Пётр Романов. Клирик

Избавившись от всего лишнего, колюще-режущего, ядовитого и взрывающегося со своего облачения, я аккуратно упаковал всё это добро в сумку, которая после этого заметно потяжелела. Оставлять такие необходимые для клирика, пусть и младшего, вещи, и выходить в мир с голыми руками, особенно после того, как я узнал, что именно в нём может таиться, было нерационально.

Кинжал, который передал мне настоятель, я повесил обратно на пояс. Оглядев напоследок маленькую келью, которая в последние месяцы заменила мне дом, я вышел, закрыв за собой дверь и больше не оглядывался.

– Ну, вот что ты за человек, Романов? Вот надо было тебе все мои мечты так испоганить? – бубнил Петр, когда я уже шёл к воротам с сумкой на плече. Соня прыгала вокруг меня, а привратник с таким нескрываемым удовольствием захлопнул за нами калитку, что я даже порадовался за него.

– Слушай, а ты ничего во мне странного не замечаешь? – спросил я у Петра, резко остановившись. Тот едва успел затормозить, едва не врезавшись в меня.

– Например? – внимательно посмотрел он на меня и даже показательно принюхался. – Вроде нет, выглядишь слегка придурковато и не от мира сего, в общем, как обычно. А что?

– Да так, проверить решил одну теорию, – хмыкнул я, двинувшись по дороге дальше, глядя на виднеющийся вдалеке город. – Ну, что, пошли искать дом Петра Алексеевича, раз уж нам довелось побывать в Костроме, хоть и таким вот необычным способом, – и я направился по дороге, отмечая, что тренировки однозначно пошли мне на пользу.

Раньше от одной мысли о том, что нужно пройти такое расстояние я сначала впал бы в ступор, а потом в уныние, а теперь вот ничего, даже какое-то удовольствие получаю, не то что плетущиеся следом оборотень и жирная пантера, которую уже давно пора бы на диету посадить, собственно, как и самого оборотня. Наверное, нужно будет взяться за их воспитание сразу же, как все более-менее разрешится.

Глава 5

Поместье Романовых находилось не в самой Костроме, а за городом, в паре километров от городской черты. Раскинуто оно было аккурат рядом с дорогой к монастырю, точнее в полукилометре от дороги. Так, по крайней мере, говорилось на указателе, который мы увидели вскоре, после того, как вышли за благословенные стены.

– Объясни мне, идиоту, какого гриба мы тащимся пешком? – в очередной раз заныл Петька. Он, вообще, всю дорогу ныл не переставая, чем просто выводил меня из себя. – Вот что тебе мешало деду маякнуть, чтобы за нами, как положено, машину прислали или же телепорт с курьером. И последнее было бы предпочтительнее, потому что быстрее и лучше.

– Движение – это жизнь, – провозгласил я пафосно, поднимая вверх указательный палец. – А уж вас двоих вообще гонять надо и в хвост, и в гриву, чтобы хоть маленько жир растрясли. Вы же скоро в дверь пролезать перестанете.

Вообще, в том, что нужно было сообщить Петру Алексеевичу о нашем скором прибытии, он, наверное, был прав. Сомневаюсь, что дед не прислал бы за нами машину. Но я даже не подумал о том, что можно куда-то добраться быстро и с большим комфортом, чем на своих двоих. Всё-таки время, проведенное в монастыре в определенного рода трудностях и лишениях, и в режиме изматывающей физической подготовки, дали о себе знать. Тем более, мне нужно было подумать, но где тут задумаешься, если в одно ухо ноет разбалованный оборотень, а в другое шипит возмущенная кошка.

– Но-но, не наговаривай, – отмахнулся Петька, а Соня возмущенно мявкнула. – Мы полны сил и возможностей. И вообще, толстая кошка – это всегда мило и вызывает умиление. И желание потискать и ещё больше накормить.

– А толстый мужчина? – я скептически посмотрел на него.

– Не толстый, а авторитетный. – Поправил меня Петька с ехидным блеском в глазах, чуть ли не по животу себя погладив при этом. – Не перепутай.

– Угу, постараюсь не перепутать. Только, на будущее, женщинам нравятся авторитетные котики, а не авторитетные мужики. Если только при них нет авторитетного кошелька, разумеется. Вот в этом случае, практически не важно, как на самом деле мужчина выглядит. Хоть с авторитетным животом, хоть без него. – Я хмыкнул и свернул с дороги. Разговаривали мы как раз у указателя, где я остановился, чтобы Петька с Соней слегка передохнули.

– Вечно ты все опошлишь, – поморщился Петр. – И вообще, не все падки на кошелек.

– Не все, – согласился я. – Но его наличие существенно прибавляет привлекательности любому мужчине. А ещё титул. Вот титул часто помогает закрывать глаза на многое, и даже отказываться от того, кто действительно дорог.

Я замолчал, вспоминая Екатерину Долгорукую. А ведь со стороны казалось, что она действительно была увлечена итальянским графом. Но, когда нас с ней обручили, недовольной она не выглядела.

– Ну, я разными титулами никогда не страдал, – Петька передёрнулся, словно речь шла о смертельной болезни, а не о вполне обыденных вещах. – Тебе, конечно, виднее. Но всё-таки встречаются женщины…

– Например? – перебил я его.

– Олечка Назарова и ты, – Петька растянул губы в улыбке. – Вот где была симпатия не основанная ни на чём.

– Я спас ей жизнь. И поверь, это обстоятельство способно пересилить очень многое. А вот у тебя никаких преимуществ даже передо мной нет. Но, хоть в форму себя привести, ты можешь?

– Я нахожусь в отличной форме, – отмахнулся оборотень. – Что ты ко мне привязался?

Я же в ответ только покачал головой, предполагая, что заставить Петьку заниматься собой у меня вряд ли получится. Пусть сам придет к этому, а там и я подсобить смогу. Благо опыт какой-никакой в тренировках у меня появился. Думаю, что и за тренера сойду. Тем более, что в данном случае ничего сверхъестественного не потребуется. А в ближайшее время, так и будет: либо очередная вдовушка его отошьет, либо какая-нибудь тварь нападет. И прибежит, вереща, как миленький. А в том, что прорывы участятся, я даже не сомневаюсь.

Так, переругиваясь, мы все же добрались до поместья, вторую часть дороги преодолевая на удивление быстрее. Видимо, до них дошло, что уговорить меня не получится, поэтому взяли всю свою волю в кулак и начали передвигать ногами чаще, чтобы быстрее добраться до заветного отдыха и холодильника.

Да и идти стало заметно веселее, потому что вдоль дороги всё чаще попадались рощи. И деревья радовали глаз всё ещё зелёной летней листвой.

У ворот стояла Наташа. Судя по всему, сестра гуляла по саду, увидела меня и решила встретить. Стояла она позади охранников, которые довольно настойчиво оттеснили сестрёнку себе за спины, не давая приблизиться к воротам, пока они не проведёт все положенные процедуры.

Проверка прошла быстро. Нас идентифицировали, и расступились, давая пройти. При этом охранники весьма уважительно смотрели на мою амуницию и кинжал клириков.

– Петя, – Наташа дождалась, когда меня пропустят, подбежала и обняла. Я же прижал её к себе и легонько похлопал по спине. – Я уж думала, что ты не навестишь деда. Мы же в Москву поедем. Меня тоже в Академию перевели, доучиваться. А как мы будем жить? Я так понимаю, нам бывший дом Ивана отдают? И за нами никакого пригляда не будет? – затараторила она довольно эмоционально.

– Тише, Ната, остынь. Я не понимаю, о чём ты трындишь. Помедленнее говори. – Попытался я остановить её, потому что Наташа явно старалась вывалить на меня все новости скопом, чтобы ненароком ни о чем не забыть.

Судя по всему, она по какой-то причине была несколько обеспокоена, и мне казалось, что не переезд в столицу был этому причиной. Точнее, не только этот переезд.

– Я рада, что ты приехал, и что в Москву мы поедем вместе. – Медленно и с расстановкой проговорила она, делая глубокий вдох. А потом отстранилась и принялась оглядывать меня с ног до головы. – Ты изменился, Петя. Сильно изменился. Стал такой… – Она щелкнула пальцами, пытаясь подобрать слова, но так и не смогла. – Ты стал похож на клирика.

– Я и есть клирик, Ната. Моё официальное звание – младший клирик. И в ликвидации прорывов мне тоже пришлось поучаствовать, так что, здесь всё честно. – Я скупо улыбнулся. – Что тебя тревожит? – попытался разузнать я, пристально глядя ей в глаза.

– Всё хорошо, – тряхнула она головой, отводя взгляд.

Что-то тут явно было не чисто, но признаваться она по какой-то причине не хочет. Нужно встретиться с дедом, может, он чего путного скажет. А может и вовсе знает, что с его старшей внучкой творится. Хотя, возможно, я себя накручиваю, и все эти беспокойства всего лишь девичьи переживания. Наташка же могла и влюбиться в кого. А если этот счастливчик не подходит ей, то тут есть о чём переживать.

– Пошли уже в дом, Наташа. Надо же мне и с дедом, Петром Алексеевичем, поздороваться. – Медленно протянул я, всё ещё пытаясь понять в чём причина её беспокойства.

– Ты иди, а я немного погуляю, воздухом свежим подышу. В Москве такого не найдёшь. – Наташа ещё раз обняла меня, махнула рукой Петьке, который только равнодушно кивнул, и пошла по тропинке в глубину живописного сада.

Мы же пошли в направлении виднеющегося от ворот дома, озираясь по сторонам. Я ни разу здесь не был, и теперь боялся что-нибудь перепутать. На память Петеньки надежды было очень мало, она уже давно мне ничем помочь не могла. Оставалось лишь надеяться, что у меня будет время хотя бы осмотреться. Да и нарисовать карту помещений не помешает, так, на всякий случай.

Опасался я того, что буду бесконечно долго блуждать по большому дому в поисках деда, зря. Пëтр Алексеевич ждал меня в просторном холле, облокотившись на перила широкой лестницы, прямо напротив входа.

– Ты мог сообщить, что сегодня возвращаешься, я бы прислал кого, встретить по-человечески, – сказал он вместо приветствия, пристально глядя на меня пронзительным взглядом. Скорее всего, я действительно изменился, потому как иной причины для такого изучения собственной персоны дедом придумать не мог.

– Вот! А я говорил! Я говорил! – заорал Петька. – И не нужно было бы ноги бить. Это же уму не постижимо, сколько мы километров прошли. У меня болят мышцы даже на пальцах ног. А всё из-за твоей недальновидности.

– Вот же, стрекозёл какой, – усмехнулся дед, переводя взгляд на оборотня.

– Не так уж и много километров мы прошли, – прервал я Петькины жалобы. – И вообще, ты всё сегодняшнее утро на травке провалялся, а я, между прочим, на прорыве был. Прямо с ликвидации монастырь покинул. А перед этим у меня серьёзная тренировка была. И мне не показалось, что слишком долго мы шли.

– Тем более, нужно было дать ногам отдых, расслабиться. Если бы постарался, тебе еще служанку какую отрядили, чтобы ножки помассажировала. Что ты так на меня смотришь, я же о тебе забочусь, – поднял он руку вверх с оттопыренным указательным пальцем, словно, какую-то дельную мысль излагал. – И вообще, после того адового измывательства над послушниками, которое почему-то называется тренировками, какой-то десяток километров для тебя, это тьфу, просто растереть и выбросить. А вот мы с Сонечкой к подобным измывательствам не привыкли. Ладно, меня тебе не жаль совсем, так хоть кошечку бы пожалел, изверг. – Пëтр Алексеевич продолжал смотреть с любопытством на болтливого оборотня, а я выкинул локоть назад, попав ему точно между рёбер. – Оу! Больно же, – он отскочил от меня подальше, потирая ушибленный бок. – Чего дерёшься?

– Заткнись, кретин, – процедил я сквозь зубы, наблюдая за дедом. – Не слушай его, вечно болтает без меры, никак не может язык прикусить.

– То, что двойник твой болтает почище самой мерзкой сплетницы, я уже давно понял, только и в его болтовне можно услышать кое-что весьма познавательное. Например, о том, что тренировки у клириков больше на пытки похожи, – прищурился дед, задумчиво потерев рукой подбородок.

– Это не так, – я покачал головой. – Нормальные там тренировки. Да, с непривычки каждая косточка ноет. Но, попробуй на лошадь сесть после большого перерыва, и не так болеть будешь. Обвыкнуться надо и всех делов.

– Куртку сними. – Внезапно приказал дед.

– Зачем? – я нахмурился, с трудом поборов желание закутаться посильнее.

– За надом. Снимай, – я растерянно оглянулся на Петьку, но тот лишь насуплено плечами пожал, мол, не понимает он, что это на деда нашло такого.

Но, глава клана отдал приказ, и у меня не было ни малейшего повода не подчиниться этому приказу. В конце концов, дед не заставлял меня сделать что-то сверхъестественное. Просто мне было не до конца понятно, зачем ему понадобилось меня раздевать.

Положив на пол мешок с вещами, я нехотя расстегнул все застежки и стянул с себя куртку, бросив её на лестничные перила. Под курткой на мне была надета только майка. Легкую кольчужную рубаху, которая носилась под курткой, я снял в своей келье, когда вещи собирал. Всё-таки домой собирался, а не на прорыв очередной, а в рубахе было жарковато.

Дед все так же не отводил от меня взгляда, а потом протянул руку и дотронулся до плеча, на котором всё ещё виднелся местами красноватый шрам от, по-моему, позавчерашней тренировки.

– Да, я вижу, обвыкаться пришлось долго. И много на тебе подобных украшений? – он отступил на шаг, чтобы луче меня видеть.

– Нет, не много. Да и этот пройдет скоро. Он… – я задумался, как бы объяснить. – Он не настоящий. Просто мой разум в тот момент работал на таком пределе, что иллюзию принял за правду, и тело среагировало соответственно.

– А если бы твой разум решил, что тебя убили, ты бы умер? – дед смотрел в упор, а я в который раз осознал, насколько у него тяжелый взгляд. Прямо как у Петра Алексеевича из моей реальности.

– Нет, за этим строго следил наставник, – я вздохнул. Ну, не признаваться же ему, что на самом деле много раз «умирал» в тренировочном субпространстве. Да и знать ему об этом не следует.

– Что ты там про прорыв говорил? Участились они, не спорю, но сомневаюсь, что ты был единственным, кого не хватало для его ликвидации? – уже более мягко спросил Петр Алексеевич, больше с любопытством, нежели с угрозой или укором.

– Сам знаешь, что работы там много, даже для младших клириков, – попытался я слукавить, обойдя скользкую тему. – И вообще, ты же знаешь, что я не в праве рассказывать всё в подробностях. Устав запрещает посторонним разглашать тайны монастыря, – ровно проговорил, видя, как едва заметно кивнул дед своим мыслям, словно такого ответа от меня и ожидая.

– Не договариваешь ты мне много, Пётр. Но, хорош. Чего уж там. На море тебя надо, на пару деньков. Все девки твои будут, только на пляж выйдешь. – Он задумался, а затем стукнул кулаком по раскрытой ладони. – Решено. Сейчас у меня поездка по делам намечается. Завтра вечером вернусь. А потом свожу вас с Натальей на море. Телепорты имеются, опять же есть, где жить. Пара дней ничего не решит, все одно в первые дни ничему никого учить не будут. А общее собрание и выступление ректора назначено на пятое сентября, как раз, чтобы все опоздавшие успели явиться.

– Так тебя завтра не будет? – спросил я, хватая куртку и накидывая её на плечи.

– И сегодня вечером. А потом поедем на море. Я тоже давненько уже косточки не грел. Да и искупаться охота, – кивнул дед.

– Это было бы неплохо, – ответил я уклончиво, потому что никогда не забуду того берега моря, где погибла Настя. – Я бы хотел завтра сходить в пещеру, посмотреть на шар.

Сам не знаю, что это за блажь пришла в голову. Просто, как удар по голове, осознание: раз Петра Алексеевича завтра не будет дома, то я могу без особых помех посмотреть на артефакт.

– Не думаю, что это хорошая идея, – нахмурившись, произнёс дед, а Петька так и вовсе у виска пальцем покрутил, что-то насвистывая при этом.

– Мне это нужно, – повторил я, упрямо сжав губы. И какой леший меня за язык дернул свои мысли вслух озвучить, ясно же было, что дед добро на это не даст. – Пора уже начинать разбираться в том, что происходит. В монастыре я не только ноги в беге стирал, но и информацию какую-никакую почерпнуть смог.

– Ну, хорошо, я прикажу охране с тобой пойти. Хоть возле входа покараулят, – после небольшой паузы, во время которой воцарилась гнетущая тишина, проговорил Петр Алексеевич.

– Не стоит, – я покачал головой. – Со мной Соня пойдёт, и вон, Волков.

– Чего? – в наш разговор снова встрял Петька. – А ты Волкова спросил, хочет ли он за тобой в самое пекло переться?

– Вот теперь спрашиваю, Пётр, ты со мной пойдешь завтра в пещеры? – я насмешливо глянул на него.

– А у меня есть выбор? – буркнул оборотень.

– А к чему все эти вопросы тогда были? – я уже откровенно забавлялся, ощущая удовлетворение от того, что дед начал мне, как минимум, доверять.

– Для порядка, – оборотень демонстративно отвернулся, показывая всем своим видом, что он думает обо мне.

– Пещеру охраняют? – я повернулся к деду, который наблюдал за нашей перепалкой с нескрываемым удовольствием. – Нужно предупредить охрану, что я приду, чтобы без лишних вопросов пропустили.

– Нет, – он сразу стал серьезным и сосредоточенным. – Даже после того случая с Долгоруким, не охраняют.

– Почему? – вот теперь пришла моя очередь хмуриться.

– Потому что рядом с артефактом опасно долго находиться. – Дед вздохнул. – Неужели ты думаешь, Петя, что монастырь и клирики не организовали у пещер, а то и рядом с артефактом круглосуточных дежурств, если могли бы делать это, не опасаясь за своё здоровье и жизнь? Артефакт опасен. Даже короткое пребывание рядом с ним сильно отражается на восприятии. Собственно, это даже хорошо, что ты решил самостоятельно на него взглянуть. Как только ты войдешь в пещеру, то сразу же почувствуешь на собственной шкуре, о чём я говорю. Возможно, тогда и передумаешь, и бросишь свою затею в самом начале.

– Хорошо, лучше действительно самому посмотреть, чем пытаться делать выводы на основании чужих рассказов. – Я упрямо набычился.

– Вот и ладно. – Может дед что-то ещё хотел сказать, но тут дверь открылась, и в холл заглянул Сусанин.

– Всё готово, Пётр Алексеевич. Можно ехать.

Сказал и скрылся за дверью. Я так и не понял, кем он у деда служит: и секретарь – не секретарь, не понятно, в общем. Дед же только кивнул мне и направился в выходу. Тут только до меня дошло, что ждал он изначально не меня, а когда Сусанин машину подготовит, или что он там готовил.

Это когда охрана от ворот сообщила, что внук пешком притащился, он решил никуда пока не ходить, и встретить меня, как полагается. Но, я не в обиде, сам же не предупредил заранее, тут и дед, и Петька правы. Хороший был бы сюрприз и для меня, и для деда, если бы я пришёл, а дома никого нет. Но тут мне повезло, и мы с Петром Алексеевичем не разминулись.

Он вышел из дома, я же, не глядя на Волкова, пошёл обследовать дом, как минимум, чтобы найти свою комнату. Петька посмотрел на меня, но пошёл в другом направлении, а Соня поскакала, судя по всему, на кухню.

Охраны было довольно много. Все же дед тщательно подходил к безопасности своих внуков. Как минимум все повара, садовники и рабочие поместья явно имели навыки не только в вопросах готовки и правильной стрижки газона. Походка, телодвижения и первое, что бросилось в глаза – удобная обувь, выдавала их с потрохами. Всего я насчитал около десяти человек, но пока я ходил по дому, у меня сложилось впечатление, что они заполонили все его пространство.

Комната нашлась на втором этаже. Собственно, как и все хозяйские комнаты. Тут же находился и кабинет деда. Все гостевые комнаты располагались этажом выше. Никаких явных потайных ходов я не заметил, только в самом конце находилась лестница, ведущая вниз за одной из дверей, маскирующих обычную комнату. Но что-то мне не нравилось в коридорах поместья, словно они были уже, чем должны были быть.

Нужно найти планы поместья. Помня о случае с Долгоруким, необходимо знать каждый камень в доме, где остаешься ночевать. Потоптался недолго возле дверей кабинета. Проникнуть внутрь у меня так и не вышло, все же вламываться не входило в мои планы, а отворить замок обычной отмычкой у меня не получилось. Скорее всего, дверь была запечатана каким-то заклинанием. Ладно, буду просто начеку и доверюсь охране, которую оставил Петр Алексеевич следить за своими внуками.

Бросив сумку рядом со шкафом, в котором висело немного одежды Петюни, собственно, я так и понял, что комната моя, я снял куртку, разулся и упал на кровать. Всё-таки кое-чего мне в монастырской келье не хватало – мягкой постели с чистым бельем. Не успел я подумать об этом, как меня сморил сон. Спал я спокойно, крепко и без сновидений. А когда проснулся, то впервые за много дней почувствовал, что выспался.

Глава 6

Утро было ещё настолько раннее, что я решил не будить Петьку, а пока сделать ставшую уже привычной тренировку. В облегченном её варианте, естественно. Потому что создавать субпространства я как не умел, так и не умею. Тем более, с индивидуальными наборами заданий. Да, и где я здесь наставника возьму, который будет следить, чтобы Романов случайно не преставился, теперь уже по-настоящему.

Несмотря на лето, в воздухе уже чувствовалось приближение осени. По крайней мере, утром. Было прохладно, а вокруг щиколоток клубился туман, создавая ощущение, что я бегу вовсе не по земле.

Бегать пришлось по мокрой от выпавшей на траву росе. А одет я был только в тренировочные штаны и тяжелые ботинки. Тренировочные разминки привык уже проводить с голым торсом. И сегодня утренняя прохлада чувствовалась как-то особенно сильно. То ли оттого это происходило, что я не в стенах монастыря её проводил, то ли ещё почему, но согрелся я далеко не сразу. И даже в момент бега моё тело покрывалось мурашками, как только легкий, но холодный ветерок касался обнажённой кожи.

Ноги привычно наматывали круги по дорожке, а мысли текли плавно и размеренно. Думал я о предстоящем походе к артефакту. Даже не представляю, что меня там может ждать. Мысли Петюни всегда стопорились, когда я пытался извлечь из них подробности его вояжа в пещеры. Мне так и осталось непонятно, зачем он туда пошёл, что хотел получить или сделать, и что в итоге увидел. Всё было, как в тумане. В общем, от Петюни Романова толку в этой реальности было мало. Почти как от меня в моей родной. На этой мысли я горько усмехнулся. Может быть, ни мне там, ни ему здесь просто не дали ни малейшего шанса хотя бы попытаться исправиться?

Хотя, что исправлять-то мне было? Вырваться бы от пристального внимания членов Верховного Тайного Совета. Мне там попросту не дали ничего делать самостоятельно. Вот, Ванька Долгорукий даже подпись мою подделывать научился. Ну, а что государя от охоты отвлекать какими-то там делами государственными. Так, может быть, и Петюне просто не дали себя проявить? Не знаю, и знать не хочу. Только вот мысли иной раз возвращаются к этой теме.

– Петя, а почему ты бегаешь в ботинках? – я резко развернулся, услышав знакомый голос.

Наташа стояла неподалёку и наблюдала, как я тренируюсь. И надо же было мне так задуматься, что я даже и не заметил её присутствия. Так, возьми себя в руки Пётр. Сейчас нигде нельзя чувствовать себя в полной безопасности, даже в родном поместье.

Я сменил направление и подбежал к сестре.

– А что мне, босиком тренироваться? Так не лето на дворе, – усмехнулся, останавливаясь перед ней.

Дыхание было ровным, сердцебиение если и ускорилось, то ненамного. Что-то рано я себя жалеть стал, в следующий раз нужно придумать что-то более серьезное. Или же немного ускориться. А то, что это за тренировка, если я не то что не вспотел, а даже не согрелся как следует?

– Почему босиком? – она даже немного удивилась, и отвечала, не прекращая меня разглядывать, как музейный экспонат. – В специальной спортивной обуви, а то так и ноги переломать можно. – Ты в курсе, что человечество давным-давно изобрело кроссовки?

– Ноги я точно не переломаю. А вот в кроссовках хоть и удобней, права ты, вот только в монастыре нам их не выдавали. – Я позволил себе усмехнуться. – А ты почему не спишь? – спросил я Наташу. – Вчера поздно вечером гуляла, сегодня с утра пораньше на улицу вышла. Что тебя тревожит? Может влюбилась в кого? И ждешь возлюбленного, или хотя бы весточку от него?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.