Представитель

– Флорентино больше нет, – пояснил Гвинет. – Я даже удивляюсь, как он сумел выстрелить в ответ и положить противника… Он получил пулю в сердце – точнее еще не бывало.

– А Лозмар, его там не было? – спросил Майк.

– Думаю, нет, – ответил Гвинет. – Это был другой парень – высокий, с длинными волосами, но другой.

Они немного помолчали, потом Майку подали кружку сладкого чая, заваренного так, как это делал Джо Беркут.

«Где он сейчас и что с ним?» – подумал Майк, прихлебывая горячий напиток.

– Как твое ухо? – спросил Гвинет.

– Дергает… – ответил Майк.

– Это ничего. Правда, нижней трети как не бывало, ну да ведь это не самое страшное.

– Да, – подтвердил Майк, глядя на огонь. Ему сейчас было совершенно не важно, сколько там осталось от его правого уха: две трети или половина. Он размышлял о том, как другие бились за его жизнь, пока он был в беспамятстве.

Гвинет, тот понятно, он даже выглядел как настоящий солдат, а вот Флорентино был обычный парнишка, немногим старше самого Майка. Однако он знал все порядки и обычаи хозяев долины и исполнял свою работу грамотно и храбро.

Даже когда Морган и Майк свалились без сознания.

– Как заживет ухо, поедешь в город – продавать туков, – сообщил Гвинет.

– Откуда у нас туки?

– Двенадцать было своих, да еще гиптуккеры подогнали восемь голов… – невозмутимо пояснил Гвинет.

– Гиптуккеры подогнали?! – поразился Майк.

– Вот именно. – Сидевший рядом с Гвинетом «барсук» Тобби широко улыбнулся. – Они-то знают, как мы им услужили.

– Точно, – согласился Гвинет. – Если бы не мы, «собаки» забрали бы всех туков, а самих гиптуккеров перебили.

– Факт – перебили бы, – кивнул Майк, делая глоток крепкого чая. Он помнил рассказ Джо Беркута о нападении «собак», да и сам видел их в действии.

Глава 14

Угрюмо уставившись в грязное окно, Дюк сосредоточенно смотрел на двух тощих крыс, которые совокуплялись на грязном крыльце. Казалось удивительным, как у этих изможденных животных нашлись силы для подобного никчемного занятия, но уж такова, наверное, крысиная порода, так что Дюку оставалось лишь наблюдать, проводя близкие ему аналогии.

Вчерашняя погоня за большим стадом туков обернулась поражением. Откуда ни возьмись, появились «барсуки», которых «собаки» немного побаивались – все, кроме Дюка Лозмара. Он еще не был знаком со свирепой хваткой этой немногочисленной команды, однако теперь и ему стало понятно, почему о них ходит такая слава…

Они стреляли до однообразия метко и не боялись ничего, держась в традиционной парной дуэли до последнего человека.

«Собаки» потеряли двадцать семь человек убитыми, и еще полтора десятка находились между жизнью и смертью. Это был жестокий урок, и теперь Дюк думал о мщении. Ни о чем другом он думать просто не мог.

На кровати снова заворочалась Триш. Дюк по-прежнему считал ее грязной старухой, однако предательское вожделение было сильнее его. Оно превращало Дюка во всеядного самца, не брезговавшего никакой плотью.

– Что у нас есть выпить, Дюк? – простонала Триш, выпростав из-под одеяла ногу с серой, нездоровой кожей.

– Пиво теплое… – просипел Лозмар. Неаппетитный вид Триш вызывал в нем неясную обиду, и он сказал: – Я привезу из города бабу помоложе тебя, так что готовься сдохнуть…

Триш была немолода, однако вместе с годами к ней пришла некоторая мудрость. Добравшись до склянки с пивом, она запрокинула голову, Дюк не менее минуты наблюдал, как вздрагивает ее горло.

Отставив наконец полупустую емкость в сторону, женщина сказала:

– Не спеши отправлять меня подыхать, Дюк. Мало найти молодую подружку. Нужно еще заставить ее жить здесь, среди всего этого дерьма. – Триш обвела рукой помещение, брезгливо скривившись, будто прежде жила в апартаментах имперского наместника. – В свое время я влюбилась в Джема Лифшица и постепенно привыкла к этому бардаку. Ты не поверишь, но за эти пятнадцать лет, что я провела на острове, я ни разу не изменила Лифшицу, кроме разве что одного случая, когда мне понравился еще один парень… Ну а ты… ты – молодой ублюдок, с которым я должна была спать, чтобы меня не удавили или не отдали остальной сотне злобных псов.

О, если бы ты знал, как я всех вас ненавижу… Была б моя воля, я бы резала вас на куски… Каждого собственными руками…

Дюк зачарованно слушал Триш, пораженный неподдельной ненавистью, которая звучала в ее голосе.

– Ах ты, сука старая, что ты несешь! – прошипел он, наконец очнувшись, и глаза его налились кровью. – Я же тебя с рук кормлю, а ты такое…

Словно зверь, он рванулся вперед, одним прыжком оказался рядом с Триш, схватил ее за горло и сжал своими стальными пальцами. Он ожидал увидеть в ее глазах страх, однако увидел только насмешку, ненависть и торжество.

Дюк сдавливал горло все сильнее, однако стекленеющий взор выпученных глаз не терял оскорбительного выражения, и посмертная маска Триш все так же смеялась и укоряла.

Еще через минуту все было кончено, шея Триш хрустнула в руках Дюка, однако обида все не проходила, так что ему пришлось ударить Триш кулаком по лицу. Затем, не помня себя от ярости, он схватил столовый нож и несколько раз ткнул им жертву в живот. Но ничего, ничего не произошло. Триш была трупом, ей было все равно, и он ничего не мог ей сделать.

Поняв, что в очередной раз обманут, Дюк хрипло разрыдался.

Глава 15

Был ранний час, солнце едва коснулось крыш невысоких строений.

Лейтенант Бриттен сидел на заднем сиденье штабного автомобиля и время от времени, когда попадались ровные отрезки дороги, снова возвращался в недосмотренные сны, роняя голову, украшенную ниточкой безукоризненного пробора.

Когда машина проезжала мимо скотного рынка, водителю пришлось несколько раз остановиться, ожидая, когда пройдут стада согнанных на продажу туков.

Глупых животных привлекал блеск радиаторной решетки, и они останавливались, заставляя водителя давить на сигнал, а лейтенанта Бриттена – просыпаться и бросать непонимающий взгляд в окно.

– Опять эти скоты? – немного удивленно спрашивал он.

– Так точно, сэр, – отвечал водитель и на медленном ходу пытался столкнуть зазевавшихся туков с дороги. Такие маневры автомобиля не нравились сопровождавшим стадо гиптуккерам, однако они молчали, понимая, что конфликт с военными не приведет ни к чему хорошему.

Наконец автомобиль пробился сквозь вереницы крупных животных и покатил по узким улочкам, смело распугивая драных кошек и завтракавших навозом птичек.

Еще несколько поворотов, и показалась длинная высокая ограда. Ее однообразие скрашивали лишь пулеметные башни с прочными бронированными колпаками. За оградой виднелись здания штабного комплекса, сам вид которых настраивал лейтенанта Бриттена на служебный лад.

Узнав одну из штабных машин, дежурный нажал кнопку на пульте, и тяжелые створки ворот нехотя расступились, пропуская ее во внутренний периметр безопасности.

Стоявший на въезде регулировщик сразу же указал жезлом в сторону мойки. Впрочем, водитель сам знал порядок и послушно поехал в указанном направлении.

Качнувшись на водоизолирующем бортике, автомобиль нырнул под пластиковые занавески, и за него тут же взялись застоявшиеся щетки. Засвистев от радости, они принялись бешено вертеться, счищая пыль и опрыскивая машину дезинфицирующим спреем.

Через каких-то полминуты сверкающий чистотой автомобиль выкатился на асфальтовую дорожку и, обогнув клумбы со скассонскими крокусами, остановился у парадного входа.

Водитель первым выбрался из машины и стал обходить ее вокруг, чтобы открыть дверь лейтенанту.

Распахнув дверцу, он уставился на сверкающие ботинки Бриттена и на миг увидел в них свое отражение. Затем лейтенант шевельнул ногами и, выбравшись из машины, одернул мундир. Словно собираясь с мыслями, он помедлил, потом резко шагнул к дверям, заставив напрячься и вытянуться в струнку стоявшего у входа начищенного гвардейца.

Когда лейтенант поравнялся с часовым, тот отдал ему честь, да так безупречно, что Бриттен невольно испытал чувство ревности, ведь раньше он входил в десятку лучших офицеров гарнизона, преуспевших в строевой подготовке. Ему прочили большое будущее и даже обещали послать в следующем году на кубок вооруженных сил, однако ситуация изменилась, и, судя по всему, вместо чемпионского титула по строевой подготовке судьба приготовила Бриттену традиционную военную карьеру.

Поднявшись на второй этаж и еще трижды испытав преданность образцовых часовых, Бриттен оказался в своем кабинете, который еще недавно принадлежал полковнику Фреймингу.

В связи с сокращением военного корпуса полковник, как и многие другие старшие офицеры, был переведен на новое место службы. Освободившиеся вакансии замещались молодыми кадрами.

Так лейтенант Бриттен с двести тридцать четвертого места в гарнизонной табели о рангах моментально подпрыгнул до двадцать первого.

Впрочем, он быстро привык к новому положению и теперь даже испытывал некоторую тоску по своей прежней лейтенантской легкости и беззаботности.

Сняв остроконечную пилотку, Бриттен положил ее на полку и, остановившись перед зеркалом, пригладил рукой волосы, посмотрел на себя анфас и в профиль и остался доволен.

Он прошел за стол и удовлетворенно кивнул, заметив, что табличку с именем наконец-то сменили.

Теперь на дорогой столешнице значилось: «Л-т Вилмарк С. Бриттен», и это обстоятельство подвело черту под переходным периодом.

«Ну теперь все», – подумал лейтенант, решившись наконец слегка ослабить узел галстука.

В этот момент приятной трелью зачирикал спикер внутренней связи.

– Доброе утро, сэр. Желаете, чтобы вам подали завтрак?

– Да, можно подавать, – согласился Бриттен.

– Через минуту мы будем у вас.

«Через минуту мы будем у вас», – повторил про себя Бриттен и самодовольно улыбнулся. Он даже сделал вид, что не заметил, как повар опустил в последней фразе слово «сэр».

Своей теперешней властью Бриттен мог отправить этого ефрейтора под арест, однако решил простить дерзкого кашевара, тем более что ефрейтор Руфгоус был непревзойденным мастером своего дела.

Глава 16

Время завтрака пролетело незаметно.

Набор блюд стоил четверть месячного лейтенантского жалованья, однако теперь Бриттена это не заботило. Он получает полковничий оклад, а питаться мог вообще за счет казны.

Ефрейтор Руфгоус и сопровождавший его кухонный солдат ушли, а в воздухе остался запах гусиного паштета. Бриттен не наелся, но попросить добавки постеснялся, боясь прослыть обжорой или еще кем-то в этом роде.

Спустя двадцать минут штабной сержант принес на подпись несколько бумаг. Бриттен подмахнул их не глядя и даже немного заскучал, когда никакой работы не стало.

Впрочем, скучать долго не пришлось. Внезапно в кабинет без стука вломился лейтенант Майбек, с которым они еще месяц назад жили на одной квартире. Теперь Майбек занимал всего лишь майорскую должность, и Бриттен с высоты своего полковничьего места поглядывал на него сверху вниз.

– Привет, старик! – прокричал Майбек и, толкнув ногой стул, плюхнулся на него так, что тот едва не развалился. – Чего сегодня получил на завтрак? Мне давали свиные почки в молоке…

– Да какая тебе разница? – неприветливо ответил Бриттен.

– Что значит «какая»? Ты получаешь жратву по четвертому разряду, а я только по шестому. Вот мне и интересно, чем кормят полковников.

Майбек закинул ногу на ногу, Бриттен заметил на его ботинке каплю соуса. Скорее всего Майбек позволил себе вторую порцию почек.

– Послушай, я ничего не имею против, чтобы поддерживать дружеские отношения, но здесь мы на службе, Майбек, и ты всего лишь один из моих подчиненных…

– Что ты этим хочешь сказать, Вилли? – не понял Майбек.

– Только то, чтобы ты вел себя прилично. Вот вечером, на квартире…

– На какой квартире? Ты же теперь живешь в доме полковника Фрейминга, – напомнил Майбек и поднялся. – Мы уже не видимся, Вилли, и ты сторонишься всех, с кем раньше проводил свободное время. Ты забыл друзей, ты стал обычной задницей!

– Ну хватит, лейтенант Майбек! – закричал Бриттен и хлопнул ладонью по столу. – Покиньте мой кабинет немедленно, пока я не принял меры!

Майбек качнул головой, словно приходя в себя после удара, а затем произнес:

– Простите, сэр… Я не должен был этого говорить…

«Старина Вилли» не проронил ни слова, и Майбек, щелкнув каблуками, вышел вон.

Едва за ним закрылась дверь, Бриттен вышел из-за стола и сделал несколько разминочных движений. Он давно намеревался окоротить этого невежу и был рад, что тот сам подал повод.

В дверь постучали.

– Входите! – сказал хозяин кабинета и быстро одернул мундир.

– Разрешите, коллега?

Это был капитан Экзосе, ровня Вилли Бриттену по должности.

– Очень вам рад, капитан! Прошу вас – проходите, – демонстрируя дружелюбие, заулыбался Вилли. При всем том, что они занимали равноценные посты, Экзосе тем не менее был в чине капитана, и, стало быть, общение с ним лейтенанта Бриттена ни в коей мере не компрометировало.

– Собственно, я поболтать, коллега, – признался капитан, избегая слова «лейтенант». Он знал, что так Бриттен будет себя чувствовать свободнее.

– Какие-нибудь новости? – попытался угадать Бриттен, садясь за стол.

– В самую точку, коллега.

Экзосе придвинулся ближе и, облокотившись на стол, доверительно склонился к лейтенанту, словно в кабинете присутствовал посторонний.

– Есть мнение, – тут капитан многозначительно указал пальцем на потолок, – есть мнение, что это продлится еще примерно полгода.

– Так, – кивнул Бриттен, которому не нужно было объяснять, что такое «это».

Еще совсем недавно ему хотелось убраться с Малибу на какую-нибудь более развитую планету, однако теперь, когда он восседал в отдельном кабинете и ему не грозило оказаться в опорном форте где-нибудь посреди соляных долин, Малибу стала казаться ему уютным гнездышком. Здесь исправно платили неприлично большое полковничье жалованье, подавали бесплатную еду и покрывали расходы на содержание отдельного дома.

О персональной машине и прочих мелочах можно было не говорить. А все эти блага как раз и дало ему «это» – время чудесных и сказочных превращений.

– В охранный отдел пришло сообщение о том, что иссякли еще сорок скважин района Б-12.

– Сорок скважин! – повторил Бриттен, пытаясь на слух определить серьезность этой новости.

– Карта есть?

– Есть, – кивнул лейтенант и быстро достал из выдвижного ящика план-схему соляных долин и прилегавших к ним холмов.

Вдвоем с капитаном Экзосе они расстелили ее на столе, сбив при этом подставку с карандашами. Впрочем, на это ни тот ни другой не обратил внимания, и вот уже пальцы «коллег» скользят по местам добычи, испещренным отметками рабочих скважин.

– Вот он! – произнес Экзосе, обнаружив район Б-12.

– Но их здесь более двух сотен! – ужаснулся Бриттен. Ему показалось, что полковничий стул под ним зашатался.

– Это еще не повод для паники, коллега, ведь в этом районе всего два форта. Два форта, значит, около тысячи солдат, а это не такое уж большое сокращение, – успокоил Бриттена капитан. – Вот если остановится район Б-52, то это будет первый звоночек.

– Да-а, – протянул Бриттен, впервые искренне желая, чтобы кладовые Малибу не иссякали. Раньше он не особенно вникал в то, что именно добывали в этой колонии, но теперь ему захотелось узнать об этом побольше.

– Правду ли говорят, что это какое-то искусственное мясо? – спросил он у Экзосе.

– Мясо? Нет, не мясо. Скорее плоть.

– Скорее плоть?

– Нет, я хотел сказать, что мясом мы называем то, что едят, а кванзиновая жидкость применяется для исправления дефектов человеческой плоти.

– К счастью, у меня никаких дефектов нет, – сказал Бриттен и осторожно провел рукой по пробору.

– Это естественно, коллега, ведь мы с вами военные. Впрочем, я слышал, что кванзиновые имплантанты помогают пострадавшим в военных действиях.

– Вижу, сэр, что вы сильны в медицине.

– Это не медицина, коллега. Это чистые деньги. Из кванзиновой жидкости штампуют вставки для иссушенных старух, чтобы сделать их привлекательнее. Я бы сказал, что сидеть здесь из-за этих старух – просто свинство, однако в этом и заключается коммерческая сторона дела. А там, где начинаются деньги, заканчиваются всякие вопросы.

– Честно говоря, капитан, я был уверен, что стою на страже интересов государства, – произнес слегка озадаченный Бриттен.

– Интересы миллионов несовершенных тел и есть интересы государства, – резюмировал капитан Экзосе и, казалось, сам удивился такому заключению.

– Вот именно, – сказал Бриттен, машинально водя пальцем по карте районов добычи. – Трудно как-то сразу осознать интересы государства как что-то весьма обыкновенное и понятное. Я думал, это что-то более неуловимое.

– Я тоже, – признался капитан.

– А еще мне не нравится, что в городе полно этих рогатых туков, – не к месту заметил лейтенант Бриттен.

– О, ну это просто, коллега. – Капитан Экзосе откинулся на спинку стула и улыбнулся. Он любил животных. – После кванзиновой жидкости туки являются вторым золотом Малибу. Из их молока получают драгоценную мальзиву. Вам не приходилось ею пользоваться?

– Нет, – покачал головой Бриттен, умолчав, что в прошлый отпуск вывез литр мальзивы и в порту Фартиона продал за полторы тысячи кредитов. Такая сумма, предложенная перекупщиком, сильно его поразила, ведь лейтенант надеялся выручить за нее не больше трех сотен.

Глава 17

Минуло две недели с тех пор, как Майк получил боевое крещение в рядах «барсуков» и повязка с его уха была снята.

Целительная мальзива сделала невозможное, ухо оказалось не слишком обезображено. Просто оно стало немного короче снизу – как раз на длину мочки.

Впрочем, несмотря на ранение, Майк продолжал ходить с Алонсо Морганом на стрельбы.

Когда удавалась стрельба с правой руки, Морган требовал повторять упражнения левой. Левая рука подводила, и Майк все время мазал, но пример предводителя заставлял его снова и снова повторять упражнения. Только под вечер, растратив все патроны, они возвращались обратно.

В один из таких вечеров, когда они ставили уставших лахманов в стойла, Майк вдруг спросил:

– Скажите, сэр, а нельзя ли сделать так, чтобы гиптуккеры всегда приводили туков сами?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Морган даже рассмеялся.

– Ты хочешь слишком многого, парень. Тогда бы наша жизнь стала скучной. Никаких тебе погонь, схваток с «собаками»… Нет, боюсь, это невозможно. Никто не захочет отдавать туков добровольно.

– Но это может быть честная сделка, сэр, – не сдавался Майк. Схема новой организации «барсуков» вполне отчетливо выстроилась в его голове. – Мы гарантируем гиптуккерам переправу на нашем участке долины, а они платят нам за это определенный процент от поголовья.

– «Процент от поголовья», – повторил Морган и осторожно дотронулся до еще не зажившего правого плеча. – Откуда ты набрался этих слов, Майк?

– Воспитавший меня Герхард Баварски был образованным человеком. Он научил меня читать, писать и даже вычислять дроби…

– И вычислять дроби, – вздохнул Морган и стал спускаться по узкой тропе, которая вела к поселению. Пройдя несколько шагов, он остановился и крикнул: – Зонмер!

– Я здесь, сэр, – отозвался часовой с круглой площадки на вершине скалы.

– Ну и хорошо, – кивнул предводитель и пошел дальше вниз, а Майк следом. Он решил больше не заводить разговора о своем предложении, заметив, что Морган сосредоточенно думает.

Когда они спустились к горевшему в центре поселения костру, на котором разогревали приготовленную днем еду, Морган остановился и замер неподвижно, глядя куда-то поверх голов.

Разговоры у костра сразу смолкли – все поняли, что предводитель собирается сказать что-то важное.

– Хозяева долины! – громко произнес Морган и сдвинул на затылок свой меховой цилиндр. – Я хочу представить вам одного из членов нашего сообщества. Вы его уже знаете, но знаете только с одной стороны. А между тем он не только храбрый «барсук», но и мыслитель… А также знает дроби.

Морган замолчал. Слышалось только потрескивание сучьев в костре да бульканье закипевшей похлебки.

– В общем, это Майк Баварски, – подвел черту Морган и, обернувшись к слегка смущенному Майку, предложил: – Расскажи всем, и поподробнее. Нужно, чтобы «барсуки» сделали выбор сами.

Майк кивнул и, собравшись с духом, заговорил:

– Я хочу предложить вам слегка изменить нашу жизнь. Для этого нужно сделать так, чтобы гиптуккеры сами доставляли нам туков в обмен на охрану территории, по которой они будут перегонять скот… Вот и все…

– Сказать по правде, – произнес Шкиза, который занимался сапожным и шорницким ремеслом, – сказать по правде, парень, мне еще не приходилось слышать ни о чем таком… Мне что-то не верится, что гиптуккеры будут нам платить. Нам с ними не договориться, ведь у нас давнишняя война.

– Но они пригнали нам восемь туков за то, что мы прикрыли их при нападении «собак», – заметил Гвинет и подмигнул Майку.

– Тут другое дело, – покачал головой Шкиза. – Тут дело чести, а гиптуккеры народ честный.

– Раз честные, значит, слово держать будут, – сказал Майк.

– Слово держать будут, – согласился еще один из «барсуков», – если только они его тебе дадут.

– Давай излагай дальше, – предложил Гвинет, – а я буду наполнять плошки.

Народ сразу задвигался, засуетился, глубокие тарелки пошли по рукам, а Майк продолжил:

– Думаю, нам нужно поговорить с гиптуккерами и пообещать им безопасность в той части долины, которую контролируем мы. Три тука с сотни голов будем забирать себе – это немного, гиптуккеры должны согласиться.

– Три тука с сотни – это не так много, – вставил Шкиза, прихлебывая из плошки горячее варево.

– На первое время этого будет достаточно, а когда к нашей переправе устремятся стада со всех холмов севера и северо-востока, мы станем очень неплохо зарабатывать.

– А что ты думаешь о «собаках», Майк? – задал вопрос Морган. – Будут ли они спокойно смотреть на то, как мы тут богатеем и попираем законы хозяев долины?

– Во! – произнес Шкиза и многозначительно поднял палец.

Все остальные «барсуки» перестали есть и уставились на мальчишку, ожидая, что он ответит на этот каверзный вопрос.

– Я думал и об этом, сэр, – сказал Майк. – Это самая трудная часть во всем плане, потому что, кроме «собак», это не понравится и другим шайкам.

– «Манифиши»! «Скунсы»!

– «Койоты»!

– «Медведи»!

Майк о них даже не слыхал, однако «барсуки» знали их хорошо, многие проделали долгий путь, переходя из одной банды в другую.

– Я думаю, надо набирать людей в городе, а здесь, на острове, оставить только вооруженный отряд.

– Гарнизон, – подсказал Морган.

– Да, сэр. Гарнизон будет здесь, а основная часть «барсуков» должна находиться возле города – там больше возможностей. Если мы будем держаться за город, бродячие шайки с нами не справятся.

– Во лепит! – не удержался Шкиза, восхищенно покачав головой. – Прямо профессор!

– В городе приличных наемников не найти, – негромко произнес предводитель, и все притихли.

– Будем брать тех, кто есть. А в том, что вы сумеете сделать из них настоящих «барсуков», думаю, никто из присутствующих не сомневается.

– Точно! – воскликнул бородатый бандит по кличке Леший, подняв изувеченную руку. – Алонсо мне два раза пальцы рубил, пока не заставил работать! Алонсо Морган – голова!

Все одобрительно загудели, припоминая случаи, когда предводитель пресекал все попытки нарушить установленный им порядок.

– Ну хорошо, – подвел итог Морган, поправляя свой головной убор. Он подошел к Майку и обнял его за плечи здоровой рукой. – Хочу сказать, что этот парень мне нравится. Он настоящий «барсук», и, что самое ценное, у него голова варит…

– Голова варит!

– Варит голова, – поддержали сподвижники.

– Поэтому предложение его я поддерживаю…

– И мы поддерживаем! – дружно закричали подчиненные.

– Однако! – Морган поднял руку, чтобы все успокоились. – Однако нужно закончить кое-какие дела, подождать, пока немного затянутся наши раны, и еще продать туков – чтобы были деньги для нового дела. Так что через неделю готовься ехать в город, Майк. Гвинет и Тобби составят тебе компанию. Ну и Шило, если к тому времени он сможет держаться в седле.

Глава 18

Путешествие до Ларбени растянулось на три дня, и все это время, за исключением влажных, напоенных солеными испарениями ночей, туки двигались плотным стадом, опекаемые с четырех сторон.

Шило и Гвинет ехали впереди, а Майк и Тобби – позади стада из двадцати туков.

Время от времени Гвинет отправлялся на разведку куда-то вперед, к самому горизонту, а во время привалов вообще пропадал из виду. Понимая, что он опасается нападения «собак», Майк не задавал лишних вопросов и на подвиги не напрашивался. Он знал, что у хозяев долины инициатива не приветствовалась, но, если уж тебе давали задание, его нужно было выполнять безупречно.