужели это все просто заблуждения, а мудрость состоит в том, чтобы есть, пить и размножаться, как можно больше и дольше? А что потом? Но вдруг то, что говорят попы, правда и придется нести ответственность за все содеянное в этой жизни?

Вот и старый Карамазов говорил: " Ведь коли бог есть, существует, − ну конечно я тогда виноват и отвечу, а коли нет его вовсе то, так ли их еще надо, твоих отцов-то? Ведь с них мало тогда головы срезать, потому что они развитие задерживают". И далее: " Черт возьми, что б я после того сделал с тем, кто первый выдумал бога! Повесить его мало на горькой осине". Такой проблемой мучаются те, кто и от посюсторонних греховных "радостей" не желают отказываться, и понести ответственность за это опасаются. Поэтому и для них возникает вполне метафизическая проблема: есть там что-то за пределами жизни, или нет. Вот Карамазовский диалог [1]:

" Иван, говори: есть бог или нет? Стой: наверно говори, серьезно говори!

– Нет, нету бога

– Алешка, есть бог?

– Есть бог.

– Иван, а бессмертие есть, ну там какое-нибудь, хоть маленькое, малюсенькое?

– Нет и бессмертия.

– Никакого?

– Никакого.

– То есть совершеннейший нуль или нечто. Может быть нечто какое-нибудь есть? Все же есть не ничто?

– Совершенный нуль.

– Алешка, есть бессмертие?

– Есть.

– И бог и бессмертие?

– И бог и бессмертие. В боге и бессмертие".

Таким образом те вопросы, которые ставит философия, неизбежно возникают перед каждым. И их приходится так или иначе решать каждому, даже тем, кто презирает философию. Только такие люди решают ее на самом примитивном уровне, весьма далеком от истины. Одни уверяют себя, что "там" ничего нет и бояться нечего. Другие, понимая, что доказательств тому нет, и что нельзя класть все яйца в одну корзину, жертвуют на церковь и занимаются благотворительностью. На всякий случай. Но ведь "там" может получиться, как анекдоте: "А деньги вам вернут". Для Бога важно не само действие, а его мотивы. Всякое действие, совершенное по корыстным мотивам, не имеет моральной ценности.

Другую крайность и даже противоположность представляют те, кто стремится к постижению высшей и Абсолютной истины, потому что все другое им не интересно. Как говорил Г.Ф.В.Гегель: "Истина – вот то слово, которое заставляет выше вздыматься нашу грудь". Их не мучает дилемма – развратничать или поститься, т.к. ничто земное, тем более греховное, их уже не волнует. Хорошо, хотя и по другому поводу, сказал об этом Н.В.Гоголь: "Скучно на этом свете, господа!"

Их души стремятся к горнему. Но почему? Не только потому, что верят, но и потому, что частично, духовным зрением, созерцают то, что принято называть райским блаженством. "Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь я знаю отчасти, а тогда познаю, подобно тому, как я познан" (1 Кор.13:12). Тогда – это "там". Этим духовным зрением и является интуиция, но уже мистическая.

Впрочем, не только "там". Если бы только "там", то это знание было бы не проверяемым и те, кто о нем говорили, могли бы быть обвинены в мошенничестве. Но в действительности каждый, кто хочет, может убедиться в истинности указанных духовных фактов. Если сумеет развить свою интуицию до меры духовных подвижников, побывавших "на третьем небе".

Кто они, эти подвижники? Естественно люди, "профессионально" занятые духовным

развитием, монахи. Важно, что на высших стадиях духовного развития (и только на них) становится очевидным, что бытие совпадает с истиной: быть это значит сознавать истину. И это сознание дает то, что называется блаженством, или, в православной терминологии, благодатью.

Вот что писал о благодати преп. Силуан Афонский [2]: " Смотри умом, что делается в душе. Если небольшая благодать, то в душе мир, и чувствуется любовь ко всем; если благодать больше, то в душе свет и радость великая, а если еще больше, то и тело ощущает благодать Святого Духа". И еще: "Блюдите благодать Божию; с ней легко жить; все делается хорошо по Богу, и все мило и радостно, душа покойна в Боге, и ходит как бы по какому прекрасному саду…".

Но это в конечном итоге, и далеко не каждый из нас способен продвинуться столь далеко. Однако жить приходится каждому. Жить и в большинстве случаев страдать, потому что такова сущность жизни.

Будда открыл Первую Благородную истину о страдании: "Рождение мучительно, дряхлость мучительна, болезнь мучительна, смерть мучительна, соединение с неприятным мучительно, мучительно отделение от приятного, и всякое неудовлетворенное стремление тоже мучительно". Он говорил, обращаясь к своим ученикам: " Как вы думает, ученики, больше ли воды в четырех великих океанах, или слез, пролитых вами, когда вы бродили и скитались в этом долгом паломничестве (в сансаре, авт.) и скорбели и плакали, ибо то, что было вашим уделом, вы ненавидели, а то, что вы любили, не было вашим уделом. Смерть матери, смерть брата, потери родственников, потери собственности – все это вы пережили в течение долгих веков. И, переживая в течение долгих веков все это, скитаясь и бродя в этом паломничестве, скорбя и плача, – ибо то, что было вашим уделом, вы ненавидели, а то, что вы любили, не было вашим уделом, – вы пролили больше слез, чем воды в четырех великих океанах" (Samyutta Nikaya).

Такое отношение к жизни – не констатация факта. Это истина, т.е. то, что не лежит на поверхности, и открывается, когда уже может быть поздно. Жизнь у всех разная и некоторые могут оспорить взгляд Будды как слишком пессимистический. Однако в конце, перед смертью, когда уже ничего нельзя изменить, эта истина открывается для всех. Поэтому лучше ее познать, пока не поздно, и жить в соответствии с ней. "И познаете истину, и истина сделает вас свободными" (Ин. 8: 32). Свободными от страха, тревог и душевных мук. Потому что свобода бывает только от чего-то, а не для чего-то. Для – это не свобода, а своеволие.

Будда нашел путь, ведущий к освобождению от страданий, сам прошел этим путем и провозгласил его для всех желающих. Это благой восьмеричный путь, ведущий в Нирвану. Нирвана – это конечное состояние вечного бытия, высшее блаженство, которое не может быть описано в выражениях, доступных пониманию не достигших просветления.      Однако сейчас путь, открытый Буддой и ныне именуемый ранним буддизмом, имеет более идеологическое, чем практическое значение. Причина в том, что не существует универсального пути к спасению, одинаково пригодного для всех времен и для всех народов. Буддизм возник в середине VІ в. до н.э. С тех пор менталитет даже индийцев изменился столь кардинально, что буддизм утратил свое влияние в самой Индии [3]. Что уж говорить о пригодности этой доктрины для нас. Причина – в различии человеческой психологии и, как следствие, в необходимости различных путей, ведущих к конечной цели. То, что одним способствует духовному росту, может быть бесполезным, или даже вредным для других. Здесь уместно напомнить известную аналогию: тому, кто идет в Москву с юга, нужно идти на север. А идущему в Москву из Архангельска это направление противопоказано, он не сможет достичь цели. Поэтому разные люди со временем были вынуждены приспосабливать учение Будды к своим духовным нуждам. В результате возникла махаяна, учение прямо противоположное отрицанию ранним буддизмом веры в обряды и молитвы, как средства достижения совершенства. Догматизм в доктринах хорош для корпоративного единения, но не для духовного роста.

Поэтому и нам, в наше время нужно отыскивать свой путь, соответствующий нашему менталитету и нашей психофизиологии.

Могут возразить: этот путь для нас давно известен, это вера наших предков – Православие. Да, Православная церковь в меру своих сил выполняет миссию сакрализации и организации общественной жизни. Но есть еще и духовная жизнь, и строго догматизированное Православие в этом аспекте не может удовлетворить в равной степени всех своих чад в силу различия их психологических типов.

Известно, что психика индивида в значительной степени определяется преобладанием активности одного из полушарий головного мозга. При доминировании левого полушария преобладают интеллектуальные способности, логика и анализ. Люди с доминированием левого полушария относятся к интеллектуально-логическому типу. У других доминирующим является правое полушарие, ответственное за эмоциональную сферу, способности к искусствам, за обработку невербальной информации. "Правополушарные" личности склонны к суггестии (внушению и самовнушению), тогда как "левополушарные" вследствие своего критического отношения к действительности, такими особенностями не обладают.

Поэтому людям интеллектуального типа обрядовая сторона религии мало что дает: пение псалмов не вызывает эмоционального подъема, молитвы плохо внедряются или совсем не внедряются в подсознание ("не доходят до сердца") и возникает впечатление, что вся православная аскетика бесполезна. А вот у людей эмоционального типа все это работает и, хотя трудно и медленно, но ведет к духовному росту. Православие – религия, созданная греками (не отождествлять с древними эллинами), народом эмоционального типа, и поэтому эффективная для людей именно этого типа. То, что греки эмоционалы, следует хотя бы из того, что они не дали миру ни одного математика мирового уровня. Немцы, люди в подавляющем своем большинстве "левополушарные", даже католичество приспособили под свой психологический тип, изгнав из него пышную обрядовость и превратив его в протестантизм.

Что из этого следует? Людям интеллектуального типа, оставаясь в лоне Православной церкви, следует искать свои источники истины, иные, чем у людей эмоционального типа. Поверить просто потому, что так сказано в Писании, им трудно. Интеллектуалам чтобы поверить, нужно понять. Но правильное понимание трансцендентных истин возможно только с развитием интеллектуальной интуиции. А развитие понимания может происходить только в процессе философского анализа метафизических доктрин.

В духовной жизни, конечно, главными являются вопросы нравственного выбора. Эти вопросы относятся к той части философии, которая называется этикой. Но для решения проблем этики неизбежно приходится решать проблемы онтологии, учения о бытии. Есть Бог или нет? Если есть, то и религиозные истины верны, а они трактуют о правилах морального проведения и наказании за их не исполнение. А если нет – то можно только делать вид, что являешься добропорядочным членом общества.

Но оказывается, что при решении онтологических проблем приходится сталкиваться с проблемой источников познания и критериями истины. А это вопросы гносеологии. Вот на этом этапе уже решающую роль играет интеллектуальная интуиция, способность понимать то, что выходит за пределы повседневного опыта.

Далее процесс идет в обратном направлении: понимание дает веру, т.к для людей интеллектуального склада (а другие эту книгу вряд ли будут изучать как следует) именно понимание дает веру. Вера является основанием для принятия решений, следовательно, действий. А действия ведут к результатам – счастливой или несчастной жизни здесь и тому или иному посмертному воздаянию "там". Понятно, что неправильное понимание ведет к неправильной вере, неправильная вера – к неправильным решениям и действиям. В результате – неправильно прожитая жизнь, горькие сожаления – уже здесь, а, возможно, и "там".

Вот почему нужно прежде всего иметь правильное, адекватное Реальности мировоззрение – фундамент духовного развития и источник ответов на все жизненные вопросы. Возникновение такого мировоззрения и является второй целью первой части данного пособия

Часть 1. МАТЕРИАЛИЗМ

1.1 Стихийный материализм или наивный реализм?

Каждый человек volens-nolens формирует в своем сознании определенное мировоззрение, потому что без него невозможно ориентироваться в текущей обстановке и строить планы на будущее. Самым простым из возможных и потому наиболее распространенным мировоззрением является то, что называется стихийным материализмом.

Под стихийным материализмом обычно понимается свойственное большинству убеждение, что внешний мир существует сам по себе, независимо от нашего сознания, и вполне адекватно воспринимается нашими органами чувств. Существует он таким, каким мы его видим, слышим, ощущаем, и т.д., то есть он таков на самом деле, объективно, и отображается он в нашем сознании при помощи органов чувств.

О таком мировоззрении Д.Юм в своем "Исследовании относительно человеческого познания" писал: "Можно считать очевидным, что люди склонны в силу естественного инстинкта или предрасположения доверять своим чувствам и что, без всякого рассуждения или даже перед тем, как прибегать к рассуждению, мы всегда предполагаем внешний мир, который не зависит от нашего восприятия, который существовал бы и в том случае, если бы мы и все другие способные ощущать сознания исчезли или были бы уничтожены. Даже животные руководствуются подобным мнением и сохраняют эту веру во внешние объекты во всех своих помыслах, планах и действиях (откуда о животных это известно? Авт.). Но это всеобщее и первоначальное мнение всех людей скоро разрушается самой легкой философией, которая учит нас … что чувства являются лишь каналами, через которые эти образы (внешних тел, авт.) пересылаются, не будучи в состоянии устанавливать какое-либо непосредственное отношение между умом и объектом".

Вообще-то концепция, по которой внешний мир таков, каким мы его воспринимаем, на самом деле является не материализмом, а наивным реализмом. Реализмом потому, что считается, что все внешние объекты существуют реально, и если наше сознание исчезнет, то внешний мир останется. А наивным потому, что она действительно не выдерживает самого простого анализа: если мы воспринимаем внешний мир при помощи органов чувств, то имеем дело не с ним самим, а с его изображением нашими органами восприятия – зрением, слухом, осязанием, обонянием и чувством вкуса. И возникает проблема – дают ли органы чувств точное, фотографическое отображение внешнего мира, или он не совсем такой, или совсем не такой, и даже существует ли он вообще. В конце концов, есть ведь разница между изображением молекул на фотопластинке, которое дает электронный микроскоп, и самими молекулами, которые принципиально невидимы глазом. Если же мы способны "схватывать" мир таким, каков он есть, без посредства органов восприятия, то зачем тогда эти органы существуют?

Чтобы избавиться от этой проблемы, нужно предположить, что внешний мир не только существует вне и независимо от любого сознания, что информация о нем дается посредством органов чувств, и что состоит он из какой-то в своей основе несознающей субстанции. Это уже материализм.

В теории между наивным реализмом и материализмом очень тонкая грань и состоит она в отсутствии или наличии обоснования бытия воспринимаемых объектов. Наивный реализм – это философская (хотя и не осознаваемая как философская) позиция, для которой характерно отсутствие рефлексии (от лат. reflexio – обращение назад). Здесь имеется ввиду анализ самого познавательного акта относительно процесса познания и некритическое придание объективности чувственным данным. С точки зрения наивного реалиста реальностью является то, что он наблюдает, ограничиваясь феноменологией (внешним описанием) результатов процесса познания и не углубляясь в метафизику – в вопрос о том, что является основой существования познаваемых объектов. Ленин в своем основном философском труде [4] писал так: "Наивный реализм" всякого здорового человека, не побывавшего в сумасшедшем доме или в науке у философов-идеалистов состоит в том, что вещи, среда, мир существуют независимо от нашего ощущения, от нашего сознания, от нашего Я и от человека вообще". Материализм оправдывает такое восприятие мира наивным реализмом, давая ответ на вопрос о том, что воспринимается органами чувств и что существует само по себе, объективно и независимо от сознания. Ответ таков: реально существует только материя, вещество, состоящее из атомов и молекул, объединение которых образует различные тела. Объединение атомов в виде сложных органических молекул при определенных условиях приводит к образованию живой материи, сначала бактерий и микробов, а потом растений и животных. Последние обладают органами чувств, которые позволяют им приспосабливаться к изменяющимся условиям обитания и показания которых образуют психику. У самого высокоразвитого животного – человека, возникает сознание – свойство высокоорганизованной материи в виде мозга.

Материализм, постулируя существование вне сознания объективной реальности (объективность в данном случае есть критерий реальности), является вне всякого сомнения метафизической концепцией. Метафизика здесь и далее, если не оговорено противное, понимается в смысле Аристотеля, а не Гегеля и усвоивших его терминологию Маркса и Энгельса. Как все то, что лежит за пределами чувственного опыта и является его основой и причиной. Физика по сложившейся традиции – это все посюстороннее, метафизика (мета – греч. после) – все потустороннее или трансцендентное, если использовать терминологию средневековой схоластики.

Конечно, независимое от сознания существование мира может быть объяснено и по-другому: мир независимо от индивидуального сознания существует в сознании Абсолюта и субъективно воспринимается индивидуумами потому, что их сознание является локализованной частью абсолютного сознания. Но это очень далеко от повседневной практики "всякого здорового человека" и не соответствует принципу "экономии мышления". Гораздо проще предположить, что небо и земля, столы и стулья, другие люди и все, что мы видим таким и существует вне нашего сознания, чем углубляться в дебри метафизики. В этом и состоит концепция стихийного материализма, которого придерживаются все те, кто не интересуется философией специально.