Ультиматум

– Шанс не шанс, но драться с одним батальоном проще, чем с двумя. К тому же вокруг мертвые зоны и, если нам повезет, до бункеров доберется не больше половины этого батальона.

– Давай выпьем еще, – предложил Перси, и на этот раз полковник не возражал.

– Но как ты думаешь… – Авелиан выдохнул коньячные пары и посмотрел рюмку на свет, – как ты думаешь, почему Ламберт так уверенно выходит на все наши базы, поселки. Может, среди нас шпионы?

– Это едва ли. Шпиону нужно как-то передавать информацию, а здесь, в джунглях, это не так просто. Все люди друг у друга на виду, к тому же генерал Ламберт два месяца сидел в Пойзене, подготавливал операцию. Если бы у него была информация от шпиона, такой долгой подготовки не потребовалось бы. Думается, все намного проще. Нас подвели фермеры.

– Фермеры?

– Да. Пять лет назад, когда мы только строили нашу организацию, они гнули спины на полях, облизывая каждый кустик, а потом ты стал платить им столько, что они перестали зависеть от своего урожая и наплевали на поля. Вспомни, сколько раз мы уговаривали их хотя бы пару раз в неделю выгонять трактора. Их угодья превратились в плантации сорняков.

– Так ты думаешь, во всем виноваты эти ожиревшие твари?

– Да, они виноваты, но и мы тоже – слишком много им платили.

– И стоило примарам сделать несколько снимков с орбиты, – развил мысль Перси, – как у них на руках оказались все районы сосредоточения повстанческих сил.

– Совершенно верно.

Где-то на поверхности прогремел взрыв – достаточно далеко, километрах в пяти, однако его звук отразился в пустотах подземелья, а стоявший на полочке специальный прибор застрекотал и выписал затухающую кривую. За первым взрывом последовал второй, потом третий.

– Кришпера утюжат, – заметил полковник.

– Кришпер опытный командир, он не даст себя в обиду.

В коридоре послышались шаги, Перси быстро спрятал коньяк. Для камрадов по сопротивлению они с полковником были своими ребятами, не признававшими ничего, кроме местной кукурузной водки.

Дверь распахнулась без стука – это было в правилах фермерской армии.

– Камрад Авелиан! – воскликнул один из стихийных командиров, «капитан» Уралан. – Мои люди видели солдат генерала Ламберта на подступах к Горячим Ямам!

– Это очень хорошо, камрад Уралан. – Перси вышел из-за стола и, приблизившись к народному командиру, пожал ему руку. – Это ведь плохие места, и, значит, нам лучше пока не пугать врагов, а то они найдут более безопасную дорогу.

– О да, камрад Авелиан, – согласился Уралан и, почесав затылок, невольно продемонстрировал Перси часы «Доре», штучную модель из белого золота и с настоящей механикой. Такая игрушка стоила не менее тридцати тысяч империалов, годового жалованья хорошего инженера.

– Так, значит, мы не стреляем, камрад Авелиан, ждем, пока их пожрут синие человечки?

– Да, Уралан, давай подождем. Может быть, нам вообще не придется стрелять.

– Хорошо бы, – вздохнул народный командир и, не прощаясь, направился к выходу. Затем неожиданно остановился и с гордой улыбкой показал свои «Доре». – Часы, камрад Авелиан!

– О! – учтиво закивал Перси. – Какая замечательная вещица!

Довольный Уралан покинул апартаменты Авелиана, и его тяжелые шаги затихли в коридоре.

– Дикари, – с удрученной миной произнес полковник, поднимаясь со своего места. – Часы носят словно бусы, верят в синих человечков, которые режут людей светящимися струнами.

– Многие утверждают, будто лично видели эти существа в джунглях, – задумчиво произнес Перси.

– Это не аргумент. Когда я был мальчишкой, наш сосед по лестничной клетке неоднократно рассказывал мне о путешествиях в другие миры. Его рассказы мне очень нравились, они были такими яркими. Вот только держаться от него я старался подальше, поскольку от парня постоянно воняло то моющей жидкостью, то средством от блох. Думаю, он использовал подобную дрянь как топливо для путешествия в свои миры.

– Возможно. Но знаешь… Я хочу показать тебе одну вещь, – неожиданно сказал Авелиан. – Думаю, что теперь уже можно.

С этими словами он подошел к шкафу с книгами и, навалившись на него сбоку, сдвинул в сторону. На освободившейся стене показался деревянный щит, прикрывавший неглубокую нишу.

– Вот уж не думал, что у тебя здесь какие-то секреты, – удивился Конвей.

– Да, секреты, – стряхивая с одежды пыль, согласился Перси. – Секреты по политическим мотивам.

С этими словами он убрал закрывавший нишу щит, и то, что увидел полковник, заставило его на минуту потерять дар речи.

Это было хорошо сохранившееся тело неизвестного существа без признаков половой принадлежности; небольшой рост, не более ста двадцати сантиметров, давал повод принять его за неудачного детеныша лесной гориллы. Впрочем, отсутствие волос и синий цвет кожи не позволяли утверждать это наверняка.

Голова была довольно крупной, ножки короткими, а руки доставали до колен. Тем не менее создавалось впечатление, что это существо при жизни было развито в полной мере, и его большие фасеточные глаза как будто еще хранили осмысленное выражение.

– Обрати внимание вот на эти следы, – Конвей показал на рубцы, оставшиеся на плечах неизвестного существа. – Похоже, до самой смерти он таскал на себе какое-то снаряжение – вроде ранца.

– А где этот ранец? – задал полковник идиотский вопрос.

– Думаю, его унесли остальные… э-э… синие человечки. А захватить с собой труп уже не успели.

– Откуда он у тебя?

– Пепе принес. Пепе Корзун, помнишь его?

– Корзун? Значит, тело хранится у тебя больше четырех лет?

– Да, больше четырех лет, – согласился Перси. Наверху снова грохнула бомба, но ни он, ни полковник Конвей не обратили на это внимания. – Пепе утверждал, что видел эти существа, и принес труп в качестве доказательства. Затем он ушел, чтобы поймать живого человечка, ну а дальше ты знаешь.

– Да, знаю. Парня пошинковали, словно развесную ветчину, при толщине среза в тридцать пять микрон. Камрад Мартильос утверждал, что внешне Пепе выглядел совершенно невредимым, но, когда его попытались поднять, он расползся на эти прозрачные ломтики.

В коридоре послышался шум, и Перси торопливо прикрыл нишу щитом. Затем придвинул на место книжный шкаф.

– Почему ты не говорил об этом раньше? – спросил полковник.

– Потому что упоминание о синих человечках навсегда похоронило бы этот проект. Ты ведь знаешь, как в разведке относятся к подобным шуточкам.

– Да уж знаю, – согласился полковник.

Шум в коридоре усилился, и скоро в помещение вломилось человек десять камрадов.

– Они приближаются! Они приближаются, камрад Авелиан! – заголосили бойцы, перебивая друг друга.

– Стоп! – поднял руку Перси. – Говори ты, камрад Динкрафт.

– Солдаты идут прямо через Горячие Ямы, взявшись за руки и вытянувшись змейкой!

– А рядом с ними крадутся две огромные зеленые саранчи! – добавил камрад Феликс.

– Может, это роботы?

– Нет, это насекомые. Гигантские насекомые! У них большие глаза, и еще они ходят вот так. – Феликс положил винтовку на пол и, подняв одну ногу, замер в неестественной позе, затем сделал еще один шаг и снова замер на одной ноге.

– Может, это птица? – продолжал расспрашивать Перси.

– Нет, саранча.

– Хорошо. Возвращайтесь назад, а мы с полк… с камрадом Конвеем поднимемся вслед за вами.

Небритые повстанцы закивали головами и убрались, а Перси снял со стены автомат, проверил магазин и подобрал с пола разгрузочный жилет с боеприпасами, перевязочным материалом и продуктовым запасом на три дня.

– Что ты решил делать с деньгами? – неожиданно спросил полковник, наблюдая за приготовлениями Перси.

– А что я могу с ними сделать? Сжечь? А если нам повезет и мы закопаем этот батальон в джунглях, кто мне поверит, что я уничтожил их из лучших побуждений?

– Значит, пусть достанутся Ламберту?

– Если это и произойдет, нам с тобой будет уже все равно, кому они достанутся.

– И все же, тридцать пять миллионов – это огромная сумма.

– Что-то я не пойму тебя, Йорк. Ты что, предлагаешь поделить их и сбежать в джунгли? – На лице Перси появилась издевательская усмешка.

– Я не о том, Авелиан. Если эти деньги пропадут, Марон, Гагауша, Протос и Филадельфия – все они останутся без средств, ведь мы же их перевалочный банк. Эти тупые скоты-камрады не станут бороться за освобождение бесплатно, ты же знаешь.

– Хорошо, что ты предлагаешь?

– Нужно бросить жребий.

– Зачем?

– Кто-то один должен остаться здесь – с деньгами. А тот, кому не повезет, пойдет наверх.

Авелиан думал недолго.

– Я согласен, – сказал он. – Давай свой жребий, он у тебя в верхнем кармане. Старый серебряный империал.

Теперь голос Перси звучал жестко, без тени дружелюбия.

Не отводя взгляда от Авелиана, полковник достал из указанного кармана монетку и, перед тем как подбросить ее, предупредил:

– Орел – наверх идешь ты, решка – я.

Перси чуть заметно кивнул, а когда монетка взвилась в воздух, выстрелил из запасного пистолета.

Конвея отбросило к стене, и он, падая, выронил свой пистолет, которым так и не успел воспользоваться. Авелиан проворно подхватил монету и, добив полковника двумя выстрелами, разжал ладонь, чтобы узнать свой жребий.

– Орел, – произнес он с улыбкой сожаления. – Ты везунчик, Йорк, наверх иду я.

Глава 17

Уже знакомая тошнотворная тишина навалилась сразу, отодвинув за глухую стену все живые звуки и выстроив перед колоннами солдат гибельный коридор, через который им предстояло пройти.

Шедшие впереди двое разведчиков закачались и, хватаясь за ветки безмолвных деревьев, начали оседать на землю.

– Руки! Протяните им руки! – приказал Ник, сам не понимая, почему он это говорит.

Солдаты подскочили к разведчикам и, взяв их за руки, стали озираться по сторонам, ожидая от генерала дополнительных указаний.

– Станьте в цепочку и возьмитесь за руки – ладонь в ладонь. Не бойтесь, пока мы здесь, на поляне, никто в нас стрелять не будет.

Спорить никто не стал, и скоро уже весь батальон двигался вперед извивавшимися змейками, а поставленные в цепочку двое разведчиков пришли в себя, и на их лица возвратился румянец.

Вместе со всеми в такой цепи шел и сам генерал, хотя тяжелый «МС» больно бил его по ногам и мешал передвигаться. Через несколько человек от командира вышагивал верный Бакстер. Ни при каких обстоятельствах он не отказывался от «корсарской» раскраски и таскал на себе полнопрофильную кирасу.

– Что делать нам, сэр? – услышал Ламберт в наушнике голос лейтенанта Гольдфарб.

– Двигаетесь параллельно первой колонне. Если почувствуете недомогание, немедленно возвращайтесь.

– И все? – удивилась Гольдфарб.

– Все, – подтвердил генерал.

– Я вижу какое-то движение! – Это была уже Синеккия.

– Что ты видишь?

– Э-э… прошу прощения, сэр, но… Когда переключаюсь с тепловидения на логическую сетку, замечаю силуэты. В промежуточном режиме.

Ник тут же высвободил руки и, вскинув «МС», настороженно огляделся. Весь батальон тотчас ощетинился стволами, высматривая среди безмолвных деревьев притаившегося врага.

Однако ничего, кроме возвращающейся тошноты и сонливости, не было замечено.

– Взяться за руки! Вперед марш!

И снова батальон двинулся вперед, давя ногами замерших лягушек и ящериц. Иногда на верхние ветки деревьев садились пролетавшие мимо птицы, однако они тут же падали вниз с распахнутыми клювами и остекленевшими глазами.

– Кажется, я схожу с ума, сэр. – Это снова была Синеккия. – Силуэты нечеткие, но это похоже на детей. Да, на маленьких большеголовых детей.

Ник посмотрел в ту сторону, где должны были идти «катчерсы», и скоро заметил их. Они двигались словно лесные тени, и скорее это их можно было принять за настоящих лесных обитателей, чем какие-то призрачные силуэты.

– Ты не видишь, какие у них глаза, Синеккия?

Шедший перед генералом солдат украдкой бросил на него взгляд.

– Только силуэты, сэр. У них большие головы.

«Дело дрянь, это похоже на резекторов», – подумал Ламберт и снова огляделся. Эти твари определенно были где-то здесь, и стоит им решить, что солдаты им надоели, хлопот не оберешься.

Шесть лет назад Ламберт впервые столкнулся с этими обитателями тропических лесов, и случилось это на Эльбере. Его отряд преследовал группу урайских диверсантов, которые были отлично подготовлены и мотали людей Ника, как малых детей. То, что преследователи не теряли след, можно было объяснить только везением.

Местный проводник-пехотинец несколько раз предлагал Нику оставить урайцев в покое, они и так сильно рискуют, забираясь в странные места с молчаливой природой. Однако Ламберт, охваченный азартом, продолжал гнать своих людей по следу.

И тогда проводник в первый раз произнес это слово: «резекторы».

– Я не знаю этих мест, и здесь пахнет резекторами, майор (тогда еще Ник был майором). Если мы не повернем назад, умрем так же, как и эти дерзкие урайцы.

– Но урайцы живы! – возразил Ник.

– Не думаю, – загадочно произнес проводник, а через семь часов, под вечер, они наткнулись на двенадцать изуродованных трупов. У некоторых тел отсутствовали руки, у других ноги или голова, а срезы были такими аккуратными, что невозможно было определить, что за страшный инструмент при этом использовался.

Ламберт не решился остаться там на ночевку, и взвод всю ночь шел в обратном направлении. Нервозность передавалась от солдата к солдату, и, когда после восхода солнца Ник разрешил привал, никто не смог заснуть.

Люди находились в какой-то прострации и сидели на земле с открытыми глазами, однако и это не помогло уберечься от беды. Когда Ламберт приказал идти дальше, оказалось, что половина солдат взвода мертвы и их тела разрезаны на части. Стоило до них дотронуться, как они распадались точно крепость из кубиков.

Оставшиеся в живых почти бежали еще целые сутки и, казалось, не чувствовали усталости, однако возле реки, где уже встречались автоматизированные посты слежения, Ламберт потерял еще троих солдат, включая проводника.

В расположение своих вышли только четверо, да и то один из них все же лишился кисти. Каково же было удивление Ламберта, когда через полгода он встретился с этим парнем в одном из своих подразделений – бывший калека вернулся на службу полностью восстановившимся.

«Вы не поверите, сэр, – сказал он Нику, когда они остались наедине. – Отсеченная рука отросла у меня за три месяца. Отросла, вы понимаете?»

Убедившись, что примарские пехотинцы форсируют гиблые места без потерь, с ближайшей опушки ударил пулемет.

В ответ несколько раз хлопнули гранатометы, и огневая точка была подавлена, однако шестеро солдат остались лежать в траве. Послышались команды батальонных офицеров, в том числе и командира подразделения майора Катаоми, и колонны стали рассыпаться в цепь.

Теперь, когда начинался штатный бой, Ник уже не вмешивался. Его занимала судьба роботов-разведчиков, которые ушли далеко вперед. Впрочем, вызывать пилотов по радио он не стал. Даже обмен несколькими фразами мог демаскировать эти бесшумные машины.

Короткими перебежками солдаты батальона продвигались вперед, и скоро за первыми же рядами деревьев на опушке леса произошла отчаянная схватка. Непонятно зачем, рота сепаратистов бросилась на пехотинцев врукопашную – на взгляд Ламберта это было неоправданно. Бойцы Ламберта знали о штыковых боях не понаслышке, и вскоре с группой смелых партизан было покончено. Если бы не взрыв случайно оброненной гранаты, батальон обошелся бы в этой схватке без потерь.

Когда генерал и сопровождавший его Бакстер подошли к месту недавнего боя, с Ламбертом связался майор Кац.

– Мы все еще связаны этой группой, сэр, – пожаловался командир второго батальона.

– Надеюсь, ты побеждаешь, Поль?

– Побеждаю. Но очень медленно. Эти парни очень умелые и сознательно уводят нас подальше от бункеров.

– Не беда, Поль. Твое дело разобраться с ними, похоже, это одно из лучших их подразделений.

Успокоенный Кац продолжил преследование дерзкого отряда, а первый батальон снова стал продвигаться к подземной базе.

Через двести метров пехотинцев встретил плотный огонь, который усиливался по мере продвижения батальона.

– Похоже, мы подобрались к самому логову! – заметил Бакстер, не поднимая головы от земли. Разрывные пули звонко хлопали в ветвях, и приходилось быть крайне осторожным, чтобы не нарваться на такой подарок.

Вскоре на правом фланге начался прорыв. Солдаты побежали вперед, и Ник предложил Бакстеру последовать их примеру.

– А то что ж мы тут с тобой прохлаждаемся?!

– Это небезопасно, сэр, – напомнил Бакстер, который считал себя ответственным за жизнь генерала. Впрочем, его и самого так и подмывало броситься в гущу свалки.

Выбрав направление для удара, оба «корсара» рванули вперед. В воздухе запели пули, но «корсары» уже успели залечь.

– Неплохо получилось, а, сержант?

– Да, генерал, кое-что еще можем. Прикрывай, я до той ямки пробегусь.

– Пробегись, – согласился Ник, тщательно прицеливаясь в просвет между двумя деревьями.

Как только Бакстер побежал к выбранной ямке, в прицеле генеральского «МС» появился человек. Ник плавно нажал спуск, а затем перевел огонь на кусты, в которых заметил какое-то движение.

Посыпались ветки и листья, однако падающих тел видно не было.

«Опять резекторы?»

– Давай, генерал! – позвал Бакстер.

Ник подхватил «МС» и рванулся вперед. В кустах снова задвигались силуэты, неясные из-за тени, создаваемой деревьями верхних ярусов.

«Резекторы?» – снова спросил себя Ламберт, однако Бакстер ответил на его вопросы. Он выпустил из своего «МС» несколько коротких очередей, и полдюжины партизан повалились в траву.

– Хороший ты стрелок, Бакстер, – похвалил товарища Ламберт, поправляя сползавший на лоб шлем.

– Стараемся, мой генерал.

С позиции, которую они теперь занимали, уже были видны крышки стальных люков, венчавшие бетонные полусферы.

– Давай до первой «кочки»? – предложил Ник.

– Но только я первый.

– Нет – вдвоем.

– Уговорил, – махнул рукой Бакстер. – Побежали!

Расстояние до первой «кочки» – бетонного колпака, через который можно было попасть в бункеры, – превышало «корсарский» норматив безопасности вдвое, а потому двух дерзких примаров успел взять на мушку снайпер.

Выстрели он в Ника – не миновать бы генералу смерти, однако первым снайпер поразил другую мишень – сержанта Бакстера.

Крупнокалиберная пуля ударила в сертифицированную «корсарскую» кирасу и увязла в ее слоях, однако сержант Бакстер получил такой страшный удар, что улетел обратно к кустам и потерял сознание.

Первой мыслью Ника было бежать к Бакстеру, однако он понимал, что снайпер только и ждет, когда очередная мишень выйдет из-под прикрытия бетонного колпака.

– Смарт! – позвал Ник майора Катаоми, прислушиваясь к усиливающейся перестрелке. – Смарт, ты меня слышишь?!

– Слышу! – отозвался комбат. – Хорошо, что вы живы, сэр! Нас тут прижали так, что не подняться, да и снайперы бьют!

– Сами справитесь?

– Справимся, но время нужно.

– Времени у вас сколько угодно, – успокоил майора Ник и отключил связь.

«Итак, помощи ждать неоткуда», – понял он и, осторожно вытянув руку, нащупал границы люка. Затем снял с пояса фаеркоп, взвел его и, подняв над головой, выстрелил.

Кумулятивная струя сорвала крышку люка, и та улетела далеко вперед.

Над деревьями совсем низко прошло звено штурмовиков. Это были мощные боевые машины, однако в дуэли Ника со снайпером они помочь не могли.

Между тем перестрелка пехотинцев с партизанами становилась все ожесточеннее, а батальон как будто оставался на месте. Нику подумалось, что они с Бакстером погорячились, вырвавшись слишком далеко вперед.

Решившись наконец на отчаянный бросок, он оттолкнулся ногами и, бросив перед собой тяжелый «МС», нырнул следом за ним в горловину люка.

Впереди была только темнота, и Ник, интуитивно определив, с какой стороны находится лесенка, зацепился за нее рукой – внизу мог оказаться тридцатиметровый колодец, и лететь до самого дна не хотелось.

Наверху с запозданием ударили в бетон две пули. Видимо, снайперов было двое, и они, без сомнения, уже обходили его с флангов.

«Успел», – отметил Ник и начал осторожно спускаться.

После некоторых колебаний он на короткое время включил установленный на «МС» фонарик. Оказалось, что до бетонного пола совсем близко и можно было не хвататься за лестницу, рискуя сломать себе руку.

Глава 18

Хотя вокруг было темно, Ник чувствовал себя уверенно – узкие коридоры бетонного убежища напоминали ему запутанные переходы космических судов. И легкое гудение вентиляционных коробов под потолком лабиринта только добавляло сходства.

Тут он наступил на кучу дерьма и негромко выругался. На этом сходство с судном прекращалось – за всю свою карьеру генерал не помнил, чтобы кто-то гадил в корабельных переходах.

Посветив на зловонную субстанцию, Ник отметил, что дерьмо свежее, а стало быть, дисциплина в подземном бункере стала хромать только недавно.

Ник прошел еще шагов пятьдесят, когда впереди послышался шум. Он сейчас же выключил фонарик и прижался к стене.

Торопливые шаги приближались. Шли двое, они очень спешили и переговаривались на ходу.

– А если он уже где-то здесь, Панчитто? – спросил один.

– Не пори чушь, этот парень нырнул в люк вниз головой. Все, что нам остается, – это просто добить его или убедиться, что он уже издох.

– Ах, чтоб тебя! – поскользнувшись, вскрикнул первый уже в воздухе и грохнулся на спину. – О-о-о! – исторг он новый вопль, полный боли и негодования.

– Да что ты падаешь, как старая лошадь, Куппол?!

– Я поскользнулся на дерьме, придурок!

– Ты поскользнулся на дерьме? – переспросил Панчитто и зашелся счастливым смехом. – Камрад Куппол грохнулся на собственном дерьме, вот так штука! На собственной куче подорвался! Ребята будут смеяться до коликов, Куппол! – Панчитто сложился пополам от хохота и даже выронил автомат.

– Это не моя куча, придурок! – едва не плача, воскликнул Куппол, с трудом поднимаясь с пола. – Моя куча дальше, а эта – твоя.

– У-у-у-у, – с трудом успокаиваясь, протянул Панчитто. – Ну насмешил ты меня, камрад. О-о-о-о. Не нужно было нам здесь гадить, вот и все.

– Кто же знал, что нас снова в это крыло пошлют!

Загоревшийся во тьме фонарь заставил обоих замереть. Панчитто потянулся было за автоматом, но строгий голос сказал:

– Стой! И ты тоже, положи свой автомат на пол!

– Конечно, мистер, конечно, – охотно закивал Куппол. – Не стреляйте в нас, мистер, мы мирные фермеры.

– Да-а, – запел Панчитто. – Мирные.

– Снимай давай куртку, – потребовал Ник.

– Пожалуйста, мистер, – стаскивая куртку, пролепетал Панчитто. – Конечно, мистер, если она вам понравилась. Куртка еще новая, это мне брат из города привез, потому что…

– Заткнись! Бросай сюда, только медленно!

Панчитто бросил куртку, и Ник с удовольствием вытер о нее перепачканные дерьмом ботинки.

– Кто же вас учил в проходах гадить, ребята?

– Мы больше не будем, мистер! – плачущим голосом пообещал Куппол. Оттого, что он не видел лица этого человека, ему казалось, будто он говорит с призраком.

– Где позиции снайперов? – спросил незнакомец. – Где они находятся?

– Это не снайперы, мистер, это Ливварт и Робеспьер Жабин, наши ребята! – сообщил Куппол, как будто это все объясняло.

– Я спросил, где они находятся?

– В седьмом и двадцать четвертом люке, – дополнил товарища Панчитто. – А схема бункеров находится здесь недалеко, на развилке. Там и свет есть.

– Там и свет есть, – повторил Куппол. – Проводить вас, мистер?

– Не нужно, – ответил Ник и нажал спусковой крючок.

Глава 19

До развилки он добрался быстро. Здесь действительно горела тусклая лампочка, а на стене был прикреплен щит с подробным планом подземелья. Оно оказалось одноуровневым, и это облегчило Нику задачу – он с одного раза легко запомнил все отводы.

Выяснив, что седьмой люк находится ближе всего, Ник быстро пошел в нужном направлении кратчайшей дорогой. Где-то на середине пути он наткнулся еще на одного партизана, который был крайне удивлен, обнаружив в коридоре незнакомого человека.

– Мне послышалось, кто-то стрелял, камрад, – неуверенно произнес бородатый.

– Да, я тоже слышал, – подтвердил Ник.

– Кто же это был?

– Я, – честно признался Ламберт и выстрелил еще раз.

Перешагнув через бородатого, он отправился дальше и, сделав последний поворот, вышел к лестнице седьмого люка.

Падавший через горловину свет позволил Нику различить пару новых ботинок, желтые кожаные штаны и широкий ремень. Судя по всему, это был обещанный Ливварт.