На запад от первой звезды

– Слушай, прошу тебя, помоги мне, пожалуйста, разыскать Трея! Это очень важно!

Парень с минуту молчал, пытливо глядя на Крис. Потом неожиданно изрек:

– Ты голая!

Крис поежилась, пытаясь получше спрятаться за рогожкой.

– Чем ты заплатишь, если у тебя ничего нет?

– Я… мы что-нибудь придумаем! Когда найдем Трея… – неуверенно промямлила Крис.

– Ай, ладно! На вот… – парень стянул через голову балахон, бросил Крис, отвернулся и взялся за весла.

Крис оделась. Материал оказался неожиданно мягким. Она принюхалась – ткань едва заметно пахла чем-то мужским и приятным. Хотелось так и сидеть, уткнувшись носом в чужую, непривычную одежду, и вдыхать теплый аромат.

– Оделась?

– Да… Спасибо! Так ты… поможешь?

– Помогу чем смогу, – проворчал ее спаситель. – Кстати, ты мне и так уже должна. Я тебя бездыханную выловил. Тебе повезло, что я достал тебя из воды прежде, чем до тебя добрался кераль.

– Спасибо. А… Как тебя зовут?

– Дирк.

– А я Крис.

– Это ж пацанское имя? – удивился парень.

– Эээ, разве?

– А то! У нас так парней кличут. Ну ты и странная… Одно слово, русалка! – и Дирк смачно сплюнул через плечо. Заметил, как неприязненно скривилась Крис, и как-то весь поник, словно сдулся.

Теперь уже Крис рассматривала его голый торс, впечатляющий своей мощью и крепостью. Сильные руки уверенно держали весла, быстро продвигая лодку к берегу. Крис зачарованно смотрела, как перекатываются под смуглой кожей мышцы. Поймала себя на странном желании приблизиться и понюхать Дирка. Так же он пахнет, как и его одежда? Или это особенность ткани?

– Почти приплыли. Ты это, спрячься пока… Старейшины не одобрят… Вон, ящик на корме, полезай в него и сиди тихо. Я за тобой приду, когда будет не опасно.

***

Ящик был большой. Конечно не настолько, чтобы вытянуться во весь рост, но достаточно просторный, чтобы не вызывать у Крис чувство скованности. Вскоре она задремала, а когда проснулась, сквозь щели в рассохшемся дереве уже пробивались теплые солнечные лучи.

Во сне Крис перевернулась на другой бок, и теперь что-то впивалось ей в бедро. Она засунула руку в карман балахона, нащупала кольцо, поднесла его к светящейся щели, чтобы получше разглядеть. На губах расплылась улыбка. Не удержавшись, она пробормотала: «Вот же проныра, этот Дирк!»

Это было ее кольцо. То самое, которое она сняла прежде чем потерять сознание. Видимо Дирк не только ее из воды вытащил, но и колечко не упустил. Всматриваясь в затягивающую глубину камня, она задумалась. Перед глазами всплыла картина: Трей пришел домой, усадил ее на кухне на стул и, словно фокусник, извлек кольцо из заднего кармана джинсов.

Стенки ящика подернулись рябью. Со всех сторон проступила их с Треем маленькая кухня, на которой он вручил ей подарок. Крис протянула руку, погладила по голове стоявшую на столе денежную жабу. Стенки ящика становились все прозрачнее, а кухня все реальнее. Неожиданно Крис осенило, камень в кольце не просто притягивал взгляд, он переносил в то место, о котором она думала!

Крис поскорее прикрыла кольцо рукой. Возможно, она права, но если нет? Может кольцо переносит только домой? Или только в ее родной мир? Вопросов миллион! Знал ли Трей об этой удивительной особенности? Или просто подарил ей симпатичный камушек? Она нацепила кольцо на большой палец. Ощутила, как по телу расходятся волны уверенности.

Вдруг крышка ящика откинулась. Крис на мгновение ослепла – таким ярким было солнце. А когда снова смогла видеть, обнаружила, что окружена десятком вооруженных копьями людей. Единственный безоружный из них – седовласый старик проскрежетал:

– Вылезай, ведьма! И не пытайся бежать. Живое или мертвое, твое тело сгорит на костре.

Крис заколотило. Она остро ощутила шрамы на спине, оставшиеся вечным напоминанием о пожаре, в котором погибли родители. Дыхание перехватило от накатившего ужаса. Не помня себя, бросилась на копья. Уж лучше такая смерть, чем на костре.

Темнота навалилась мгновенно.

***

Когда Крис открыла глаза, начинало смеркаться. Голова ее раскалывалась от боли, а перед глазами все плыло, так что она не сразу поняла, что сидит в клетке, установленной на телегу, и ее куда-то везут.

Вскоре маленький караван остановился на ночлег. К предполагаемой ведьме приставили конвоира. Он был одет в балахон с огромным глубоким капюшоном – лица не разглядеть. Но когда со всех сторон послышалось размеренное сопение и храп, конвоир вдруг зашептал:

– Эй, русалка! Не спишь?

Крис села. От резкого движения боль из головы перетекла в тело, затопив его целиком. Скривившись, она пробормотала:

– Дирк?

– Ты, похоже, не рада мне? – спросил он раздосадовано. – А ведь это благодаря мне ты не горишь сейчас на костре!

– Что ты, Дирк, милый! Просто голова болит ужасно. Кажется, меня ударили…

– Еще бы! Врезали от души! И правильно!

Он начал ходить взад-вперед, время от времени тыча в Крис упрекающим пальцем, точь-в-точь профессор на лекции.

– Я же говорил! Сиди тихо! А ты что учудила! Шороху на всю деревню навела! И надо было тебе на копья бросаться. Теперь хоть Матерью Света клянись, не поверят, что в море тебя нашел. А всем известно, ведьмы воды чураются! Так что ты, пожалуй, точно не ведьма.

– Ты откроешь клетку?

– Что?! Нет, конечно! Ну, то есть я не могу. Пока… Послушай. Тебя везут в столицу. Это я их уговорил. Трей твой наверняка там, – при упоминании Трея, что-то промелькнуло в глазах Дирка, но Крис не смогла понять, что именно. – А к тому моменту, как мы прибудем, я что-нибудь придумаю. Да и затеряться в большом городе проще будет. Так что сиди тихо и не высовывайся! Хотя бы в этот раз!

***

Дверь темницы захлопнулась. Крис плюхнулась на соломенный тюфяк. Произошедшее не укладывалось у нее в голове.

Пока они добирались до столицы, по обрывкам фраз Крис поняла, что ее бы обязательно сожгли в деревне. Но Дирк настоял на том, чтобы отвезти ведьму в город для ритуального сожжения в честь помолвки юной королевны с заморским принцем. Ему удалось в очередной раз вырвать Крис из лап смерти. Только вот все оказалось напрасным.

На полпути ее спаситель сильно повздорил с одним из конвоиров – тот все время измывался над Крис. Дирк не сдержался и врезал ему. А старейшина решил, что Дирк находится во власти ведьмовских чар, и прогнал его прочь.

И кольцо ее не спасет. Когда она очнулась в клетке, его уже не было на пальце. Крис могла только гадать, кто присвоил себе ее сокровище.

В городе Крис отвезли на главную площадь перед огромным, приземистым дворцом с кривыми колоннами. Вокруг царила атмосфера праздника. Дома были украшены разноцветными флажками, город утопал в цветах, а все жители были разодеты в яркие нарядные одежды.

Молодые король и королева вышли на балкон поприветствовать подданных и принять дары. Присмотревшись, Крис узнала в молодом короле своего Трея!

Конечно глупо было кричать на всю площадь, зовя его по имени. Трей даже бровью не повел. Он был столь спокоен и невозмутим, что Крис засомневалась, не привиделся ли он ей. Зато от ее мучителей она получила по полной. Пытаясь усмирить разбушевавшуюся «ведьму», те изрядно поколотили ее древками копий.

Казнь назначили на утро следующего дня. Но об этом Крис даже думать не могла. При мысли о костре на нее накатывали волны паники.

В замке́ что-то зашуршало. Измученная, уставшая Крис затаилась. Спустя мгновение дверь приоткрылась, и в ней показалась знакомая голова.

– Дирк! Но как?

– Тихо ты! Что ж ты кричишь все время! Вот же, угораздило с крикуньей связаться. Брат у меня в охране служит. Провел. Только тссс, если поймают – молчи об этом!

– Конечно, конечно! Дирк, дорогой! Как я рада тебя видеть! – горячо шептала Крис, пока Дирк вел ее темными коридорами. – Я думала, ты вернулся в деревню…

Он оглянулся на нее, но промолчал. Лишь серьезные глаза блеснули в свете двойной луны. Дирк вытащил из кармана кольцо и протянул его Крис.

– Держи. Сберег вот для тебя…

Надев кольцо, Крис будто ударило током.

– Дирк!

– Ну что еще? Идем скорее!

– Нет, – глухо возразила Крис. – Проведи меня в покои короля.

– Ты с ума сошла?! – забывшись, Дирк повысил голос.

– Трей… Король – это Трей. Мой Трей! Я должна поговорить с ним.

– Что ты такое несешь? Этого быть не может!

– Да… Я и сама не верю. Но я должна убедиться!

В королевских покоях было темно и тихо. Крис пробралась к огромной постели, но та оказалась пустой. Разочарованная, она развернулась и тут же увидела Трея, сидящего в кресле.

– Когда я увидел тебя на площади, то предположил, что твоя неуемная энергия приведет тебя сюда. Хотя не ожидал, что ты решишься пересечь границу миров.

– Трей! Я не понимаю… Почему? Как?!

– Крис. Прошу тебя, не надо этого. Воспользуйся кольцом. Уходи.

– Ты должен объяснить!

– Смеешься? Тут я король! А там… Там у меня ничего нет.

– Там у тебя была я…

В дверь ввалился Дирк:

– Крис! Нам пора! Охрана!

И тут же в покои влетела стрела. Дирк закашлялся. Удивленно уставился на свой живот. Из него торчал каменный наконечник, одежда мгновенно пропиталась кровью. Дирк повалился на мягкий ковер.

Крис метнулась к нему, рухнула рядом на колени.

– Дирк! Не умирай, прошу тебя!

Он слабо улыбнулся:

– Русалки все красивые… но их красота до добра не доводит. Ты точно русалка…

– Нет! Трей, сделай что-нибудь!

– Крис, ты должна немедленно уйти. Убирайся в свой мир!

Она бросила на Трея ненавидящий взгляд. Покрепче обхватила Дирка и уставилась в камень, сияющий на пальце путеводной звездой.

Стены пошли рябью. Невыносимо яркая вспышка света и вот уже вокруг такая знакомая улица с мигающим над головой фонарем.

В сторону шарахнулась тетка, выгуливающая собаку. Крис изо всех сил завопила:

– Вызовите скорую!

***

Год спустя.

Крис месила тесто. Тонкие пальцы погружались в вязкую массу, сдавливали, мяли. На большом пальце уже не было кольца. Даже белой полоски не осталось.

Раздался звонок в дверь. Крис удивленно глянула на часы: для гостей рановато.

Она сполоснула руки и пошла открывать. На ходу посмотрелась в зеркало, небрежно стерла муку с раскрасневшейся щеки.

За дверью стоял Трей. Весь взъерошенный, ободранный и грязный, словно помойный кот. И запах от него шел соответствующий.

– Крис! Как я счастлив, что застал тебя дома!

Трей развел руки в стороны и шагнул навстречу, но уперся в стену ее холодного взгляда.

– Эй, да ладно тебе! Это же я, твой Трей… – он жалко улыбнулся.

Крис поморщилась:

– Что тебе надо?

– Как что? Я, вот, вернулся! Ты разве не скучала?

Распахнулась дверь ванной, выпуская на волю клубы пара.

– Крис, кто там? Гости уже пришли?

В коридоре возник Дирк в одних шортах. Под правым ребром блестела звездочка шрама.

– Ах тааак, ну ясно… – протянул Трей.

– Зачем ты пришел? – ледяным тоном процедила Крис.

– К тебе вернулся, дорогая, – язвительно выплюнул Трей. – А ты, как я погляжу, нового хахаля себе уже нашла.

Дирк приблизился, оттесняя Крис. Рядом с его мощной фигурой Трей казался еще более жалким.

– Ваше величество, – произнес он с издевкой. – Какими судьбами?

– Откуда ты… Ааа, это тот самый… Ну ты даешь, Крис! И как только ты это все провернула?

– Тебе здесь не рады, ты не понял?

– Да понял я, понял. С чего тебе радоваться, Крис же меня любит, а не тебя.

От возмущения у Крис задрожал подбородок:

– Уходи, Трей. Ты свой выбор сделал. Дирк, выстави его!

– Подожди, Крис, пожалуйста! Мне некуда пойти, позволь хотя бы помыться и переночевать!

– Пусть тебе поможет твоя королева, – равнодушно проговорил Дирк и захлопнул дверь, едва не попав Трею по носу. Обернулся, вопрошающе заглянул в глаза Крис.

Она улыбнулась, провела ладонью по его щеке:

– Я люблю тебя. Ты же знаешь?

В ответ он прижал ее к себе.

– Поможешь мне с пирожками?

– Что? Нет! Даже не проси! Забыла, как я занавески спалил, когда варил тебе эту твою… ну, коричневую жижу…

Крис захохотала:

– Ко-фе! Это называется кофе! А если серьезно, Дирк. Ты же мой бесстрашный ловец кераля! Ну неужели ты так и не сможешь победить плиту? – и, бросив лукавый взгляд через плечо, Крис направилась на кухню.

– Ай, ладно, убедила! Но сначала поцелуй!

Ангел-хранитель

Евгения Болдырева @evgeniya.boldyreva

– Три перелома, пять сотрясений мозга. Открытые раны я уже бросила считать! – голос директрисы срывается на визг, – И это за два месяца у тебя одного, Гакин! В вашем потоке на всех студентов за год столько травм не наберется!

– Раны, не угрожающие жизни питомца, – меланхолично уточняет молодой человек, перекатывая во рту ириску.

Вирсавия Обидовна скрипит зубами:

– Я тебя отчислю. За необоснованное причинение вреда. И прекрати называть людей питомцами!

На последнем слове рука директрисы гулко приземляется на поверхность стола. Отражаясь от стен, по кабинету несколько секунд гуляет эхо.

– Подшефные, подшефные, – примирительно вскидывает руки Гакин. – Всё время путаю. А отчислять меня не за что, вы сами это прекрасно знаете.

Раздражающе стучит по зубам жесткая ириска, когда Миша расплывается в ехидной улыбке:

– Так что, я пойду?

– Иди, – цедит директриса.

Гакин поднимается, отвешивает насмешливый поклон и шагает к выходу. Женщина с раздражением наблюдает за уголками белоснежных ангельских крыльев, торчащих из-под кожаной косухи.

Уже у двери Миша оборачивается:

– И, да… Вирсавия Обидовна, вы бы не вызывали меня больше по пустякам. Получается, я здесь с вами прохлаждаюсь, а питомцы мои там одни, без присмотра. Не хорошо как-то…

Директриса от возмущения делает глубокий свистящий вдох, заодно подбирая слова, чтобы отчитать наглеца. Но, пока она собирается с мыслями, Миша Гакин исчезает за дверью.

– Слышал, Горимир? – сипит выведенная из себя Вирсавия, – И этот мизантроп учится на ангела-хранителя!

Из смежной с кабинетом комнаты появляется мужчина, неторопливо устраивается в освободившемся кресле и задумчиво изрекает:

– Да, занятный экземпляр. И что, действительно нельзя отчислить?

– Нет. Главное правило училища – спасать людские жизни любой ценой. Поломанные конечности при этом даже поощряются. Получается, что студент, вроде как, не побоялся крайних мер.

– Интересные у вас правила, – ухмыляется мужчина и надолго замолкает.

В ожидании Вирсавия Обидовна нервно постукивает острыми ноготками по деревянному столу.

Наконец её собеседник произносит:

– Есть у меня один индивид, Денис Тяпушкин. Кость в горле, навроде Гакина твоего, только человек. По крышам скачет, с парашютом прыгает; если где-то намечается самоубийственное мероприятие – он там. Кого не приставлю к этому безбашенному, больше недели не выдерживают. Бюджет рассыпается из-за постоянных трат на психотерапию и антидепрессанты. Ангелы-хранители – народ нежный, сама знаешь.

Женщина коротко и как-то нервно кивает, а Горимир снова усмехается состоянию сестры, но от комментариев воздерживается.

– Так вот, – продолжает он, – давай моего экстремала к твоему Гакину подшефным определим. На месяцок, под предлогом контрольного задания. Справится – молодец, продолжит обучение.

Женщина морщится, представляя подобный исход, и Горимир спешит ее заверить:

– Поверь, шансы у него невелики. А если облажается, и у тебя будет предлог для отчисления, и я не сильно расстроюсь. По рукам?

Вся ангельская сущность Вирсавии протестует. Нельзя доверять священную человеческую жизнь недоучке, промышляющему членовредительством.

Но, в таком случае, разве может она допустить, чтобы Гакин закончил училище и вышел из этих стен уже полноправным хранителем?

Решение кажется очевидным:

– По рукам.

***

Денис Тяпушкин увлеченно листает книгу, не подозревая о присутствии невидимого наблюдателя. Тонкие мозолистые пальцы подрагивают от нетерпения, парень бормочет себе под нос:

– Где-то здесь… Оно должно быть здесь…

Миша Гакин, три дня назад назначенный хранителем к этому странному и, несомненно, скучному субъекту, пытается оторвать языком от зуба прилипшую ириску. Других занятий у него здесь просто нет.

Тяпушкин откладывает одну книгу, берется за следующую, а Миша решает, что директриса назначила ему этого подшефного в наказание. Ну от чего можно защищать книжного червя? От пореза бумагой?

Вдруг Тяпушкин вопит: «Нашел!», – и бросается закидывать вещи в дорожную сумку. Озадаченный резкой сменой двигательной активности, Гакин заглядывает в книгу.

«Легенда о золотом сердце» гласит заголовок, а ниже маршрут: «На запад от первой звезды».

Ангельское сердце покалывает тревожным предчувствием.

***

Миша Гакин

Следом за питомцем впервые покидаю родной город.

Имени парня я не запомнил, да и не старался. Зачем? Уже через три недели мне дадут нового подшефного, а ему назначат постоянного хранителя. Так какой смысл мозг напрягать? Лучше я буду впитывать эмоции новых мест и ощущений.

Владикавказ встречает нас грозой и сильным ливнем. А ещё компанией из пяти человек, которые прямо на перроне начинают обнимать и тискать моего питомца. Удивленно таращусь на шумное действо, пока не замечаю кое-что поинтереснее.

За спинами людей стоят наши – четыре ангела-хранителя.

Вот это уже занятно…

***

– Шевели ягодичками, Добавок! – прикрикивает Бести, – Будешь так тормозить, всех подшефных растеряешь.

Нехотя ускоряю шаг, но, кажется, вся группа слышит скрип моих зубов. Как не стёр их за эти дни в крошку, не знаю. Видимо, ангельская природа защищает и от таких неприятностей.

Наша лидер бойко шагает рядом со своим питомцем, и её внешняя расслабленность никак не вяжется с теми наставлениями, что она дала новичкам перед восхождением. Архип Савельевич, единственный из хранителей, кому Бести не дала кличку, замечает мой взгляд.

– Этот этап восхождения простой: ни крутых подъемов, ни ледников, ни трещин, – поясняет он, – к вечеру альпинисты доберутся до горячих минеральных ванн, там пару дней отдохнем.

Я молча киваю, хотя не очень понимаю, от чего, собственно, отдыхать. Срок моей «практики» перевалил за середину, предчувствие хранителя молчит, питомец раскраснелся щеками, взбодрился и перестал быть похожим на ботаника-мозгляка. Из всех неудобств – самоуверенная выскочка Бести. В день знакомства я уточнил, не от слова ли «бестия» произошло её прозвище, так теперь эта пигалица считает меня личным врагом.

Остальные посмеиваются над нашими перепалками, только Архип Савельич неодобрительно качает головой. Он с альпинистами пятый год в горах, ведет сразу двоих, да еще и постоянным хранителем, а не гастролером, как большинство из нас. Никак не пойму, почему при этом всем лидер группы – самоуверенная малявка, а не опытный возрастной ангел.

К вечеру люди разбивают лагерь возле минеральных источников, и мы тоже устраиваемся на привал.

Палатки и теплая одежда ангелам не нужны, без еды можно обойтись – в таких условиях сплошное удовольствие подниматься в горы. Знал бы – давно упросил директрису отправить меня хранителем к какому-нибудь альпинисту.

Незнакомые эмоции гонят меня вверх, и я отделяюсь от группы, чтобы осмотреться. Скидываю косуху, разминаю крылья и взлетаю на ближайшую осыпь. Вид отсюда крышесносный!

Машинально тянусь к карману, но его нет – куртку я оставил внизу. Обидно. С ириской наслаждаться красотами было бы приятней.

Но сильно расстроиться не успеваю – за спиной слышу биение и шелест крыльев, и через секунду ко мне присоединяется Архип Савельевич.

Он явно хочет поговорить, но как-то тушуется, а я не тороплю. Мы долго сидим на острых камнях, молча глядя на долину у подножия горы.

– Зря ты так с ней, – без предисловия начинает мужчина, – Думаешь, раз молодая, то и неопытная? Мы с ней вместе начинали, пять лет в одной связке. Только она умеет на всю группу внимание делить и за каждого бороться, мне же на других плевать, лишь бы мои подшефные целы были.

Ответить я не успеваю. И, хотя на этот раз не слышу приближения ангела, чувствую затылком посторонний взгляд. Конечно, это она – предмет монолога нашего старшего товарища.

Губы сжаты в тонкую линию и, кажется, даже подрагивают от напряжения. Архип Савельич понимает Бести без слов:

– Опять соревнование?

Девушка кивает. Единственное слово, которое она произносит, откликается во мне предчувствием беды:

– Началось.

***

Ангельская интуиция вопит.

Быстро осматриваю питомца, его страховку, замерший в морозной корке ледоруб. Вроде, всё в порядке. Тогда о чём мне пытается сообщить внутренняя сирена?

Треск раздается не там, где я жду. Не на отвесной скале, а далеко внизу, где отставшая тройка альпинистов все еще тащится по леднику. Доли секунды хватает, чтобы отыскать источник звука – трещина. Она растет, ширится, стряхивая в свои глубины белый наст. Выдержав первых путников, лёд крошится под ногами последнего, выбрав его в жертвы.

Секунды требуются мне, чтобы скинуть куртку, но они кажутся нескончаемыми. Никогда больше не надену эту «смирительную рубашку» для полётов!

Косуха падает вдоль отвесной скалы тёмной тенью, а я светлой спешу к трещине. Что-то кричит сверху Архип Савельевич, но мои уши сейчас различают только свист ветра.

Вижу, как Бести навалилась всем телом на ледоруб лидера группы, второй хранитель уцепился за страховочный трос, а третий изумленно смотрит по сторонам, как будто не понял еще, куда пропал его подшефный.

Эх, всыпать бы ему пару оплеух. Не для того, чтобы соображал быстрее, а просто так, раздражение снять.

В щель ныряю, почти не сбавляя скорости, и сразу жалею об этом. Зависнуть головой вниз – дело непростое, а развернуться в таком узком пространстве еще сложнее.

Растяпа! Самому себе что ли врезать пару раз?

Кое-как, цепляясь за сколы и уступы, принимаю верно-вертикально положение, и утыкаюсь взглядом в ступни сорвавшегося альпиниста. Вот он, горемыка, висит, болтается, поглядывает опасливо то вверх, то вниз. Странно, что не вопит в три октавы.

Медленно обхватываю паренька поперёк груди и делаю взмах крыльями. Он мое прикосновение не чувствует, разве что мысль в голове мелькает: «Похоже, у меня есть силы, чтобы выбраться».

А тем, кто его пытается из трещины вытянуть, кажется, что открылось второе дыхание. Поэтому я сейчас поднатужусь, а они там наверху через минуту отпразднуют спасение друга.

Ноша быстро утекает из рук. Видимо, Бести и два хранителя-малька тоже облагодетельствовали своих питомцев «вторым дыханием».

Что ж, пора на поверхность и скромному спасителю. Старательно стираю улыбку с лица, потому как герой-то я герой, но о скромности забывать не стоит.

Пусть в душе я жду благодарностей и поздравлений, но лицо моё появляется над поверхностью, не искаженное эмоциями. И тут же натыкается… Нет, не на благодарности и поздравления, а на кулак нашей разгневанной лидерши.

***

Чувствую себя жирафом, попавшим из зоопарка в саванну. Мир вроде тот же, но по каким правилам здесь живут, до меня никак не доходит.

Вытянув из трещины, Бести популярно мне объяснила, почему я нахожусь в родстве с некоторым рогатым скотом. Дескать, всё у них было под контролем, и вообще вполне штатная ситуация. А вот я своим геройством подверг опасности троих альпинистов, зависших на скале.

Судя по взгляду, которым смерил меня Архип Савельевич, я и правда нехило оплошал.

***

Здесь в горах одиночество ощущается особенно остро, хотя и в городе мне было к этому не привыкать. Понадеялся, дурак, на дружеское расположение? На, получай, кислый привкус обиды и несбывшихся надежд, который даже ириской не перебить. Сминаю фантик и прячу в карман.

Да, косуху свою я нашёл, как только люди благополучно добрались до места нового лагеря. Лучше бы и не снимал её часом раньше, честное слово.

Квадратики конфет пришлось долго выискивать по вмятинам на снегу, но я собрал все до единой. Дурацкое занятие помогло отвлечься от не менее дурацких мыслей.

Зато теперь, здесь на скале, обида вцепилась в мою шкурку основательно, и путь вниз показался таким заманчивым…

– Эй, Добавок, чего раскис? – бодрый голос Бести врывается в мое одиночество.

Молчу, потому как подозреваю, что за свои мысли снова могу получить в нос.

Она устраивается рядом, долго смотрит в темноту и просто дышит. Я зачем-то подстраиваюсь под ритм этих вдохов-выдохов, и чуть не пропускаю момент, когда она начинает говорить:

– Ты зла не держи. Я набросилась на тебя как на врага, только забыла, что враг у нас всех здесь один. Эта гора. Пожалуйста, давай поможем людям вернуться домой без потерь, а после ты уйдешь и забудешь нас, как самую страшную практику в своей жизни.