Пётр Романов. Клирик

Amaranthe, О.Шеллина (shellina)

Пётр Романов. Клирик

Глава 1

Пустота. Вокруг меня оглушающая пустота и холод. Этот холод пробирает до костей, заставляя передергиваться. Каждая мышца напряжена до предела. По коже бегают полчища мурашек. А короткие волосы на затылке сами собой приподнимаются. Сердце так и норовит сорваться в бешеный ритм, и лишь приложив огромные усилия воли, можно заставить его биться ровно и размеренно.

Здесь всегда пусто и холодно до поры до времени. К этому невозможно привыкнуть, хотя я столько раз повторял себе, что уже пора бы. Да и очень скоро это место перестанет быть пустым и холодным. Наоборот, мне станет слишком жарко от очень неприятного соседства.

Я нервно оглянулся, ожидая нападения. Здесь я всегда жду нападения. Вот этому меня научили очень быстро, практически за три дня. За какие-то три дня я начал ждать нападения от собственной тени, и, Бог свидетель, так иной раз и происходило. А еще меня очень быстро приучили к тому, что я не получу здесь какую-то помощь. Что никто ко мне не придет, чтобы протянуть руку, да хотя бы своим присутствием избавить от сводящего с ума страха и придать таким образом силы, несмотря на обеты, которые заставляли бороться за своих братьев и прикрывать им спины. Но здесь меня всегда ждала только боль и одиночество, которые меняли саму мою суть, меняли мое сознание.

Вдох-выдох. Нужно успокоиться. Нельзя, ни в коем случае нельзя показывать, что присутствие тварей тебя волнует. Они каким-то образом чувствуют страх, который неизбежно прокрадывается внутрь, несмотря на все усилия держать его в кулаке.

Из темноты выскочило щупальце, снабженное острыми шипами, которыми тварь впивалась в кожу человека и начинала сосать кровь. Сам кровосос старался отсиживаться в кустах, пряча в них свое практически незащищенное тело.

И только? Я отскочил в сторону и начал приближаться к тому месту, где предположительно располагалось тело твари. Но щупальце продолжало меня преследовать, так что приходилось уворачиваться. Абсолютно бесполезно тратить силы на него, пытаясь порубить в капусту. Ведь на месте одного обрубка сразу же появится другой, а тварь станет не так доброжелательна, если так можно было выразиться. Этот урок я усвоил ещё в самом начале. Потому что кровосос стал первым, против кого мне пришлось биться в одиночку.

Я преодолел практически половину расстояния, отделяющего меня от самой туши, как к постоянно атакующему щупальцу, которое ускорилось и стало атаковать меня резкими хлесткими движениями, присоединилось второе. Их что, двое? А разве они охотятся парами? Так ведь не бывает! Или бывает, и я просто не встречался ни с чем подобным?

Ответить на этот вопрос я не мог, потому что у меня не было на это времени. И так позволил себе затормозить, что могло стать непростительной ошибкой. Фатальной, которую очень сложно, а то и невозможно исправить.

Уворачиваться от двух щупалец, которые извивались и нападали всё быстрее и быстрее, ненормально увеличивая темп, становилось всё труднее. Я и так уже ускорился почти до предела своих возможностей. Большего ускорения просто не выдержат мои кости и связки.

Вот он куст, который сейчас было хорошо видно даже в темноте. Тварь словно почувствовала мое приближение, потому что удары одного из щупалец стали беспорядочными, какими-то хаотичными. Она стремилась достать меня во что бы то ни стало, уже не заботясь о чёткости работы щупальца, поставив всё на скорость нанесения ударов.

Показалось белесое, словно гнойник на земле, тело кровососа. Настолько тошнотворное, что в первые разы меня начинало мутить от одного взгляда на него. Сейчас уже привык, и не обращаю внимание на мерзость этой твари.

Мгновение, и в моей руке лежит кинжал. Очередной уход в сторону от шипастого щупальца, и я совсем близко от этого белёсого гнойника. Взмах, и тело твари обмякло, а щупальце упало в полете на землю, извиваясь напоследок, словно билось в агонии. Земля на том месте, где упало щупальце, начала быстро пропитываться кровью.

Вот только пока я разбирался с первым кровососом, совсем упустил из вида второго. Щупальце, бывшее до этого неактивным, выстрелило из темноты, обвивая мою шею. И сотни шипов начали искать лазейку, чтобы проникнуть через плотную кожу одежды и впиться уже в мою собственную тонкую и податливую кожу.

Воздуха не хватало. Я старался протолкнуть хоть немного в горящие огнём лёгкие. И тут я совершил вторую ошибку, попытавшись оторвать эту мерзость от себя голыми руками, или хотя бы ослабить нажим. Потому что чувствовал, что еще немного и меня банально задушат. Шипы тут же радостно впились в ладони, заставляя сжимать зубы от боли…

– Ты совершил ошибку, – я упал на тренировочное поле, засеянное молодой зеленой травой, и свернулся клубком, все еще переживая остатки дикой боли, которая казалась будет теперь со мной вечно. Сил не хватало даже на то, чтобы в бессильной ярости ударить по траве кулаком. Да и смысла в этом особого не было, трава была иллюзорная, как и всё здесь.

– Их было два! Их не должно было быть два! Кровососы не охотятся парами! – боль отступала, и я смог выпрямиться, а потом и вовсе подняться на ноги. – Это противоречит всему, что я о них знаю. А знаю я о этих тварях очень много, Бог мне свидетель.

– Ты меня не слушаешь, – наставник вышел из тени, заложив руки за спину. – Дело было не в том, что их было двое, дело в тебе. – Он подошел ближе и ткнул меня пальцем в лоб. – Ты совершил ошибку, Пётр. Ты слишком долго колебался с выбором оружия, а затем выбрал кинжал, хотя в этой ситуации лучше подошел бы пистолет. Почему ты так нерешительно берешься за огнестрельное оружие? В чём причина твоего недоверия к нему?

Я молчал. Не мог же я признаться, что пришел из мира, в котором пистолет стрелял лишь раз, а, чтобы его зарядить повторно, нужно было буквально пляски с бубном устраивать. Может быть, именно в этом кроется мое нежелание выбирать именно его, когда есть надежный и проверенный кинжал?

Хоть из меня частично выбили подобные предрассудки, но пара осечек пистолетов на подобных тренировках всё же не смогли убедить меня в том, что огнестрельное оружие лучше проверенного кинжала.

Боль прошла полностью, напоминая мне, что даже она была всего лишь иллюзией. Но эта иллюзия, порой, была гораздо более реальна, чем настоящее. Ведь я знал, что это иллюзия, и позволял телу испытать весь спектр непередаваемых ощущений. Тогда как в настоящем бою, в горячке боя, иной раз и не ощущаешь ран, насколько они там кажутся незначительными. Может быть, в этом всё дело?

– На сегодня занятие окончено. Мне нужно подумать. Что-то мы с тобой делаем не так, – задумчиво произнес наставник и щелкнул пальцами.

Меня выбросило из тренировочного субпространства, в котором наставник мог создать любой антураж, какой ему больше вздумается, да еще и добавить ему такой натурализм, что пару раз я реально думал, что умираю, как вот сегодня, например. Кроме того, в этом субпространстве время сворачивалось в некий кокон, в котором оно текло циклично, изменяясь только для тех, кто в данный момент в этом субпространстве находится, а для внешнего мира, проходит от силы час.

Этим нехитрым для этого мира приёмом, собственно, и решалась нехватка времени, за те полгода, что я отвел себе на обучение. Меня всегда тренировали одного, потому что наставник прекрасно осознавал, что я с ними не останусь и готовить со мной слаживание с кем-то из настоящих клириков было для него нецелесообразно. Но, так или иначе, я все равно знал, что нахожусь именно в субпространстве, и, если я случайно сдохну, то это будет всего лишь несчастный случай и момент недоработки наставника.

Меня выкинуло недалеко от ворот. Стоял солнечный августовский день. Было тепло и хорошо. Птички пели, травка зеленела. Захотелось вот прямо здесь стащить с себя броню, вылить на распаленное тело ведро холодной воды, а потом лечь на эту траву, обсыхая, подставив тело солнечным лучам. Что прямо сейчас и проделывали некоторые несознательные личности. Не обливались водой, естественно, а лежали на земле, наслаждаясь прекрасной погодой. У меня аж скулы свело от накатывающего раздражения.

Посреди полянки развалились оборотень. Рядом с ним пристроилась Соня, заняв своей тушей оставшееся пространство. Петька жрал ананас? Да где же этот козлина ананас взял в монастыре? Рядом лежала Соня и чавкала колбасой.

Сидящий неподалеку привратник бросал на неё злобные взгляды, но как-то воздействовать не пытался. Ну, еще бы, мало у кого хватит ума качать права перед здоровой упитанной пантерой. Но из его скорбной позы было понятно, что гадина опять у него эту несчастную колбасу отжала. Вот что ее не устраивает в колбасе с кухни? Почему она постоянно отбирает её у несчастного смотрителя? Куски же от одного и того же батона отрезаются. Нет, это все выше моего понимания.

– Тебя что на этот раз ради разнообразия душили? – Петр приподнялся на локтях, осмотрев меня с ног до головы. Я же дотронулся до шеи. Понятно, снова остались следы, которые буквально через час пройдут, но пока их было видно даже посторонним. Вот тебе и иллюзия. Может быть, хватит так её про себя называть и жизнь сразу же станет проще, а обучение гораздо продуктивнее? – Мне вот интересно, где тебя так каждый раз уделывают, – он задумался на мгновение, и, покачав головой, добавил. – Хотя нет, не интересно. В гробу бы я видел такое обучение. – И он снова откинулся на травку и откусил приличный кусок от сочащегося соком фрукта.

Я только неопределенно хмыкнул. Ну, еще бы. Когда мы только попали в монастырь, Петька честно решил не отставать от меня, и даже потащился на первую в моей жизни тренировку, после которой выпал вот на эту же площадку и простонал.

– Да пошли вы все на хер со своими сковородками, – у меня в тот момент болели даже волосы на голове, хотя была всего лишь несильная тренировка на развитие тех мышц и всего остального, что должно было мне пригодиться в дальнейшем. Ничего похожего на то, чем я занимался сегодня, тогда и близко не было. И мне было в тот момент даже не до того, чтобы спросить, а при чём здесь вообще сковородка?

Но, с этих пор Петр ни на одной тренировке не был, а я вспоминал их с умильной ностальгией. Потому что они были ничто, по сравнению с тем, что со мной в последние три месяца реального времени, и около пяти лет свернутого времени, творили садисты, притворяющиеся моими наставниками.

– Откуда у тебя ананас? – спросил я, глядя на оборотня сверху-вниз.

– А, это, ну-у-у, – Петр съел последний кусок, ловко зашвырнул остатки в урну, стоящую неподалеку, и быстро поднялся и прошел к небольшому фонтанчику, здесь же в монастырском дворе, чтобы помыть липкие руки. – Как тебе сказать… – И тут откуда-то из глубины монастыря выбежала маленькая девочка лет семи-восьми на вид. Увидев меня, она замерла в немом восхищении. Вслед за ней вышла миловидная молодая женщина, видимо, мать малявки. Петр расплылся в широченной улыбке. – А вот, собственно, и ответ на твой бестактный вопрос, от которого у меня аппетит пропал, – и он, все еще широко улыбаясь, шагнул к девочке. – Я же обещал тебе, Кристина, что ты увидишь взаправдашнего клирика.

– А ты, правда, клирик? – она подошла ко мне и несмело прикоснулась к поле длинной кожаной куртки. Вот что ей ответить? Тем более, что я действительно успел получить звание младшего клирика, пройдя определенные испытания и поучаствовав в небольшом прорыве.

– Правда, – я выдавил из себя улыбку.

Это было совсем не трудно, и вообще, зря я когда-то думал, что клирики холодные и безэмоциональные. Мой наставник так на меня орал после того прорыва, когда я чуть не подставился. У меня до сих пор в ушах звенит, хотя уже два месяца реального времени прошло.

Он орал, чтобы дать волю чувствам, обуревавшим его в тот момент. Потому что прекрасно осознавал, что это была его недоработка. Тренировать меня исключительно в одиночку, было скорее ошибкой, так как я плохо понимал, что и как следует делать в группе. Но ничего, мы тогда справились.

Я получил огромный опыт, а наставник сорванный голос. Но братья, так или иначе после окончания заварушки меня похвалили. Не всегда, как оказалось, удается новичкам остаться в живых в своей самом первом прорыве.

– Кристина, не приставай к господину клирику со своими восторгами.

Мать девочки хоть и одергивала ее, но сама просто пожирала меня глазами. Захотелось вздохнуть и провести по лицу рукой. Это явно была знатная дама, не наша, в ее речи явственно звучал акцент. Ее по монастырю водил настоятель, вон он чуть со смеху не падает, это ведь так смешно, ага. И ведь в её хорошенькую головку даже мысль не закралась, что вот этот дядька, вроде бы и благообразный, и временами добродушный, самый сильный на сегодняшний день клирик. Я, если честно, не могу себе представить пределов его силы. Но, стоило ей увидеть парня в куртке с кинжалом на поясе, и все, мозги сказали «прощай», оставив лишь эмоции.

– Пётр, подойди, – меня спас от этой неловкой ситуации сам настоятель. Он поднес руку к уху, словно что-то слушая, потом нахмурился и махнул рукой смотрителю, призывая его подойти.

Коротко поклонившись и девочке, и её матери, я снова улыбнулся.

– Дамы, начальство изволит гневаться, так что я с сожалением лишаю себя вашего прекрасного общества, – и поспешил к настоятелю, слыша, как оборотень прошептал.

– Во, загнул. Сам-то понял, что сказал?

– Кретин, – прошептал я, подходя к настоятелю. – Да, отец.

– Пойдем, – приказал он, быстро направляясь к входу в монастырь, оставив даму с ребенком на смотрителя, в чью нелегкую задачу входило выкурить их отсюда. А задача была поистине титанической, особенно, учитывая тот факт, что Кристина решила погладить киску, и теперь рвалась к Соне, которая дожевывала колбасу с абсолютно пофигистическим видом.

Когда мы вошли в тень монастырских стен, на меня обрушилась прохлада, и я почувствовал облегчение. В тот же момент к нам подскочил старший клирик двойной звезды, как они называли свои группы. Настоятель остановился и сделал знак рукой, докладывай, мол.

– Большой прорыв на территории школы, – быстро сообщил он.

– Опять? Да сколько уже можно? – процедил настоятель.

– Они явно на что-то нацелены. На этот раз прорыв на самой кромке парка. Они явно рвутся в лес. Тварей словно туда что-то тянет.

– Или кто-то зачем-то их туда направляет, – хмуро добавил я.

Про мои приключения на межмировой тропе эти двое знали. Они меня пытали пару недель, заставляя вспомнить все до мельчайших подробностей. И только они знали, что маг, который открывает окна для всей этой пакости – мой двойник.

Я практически сразу выложил об этом настоятелю, когда он решил узнать, что же все-таки действительно привело меня в монастырь. Выслушав про двойника, а также про отступника, он принял решение.

С этого момента меня не просто учили, как какого-нибудь сыночка аристократа, который хочет выглядеть круче своих сверстников. Нет, меня начали учить, именно как клирика. Вот тогда-то и появилось субспространство, в котором счет моих пыток шел уже на годы. Как я понял, при других обстоятельствах, никто бы со мной столько возиться бы не стал, и максимум, на что я мог бы рассчитывать, это приблизиться к Долгову по боевым умениям.

– Скорее всего, ты прав, Пётр. – Подумав, произнес настоятель. – Насколько большой прорыв?

– Я такого еще ни разу не видел, – Семён Дроздов, старший клирик двойной звезды развел руками. – Все осложняется тем, что там зеленка. Твари расползутся по лесу, и только их поиск превратится в своеобразное испытание. А, учитывая способность тех же квашар мимикрировать…

– Собирайтесь. – Коротко приказал настоятель. – Четыре двойных звезды. Возьми к себе Петра, ему будет полезно. К тому же, он лучше знает этот парк, чем любой из вас, а значит, может помочь. Все время будь на связи.

– Слушаюсь, – короткий поклон и Дроздов развернулся, чтобы бежать в казарму.

– Постоянно будь на связи, – в спину ему сказал настоятель. – Если станет жарко, я вышлю подкрепление, а то и сам стариной тряхну. Петр, ступай в арсенал, тебе нужно хорошо экипироваться. Кажется, ему надоело ждать, и он начал бросать все большие силы в наш мир. Сближение миров неизбежно, нам нужно приготовиться.

– Почему вы все-таки посылаете меня, отец? – я набычился. Никуда не пойду, пока правды не услышу. Я клятвы монастырю не давал, настоятель не может моей жизнью распоряжаться. – Дело ведь не в моем знании парка. Я там был один раз, ночью, и то оттуда меня Иван и Петр на себе тащили. Там и без прорыва опасно. Хотя, я бы туда не совался. Посмотрел бы, как леший свои проблемы умеет решать. Все-таки парк этот непростой, та нечисти больше, чем тараканов у пьяницы на кухне. А эти твари тоже далеки от понятия «безобидный».

– Именно поэтому мы и не торопимся, – настоятель скупо улыбнулся. – Людей там нет. А лесная нечисть хорошо незваных гостей проредит, прежде, чем мы подойдем с подмогой.

– Вы мне не ответили, отец, зачем я туда иду?

– Потому что тварей направляет твой двойник. Он думает также, как и ты. Он мыслит также, пойми. Оказавшись на месте, ты сможешь понять, зачем он уже столько раз прорывался к одному и тому же месту. А это знание поможет нам понять, что он планирует в итоге сотворить.

– Захватить наш мир, нет? Это слишком просто? – помимо моей воли в голосе прозвучал сарказм.

– Это не слишком просто, при сближении – это просто невозможно. Один из миров обречен. При этом второй мир этого даже не заметит. Твой двойник хочет обезопаситься. Он что-то знает, – настоятель вздохнул. – Я не могу настаивать, Петр. Я могу лишь просить, и я прошу тебя помочь.

– У того, что вы делаете, есть название, он отвратительное и вам не понравится, – проворчал я. – Что я могу взять из арсенала?

– Все, что посчитаешь нужным, – настоятель даже не сдерживал своего облегчения.

– Хорошо, но, если я выживу, то мы еще вернемся к этой теме.

Арсенал монастыря располагался в подвале. Там поддерживался определенный климат, не позволяющий оружию и одежде, в большинстве своем артефактным, портиться.

– О, Романов, а я думал, что святому отцу не удастся тебя уговорить, – один из самых молодых клириков, одного со мной возраста, тоже в звании младшего, натянул тонкую кольчужную рубашку. Я последовал его примеру. Сверху на рубашку легка обычная рубаха, а потом уже куртка.

– Это было сложно, но он справился, – я долго разглядывал дополнительную защиту на шею, все-таки лето и жарко, но полосы от щупалец все еще не зажили, и это решило вопрос в пользу защитного ошейника. Дальше пошли дополнительные кинжалы, метательные ножи, а также автоматическое огнестрельное оружие. Наколенники, специальные высокие ботинки. Кажется, все.

– Если готовы, собираемся группами по одной звезде. Романов, идешь в моей, – приказал Дроздов, и началось немного хаотичное движение, которое закончилось распределением на строго выверенные группы, которые собрались вокруг своих командиров. – Проверили связь. – Мы синхронно протянули руки к крохотным наушникам, вставленным в левое ухо. – Романов, – прозвучало в ухе.

– Я, – коротко ответил я, чтобы не засорять эфир. Когда был проверен последний наушник, командир каждой группы вытащил индивидуальный телепорт и активировал его. Когда окно полностью сформировалось, я увидел знакомый кусок парка, а потом началось движение. Я шел предпоследним, позади меня был только командир.

Шагнув в портал и пережив пару неприятных мгновений, как только я оказался на той стороне, то тут же упал на землю, согласно инструкции, перекатился и только после того, как убедился в безопасности окружающего пространства, вскочил на ноги. Окно портала захлопнулось. Ну, здравствуй, школьный парк. Не думал, что еще когда-нибудь тебя увижу, да еще и при подобных обстоятельствах.

Глава 2

Пространство вокруг тропинки, ведущей в парк, встретило нас запустением. Надо же, ещё и полгода не прошло, как это место было заброшено, а дух разрушения уже ощущается даже на этой тропе, которая начала понемногу затягиваться травой. И если вездесущая трава уже начала пробиваться на тропинке, что уж говорить о пространстве вокруг неё?

Скоро здесь вообще станет жутко, как во всех тех деревнях, с оставшимися парой домов, в которых всё ещё будет теплиться жизнь из-за старух, которые откажутся уходить из этого страшного места. И те бабки, которые будут до конца своего века жить в этих домах, как призраки носящиеся по заброшенным улицам, лишь ещё больше нагонят потусторонней жути.

Нечисть, если выживет в сегодняшней мясорубке, постепенно обнаглеет настолько, что наплюет на любые договоренности и примется занимать эту территорию, провозглашая себя на ней хозяевами. Обоснуются они прочно, и начнут постепенно захватывать не только землю, но и обживаться в покинутых зданиях уже теперь точно бывшей школы.

А школьные корпуса станут самым заветным местом для разного рода искателей приключений. Как потаенные места, где можно чем-то поживиться, если, конечно, живыми ноги отсюда сумеют унести.

А поживиться, скорее всего, будет чем. Все-таки нечисть любит свои побрякушки и нередко привязана к ним. Да и не только свои она побрякушки любит незабвенно. И у людей частенько отбирает. Чаще всего с трупов снимает, конечно.

Да и учебных пособий здесь побросали немерено. Одних только артефактов, которые использовались в учебном процессе, да обеспечивали функционирование всего комплекса, было на приличную сумму. Так что, всё по-честному, победишь и сумеешь сбежать, в накладе точно не останешься.

Со стороны леса, а парк уже даже чисто номинально перестал казаться таковым, раздался оглушительный визг, грохот, словно что-то взорвалось, снова визг и на мгновение все стихло. И уже через секунду та лесная тишина, которую, как я помню, не нарушало даже пение птиц, взорвалась сотней различных звуков, чаще всего говорящих о том, что там идет битва, не на жизнь, а на смерть.

Мы продолжали стоять на тропинке, напряженно вслушиваясь в то, что происходит там, за плотной стеной деревьев, и до звездочек в глазах вглядываясь в царящую в лесу темноту. Там действительно было темно, словно с прорывом заповедный лес накрыл самый настоящий мрак, и это учитывая то, что здесь, на границе вовсю светило ясное летнее солнце.

К Дроздову подошел командир другой звезды.

– Ну, что будем делать? – оба командира посмотрели на чащу, откуда в этот момент раздался особо громкий визг.

В незнакомой местности, да еще и в темноте, если не было угрозы жизни обычных людей, никто в бой бросаться не будет. Разведку послать было можно, но особо не эффективно, учитывая площади, которые, чисто теоретически, могли уже полностью быть заняты тварями. Да и на лояльность местной нечисти особо рассчитывать не приходилось. Кто знает, что у местных на уме? Может, они захотят напоследок с собой побольше людишек прихватить. Чтобы на том свете не скучно было.

– Приказ был однозначный, слишком не рисковать. Нам необходимо по возможности выяснить, зачем их посылают именно сюда. Что в этом месте такого, что нужно было эту бойню организовать? Все остальное вторично. Даже истребление тварей. Территория школы изолирована. Её поместили в карантин, что практически исключает вероятность появления здесь людей, да и зверушки вырваться не смогут, – Дроздов говорил ровно, все время глядя в лес. – Как и нечисть. Они все заперты здесь, и вряд ли расконсервация случится в ближайшее время.

Я вздрогнул, карантин – это что-то типа того субпространства с остановленным временем. Сюда можно пробраться, лазейки есть, куда же без них, мы вот как-то зашли же. Только на таких смельчаков было наплевать, они сами виноваты. Возле зоны карантина, скорее всего, и предупреждающие таблички стоят. Да и возле озера пантеры натоптали таких троп, в которых разрывы реальности просто решето уже сделали из пространства… Я замер, уставившись в одну точку. Кажется, я знаю, зачем моему двойнику понадобилось это место и что он здесь ищет.

– Я знаю, что они ищут, – озвучил я свою мысль вслух.

– И что же? – У Дроздова, да и у второго командира, имени которого я не знаю, появился очень неприятный блеск в глазах. Мне даже показалось, что они вот-вот сорвутся и примутся меня пытать, чтобы побыстрее вытрясти так необходимую им информацию. – Романов, говори, мать твою, не молчи.

– Озеро, – я заговорил, тщательно обдумывая то, что пришло мне в голову. – Посредине леса есть озеро. Его водяной с семьей застолбил, но это для него всего лишь незначительное препятствие. Вокруг озера много практически открытых межмировых троп. Потому что я глубоко сомневаюсь, будто пантеры ждут какого-то парада планет, чтобы от бремени разрешиться. Они там постоянно с завидной периодичностью шастают. Да и само озеро… – я задумался. – Оно, как один сплошной портал. Вот это я на себе испытал, если можно так сказать.