Пётр Романов. Клирик

– Если он ищет более легкие пути в наш мир… – начал незнакомый мне командир, и за него продолжил Дроздов.

– Значит, он уверен в том, что его мир погибнет. Вот и пытается всеми силами обеспечить себе мягкое приземление.

– Но, если он посылает тварей, неужели не может сам пройти? – Я повернулся к тому самому младшему клирику – Снегирёву, который и задал этот вопрос.

– Не все так просто, Снегирёв, – задумчиво проговорил Дроздов. – Скорее всего, эти твари имеют какую-то свою особенность, наподобие тех же пантер, и могут перемещаться между мирами. А он сам такой возможности лишен, вот и ищет окно побольше. А может быть, он не хочет голым и босым сюда явиться, а хочет кучу артефактов и разного барахла перебросить, или, например, свою армию. Потому что всё, что происходит здесь и сейчас, говорит только о том, что на вторых ролях играть он не намерен, не позволит гордость, поэтому и отсиживаться в тени он явно не будет. Но это только теория, – он пристально посмотрел на меня, словно пытался по моему виду прочитать мысли моего свихнувшегося двойника. Немного поморщившись, командир отвернулся и снова посмотрел в сторону тропы. – Да всё, что угодно это может быть. Гадать можно бесконечно. Сейчас же мы должны убедиться в правильности теории Романова, раз уж ничего другого никому из нас на ум не пришло.

Он хотел сказать что-то еще, уже откровенно тянув время, потому что шум из чащобы не смолкал ни на минуту, но тут ближайшее к нам дерево, могучий раскидистый дуб, вдруг шевельнул ветками и словно стал больше, подпирая кроной небеса. Иллюзия это была, или что-то другое, никто разбираться не стал. У каждого из клириков, включая меня, в руках появилось оружие.

Вокруг воцарилась тишина, словно и не было никакой битвы неподалеку. Всё вокруг исчезло, оставляя только нас и дерево. Командиры звезд нахмурились и в их руках одновременно появились кинжалы. Они выхватили их последними, когда каждый боец уже ощетинился странной и узнаваемой даже на вид сталью, чей секрет мне пока так и не поведали. Листья дуба зашевелились, издавая звуки, которые постепенно складывались в слова.

– Помогите. Помогите нам. Мы в долгу не останемся. Мы заключим договор. Говорите ваши условия.

– Почему мы должны помогать какой-то богомерзкой нечисти, да еще и договора с ней заключать? – нахмурившись, спросил Дроздов. – Ты вообще понимаешь, с кем сейчас разговариваешь?

– Клянусь своей сущностью, что вы не разочаруетесь. И, да, я знаю, кто ты, клирик. Но вы всего лишь воины, не монахи и не святые. В вас ещё меньше святости, чем в нас, – прошелестела листва. – Вы можете заключить с нами договор. Для вас он не будет нарушением ваших обетов.

– Похоже, тварей куда больше, чем мы зафиксировали, и их здорово прижимают, – к нам подошел еще один командир – Стасов. Все три командира переглянулись. – Ну что, поможем?

– Романов, – Дроздов посмотрел на меня в упор. – Со Снегирёвым идите к озеру. В прямые столкновения не вступайте. Может быть, им нужно не место, а что-то конкретное. Мы же точно не знаем. Какой-нибудь артефакт, который превращает это место в этакий портал. Ну, а мы, пожалуй, все же поможем. Всё-таки эти твари – наши твари, и трогать их можем только мы, а валить пришлых – всё же наша работа. – Он жестко усмехнулся. – К тому же хозяин леса прав, мы далеко не святые.

– Забавная логика, – я посмотрел на чащу.

Идти не хотелось. К тому же, я прекрасно помню, что там нас не может ждать ничего хорошего. Как от наших, так и от пришлых тварей. Да и очень сомнительно, что мы сможем дойти, ни разу не встретив никого не своем пути. Так что в бой всё равно придётся вступить.

– Ну, что, пошли? – Не сказал бы, что Снегирёв выглядел слишком уверенным.

– Пошли. – Я проверил, как выходит оружие из зажимов и вытащил кинжал. Дроздов покосился на меня, но ничего не сказал. Ну, вот такой я, что теперь поделать. На поле боя я верил и сейчас верю в мощь пушек, но вот в личном поединке предпочел бы рапиру, а при её отсутствии хотя бы кинжал.

Мы встали за спинами двух двойных звезд, которые должны были расчистить для нас проход. Клирики шагнули в лес, неслышно, словно были призраками, растворяясь между ветвей. Практически сразу тональность боя изменилась. Визги усилились, послышались глухие удары.

– Вампиры, – прислушавшись, попытался определить по звукам соперников братьев. – И их много. Разве так бывает?

– Сейчас всё бывает, – хмуро ответил Снегирёв. – В последнее время, что ни прорыв, то набор казусов. Так, они отодвинулись. – Я прислушался. Точно. Звуки боя начали отдаляться, уходя вглубь леса. – Один, два, три… – Я мысленно считал вместе с ним. На счет десять мы дружно встали на тропу и шагнули в чащу.

Практически сразу нам проход перегородила туша вампира, чьи щупальца безжизненно лежали, раскинувшись по земле. Я невольно дотронулся до шеи, где у меня все еще было видно следы удушья от подобного щупальца. Внезапно, одно из них дернулось, но Снегирёв тут же отсек все еще сохранившую жизнеспособность конечность своим кинжалом, который появился у него в руке мгновенно.

– Куда мы идём? Нам всё время за ними двигаться? – спросил он очень тихо, повернувшись ко мне. Я в это время контролировал пространство за ним, чтобы никто не смог подкрасться незамеченным.

– Нет, скоро надо будет свернуть. Я покажу, – мы очень синхронно поменялись местами, будто много раз отрабатывали подобными финты на тренировках, хотя меня всё так же не учили работать в команде.

Теперь я двигался по тропе первым. И именно мне выпала честь встречать выскочившего на тропинку прыгуна. Эта тварь больше всего напоминала лягушку-переростка. Такая же приземистая, мерзкая, и хорошо прыгает, преимущественно вверх, стараясь попасть в лицо или в шею. Только, в отличие от той же лягушки, вместо длинного языка опасность представляли шипы, которые выскакивали из передних лап и впивались в тело жертвы. На самом деле, они не были слишком опасны, даже, несмотря на то, что слизь, которой покрыта их кожа, достаточно ядовита для всех существ, в чьих жилах течет обычная кровь.

Я перехватил ее в полете, схватив облаченной в перчатку рукой и, вспоров брюхо, отбросил этот дурнопахнущий кусок дерьма в сторону. Снегирёва учить действовать в связке не нужно было, его натаскивали на подобную работу годами, прошедшими в тренировочном субпространстве, да и в реальном времени тоже. Он шагнул ко мне, достал не глядя с пояса небольшой флакон с серебристой жидкостью. Одна капля на лезвие кинжала, вторая упала мне на руку, которой я схватил тварь. Жидкость зашипела, и пошедший пар полностью окутал и руку, и оружие. Пара секунд и пар исчез, лезвие засверкало, а на перчатке не осталось и следа попавшей на нее слизи.

Всё, все мероприятия проведены, причем, самому мне было бы сложно обеззаразиться, хотя это универсальное противоядие уже давно поселилось на моем поясе. Да я бы пока вытащил его, пока открыл, обляпал бы половину одежды и оружие, не говоря про сам флакон. А здесь все быстро и четко, почти идеально.

Через пару десятков метров я свернул на неприметную тропинку, которую показал мне Сусанин. Надо же, оказывается, стоило мне оказаться на месте, как я сразу же вспомнил то, что, казалось, намертво ушло из памяти.

Звуки боя начали отдаляться. Уже метров через сто нас окружила звенящая тишина. Тем неожиданнее было услышать тонкий писк, глухой рык и довольно знакомые щелкающие звуки.

– Трескун, – уверенно произнес Снегирёв.

Мы переглянулись. Приказ, который был нам отдан, звучал очень однозначно – двигать к озеру, не отвлекаясь ни на какие посторонние стычки. С другой стороны, оставить явно ни в чем не повинное животное на растерзание этой твари, которая начинает поглощать тело жертвы даже не убив его до конца, причем жрет так, чтобы тело до самого конца оставалось живым. То ли острая приправка от испытываемых жертвой мучений доставляла ей особое удовольствие, то ли что-то еще. А, если судить по звукам, там был детеныш, и оставлять ему такую судьбу было неправильно, не по-христиански.

– Я не являюсь клириком в истинном понимании этого слова, я не давал клятвы, а значит, приказы Дроздова имеют для меня рекомендательный характер. – Заявил я мнущемуся Снегирёву.

– Потом скажем, что тварь стояла у нас на пути, – пробормотал младший клирик, бросаясь следом за мной.

Трескун – этакая отвратительная помесь между гремучей змеей и гиеной, решил подзакусить магической пантерой. Точнее, мама пантера была бы ему не по зубам, вот только у неё вряд ли хватило бы сил защитить своего новорожденного котенка. Она еще не оправилась от родов, а тварюка сумела взломать её магическую защиту, которой она окружала своё гнездо, в котором производила на свет потомство. Пока что мать успешно отражала атаки твари, но было заметно, что она измучена. Трескун словно почуял, что пантера находится на последнем издыхании, потому что удвоил натиск, а трещотка на его хвосте гремела не умолкая.

Я шагнул к трескуну, очень тихо, под моими тяжелыми ботинками не треснула ни единая веточка, этому меня научили в первую очередь – передвигаться неслышно. Перехватить извивающийся хвост, одним движением отрубить трещотку, которая сама по себе являлась грозным оружием, было делом нескольких мгновений. Заверещавшая тварь изловчилась и почти достала меня, изогнувшись под невероятным углом, но я успел отшатнуться, и острый коготь только задел меня по щеке, оставляя кровоточащую царапину.

Когда трескун попытался повторить маневр, я отпустил его хвост, точнее отшвырнул в сторону Снегирёва, который уже ждал, подняв кинжал. Он разрубил тварь в полете, отпрыгнув от падающих на него остатков.

– До чего же верткие твари, – процедил он, садясь на корточки и тщательно вытирая кинжал о траву.

Я последовал его примеру, и тут же почувствовал, как ко мне приблизилось большое гибкое тело. Моя рука замерла, а пантера, подойдя поближе, смотрела мне прямо в глаза, словно что-то пыталась там увидеть. Затем, мотнув лобастой головой, приблизилась еще ближе и провела языком по царапине на щеке. Она сразу же заныла, на свежую рану, словно кислотой плеснули, но я мужественно сдержал подступающий к горлу стон.

Пантера снова посмотрела на меня, опять мотнула головой, и побрела к гнезду, в котором шевелился пищащий комочек. Схватив его зубами за шкирку, она шагнула на открывшуюся перед ней тропу, которая уходила куда-то вверх.

– А почему она не ушла, чтобы от этой мерзости избавиться? – Снегирев пнул останки трескуна и сплюнул.

– Не знаю, – я пожал плечами. – Может быть, не могла сосредоточиться, или не хотела поворачиваться к твари спиной, хоть на секунду оставляя котенка. А может не хотела тащить тварюку к своему дому. Похоже, что Дроздов прав, все твари, которые появляются при прорывах, могут шастать между мирами, но, сами не умеют открывать тропы.

– Мне говорили, что твоя пантера провела тебя и твою подругу по такой тропе, – Снегирев кивнул в ту сторону, куда ушла кошка.

– Я не знаю, как это работает, но подозреваю, что для этого нужно желание проводника. А тварям разрешение не требуется, им нужна тропа, – я все-таки вытер кинжал и поднялся. – Ты не хочешь меня подлечить? Мне не видно царапины.

– Мне, собственно, тоже, – усмехнулся Снегирев. – Пантера, похоже, в благодарность за спасение тебя подлечила. – Я протянул руку и дотронулся до того места, где был порез. Под пальцами ощущался ровный тонкий шрам, словно я получил ранение месяц назад. Это что же, Сонька может ещё и вот так? Так какого ж хрена она только колбасу жрёт? Вернусь обратно и сразу же вызову её на ментальную беседу с глазу на глаз. – А вообще обидно, спасали девушку оба, а отблагодарили только тебя одного.

– А я вообще женщинам нравлюсь, а ты, если куртку клирика снимешь, то на тебя и не посмотрят дважды, смирись с этим, – я ухмыльнулся, увидев, как Снегирёв насупился. Вообще-то я над ним подшучивал, клириков узнавали сразу, будь они хоть голяком. Наверное, голяком предпочтительнее, потому что те жуткие тренировки не могли не оставить свои отпечатки на телах этих мужчин, вылепливая из них великолепные образы, даже, если он всего лишь младший клирик.

– Пошли уже, – махнул рукой Снегирёв. – А то Дроздов нас точно по голове не погладит, и, поверь, ему будет наплевать на то, что ты присягу не приносил и вообще скоро уйдешь из монастыря.

Мы вышли на ту тропу, с которой сюда свернули и дальнейший путь протекал в молчании.

К счастью, никто нам больше не встретился, а звуки боя и рев тварей доносились все дальше и дальше, пока их совсем не стало слышно. Это немного нервировало, нервы оголились до предела. Не знаю, как Снегирёв, но я в той гнетущей тишине, которая под конец пути начала нас окружать, постоянно ждал нападение, и даже особо не поверил, когда на берег озера мы вышли без каких-либо приключений.

Берег терялся в туманной дымке, хотя сейчас уже было далеко не раннее утро. Я осмотрелся по сторонам. Стоящий рядом младший клирик нахмурился.

– Ничего не понимаю, – наконец, произнёс я. – А где весь озерный народ?

– Ушел в безопасное место, – водяной вышел из тумана и сел на стоящий неподалеку камень. – Я отправил свою семью отсюда, хоть это озеро и придает нам сил, и является нашим истинным домом. Скоро они все вернутся. – Он замолчал, глядя вдаль. Возле его губ залегла складка. Да, похоже, что хозяин леса не просто так просил о помощи. Прорывы дорого обходятся местным жителям. Наконец, он поднял на нас свои водянистые глаза. – А вы зачем сюда пришли?

– Поговорить, – просто ответил я.

– Ну что же, давайте поговорим. – И он приглашающим жестом указал на стоящие рядом камни.

Глава 3

Мы расположились прямо на берегу озера. Здесь было не так темно, как в лесу. Казалось, что свет исходит, как от самой воды, так и от растущих по берегу растений. На естественный свет это свечение походило мало, так что, тут, скорее всего, не обошлось без магии.

Сил у водяного было не занимать, поэтому он сумел сотворить нам всем вполне удобные седалища. А ведь он ещё свою семью переселял, и это свечение поддерживает, чтобы мы не тыркались в темноте, как слепые котята. Впрочем, сиденья больше всего напоминали прибрежные коряги. За такие коряги часто цепляется всякое, сети у рыбаков рвутся, а то и попадает в них не рыба вовсе. И сейчас я не стал бы биться об заклад, что это не озерные жители озоруют, драные ботинки, а то и покойников в сети те заворачивая.

Но, судя по уставшему виду водяного, ему сейчас точно не до баловства. Сильно нечисть местную твари прижали, ой, как сильно. Он же даже не пытается свою усталость от нас скрывать. Но, это и к лучшему. Так водяной честнее будет, да и на вопросы начнёт охотнее отвечать. Если, конечно, он вообще настроен на то, чтобы давать ответы.

– Почему прорывы сконцентрированы именно здесь, в этом парке? – я задал первый вопрос, не слишком, если честно, рассчитывая на удачу. Но, водяной, немного подумав, всё-таки ответил.

– Ты же знаешь, что территория парка многогранна. Она содержит несколько измерений, наслаиваемых друг на друга, – он замолчал, я же не спешил его перебивать. Снегирёв так и вовсе молчал, словно воды в рот набравши, и ловил каждое слово. – Это очень сложно, в техническом плане, но необходимо. Эта территория закреплена за нечистью, как вы люди нас называете, и закреплена императорским словом истинного помазанника на престол. – Он посмотрел на меня весьма выразительно, но не стал титуловать величеством, хотя прекрасно знал и видел, что меня венчали на трон по всем правилам и канонам Божьим и людским. – Но какой бы территория не была обширной, нам её все равно не хватает. К тому же мы редко можем ужиться друг с другом, нечисти нужна территория, которая будет лишь её. Чтобы мы ещё и между собой войну не затеяли.

– Охотничьи угодья? – не выдержав, встрял в наш диалог молодой клирик.

– И это тоже. Тебе ведь нужно мясо для того, чтобы выжить? А где ты его берешь? – водяной усмехнулся, когда Снегирёв вздернул подбородок. – Вот то-то и оно.

– Значит, из-за того, что в парке намешаны разные измерения, грань между мирами стала настолько тонкой, что её очень просто преодолеть, – я не спрашивал, а утверждал.

– Да, ты всё верно понял. Да ещё эти кошки дрянные так и шастают туда-сюда. А где тонко, там и рвется. Так уж получилось, что там, где ты познал мою дочь, сосредоточилась ключевая точка. Одна из точек. – Водяной посмотрел на озеро. Я проследил за его взглядом, старательно игнорируя любопытный взгляд Снегирёва. Артёма просто разрывало от любопытства. И кто придумал, что клирики безэмоциональные?

– Сколько всего таких точек? – спросил я, стараясь понять смысл как сближения, так и этих пресловутых точек истончения межмировой тропы. Я не знаю, может быть, это место, по которому нас с Назаровой когда-то провела Соня, и называется как-то по-другому, но мне удобнее называть его именно так. И всё-таки какая-то мысль не давала мне покоя. Я взял прутик и поставил точку на прибрежном песке.

– Всего точек три, они образуют треугольник, – водяной смотрел за моими действиями, нахмурившись, но от ответа не увиливал, хотя напряжение, повисшее в воздухе, почувствовал и Снигирёв, сразу подобравшись и уже пристально глядя на водяного. Удара он ожидал от него или чего иного, но сама резко изменившаяся атмосфера и мне не слишком нравилась.

– Я, кажется, знаю, где остальные, – задумчиво проговорив, я принялся расставлять остальные. – То место, где я сумел взнуздать кэльпи, кстати, где оно расположено?

– Под Новгородом, – водяной продолжал смотреть за моими действиями.

– А третья точка, самая важная, находится в Костроме. В пещере, где стоит камень сил. И ведь ты знаешь, озерный человек, что такое этот камень, – я отшвырнул прут и уставился на него. – Что это?

– Это наследие столкновение миров. Такое уже было однажды, и этот мир победил, и обрел силу. Но не факт, что успех повториться. – Водяной поднялся на ноги. – Вот только точки могут быть расположены, где угодно. Поверь, даже я не знаю, где ещё две. Знаю точно, что их три. Их всегда три.

– Как убрать точку? – Задал самый главный вопрос Снегирёв.

– Не знаю, – водяной встретил мой недоверчивый взгляд. – Я не лгу тебе. Я, правда, не знаю. Что-то делает это место особенным, но что, для меня это загадка.

– Когда я был в жилище дочери твоей, то уже тогда видел необычное мерцание. – Я снова посмотрел на озеро, где все еще стоял шатер посредине на маленьком островке. Теперь, когда мозги не были затуманены магией озерного народа, я видел и островок, и шатер вполне отчетливо. – Мне нужно попасть туда.

– Иди, – махнул рукой водяной. – Никто препятствий чинить не будет, да и некому это делать, ушли все. И мне пора. Мы и повстречались-то волею случая. Я уже хотел уходить. В битве от озёрного народа толку мало. Я ничем не смогу помочь, только сам сгину.

– Я не верю в случай и судьбу, уже не верю, – покачав головой, снова повернулся к водяному. – Лодка какая есть? Снова вплавь я туда точно не пойду.

– Я тропу открою. Ровно на час. Через час она исчезнет и, ежели не успеете, то придется вплавь, – водяной хмыкнул, а в горле у него что-то булькнуло. Он взмахнул рукой и перед нами прямо по озеру к самому шатру пролегла дорога, словно ночная лунная дорожка внезапно появилась днем, да обрела невиданную до это твердость. – Один час, не больше.

– Спасибо, озёрный властитель, – я наклонил голову, обозначая поклон.

– Надеюсь, еще встретимся, – и одними губами, не озвучивая вслух добавил, – ваше величество.

Он исчез, и мы остались со Снегирёвым стоять возле тропы. Артём пристально смотрел на неё, проследив до острова с шатром. Осматривался он недолго. всё-таки время у нас было сильно ограничено.

– Ну, что же, предположение насчет артефакта, который спрятан где-то здесь, похоже, подтверждается, – младший клирик проверил готовность оружия, вытащил кинжал и первым ступил на тропу. Движения его были вполне уверены. И он точно знал, что у нас мало времени, поэтому предпочёл не рассусоливать на пустом месте, а действовать так, как нас учили.

Я последовал за ним, обдумывая всё то, что сказал мне водяной, а также восстанавливая в уме свой рисунок. Что-то у меня не сходилась, что-то…

– Триангуляция, – прошептал я, перекатывая когда-то бывшее незнакомым слово на языке. О подобном я читал в книге, взятой из скрытой библиотеки. Я тогда не понимал, о чем идет речь, но сейчас все в моей голове разложилось по полочкам. Всего лишь нужно было представить данное событие на реальном примере, тогда все действительно становилось ясно. – Я ошибся, Кострома – это не конечная точка, это одна из двух, которые помогут открыть третью. Прорывы – это конечная фаза, особенно здесь.

– О чем ты вообще говоришь? – Снегирёв соскочил с тропы возле входа в шатер. – Я не слишком понимаю, о чем ты бормочешь. Похоже, что ты осведомлён в том, что происходит, гораздо лучше моего.

– Твари, которых посылает мой двойник вовсе не пытаются найти артефакт, они его защищают. Где чаще всего происходят прорывы? – я говорил взволновано.

– Здесь и… – Снегирев замер. – В императорской резиденции, в Московском Кремле.

– Да, да, так оно и есть. Там, где были кэльпи, проточная вода, понимаешь. Она сама по себе обладает мистическими свойствами. Такое количество жертв – там ведь целый рудник вырезали, и теперь я не уверен, что это сделали кэльпи. Не только они. Всё это больше похоже на большое жертвоприношение. Кострома здесь ни при чем. Долгорукий у камня какие-то свои опыты проводил, не связанные с моим двойником. Не знаю, может силы хотел поднабраться. А может ума, раз своего не хватает, – я зло сплюнул прямо в озеро.

Зато теперь я точно знаю, зачем им нужна была смена династии. Занять моё место – это всего лишь дополнительный бонус. Главное, чтобы триангуляционная точка была неприкосновенна. Может, даже, Долгорукий таким вот нехитрым способом решил внимание от всего происходящего отвлечь, чтобы мы все, включая моего деда, который сразу бы сложил в уме все знаменатели, носились вокруг пещеры, тщательно ее охраняя. Хотя основное действо будет явно происходить в другом месте. Только вот не ожидал он никак, что я к клирикам уйду и нам всё известно станет.

– Выход будет там у этой реки. Как сказал водяной, у Новгорода. – Я потёр лоб. Или не у реки. А почему не в пещере? А почему не в каждой точке по одному мощному прорыву? Я не знаю! И боюсь запутаться. Так, лучше пока исходить из основной теории, которая у меня получилась вполне стройной. Иначе, я точно свихнусь, пытаясь понять, что нужно этой твари – моему двойнику.

– Но, почему не здесь? Тут тоже по твоим рассуждениям благоприятное место. Тем более, что водяной увел свой народ и ушел сам, – нахмурился Снегирев, вероятно что-то обдумывая.

Он смотрел на водную гладь, видимо стараясь увидеть ту самую точку прорыва, о которой мы говорили, но вокруг стояла подозрительная тишина, даже птицы не пели, да кузнечики не стрекотали. Все вокруг стало подвластно монстрам, захватившим это мистическое место.

– Потому что не сходится. Если я правильно понимаю, то для открытия полноценного окна необходимы жертвы, а тут их как раз не было, только если весь водный народ не пошел на ритуальное жертвоприношение, – поморщился я, всерьез обдумывая этот вариант, но буквально через несколько секунд сам же его отверг. – Не стал бы водяной идти на это.

– Допустим, ты прав. Вот только к самому сбежавшему нечистому у меня появились вопросы, – Снегирёв оскалился. – Если твари охраняют уже установленный артефакт, то возникает резонный вопрос, а как он сюда попал?

– Полагаю, что нечисть попыталась заключить сделку, но их обманули, – ответил я мрачно и рывком одернул полу шатра, в котором не так уж и давно предавался любовной горячке.

– Или они получили то, что хотели, – усмехнулся мой напарник, оглядывая пристально шатер. – Если ты не знаешь, но мужская часть водного народа бесплодна, и чтобы зачать и выносить ребенка водным девам приходится подыскивать жертву среди мужчин человеческой расы. Мне их в этом плане стало даже немного жаль, никогда не задумывался об этом раньше, – пристально посмотрел он на меня и оскалился, перед этим внимательно разглядывая огромное, расположенное на полу ложе. – Воспитывать чужих детей, из поколения в поколение. Может быть, они поэтому так к людям агрессивно настроены? – Я лишь пожал плечами, отвечая таким вот образом на его, в общем-то, риторический вопрос. – И в каком же ты смысле познавал озерную деву, а, Романов?

– В библейском, – коротко ответил я, оглядываясь, пытаясь найти хоть что-то, что издает мерцание. Ведь в прошлый раз я точно помню, что-то подобное попадалось мне на глаза. Хоть я и был одурманен страстью, но слепым не был никогда. – Так, не фантазиям срамным предавайся, а ищи что-то необычное. Думаю, что пересматривать отношение с нечистью не мы будем, нам нужно именно сейчас убрать одну из точек. Пока они найдут что-то достойное на замену, пройдет достаточно времени, чтобы властьимущие что-то уже решили.