Представитель

На вторую ночь, уже под утро, где-то неподалеку проскакала группа всадников. Четверо «барсуков» приготовили оружие и стали ждать появления врага, однако вскоре стук копыт затих и остаток ночи прошел спокойно.

Больше ничего подозрительного не произошло, и ранним утром третьего дня впереди показалась полоска зеленой суши, а спустя час солнечные лучи, пробив утреннюю дымку, выхватили первые крыши домов.

Это были окраины Ларбени.

Почувствовав запах полыни, туки, три дня жевавшие сушеные корни, прибавили шагу. Вслед за ними приободрилась четверка лахманов и их наездники.

– Половина хлопот позади, – объявил Шило и наконец-то спрятал винтовку в кожаный чехол.

То же самое проделали и остальные бойцы, а Гвинет, достав грязный платок, стал смахивать со своей кожаной одежды тонкий слой соляной пыли.

– Устроим привал вон там, где повыше, – сказал Шило, указывая на пологий холм. Казалось, его поняли даже туки, которые, не останавливаясь, подхватывали кустики полыни и шли туда, куда их гнали всадники.

Наконец все добрались до указанного Шилом места, и Майк, спешившись, с наслаждением размял ноги, отпустив поводья своего лахмана. Животное уже привыкло к новому хозяину и больше не помышляло о побеге.

Шило выбрался из седла без посторонней помощи, хотя было видно, что далось это ему нелегко. Сшитый Шкизой кожаный бандаж позволял двигаться свободнее, однако боль все не проходила.

Расстелив на траве накидку, Тобби быстро соорудил что-то вроде стола. Майк хотел помочь, но Шило отправил его на вершину холма.

– Посмотри по сторонам и определи, сколько туков гонят в город. От этого зависит цена на рынке.

– Хорошо, – кивнул Майк и побежал на гору. Добравшись до самого верха, он окинул взглядом долины и невольно залюбовался открывшейся картиной. Разгоняемые ветром соляные испарения качались словно волны, а падавшие на них солнечные лучи только добавляли сходства с водой и окрашивали эти волны в мягкие пастельные тона.

Говорили, что когда-то очень давно на этом месте действительно было море, но, правда ли это, или красивая легенда, никто не знал.

Спохватившись, Майк вспомнил, зачем его послали, и, прикрываясь от солнца рукой, начал считать туков, которые выбирались на травянистые склоны по всей линии соприкосновения земли с соляными долинами.

Сразу бросались в глаза хромые или обессилевшие туки, а в одной группе животных и наездников Майк заметил тело, переброшенное через седло лахмана.

Невольно вспомнилась ночь, когда они слышали стук копыт. Возможно, тогда было совершено нападение именно на этих гиптуккеров.

Выполнив задание, Майк спустился к импровизированному столу.

– Ну что? – спросил его Шило, протягивая кусок вяленого мяса.

– Голов триста, – сообщил Майк, присаживаясь на траву. – Многие животные хромают.

– Слишком быстро гнали, вот и хромают, – заметил Гвинет. – А лахманов без всадников видел?

– Видел, но всадник был при нем. Он лежал поперек седла…

– Да-а, – протянул Шило, – непорядок. Вот поэтому Морган и принял твой план, Майк. Нельзя вечно стрелять в гиптуккеров. Это раньше, когда в долину наведывалась полиция и солдаты, у погонщиков был шанс, а теперь шансов нету. Хозяев в долине становится все больше, а туков на всех не хватает.

– Говорят, что закрываются промыслы и много людей остаются без работы, – добавил Тобби.

– Это нам только на руку, – спокойно заметил Майк, пережевывая жесткое мясо. – Нам выгоднее набирать людей работящих и честных…

– Откуда в тебе это, парень? – удивленно спросил Шило и с уважением посмотрел на Майка. Иногда ему казалось, что в этом мальчишке просыпается какой-то совершенно другой человек.

– Я все время проводил на ферме и знаю, что лучше иметь дело с хорошими работниками, – пояснил Майк.

– Да нет, я не об этом. Откуда в твоей голове берутся мысли настоящего торговца? – В словах Шила звучало неприкрытое сожаление. – Я же видел, как ты держался в бою, парень. Не каждый мужчина ведет себя так перед лицом смерти. И вдруг такая перемена, планы всякие.

– Думаю, это от туков, – задумчиво произнес Майк, который отнесся к словам Шила очень серьезно.

– Что значит «от туков»? Мы тоже всю жизнь провели рядом с ними, однако не выдумали ничего похожего на твой план.

– Да, – подтвердил Гвинет. – Ничего похожего.

– Это потому, что я пас туков совершенно один и рядом не было никого, с кем можно было бы перекинуться словом. Вот я и думал, вместо того чтобы разговаривать…

– Думал, вместо того чтобы разговаривать, – повторил Шило. – Может, и правда в этом все дело.

Они помолчали еще пару минут, потом стали собираться.

Глава 19

Вопреки ожиданиям, город не подействовал на Майка так, как он действовал на всех, проводивших большую часть жизни среди пустынных холмов и долин. Встречавшиеся на пути чудеса Майк принимал как должное и во всем искал какой-то закономерный смысл, увязывая увиденное с собственной системой понимания.

Высокие, в несколько этажей дома, прогуливающиеся по двое полицейские в широкополых шляпах, молодые кухарки, спешащие на рынок, чтобы успеть принести к завтраку продукты… Жизнь пробуждающегося города почему-то казалась Майку уже знакомой.

Чем ближе к рынку, тем больше людей, несмотря на ранний час, перебегали улицу перед рогатыми мордами туков. Животных гнали почти что сплошным потоком, и они не стеснялись облегчаться, перед тем как перейти в собственность к новым хозяевам. Прохожие скользили по рассыпанному на мостовой навозу и вполголоса ругались, опасаясь попасть под копыта растревоженных животных.

– Пепита! Немедленно домой! – раздался сердитый голос прямо над головой Майка. Он поднял голову и увидел девушку, стоявшую на балконе. Девушка улыбалась, Майку показалось, что ее улыбка предназначена именно ему.

Неожиданно рядом с Пепитой появилась толстая старуха. Схватив девушку за руку, она утащила ее внутрь.

– Баварски, смотри за туками! – крикнул Шило, заметив, как крупный самец выбирается на тротуар. Майк тут же дал шпоры своему лахману и оттеснил огромного тука обратно на проезжую часть.

Наконец широкая улица вывела измученных животных и усталых всадников на огромное торжище – площадь, казалось, без конца и края утыканную столбами с протянутыми между ними жердями, к которым вязали выставленный на продажу скот.

Шило указал на свободное место, и Майк стал помогать Гвинету и Тобби направлять туков в нужную сторону. Дело это было непростое, потому что со всех сторон доносились рев и мычание и туки заволновались, встретив такое огромное количество собратьев.

Больше всех беспорядок создавал самец, который еще на улицах пытался идти своим путем. Он все время искал себе соперника и упорно толкал рогами любого тука, относящегося к сильному полу. В конце концов Гвинет врезал ему промеж рогов заплетенной в кожу свинчаткой, и лишь после этого бык обрел покой и послушно следовал туда, куда указывали погонщики.

Когда пришла пора вязать туков к жердям, за дело взялись Тобби и Гвинет. Они проделали всю операцию очень быстро, не давая животным прийти в себя и начать сопротивляться. Майку тоже выделили одного тука и позволили привязать его за рога, терпеливо дожидаясь, пока тот справится с непривычной работой.

– Останешься с Гвинетом, Майк, – сказал Шило, не слезая со своего лахмана. – А мы с Тобби поедем искать покупателя.

– Хорошо, – согласился Майк и подхватил повод своего лахмана, чтобы тот не загораживал узкий проход между рядами. – Я думал, что покупатели приходят сами! – прокричал Майк, обращаясь к Гвинету.

– Правильно! – так же громко ответил тот, поскольку встревоженные туки ревели все громче. – Но так можно и до вечера просидеть и продать товар за гроши. Скупщики, они ведь тоже хитрые, попьют пива где-нибудь в прохладном месте, а потом приходят и берут всех тепленькими.

Между тем, помимо гиптуккеров в широкополых шляпах, среди скотных рядов стали появляться покупатели. Они неспешно мерили площадь шагами и, прогуливаясь из конца в конец, поглядывали по сторонам с брезгливой миной. Даже когда эти люди приценивались и о чем-то беседовали с продавцами, можно было подумать, что они делают гиптуккерам одолжение и покупают скот себе в убыток.

Один из таких дельцов прошел мимо туков, которых пригнали «барсуки», и, указав мизинцем на вожака группы, сказал:

– Вот этого инвалида я взял бы за двести кредитов…

При этом он так посмотрел на Майка, словно собирался дать ему мелочи на кусок хлеба.

Майк, не зная, что ответить, беспомощно уставился на Гвинета, который лениво произнес:

– Он уже продан, мистер.

– Как продан?! – удивился тот. – Я давно за вами наблюдаю – сюда никто не подходил.

– Мы этих туков по заказу пригнали, а деньги получили вперед, – продолжал врать Гвинет.

– Деньги вперед? – снова удивился покупатель. – Такого здесь не бывает, чтобы деньги вперед давали.

В ответ Гвинет безразлично пожал плечами и отвернулся, показывая, что продолжение разговора его не интересует.

– Эй, парень, ну, может, я дам цену выше! – начал заводиться торговец, не получив с ходу того, чего ему хотелось.

Стоявшие неподалеку гиптуккеры прятали ухмылки, понимая игру, которую вел Гвинет. Покупатель был из южан, а их здесь не любили.

– Я же сказал вам, мистер, что этот бык продан. За него уже заплатили восемьсот монет.

– Восемьсот монет? Да он не стоит и шестисот, этот твой тук! У него шерсть свалянная и рога кривые!

– Ну и оставьте его, мистер, а нам и такой сгодится.

– Да уж пожалуйста, – скривился южанин, – оставайтесь вы со своим туком. – Он сплюнул себе под ноги и, развернувшись, пошел прочь, однако, не сделав и десяти шагов, вернулся.

– Ладно, разбойник, так и быть – плачу семьсот кредитов и забираю твоего быка. Не знаю даже, чем он мне приглянулся. Договорились?

Гвинет вздохнул и, посмотрев в одну, а затем в другую сторону, с сожалением покачал головой:

– Я же сказал – восемьсот монет. К тому же тук уже продан…

– Вот разбойник! – воскликнул южанин, привлекая своим криком других покупателей.

Один из них, худощавый оптовый перекупщик, подошел к предмету торга и, оглядев его с разных сторон, пожал плечами:

– Ты чего это, Липстон, за этого увальня ухватился. Он же без породы – вон смотри, как ноги подгибает и головой все время трясет. Может, он больной уже.

– Ну так и иди своей дорогой, Коддил. Это уже, считай, мой бык, я за него полчаса торгуюсь.

– Что значит твой? – принял вызов худощавый конкурент. – Если я дам цену выше, то и тук будет мой.

– Так ты же сказал, что он больной!

– Ну и что? Может, я его вылечу. – Коддил еще раз обошел вокруг тука, рассматривая его со всех сторон и, похлопав по спине, спокойно сказал:

– Даю тысячу…

Майк заметил, что по лбу внешне спокойного Гвинета катится капля пота. Однако тот поежился, как от холода, и промямлил:

– Хозяин еще не пришел, господа.

– Тысячу сто! – проревел южанин, не слушая Гвинета и глядя только на конкурента.

– Тысячу двести, – спокойно отреагировал худой.

– Тысячу триста! – краснея, как помидор, поднял планку толстяк.

– Полторы тысячи…

Южанин выдержал этот удар и хотел было задрать цену до заоблачных высот, однако голос рассудка все же пробился в его черепную коробку, и толстяк сник, словно проколотый воздушный шарик.

– Ладно. – Он вяло махнул рукой. – Подавись ты этим туком.

Между тем на шум подтянулись новые покупатели и тут же вступили в борьбу за престижного быка. Цена подскочила до двух тысяч, а когда в круг оптовиков пробились еще двое южан, легко преодолела отметку в три тысячи кредитов.

В результате бык ушел за четыре тысячи двести, а дойных самок расхватали в виде утешения те, кто не мог бороться за тука-вожака.

Заплатив за самок по пятьсот кредитов, довольные обладатели затерялись в толпе, а Майк и Гвинет остались у опустевшей жерди.

– Ты когда-нибудь видел столько денег, парень? – спросил Гвинет.

– Нет, – признался Майк.

– Возьми пересчитай, а то у меня даже руки трясутся. – Майк принял деньги и быстро их пересчитал. – Тринадцать тысяч семьсот, – сказал он, невольно взвешивая деньги на ладони.

– А вон и наши идут, – заметил Гвинет, указывая на высокую фигуру Тобби, который вел за собой двух лахманов – своего и Шила.

Сам Шило вместе с покупателем шел чуть впереди, они что-то горячо обсуждали – по всей видимости, цену на туков.

Наконец они добрались до того места, где оставили свой товар, и не нашли ничего, кроме Майка и Гвинета да их лахманов, стоявших у пустой жерди.

– А где… – начал было Шило.

– Продали, – ответил Гвинет, показывая деньги.

– И почем продали? – поинтересовался приведенный скупщик.

– Самки по пятьсот ушли, бык – дороже.

– Тут какой-то обман. – Перекупщик погрозил Гвинету пальцем и повернулся к Шилу: – Зачем ты меня притащил сюда, если туки уже проданы?

– Извини, братец, я действительно не знал, – сказал Шило уже в спину удаляющемуся торговцу.

Проводив его взглядом, пока он не скрылся в толпе, Шило спросил:

– Что, действительно все так хорошо?

– Да, туков продали за тринадцать тысяч семьсот.

– Вот это да! И как же вы так поладили?

Гвинет посмотрел на Майка, и он сказал:

– Само получилось.

– Ну хорошо, раз так. Теперь имеем право отдохнуть, а потом отправимся в лавку. Нужно купить патронов и новые лопаты.

– Постой, Шило, а может, сразу наймем людей? – предложил Майк.

– Каких людей?

– Ну нам же нужно усиление – новые бойцы. Мы выдадим им по двести кредитов аванса и возьмем с собой.

– А на чем ты хочешь привезти их на остров? Сядем по четыре человека на каждого лахмана?

– Можно нанять буер или даже грузовик. Когда мы проезжали по улице, я видел вывеску…

– Стой, парень. Морган нам никаких указаний не давал. И вообще, ты немного спешишь. Для начала нужно переговорить с гиптуккерами – найти их бригадиров.

– Не очень-то они захотят говорить с хозяевами долины, – заметил Тобби.

– Согласен, – кивнул Шило, – да только в долине люди разные, и «барсуки» среди них не самые плохие… Предлагаю для начала пойти поесть настоящей горячей еды, а уж потом обсуждать оставшиеся дела.

С такой постановкой вопроса согласились все, поскольку легкий завтрак, который позволили себе погонщики, уже давно нуждался в основательном подкреплении.

Глава 20

Майк и Гвинет отвязали своих лахманов и, ведя их под уздцы, пошли следом за Тобби и Шилом. Однако те неожиданно остановились.

Остановились и люди, шедшие по другую сторону жерди. Это были «собаки» – Майк узнал их без труда. Они даже не пытались выглядеть как гиптуккеры – сняв кожаные плащи, щеголяли в жилетках с нарисованными на них мордами собак. Это был вызов всем, кто находился на рыночной площади, поскольку раньше показывать в городе знаки принадлежности запрещалось негласным законом хозяев долины.

«Собаки» замерли, пытаясь определить, к какой группе относится эта четверка. То, что это не гиптуккеры, «собаки» поняли сразу.

Майк посмотрел на Шило, понимая, что сейчас именно он задает тон неожиданной встрече. Можно было, конечно, пройти мимо, но это означало опозорить свой флаг, если ты его имеешь.

Почувствовав неладное, покупатели и просто праздношатающиеся поспешили удалиться прочь, опасаясь возможной стычки. Гиптуккеры стали собираться в кучки, в их руках появилось оружие.

Тем временем Шило снял свою широкополую шляпу, а затем, превозмогая боль, одним движением сбросил с себя длинный плащ, обнажая нарисованный на куртке знак барсука.

Вслед за ним то же самое сделали и трое его соратников.

Увидев своих заклятых врагов, «собаки» напряглись, однако один из них, выполнявший роль старшего, одернул своих людей и пошел прочь, показывая, что сейчас он никаких драк затевать не собирается.

– Думаю, они еще не все сказали, – предположил Тобби.

– Тут ты прав, – согласился с ним Шило. Майк помог ему надеть плащ, и они стали выбираться с торговой площади. Вести в толпе разносились очень быстро, и вскоре повсюду, где проходила эта четверка, всем уже было известно, кто они такие. В отличие от «собак», которых просто боялись, на «барсуков» смотрели иначе. Гиптуккеры знали, что с ними можно было договориться и обойтись без погони и ненужной стрельбы.

Миновав ряды лавок, торговавших упряжью, «барсуки» вышли на улочку, состоявшую из одних только питейных заведений и маленьких трактиров. Возле каждого из них стоял специальный человек, который за небольшую плату мог отвести лахманов во временные стойла и квалифицированно за ними присмотреть, пока хозяева наливаются пивом.

– Эй, парень, возьми наших, – сказал Шило, обращаясь к седовласому хромому служителю.

– Одну минуту, хозяин, – живо отозвался тот и, подойдя ближе, стал собирать в руку уздечки четырех лахманов. Почувствовав опытного человека, животные вели себя спокойно.

– Покормить, попоить? – спросил служитель.

– Да, им это не помешает, – кивнул Шило и вытащил из седельной сумки свое ружье. То же самое сделали Майк, Гвинет и Тобби. Памятуя о недавней встрече с «собаками», следовало быть начеку. Да и гиптуккеры могли сменить милость на гнев, ведь для многих из них все хозяева долин были на одно лицо.

Придерживая ружье возле ноги стволом вниз, Шило первым шагнул к двери заведения. Наверное, он с большей охотой посидел бы на травке где-нибудь за городом, однако Шило был не из тех, кто позволял такому пустяку, как незажившая рана, нарушить традицию – отметить удачную торговлю.

Глава 21

В заведении оказалось довольно шумно. Первые удачно сбывшие товар гиптуккеры уже спрыскивали свой успех и, слегка захмелев, плели небылицы о схватках в долине.

– И вот они скачут на меня прямо все пятнадцать человек, – рассказывал человек с раскрасневшимся лицом, – и тогда я поднимаю свой пистолет и начинаю их снимать одного за другим!

– У тебя же нет пистолета, Челман, – заметил один из посетителей, чтобы подначить хмельного товарища.

– Ну да, – согласился тот, приглаживая обвислые усы, – но тогда он еще у меня был. Я проиграл его в карты лишь недавно, одному парню из Куцака…

Шило и его команда заняли столик у окна, и прибежавший официант положил на стол меню в потертой папке, а сам склонился почти до пола, надеясь на хорошие чаевые.

– Я возьму бифштекс, – важно сказал Майк, хотя до этого никогда этого блюда не пробовал.

– И я возьму бифштекс, – тут же присоединился к нему Тобби, который не слишком хорошо читал и поэтому решил положиться на вкус Майка.

Шило заказал картофель с курицей, а Гвинет – бобовое рагу с перцем.

Получив заказ, официант тут же убежал, и Майк от нечего делать стал рассматривать посетителей заведения. Его внимание сразу же привлек подвыпивший гиптуккер, который в своем долгом рассказе уже истребил десятки врагов и теперь наконец подходил к самому финалу.

– И тогда я выхватываю свой второй пистолет и начинаю стрельбу с двух рук… Я стреляю – они валятся… Я стреляю – они валятся… И так семь раз.

– Выходит, ты перестрелял всю банду, Челман? – уточнил кто-то из присутствующих.

– Точно! – обрадовался рассказчик. – Точно, я уничтожил все эту долбаную банду.

– А как она называлась?

– Как называлась? – Челман так сильно наморщил лоб, что даже зашатался от умственного усилия.

– Это были «койоты»…

– А может, «собаки»?

– Может, и «собаки».

Маневрируя между разгоряченными посетителями, прибежал официант и начал расставлять тарелки. Он случайно задел ружье Майка, и оно упало на пол, привлекая грохотом внимание окружающих.

– Эй, ребята! – Из-за стола напротив поднялся один из гиптуккеров. – Чего вы пришли сюда со своей артиллерией? Или боитесь, что вас здесь обидят?

Последние его слова вызвали бурю веселья, теперь внимание всех посетителей было приковано к столику возле окна.

– Извините нас, мы не местные и ваших порядков не знаем, – миролюбиво ответил Шило, принимаясь за еду.

– Что значит не местные? – Рослый гиптуккер подошел к самому столу и навис над ним, словно утес. – Судя по одежде, вы гоняете скот, ребята, но что-то говорит мне, что вы не прочь урвать кусок чужого пирога.

Видя, что назревает скандал, официант умчался на кухню и вскоре вернулся с хозяином заведения. Это был лысый упитанный человек с испуганной улыбкой на лице.

– Господа, предлагаю всем по кружечке ячменного! За счет заведения! – не слишком уверенно воскликнул он, однако на это никто не обратил внимания. Сегодня все были при деньгах, и назревавшая драка обещала кое-что поинтереснее бесплатной выпивки.

– Майк, скажи им, кто ты такой, – произнес Шило, не опускаясь до того, чтобы лично разговаривать с подвыпившим нахалом.

Майк кивнул и, вставая со стула, снял плащ, под которым была куртка с фирменным рисунком.

– «Барсуки»…

– Это «барсуки», – разнеслось по залу, и в руках некоторых посетителей появилось оружие.

– И этот щенок тоже грабит честных людей с самого малолетства? – спросил гиптуккер, стараясь задеть «барсуков» пообиднее.

– Осторожней, папаша, – сказал Гвинет, хладнокровно поедая свое рагу с перцем, – этот парень ссаживал «собак» из седла и за меньшую провинность.

– Кто? Он? – Гиптуккер вытянул руку и ткнул мальчишку в грудь.

Майк отступил на шаг, поднял с пола свое ружье и спокойно проговорил:

– Ты сделал свой выбор, бочонок с дерьмом. А теперь доставай свою пушку и становись к стене. Посмотрим, кто из нас сегодня закончит обед…

Дерзкие слова и твердый тон дались Майку нелегко, однако он чувствовал поддержку своих друзей и знал, что, если понадобится, они будут биться за него до последнего.

– Не нужно, господа, прошу вас! – закричал в отчаянии владелец заведения, но его отшвырнули в сторону и пригрозили, чтобы не вздумал звать полицию.

Посетители, возбужденно гомоня, стали сдвигать столы, чтобы освободить место для стрельбы.

Сдерживая нервную дрожь, Майк отошел к двери и взял винтовку, как его учил Алонсо Морган, – стволом вверх и поддерживая приклад снизу ладонью левой руки.

«А теперь делаешь вот так, – учил Морган, и с легкостью и быстротой ствол винтовки падал горизонтально, прежде чем кто-то мог выхватить из-за пояса пистолет. – Научись это делать быстро, Майк, и тогда все схватки будут за тобой. Это только кажется, что винтовка тяжелое и медлительное оружие, в умелых руках она творит чудеса».

Вот и теперь Майк держал винтовку именно так, думая только об одном. – не промахнуться.

Тем временем Шило, Гвинет и Тобби продолжали есть как ни в чем не бывало, однако Майк заметил, что у винтовки Гвинета уже взведен курок и она стоит у стола так, чтобы схватить ее в любую секунду.

Рослый гиптуккер, с которым Майку предстояло стреляться, уже стоял возле дальней стены с огромным пистолетом в руке. По всему, его больше не смущал возраст противника, и он видел в нем только грабителя из долины.

Наконец все лишние убрались и освободили необходимое пространство. Теперь можно было не бояться, что пуля заденет случайного человека.

Выглянувший из кухни владелец заведения хотел было сказать что-то еще, однако передумал и исчез.

«Ну вот и все», – размышлял Майк, чувствуя, как наливается холодом палец на спусковом крючке.

Тогда, в бою с «собаками», все было иначе, у него просто не было времени бояться, а здесь смерть, вон она – в пистолете крупного калибра.

«Чего же он медлит?» – мысленно подгонял противника Майк. Ведь Алонсо Морган учил его включаться, когда соперник начинает двигаться.

«Полшага в сторону, парень, и ты спасешь свою жизнь. Стрелки, которые почувствуют твое движение, встречаются нечасто. Пока наводишь ствол, двигайся, а потом стреляй».

Но вот, кажется, гиптуккер решился. Майк отметил едва заметную судорогу, пробежавшую по руке противника. Однако в ту же секунду совсем рядом послышался треск, показавшийся Майку ружейным залпом. Впрочем, это была всего лишь дверь, которая открылась, впуская внутрь еще одного посетителя.

Фигура в длинном запыленном плаще и шляпе с обвислыми полями пересекла смертельно опасное пространство и остановилась.

– Эй, ты, доходяга, отойди в сторону, а то получишь пулю в свою глупую башку! – проорал противник Майка, однако незнакомец не испугался и, повернувшись к кричавшему, сказал:

– Стрелять в ребенка – не слишком большой подвиг, Митчел.

Майку вдруг показалось, что он узнает этот голос, однако его догадку опередили другие:

– Это Джо! Это Джо Беркут!

В подтверждение этих слов человек снял шляпу, и Майк окончательно узнал своего знакомого, которого уже считал погибшим. Майк хотел было броситься ему навстречу, но тут же вспомнил, что его положение хозяина долины не позволяет ему проявлять эмоции, к тому же спор с Митчелом еще не был закончен.