Последняя инстанция. Расследование

– Ну ты, мил человек, даёшь! Кто ж про такие висяки в лоб спрашивает? Это ж у них больное место. Дело-то громкое было! Гаргаевы – большими фигурами были! Ну, удачи, сынок!

– Спасибо, папаша! – сказал я в трубку, уже после того, как эксперт отсоединился.

Сашка был – само терпение. За весь наш разговор с криминалистом он не произнёс ни звука, не налил, не выпил, и иногда мне казалось, что он даже не дышит. Видимо, по обрывкам разговора он понял часть беседы.

– Куда дальше едем? – весело спросил он, разливая водку по стопкам, – В Шлиссельбург? В Красное село? В Зажопинск?

– Почему в Красное село? – растерялся я. Поездка в Зажопинск меня почему-то смутила меньше.

– Ну, я так понимаю, мы пока по всему городу все трупы в кучку не соберём – не успокоимся! – Сашка развеселился не на шутку, только вот я его веселья никак не хотел разделять.

– Так! Всё! Банкет окончен! Наш стрелок отметился ещё в одном эпизоде.

Сашка помрачнел. Опрокинул в себя водку, подхватил на вилку кусочек сала и уныло отправил закуску в рот.

– Никакой жизни! – пожаловался он, – Откуда эти жмурики повылезали на наши с тобой головы?

– ЭТИ жмурики, – я повторил Сашкины манипуляции с выпивкой и закуской, – повылезали, как ты изволил выразиться, пять лет назад.

Сашка поперхнулся:

– А мы тут с какого боку?

– Ты меня вообще слушаешь? Стрелок НАШ!

– То есть? – Сашка ещё продолжал откашливаться, – Что значит «наш»? Мы его наняли, чтобы он город от всякой пакости очищал? Смелая мысль! Но я что-то не припомню, чтобы мы с тобой, разуверившись в справедливости российского правосудия, взяли и с пьяных глаз создали отряд народных мстителей. Если только очень сильно набухались!

– Это тот же снайпер, – терпеливо объяснил я напарнику, – который снял Куприянова.

– А это доказуемо?

– Доказуемо. Мало того, что такие же дырки во лбах – ровно промеж бровей, так он ещё, сволочь, из одного и того же ружья палит. Мало того, у него патроны из одной коробки.

– Не боится, зараза! – Сашка прищурив глаза, как довольный кот, отправил в рот ещё один приличный шмат сала. – Значит, терять ему нечего. А кого там шлёпнули-то?

– Братьев Гаргаевых. Я про это дело что-то слышал, его вообще мимо нашего носа на самый верх затащили. Поэтому подробностей и не знаю. Знаю только, что у них бизнес был какой-то большой… Да не в бизнесе дело – они диаспору тут чеченскую возглавляли. Так что – дело было, мама – не горюй! Предлагаю, по последней, разбежаться по матрёшкам, выспаться как следует… А утром, я – в петроградское РУВД, ну а ты давай, связи копоши!

– Кого с кем? Новикова с друганами – потенциальными стрелками – раз! Жилиной с Никитиной – два! Новикова с родственниками Никитиной – три! Правильно понял? – Сашка налил на посошок.

– Абсолютно правильно! – ну и смотри там ещё, кто с кем мог пересекаться. Должны же они были пересекаться… Ну, с этими двумя – Жилиной и Никитиной – более-менее ясно. А вот с какого перепугу тут Гаргаевы нарисовались?..

– А тоже кого-нибудь переехали, – Сашка глазом не моргнул.

– Ладно, утро вечера мудренее! По домам!

Глава 7

Утро не оказалось мудреней. Оно оказалось на редкость сумбурным и пасмурным. Во всех смыслах этого слова. Вокруг было пасмурно, а в голове – сумбурно. От вчерашнего лета не осталось и следа. Накрапывал банальный питерский дождик, было мокро, промозгло и уныло. Казалось, что в самой середине июля наступила поздняя осень. «Вот и кончилось короткое северное лето» – мелькнула в голове неизвестно кому и когда принадлежащая мысль. Петроградка встретила меня тёмными, мокрыми листьями тополей, ещё не вырубленных в пылу борьбы за демократичное строительство элитного жилья. С ребятами из убойного я созвонился ещё утром, из дома. Они приветливо пригласили меня «на чаёк», по причине чего пришлось заскочить в первый попавшийся магазин и затариться коньяком. Ребята обрадовались мне, как родному, хотя до сего дня сотрудничать с ними мне почему-то не доводилось. Что удивительно – их обнадёжил не коньяк, а моё появление, хотя первый их тоже порадовал. «Всё как всегда и как везде» – удовлетворённо подумал я, поймав себя на мысли, что стабильность образа жизни и работы радует душу и гармонизирует расшатанную нервную систему. Разговор начался легко, но пошёл не в нужном мне направлении. Коллеги почему-то решили, что я приехал к ним с одной единственной целью: немедленно приступить к поимке преступника, которого упустили пять лет назад натасканные охранники, не нашли «командированные» братья из наисерьёзнейшей организации (сразу ясно – не торговцев арбузами шлёпнули), не отыскали и мои сегодняшние собеседники. О преступлении они рассказали охотно и даже как-то радостно. Ну, не чувствовалось в их словах ни сочувствия к погибшим, ни сильного раскаяния по поводу повисшего громкого висяка. Неправ оказался на этот раз хитрый эксперт.

– Дело до сих пор не закрыто, что ли? – удивился я.

Пришла пора удивляться ребятам:

– Так кто ж его закроет?! Пытались пару раз – так нас так нахлобучили в прокуратуре, что и до неполного служебного недалеко было. Как закроешь? Такие уважаемые люди, понимаешь, погибли! Бизнес у них был – не дынный, не арбузный – банановый. Дело-то поначалу наверх дёрнули, ну а, как поняли, что «тухляк», нам обратно и спустили.

– Чечены банановый бизнес держали? – умудрился я показать неосведомлённость.

– А ты не знал? И не только… У них многое на кругу вертелось, сейчас даже вспоминать не хочется. А начинали с простого. Старший Гаргаев, после отсидки, в 95-м замутил клубную сеть. Потом к нему младший брат присоединился, когда освободился… С ними в доле был фраер один питерский. Как он туда вписался – одному богу известно. Но в то время русским проще было бизнес ставить. Вот они этого барыгу и подняли. Кредитов ему надавали, похлопали по плечу: «Работай, брат, обогащайся!» А потом взяли в такой оборот, что ему пришлось у них ещё несколько лимонов кредита брать. Да не под старые проценты, «братские», а под совершенно грабительские. Короче, развели они барыгу, как щенка…

Меня всегда немного смущала способность районных оперов изъясняться на «чисто конкретном» языке. В компании фиг отличишь – где мент, где бандит. Получалось какое-то не равенство, но братство. Это сейчас районные опера слились в любовном экстазе с разномасштабными группировками и перемешались до полной гармонии. А в 90-х всё же была граница, незримая практически, но была. Всегда неприятно осознавать, что твои коллеги – в общем-то, не совсем тебе и коллеги. А иногда получается даже наоборот. И никакое УСБ им, собственно говоря – не помеха.

Я попросил для начала фотографии трупов Гаргаевых. Дело уже лежало на столе, и, судя по слою пыли, покрывавшему многочисленные папки, с места не трогалось – ни в прямом, ни в переносном смысле. Лежало на месте и стояло на месте. Фотографии в прямом соответствии с информацией эксперта, действительно убедили меня, что стрелок был тот же самый. Те же маленькие красивые дырочки со скошенным входом (молодцы криминалисты! Такие чёткие снимки – рентгенолог обзавидуется!), калибр, вроде тот же (на глаз, правда). В протоколе с места преступления описание: откуда возможна была стрельба (предварительное мнение экспертов), интервал между выстрелами (со слов охраны), осмотр места расположения снайпера (тут записи криминалистов заканчиваются, потому, как ни единого мало-мальски значимого следа найдено не было) … Всё сходилось. Всё. До малейшей детали. «Наш стрелок!» – с непонятной мне гордостью подумал я. Вернее, подумал мой мозг. Я с этим гордым «НАШ» был категорически не согласен. Ну и что, что – бандиты? И что, что держатели общака… Или казны?.. Как там, у чеченов, эта касса называется? Что ж, теперь каждому смертному волю давать среди бела дня расстреливать без суда и следствия?! Что же это будет-то тогда? Упрямый мозг подсказывал: «Рай наступит на земле ещё при твоей жизни, болван!», но я опять-таки категорически с мозгом не соглашался. Осознав, наконец, отвратительность противостояния разума и эмоций, я опять вернулся к прошлому Гаргаевых. Потому как, именно из их прошлого вылез этот доморощенный киллер.

Если с делами Никитиной с собакой (тьфу ты, вот ведь пристало!) и Жилиной было всё достаточно ясно, и между ними существовала явная связь, несмотря на разницу осуществления убийств, то какое отношение киллер имел к Гаргаевым – остаётся только гадать. Вполне возможно, что это просто киллер. Никакой не мститель, как мы его уже успели окрестить с Сашкой. Просто наёмник, которому глубоко фиолетово, кого убирать – бизнесменов по заказу конкурентов или преступников, избежавших наказания, по заказу родственников, неудовлетворённых правосудием.

– Подозреваемые хоть были? – безнадёжно спросил я у петроградских коллег.

– Полно! – бодро отрапортовали ребята, – Каждый второй, который не первый. В своё время, Гаргаевы буквально с нуля поднялись именно на кредитовании бизнеса. Ростовщичество, рэкет, переделы всяческие, разводки… Там столько всего было!.. Они стольких и мелких, и крупных бизнесменов, которым деньги ссуживали, потом в петлю загнали!… Кого в переносном смысле – ну, лишили всего: бизнеса, квартир, домов, даже машинами не брезговали… А кого и в прямом – были люди, которые потеряв всё и оставшись в долгах, как в шелках – просто руки на себя накладывали. Семье в глаза смотреть не могли – вот и сводили счёты с жизнью… Так эти уродцы и с семей потом долги выбивали. Причём, в буквальном смысле слова – то есть уже в конце 90-х эти братья не гнушались ни паяльниками, ни утюгами… Если с норовом барыга попадался – так и убрать могли, и детей в заложники брали… Так что – ублюдками они оба два были первостатейными. По ним не то что пуля плакала – по ним электрический стул рыдал…

– М-да… – радости эти сведения мне не принесли, – То есть кроме конкурентов, у них могло быть полно и врагов из обиженных?

– Э-э! – следователи как-то странно напряглись, – Ты так, брат, не говори, – обиженных! Это… так не положено…

Дико хотелось шарнуть кулаком по столу и напомнить ребятам, что мы не на блатхате собрались по понятиям тереть. У нас тут производственное совещание, можно сказать, а они мне про «положено – не положено» будут плести! Право слово: утром мент, вечером конкретный пацан… Но как-то в чужом монастыре своим уставом по столу не стучат. Сведения нужнее, нежели мелочи:

– Давайте ближе к делу! Были конкуренты, были потерпевшие. Ещё? Какие-то другие мотивы могли быть? Ну там, междусобойная разборка? Может, внутри диаспоры какие-то разногласия?

– Нет! – ребята по моему тону, похоже, почувствовали, что зарвались, – внутри диаспоры они были очень уважаемыми людьми, и вряд ли кто-нибудь пошёл на то, чтобы убрать их. Это равно самоубийству – свои же не спустили бы! И конкурентов мы тоже в расчёт не брали. Они, понимаешь, были вне конкуренции в своём деле. Заняли нишу – глубокую, широкую, прочную. Стояли очень крепко. Так что, конкурентов мы отмели сразу, как и диаспору. Однозначно. Тут кто-то из… пострадавших от их беспредела. Потому как беспредельничали они жёстко. Для них, как бы, всё ещё начало 90-х на календаре было, когда по беспределу под раздачу и честные люди попадали, и нормальные пацаны. Не сказать, что они полгорода держали, но несколько районов под ними было – не целиком, выборочно. Каждый бизнес здесь между собой местные поделили. И Гаргаевы туда не совались, соблюдали всё же субординацию. Хотя случаи были… Но, вроде расходились миром. Воевать с ними серьёзно никто не хотел. Да и убирать их никто бы из других группировок не стал бы. Они всё же старались в рамках держаться. Если выходили за рамки, то после договаривались всегда полюбовно. Они, суки, умели договариваться, дипломаты, их мать!.. Отступные платили щедро, если непонятка какая. Так что, мы этих всех, им подобных, сразу отмели.

– То есть, Гаргаевы были вне конкуренции, – желчно ухмыльнулся я, – а их бизнес кому отошёл? Может партнёры по бизнесу?

– Ну ты спросил! – один из следаков, капитан Немоляев, занимавшийся делом Гаргаевых с самого первого дня, даже рассмеялся, – Это ж не сеть супермаркетов, чтобы учредители, совет директоров, бухгалтерия, налоги… Нет, бизнес был вполне официальный. Серьёзно, банановый. Он не приносил много прибыли. Уже не 91-й год шёл. Так, скорее, для проформы, типа, бизнесмены мы. Ну и несколько общепитов у них было – от кафешек на рынках до элитных ресторанов с национальной кухней. А всё, что мимо бизнеса, это мы тебе уже поведали, – капитан налил по рюмочке коньяка, – Ну, и разумеется, наркотики. Ну, это, ты ж знаешь, не наша прерогатива. Этим есть, кому заниматься.

– То есть тему наркотиков вы не разрабатывали?

– А на предмет? Есть подразделение, есть управление. Всё, что они знали про Гаргаевых – на их совести.

– А не брали в расчёт, что кто-то из родителей погибшего наркомана вдруг им отомстить захочет?

– Ты понимаешь, Сергей, мы эту версию тоже в расчёт не брали. Они не были ни поставщиками, ни дилерами, хотя с дилеров «налог» снимали», это однозначно. Но эти налоги обычно совсем в тени. Они в это дерьмо инвестировали. А таких, как правило, не достают. Там так все концы по деньгам запрятаны, что выяснить, кто заказчик – нереально. Поэтому, если и мстить – так дилеру, причём не крупному, а, скорее – мелкому. Ну, который уже на точке торгует. Их наркоши в лицо знают, адреса их, точки торговли… Вот такого убрать из мести за ребёнка или там мужа, жену – милое дело! И убирают. А инвесторов никто не трогает. Если бы их так зачищали – нам бы работёнки поубавилось.

– Хорошо. Значит, остаются бизнесмены, которые попали на кредитах от Гаргаевых, либо семьи тех, кто не смог выпутаться, но у них остались родные…

– Не, Серега! Это глухо! Их столько – не перечислить даже. То есть, естественно, мы с этим материалом поработали, выявили около сотни пострадавших. Кое-кого пустили в разработку. Но большая часть просто сникла. Многие руки опустили. Кое-кто просто спился… Ну, это из тех, кто жив остался. А там такая прорва народу – мы пытались отрабатывать, беседовали и с бизнесменами, и с их родственниками… В один голос все кричали: «Собакам – собачья смерть!»… Но, чтобы за винтарь хвататься – с такими мы не сталкивались.

– Мне всё же придётся посмотреть эту часть дела. Списки есть?

– Есть! Обижаешь! И списки, и претензии, и темы разборок, и адреса либо самих барыг, либо их семей – ну, кто выжил в этом беспределе. И, кто на месте – многие от долгов прячутся до сих пор, даже зная о том, что Гаргаевых уже нет.

– Так кому их бизнес перешёл всё-таки? Ну, официальный? – чёрт, даже неясно было, с какой стороны подступиться к этому делу.

– А бизнес в семье остался. Ну, жёнам, естественно ничего не положено, но у них там осталась куча родни: братья, отцы, даже дети подросшие. Всё взяли в свои руки. От криминала, вроде отошли, сейчас занимаются только поставками фруктов (ну, бананы те же, ананасы, киви, всякая прочая заморская хрень), рестораны, опять же, кафешки, несколько сетевых магазинов для простого народу… Так что тут всё чисто – не копай, не трать время!

На что мне тратить время, я, по-любому, решу сам. Советы коллег-неудачников мне не подспорье. Хотя, на неудачников они похожи не были. Было ощущение, что это преступление не очень хотели раскрывать. Несмотря на жалобы в прокуратуру, на обращения в суд, на многочисленные отводы и судей, и следователей. Похоже, такое положении вещей всех устраивало – бандиты мертвы, преступник не найден.. Да и фиг-то с ним! Меня сейчас интересовали потенциальные убийцы. Или заказчики.

За коньячком сидеть, ясен перец неплохо, но дело надо как-то двигать. Ну, хоть как-то!.. Ну, хоть как-нибудь, матерь божья! А то ещё пару трупов, и не только вся карьера псу под хвост, но и весь мой авторитет покачнётся и рухнет, как строительные леса, таджиками построенные. Надо всю эту гнусную тему с разводкой бизнесменов прошерстить ещё раз. Начать только с чего? Если бы кто-то сам взялся за оружие – ещё туда-сюда. А вот если наёмника привлекли, тогда – хана! И не будет тебе, майор Сергеев, никакого отпуска, никакого повышения и никакого очередного звания. Будет стыд и позор. Пожалуй, следаки сами знают, с кого лучше начать.

– Так, ребята! Давайте теперь по этому списку, – у меня в руках действительно был список. В нём значилось чуть более пятидесяти фамилий. Напротив многих из них стояли жирные минусы, – Это что за вычеты? – спросил я у ребят.

– Это не вычеты. Это жмуры, – добродушно объяснили мне коллеги, – Те, которые справедливости не дождались…

– Так! Стоп! А когда этот список делался? – меня вдруг озарило.

– Ну, как когда? Когда работать начали по бизнесменам кинутым. Сначала по конкурентам били, по тем, кому выгодно было, чтобы Гаргаевы на тот свет отправились… Где у них там этот «тот» свет?.. А, когда дошли до этих, ну, кинутых – тогда врубились, что лучше сделать список, а потом по нему чирикать – кто жив, кто свалил, кто опустился на самое дно… Ты не смотри, что он не как документ выглядит – он у нас на столе дневал и ночевал. Самый рабочий материал.

Ещё часа три мы прокорпели над этим исчирканным вдоль и поперёк боевым листком. Сделали несколько копий, и я делал пометки по каждому объекту. Мне только цветных карандашей не хватало, чтобы устроить из списка школьные контурные карты военного образца: бои, укрепления, наступления, отступления… С собой я уносил разукрашенный перечень потенциальных стрелков. Он стал намного длинней из-за жён, детей, братьев, сестёр и прочей родни, пострадавшей от ростовщичества братьев Гаргаевых.

Глава 8

Изучать список я уселся в «Поляне» – кафе на Загородном, где мы с Сашкой за последние дни стали просто завсегдатаями. Сам он подъехал позже. Ничего хорошего не накопал. Разговор с Оксаной Ровник всё же состоялся. Пользы от этого разговора было ещё меньше, нежели до помутнения её сознания. Сашка бросил это безнадёжное дело. Он, как и я, впрочем, был уверен, что девушка, даже придя в полный рассудок, не сможет пролить свет ни на прошлогоднее происшествие, ни на убийство на Таврической. Решено было оставить её в покое.

С друзьями Новикова тоже случился облом: многие из них – те, кто остался жив после боевых действий, представляли собой достаточно печальное зрелище. Большая их часть, как и сам Новиков, оказалась малоподвижными инвалидами. Некоторые пьянствовали так, что ни о какой снайперском функционировании и мыслить было невозможно. Из всего огромного списка сослуживцев Новикова и товарищей по школе снайперов, Сашка вычленил всего двоих. Оба на сегодняшний день здравствовали, оба работали тренерами: один готовил снайперов в военном училище, второй в спортивной организации, подчиняющейся олимпийскому комитету. Сашка провёл огромную работу – когда только успел? Даже проверил алиби обоих тренеров. Один во время убийства лежал в больнице с внезапно давшим о себе знать военным ранением. Второй в этот день вообще был на спортивных сборах где-то в Карелии, на тренировочной базе. На этом вопрос с Новиковым можно было вообще закрыть. Не потому, что его можно было сбросить со счетов, как заказчика убийства, а потому лишь, что он сам, добровольно, никогда и ни за что этого стрелка не сдаст. А свои ресурсы по отъёму информации мы просто исчерпали. Дальше было глухо. Как в танке. Хотя, в танке ни фига не глухо! Почему так говорят?!.. Эта ниточка пока обрывалась, и подхватить её в месте обрыва – было выше наших сил.

Отвратительное чувство собственной беспомощности! Мы не были уверены на сто процентов, что убийство Куприянова – это заказ Новикова, но даже, если бы мы знали это на сто, двести, тысячу процентов – у нас не было ни одной зацепки. Ни одной, самой маленькой причины хотя бы блефануть, прижать Новикова и попробовать его расколоть. Эта затея, сама по себе была настолько бредовой, что не только говорить, но думать о ней было нелепо. Новиков не сдаст стрелка. Хучь убей!

– А ты не в курсе, – спросил я у Сашки, – а как был ранен Новиков? Он же снайпер. Они в открытых боевых действиях не участвуют, вроде?..

– Их спецподразделение при передислокации попало в засаду. Почему они там все вместе собрались, куда перемещались, и как вышло, что у особого подразделения – всё же снайперы на войне на вес золота – не было ни специального сопровождения, ни должного вооружения – этот вопрос так и не был выяснен. В общем, там и боя-то не получилось. У ребят было спец-оружие: снайперские винтовки – ими в открытом бою не повоюешь против автоматов и гранатомётов. В каком-то ущелье их накрыли боевики, и расстреливали буквально в упор. Подошли вертушки, и это спасло большинство. Тем не менее, многие погибли, а, пока они раненых добросили до своих, многим уже нельзя было помочь. Кого-то спасли, кого-то не сумели. У Новикова было ранение обеих ног, причём раны были не пулевые, а осколочные, от гранат. Короче, операцию ему в полевых условиях сделали, но пока до госпиталя доставили, у него гангрена началась. Пришлось обе ноги ампутировать. Говорят, он после госпиталя ещё рвался в район боевых действий. Уверял, что снайперу ноги – без надобности.

– И что?

– Что, что?! Комиссовали. Наградили. Потом… Он служил там с самого начала войны. Контрактник. А с Александрой он ещё до войны знаком был. Зачем туда отправился?.. Может, денег заработать хотел? Или ещё чего…

– Ещё чего там можно было заработать? – с раздражением рявкнул я. Многие мои друзья – и из органов, и из прежней, домилицейской жизни побывали в Чечне. Кто-то в первую, кто-то во вторую войну. Кто-то застал и одну, и другую. Я знаю, что ехали они туда не за рублём… Объяснять Сашке это в сто первый раз мне не хотелось. Тем более, что я и носа на войну не совал, а Сашка был туда командирован в своё время. Правда, в боевых действиях, по его же словам, он участия вовсе не принимал, и всё же… – Ампутацию обеих ног? С Александрой, говоришь, ещё до войны знаком был? – встрепенулся вдруг я, – Так подожди. Что-то тут не складывается. Такая любовь-морковь, и на тебе!.. Берёт парень и отправляется на войну!.. Это почему ещё?..

– Слушай! Я в такие дебри не лез. Я узнал всё! Всю информацию накопал. Урожай, так сказать, собрал. Ты у нас – мозговой центр, тебе и думать. Сортируй, отмывай, лишнее выбрасывай. Я – так… На подхвате…

– Да ладно тебе, – не хотелось с Сашкой ссориться, – на каком подхвате?! Я тоже копаю, и думать нам вместе! Ща думательной жидкости накатим, и продолжим. Чёрт с ним, с Новиковым. Из него всё равно ничего не выжмешь.

Двинулись дальше. Сашкина бригада работала в полную силу. Оба дела – и по Таврической и по Тарховке, подключив прокуратуру, оставили в районных отделениях, чтобы были хоть какие-то лишние руки и ноги. Сашкины коллеги сумели перелопатить все связи Никитиной и Жилиной, и ни в одном месте не нашли точек соприкосновения. Девушки никогда не были знакомы, они не пересекались ни на работе, ни в школе (учитывая разницу в возрасте), ни на отдыхе, ни в Интернете, даже на самых популярных сайтах, где у каждой из них была своя страничка. У них не было общих друзей, они жили в разных районах города и отдыхали в совершенно различных местах. В одной больнице они тоже не лежали и не лечились. То же самое и с их родными. У Жилиной вообще не было никого, кроме родителей – никаких родственников. Ну, разве что Новиков. Но пока, Новиков – это совершено закрытая для нас тема.

Погода становилась всё лучше. Сумбура в голове – всё больше. Решили взяться за Гаргаевых и их «свиту». Я повторил Сашке вкратце то, что рассказали мне ребята из петроградской убойки. Мы склонились над списком, снова чиркая и обводя имена и даты. После двух по триста мозгового стимулятора и трёх часов упорного изучения, мы пришли к выводу, что список уменьшился на девяносто процентов. То есть, в нём осталось всего десять человек. Мы посидели ещё немного, и список поредел ещё на половину. Дальше вычёркивать было некого. С оставшимися предстояло работать.

Девушка за соседним столиком таращилась на меня так странно, что я забыл и про список и про убийства. Она смотрела мне прямо в глаза. Было ощущение, что это гипноз. Сидела девушка очень странно: подняв одну ногу, поставив пятку на стул так, что коленка торчала над столом, а в неё был упёрт подбородок. Она очень медленно тянула из бокала какой-то сумасшедший ярко-розовый коктейль и периодически затягивалась длинной тёмной тонкой сигаретой. То ли её взгляд совершенно потерялся, и ей было абсолютно наплевать, куда смотреть, то ли в моей башке было настолько пусто, что девушка спокойно смотрела сквозь меня на что-то, расположенное за моей спиной. Я прилип к её взгляду, как к магниту, пока Сашка не отрезвил меня слегка:

– Тёлку клеишь? – широко улыбаясь щербатым ртом, изрёк, он, наконец, – Очень вовремя!

Я и сам понимал, что сейчас как-то не совсем то время, чтобы разводить всяческие адюльтеры, но я ж – не монах. И девушек я очень даже люблю. Даже больше, чем работу. Но вот именно в этот момент, я мог думать только о делах. О делах, которые навалились, как перманентно неожиданный снег в нашем северном городе. Его некому убирать, его никто не хочет убирать, его не будут убирать. На отпущенные деньги те, кому это делать положено, будут зябко кутаясь в норку, жить, ёжиться и ждать, пока «оно само растает». Вот и мои дела так же. Их надо раскрывать. Их никто не хочет раскрывать. Их и раскрывать-то некому. Но, в отличие от снега, они не растают сами, чёрт бы их побрал. Чёрт бы побрал этих преступников, которые совершают преступления, и остаются безнаказанными. Потому что – папы, потому что – деньги, потому что – связи… А ты сиди тут, в уютном кафе, с хорошим другом, под взглядом хорошенькой девушки, и думай, с какого боку подступиться к этому винегрету, намешанному из преступлений разных лет. В башке опять завертелся сумасшедший калейдоскоп: люди, трупы, списки, пули, деньги, какая-то галиматья… И всё желание подвигов на всех фронтах, особенно, на любовных, улетучилось. Остался самый наимрачнейший осадок: просто почувствовал себя старым ловеласом после фиаско, который – Господи ты, боже мой – забыл к случаю виагру в бардачке! В другой раз, в другое время, может быть, даже в этом самом, а, может быть, в другом месте, я бы обязательно подошёл к миленькой длинноносой стервочке с банальным предложением познакомиться. Но нет, не сейчас… Сейчас мы с Сашкой будем в сто-не-помню-уже-какой-раз пробегать глазами этот нечастный «перечень подозреваемых лиц», чтобы запнуться взглядом за того одного, кто нам нужен.