Хозяйка книг

– Ты лучшая сестра, в этом ты можешь не сомневаться, поэтому я уверена, что и мамой будешь ты отличной. У тебя будет самый счастливый ребёнок, ибо у него будешь ты. О такой маме можно только мечтать.

– Когда-нибудь и ты сможешь стать мамой, ты только жди и верь. Когда-нибудь всё случиться. Я знаю, что у тебя всё получится, я искренне надеюсь, что мсье Ришар достаточно порядочный мужчина, чтобы подарить тебе настоящее счастье и любовь.

– Сейчас нам рано думать о браке. Денег у него не так уж много. Лично я что-то откладываю, но этого хватит лишь на небольшой срок. Как это тяжело бы ни звучало, я могу понять, почему моё счастье всё откладывается и откладывается. Но лучше так, чем совсем лишиться его.

– Он живёт же где-то. По крайней мере, учитывая ваши прогулки, ему нужно где-то ночевать. Иначе бы он оставался здесь. – Уже менее возбуждённо говорила она, всё понижая свой пыл.

– Он живёт в небольшом доме с мамой и младшим братом. Я там точно буду лишней.

– Это же не может продолжаться вечно. Жизнь никогда не стоит на месте, вынуждая нас вечно следовать за ней и меняться самим.

– Если его брат пристроится куда-то, то, будет легче, может быть, тогда мы сможем найти себе место, себе и нашему будущему, но учитывая, какой его брат, это мне кажется невозможным. Ибо, как мне рассказывал Раймон, в его голове ничего, кроме как развлечений, не было и никогда не будет. Но даже если по счастливой случайности он и возьмётся за ум, то у него могут появиться мысли, которые есть сейчас у нас.

– Но, всё равно будет легче, мне очень жаль, но, сестрёнка, мы всегда готовы тебе помочь. Я и Анри. Всё будет хорошо, дорогая.

Меня слегка растрогали её слова, и, может быть, растрогали бы больше, если бы сразу после этих слов из кабинета бы не вышли Анри и Камилло и не прошли бы мимо нас. Они спустились вниз, обратив на себя наше внимание. А Жозефина, которая внимательно смотрела им вслед, окончательно потеряла ту мысль, которую она вела.

– Я думаю, они не скоро вернутся. – Сказала я ей.

– Не знаю, но, возможно, ты права. Мне пора бы спуститься вниз, я всё-таки работаю здесь. Жаль, что скоро мне понадобится замена. Но я опять, как обычно, отвлеклась на своё. Вернёмся на место. Если я ему понадоблюсь, он знает, где меня стоит искать.

Мы вместе подошли к лестнице, но разошлись на разных этажах, и как только я спустилась вниз, меня жестом позвала Клотильда. Мне стало интересно, что ей всё-таки нужно, и я подошла к ней.

– Я вас искала, юная мадемуазель, где вы были? – Немного строгим тоном начала она.

– Пришёл господин Аччайоли, которому был необходим хозяин. Я провождала его, чтобы наш гость не заблудился здесь. Меня об этом сам хозяин просил пару дней назад, сообщая о его скором прибытии.

– Ничего не меняется. Придёт время, и он доиграется.

– В каком смысле?

– Мне самой мало что известно. Но я не доверяю ничему подпольному. Это всегда приводит к горестям. Вот увидите.

– Поверьте мне, ничего противозаконного он не совершает.

– Всё равно ничего хорошего. Когда-нибудь он пожалеет об этих делах. Но ладно, не будем болтать. За прогулки и разговоры вам ничего не грозит, а вот мне.

Я кивнула ей, а затем пошла к немецкой литературе и начала перебирать книги, думая о том, какие книги стоит поставить на образовавшиеся пустые места. Мимо меня прошёл Рауль Форже, который нес старые тома. Рауль – двадцатичетырёхлетний работник на складе, широкоплечий блондин с довольно правильными очертаниями лица. Он был в немного мятой сероватой рубашке, коричневыми укороченными брюками и ботинками того же цвета. А позади него шёл Камилло, который заметив меня, замедлил шаг, и я решила подойти к нему. В нем было либо нечто чарующее, чего я не понимала, возможно, мне нравилось слушать его речи о литературе, ибо я сама разделяла его мнение. Он не высказался прямо, но я поняла его мысль, как мне это показалось, для него мода была поверхностна, всего лишь пустышкой, но, не следуя которой, ты сильно усложняешь себе жизнь. Так же думала и я.

– Как прошли ваши дела? – Спросила его с улыбкой на лице.

– Я получил что хотел.

– Тома Кретьена да Труа.

– Именно.

– Вам, видимо, очень нравится его творчество, если вы решили платить за тома, которым не одна сотня лет.

– Не мой любимый представитель куртуазной литературы, но это незаконченное произведение весьма неплохое.

– То есть вас действительно интересует данное направление средневекового творчества?

– Вы сами говорили, что эта тематика довольно популярна. Вот я и есть жертва этой моды.

– И вас она интересует только поэтому? Потому что внезапно стала популярной и такой пока что остаётся?

– Если честно, мой интерес этой темой сильно выходит за пределы этой тенденции. И моё увлечение относится не только к романам и поэмам.

– Если так, то, можете ответить мне на вопрос, как вы считаете, идеи куртуазной любви, которыми наполнены рыцарские романы, существовали ли в реальной жизни? Просто я и представить не могу, чтобы они хотя бы частично отражали реальность.

– Не отрицаю. И не спорю с тем, что эти романы слишком идеализированы. Но тем не менее даже сейчас во многих кругах наигранная учтивость никуда не исчезла. В этом нет ничего особенного и необычного. Если упускать многие моменты ради того, чтобы отображать выдуманную систему правил отношения к особам благородной крови, то в итоге получается как раз то, что вы можете наблюдать в этих романах. Тем более, это творчество во многом имеет данный вид благодаря придворным поэтам, которые будучи слугами, не могли не воспевать благородство господ и не превращать их в совершенства.

– То есть все девушки благородной крови.

– Именно. Мнение об иных представительницах очень сильно падало, они уже не были подобны матери Бога, а скорее чуть ли не первые грешницы. Да и у самих таких людей были куда более простые представления обо всём, даже о любви. Как было раньше, так и осталось сейчас.

– Но всё равно это ужасное время.

– Не спорю, но даже у этих веков были свои уникальные и необычайно прекрасные плоды. – На мгновение он остановился, оглянулся, а затем продолжил. – Прошу меня простить, мадемуазель, но я должен покинуть вас, у меня остались неотложные дела, к сожалению. Прощайте.

– Прощайте.

Он слегка поклонился мне и вскоре покинул магазин. А я начала думать о нём, сама не зная почему. Меня мало интересовала литература средних веков, хотя некоторые творения Ренессанса мне всё-таки оказались по нраву, но это уже были совсем другие творения. Но слова Камилло меня очень занимали. В некотором смысле я благоговела перед его рассуждением, которое было, к несчастью, быстро завершилось, несмотря на то, что я даже придумала ещё несколько вопросов, ответы на которые мне были неважны, но я смогла бы тогда продолжить слушать его. Но он ушёл, возможно, потому что он был либо действительно занят, либо я была ему плохим собеседником, либо всё это вместе. Всё же я мало что могла сказать ему, но я, правда, получала некое удовольствие, слушая его. Да, иногда всё-таки встречаешь интересных людей, одним из них был Камилло Аччайоли, он ушёл, как уходили и другие, оставив за собой некую слабую грусть, которая недолго сохранялась.

IV

Весь оставшийся рабочий день я провела в некоем унынии, по сравнению с Камилло, все остальные посетители казались мне довольно скучными или глупыми. И в этом унынии провела весь свой день. Мне хотелось сбежать ото всех, но не могла. Я лишь тешила себя тем, что скоро снова останусь наедине с Раймоном. И с каждым часом тоска по нему становилась всё сильнее и сильнее, хотя я знала, что он рядом. Я бродила по магазину, надеясь его встретить, к негодованию Клотильды, но к нему так и не зашла, а он не покидал своего места.

В послеобеденное время мне было особо скучно на своём месте, и я искала себе повод как-то уйти от него. У меня это плохо удавалось, но в какой-то миг я вспомнила о Камилло и Анри и, желая разбавить как-то ожидание, решилась подняться наверх. Когда я всё-таки поднялась, я поняла всю глупость моей идеи, но и возвращаться не хотела. Я ходила из стороны в сторону и возле комнат услышала какие-то смешки и речь, которую я не могла разобрать, пока из любопытства не подошла поближе.

– Я давно вся твоя. – Звучал мелодичный весёлый голос Одели.

– Я знаю, любовь моя. Какие у вас прекрасные волосы, Одели, одно наслаждение прикасаться к ним. – Отвечал ей Генри.

– Так что ваш отец? Он всё ещё обижен на тебя? Спустя столько долгих лет.

– Ещё не знаю. Я написал письмо, в котором выражал глубокое сожаление о произошедшей ссоре. Возможно, очень поздно. Всё-таки прошёл не один год, но, может быть, за это время он уже остыл. Всё же я тогда был очень юн. Он должен понять, что всё произошло по моей глупости, виной которой молодость.

– Я надеюсь, он простил тебя. Всё-таки он твой отец, что бы ни произошло, он всё равно будет им.

– Возможно, и простил. Всё-таки я давно уже не тот. У меня есть работа, крыша над головой, любимая девушка. Я сам сожалею, глупо было сбегать от проблем в другую страну. Но тем не менее, встретив тебя, я обрёл куда большее, чем кто-либо мог бы мне предложить, если бы я принял условия отца. А теперь я надеюсь, что и потерянное можно будет ввернуть.

– Будем ждать. Я думаю, он может мыслить здраво.

– Будем ждать. Но я упомянул в письме и тебя. Ему, наверное, будет лестно, что ты благородной крови. Разве что я назвал тебя своей женой. Может быть, это мало значит, но сам титул говорит другим, что ты лучше их, даже какая-то близость к нему. Никто не будет думать о том, что он не имеет никаких привилегий, что всё богатство было растрачено, что сам титул – скорее титул учтивости.

– Да, так даже лучше. Это сделает тебя более взрослым человеком в его глазах.

– Как только я получу удачный ответ, мы навсегда покинем этот безнравственный город и эту страну. У меня есть некоторые накопления, на них мы даже сможем съездить куда-нибудь. А если говорить про родовое поместье и его территории, то он даёт неплохой доход, да и к тому же там очень тихо и красиво. Тебе понравится Йоркшир.

– А если он не простит?

– Значит, мы останемся здесь. Когда здесь будет менее людно, мы всё равно устроим свадьбу. Мне даже самому стыдно перед вами, что я давно так не поступил. Работа занимает большую часть моей жизни, с этим приходится считаться, но мне всё равно стыдно перед вами.

– Я знаю, что ты не бросишь меня, мне не нужно этому подтверждение. Но если не придёт добрая весть, то свадьбу лучше отложить до июля, будет меньше работы здесь. Но я не уверена, что стоит рисковать своим положением, чтобы что-то мне доказать, разве что если я буду беременна.

– Не переживай об этом, любимая, тем более, я уверен, что к июлю ты забудешь об этом месте.

– Я надеюсь.

– Я тоже надеюсь на это. А сейчас нам следует возвращаться. Возможно, меня никто искать не будет, но вас… Тем более, мсье Мартель не самый приятный человек, с ним, конечно, можно договориться, если что-то ему предложить, но всё равно. Сейчас тебя отпустили, но вряд ли надолго. Вот только, дорогая, будь осторожнее в следующий раз.

– Я постараюсь.

Дверь резко открылась, меня охватил испуг, я попятилась назад и чуть не упала, споткнувшись о свою же ногу. И упала бы, если бы Генри не схватил меня за руку. Резким движением он схватил меня за запястье и остановил моё неизбежное падение. Но лучше бы упала, может быть, я бы тогда провалилась. Мне было стыдно за то, что я подслушивала, но я не могла перестать. Я всегда была любопытной, это сложно отрицать. Тем более, это касалось маркизы, или, проще говоря, Одели, которая была чуть ли не соперницей в моих глазах.

– Госпожа Лефевр.

– Да, это я, я просто мимо проходила. – Заметавшись, нелепо мямлила, ибо меня спалили с поличным за то, что подслушивала.

– Что бы вы здесь ни делали, я бы хотел, чтобы вы не говорили никому, что вы нас застали.

– Я и не собиралась. Только в следующий раз ведите себя тише.

– Это не повторится, госпожа. – С опущенной головой произнесла Одели за спиной своего любовника.

– Ладно, ладно. Возвращайтесь на свои места. Вам не стоит быть здесь.

– Как скажете, мисс… госпожа Лефевр. – Немного запнувшись, ответил Генри.

Одели взяла его за руку, и они быстро спустились вниз. А я провожала их взглядом, и, хотя они быстро скрылись, я всё равно продолжила смотреть на лестницу, где потерял их мой взор. Если бы моё сердце не горело от любви, если я бы сама не наслаждалась от взаимности этих чувств, то я бы сгорела от зависти, их обожание было непринуждённым и лёгким. Но у меня был Раймон, и, хотя у нас всё складывалось не так легко, но тем не менее мы были друг у друга. Но красота Одели заставляла меня вспоминать о своей собственной внешности. Но если бы знала, что Раймон во мне ценил, то, может быть, дурные мысли не так сильно меня бы одолевали.

Вскоре эта мысль меня настолько сильно поглотила, что я пролила пару слёз. Я даже слишком часто думала о том, что ему нужно моё родство с хозяином. Иначе я не могла объяснить его тягу к той, кто больше похож на пугало, которым пугают ворон. И в моём воображении вокруг него было не одна молодая девушка, которым он отдавал предпочтение. Да, я ревновала без причины, но ревновала. Глупые чувства, в которые я не верила сама. Но что поделать, я любила прекрасного человека, будучи сама обделённой этим качеством.

Я спустилась вниз, сбегая от этих болезненных идей. Внешняя жизнь с её мелкими проблемами – неплохое лекарство от внутренних бед. Лучше я буду слушать не самых интересных людей, чем буду слушать себя и свои печальные рассуждения. Жаль, что большая часть людей, которые могут быть мне интересны, сами знают, что им нужно, и моя помощь им никогда не требовалась. Но, к сожалению, было много неприятных людей, которых я, видимо, чем-то привлекала. Одним из таких представителей в этот день был мужчина лет тридцати двух в недурном костюме, который, однако, был ему маловат, да и брюки слишком подкорочены для него.

– Вы же работаете здесь? – Спросил он немного нервно.

– Да.

– Мне нужен подарок для одной достойной женщины, что вы могли бы посоветовать?

– Любой подарок зависит от вкусов человека, которому вы что-либо дарите, тем более если вы решились взять какую-нибудь книгу, то с этим вообще нельзя угадать, ведь кто-то обожает творчество графини де Лафайет, а кто-то – графа де Сада. Даже мода ничего хорошего не даст в этом деле. Ибо книга – не платье, например, которое можно оценить, взглянув на него и потрогав ткань.

– Мне нужно что-нибудь, что можно было назвать добрым тоном.

– Я повторюсь, это зависит от её вкуса, а вкус бывает совершенно разным. Даже самая хорошая книга для кого-нибудь может показаться отвратительной. Поэтому я ничего не могу вам сказать.

– Хотя бы что-нибудь приличное.

– Например, какой-нибудь сборник Шекспира. – Сказала я, что первое пришло в голову.

– Это как-то скучновато. Любой говорит о Шекспире и знает пару строк, этим нельзя никого удивить.

– Не знаю, может быть, «Собор Парижской Богоматери» Гюго?

– Нет, нет, нет. Ещё сравнит меня с уродцем. – Уже более угрюмо и отстранённо говорил.

– Я не могу вам ничего посоветовать, ибо вы сами не знаете, что хотите. – Уже более раздражительно начала я. – Выберете книгу потолще и подороже, может быть, повезёт. И не надо задерживать меня.

– Да как вы общаетесь с покупателями? – Слегка разозлившись, начал выступать.

– Извините, но больше ничем вам не могу помочь. Я гаданиями не занимаюсь.

– Чёрт с… – хотел он нагрубить, но всё-таки сдержался. – Ладно, я ухожу.

Я не отреагировала, я была зла, меня всё раздражало, но выплеснуть эмоции было не на что и не на кого. Возможно, у меня бы в итоге это удалось, но я быстро вернулась в чувства. А привела меня в себя невысокая светлая девушка лет шестнадцати в пышном белом платье чуть ли не до колен. Она сидела на одном из диванчиков и улыбалась, держа в руках пару томов произведения Санд «Мопра». Я выросла на романах Санд, да и сейчас готова их поглощать как воздух. И я в нетерпении, когда появится на свет следующий. Ибо они великолепны, такие разные, но все такие замечательные. Это зеркала её прекрасной души, отражение истории жизни, по-моему, одной из величайших женщин нашего времени.

Смотря на неё, я испытывала некую радость, причина которой была, может быть, в том, что мой выбор любимой писательницы был одобрен очаровательным созданием, а, может быть, я находила в ней себя. В любом случае, мне было это приятно. Я даже хотела с ней заговорить, но к ней подошла замужняя девушка лет девятнадцати в скромном зеленоватом платье, которая взяла её за руку и увела её прочь.

Шло время, и когда, к моей радости, рабочий день закончился, я вышла на улицу и стала глядеть на небо. Оно было почти чистое, лишь в разных уголках неба медленно проплывали небольшие одинокие облака. Но многолюдность улицы портило это прекрасное впечатление. Не прошло и пятнадцати минут, как сзади подошёл ко мне Раймон и взял меня талию, когда я отвлеклась на пролетающих надо мной птиц, чем он меня слегка напугал.

– Каждый вечер для меня награда за проработанный здесь день. – Начал он задумчиво.

– А как я рада тебя видеть. – Произнесла, прижимаясь к нему и уронив свою голову ему на плечо.

– Неплохой вечер. Может быть, пройдёмся по саду. По тому прекрасному саду, где мы ходили в тот день, где ты подарила мне первый поцелуй. Такой кроткий и сладкий.

– Пойдём туда, куда ты захочешь. Мне не важно, к Люксембургскому дворцу или в катакомбы.

– Люксембургский дворец нам куда ближе. Тем более его сад, от нас он чуть ли не в двух шагах. Но если ты хочешь, мы можем прогуляться и по катакомбам, всё-таки многим людям нравятся такие места.

– Люди настолько привыкли видеть смерть, что она стала ещё одним развлечением. Мне сложно их понять, но тем не менее это так. Но не будем об этом, просто веди меня, я буду рядом, любовь моя, меня не волнует наш путь, как для прогулки, как и по жизни, для меня важно лишь то, что я буду с тобой. Всё остальное – лишь мелочи, которые меня мало интересуют.

Он взял меня за руки, а затем поцеловал меня в лоб и медленно повёл за собой. Я прижималась к нему, иногда слегка поднимая голову и смотря на него. Он был для меня всем, таким я его видела, и всё вокруг переставало существовать. Я хотела вечно быть рядом с ним, быть его покорной рабой. Зачем вся гордость и добродетель, когда они мешают быть счастливой? В глубине души мне хотелось, чтобы он требовал ему починиться. Он как мужчина мог бы мною куда лучше распорядиться, чем я сама. А он вёл меня спокойно по улице и не предпринимал ни одной попытки превратить мои сладкие грёзы в реальность.

Наш магазин находился в пяти минутах ходьбы, если не меньше, до фонтана Медичи, возле которого Раймон впервые меня поцеловал. Но не прошло и минуты, как наш путь завершился. На перекрёстке на большой скорости в нас резко повернул кабриолет. Я успела только закричать. Кучер на ходу спрыгнул с неё, а лошадь стала неуправляема и мчалась прямо на нас. Раймон оттолкнул меня в сторону, только сам он отпрыгнуть не успел, да и времени не осталось.

Никто не ожидал, но прямо перед ним пустой кабриолет свернул на дорогу, где, чуть не столкнувшись омнибусом, всё-таки остановился, лишь слегка задев правую руку Раймона. И только когда я увидела его на ногах, я смогла понять, что именно произошло. Перед моими глазами нёсся на нас кабриолет, а затем была пустота, и лишь потом я вновь осознаю себя на грязной дороге, на которую я не самым удачным образом упала.

Раймон подбежал ко мне, взял меня за руку и помог встать. Я осмотрела своё платье, попыталась отряхнуть, но от этого было мало толку.

– Я рад, что с тобой всё в порядке.

– Ты спас меня. – Говорила я, снова прижавшись к нему.

– Ты бы и так осталась цела, эта кляча повернула передо мной.

– Так всё кончилось?

– Да, всё кончилось.

– Милый, могу ли я быть ещё более благодарной, могу ли я ещё сильнее тебя любить? Ты спас меня. Сначала мою душу, а сейчас и жизнь. – Говорила я, прижавшись к нему и начав вертеть головой, пытаясь закопаться в нём и уронив пару слёз, а затем продолжила, подняв на него глаза. – Ты моя опора и защита. Мой благородный рыцарь, чуть жизни не лишился из-за меня. Я никогда не забуду об этом. Я вечно буду тебя любить.

– Если ты считаешь меня своим рыцарем, я буду им. – Осмотрев моё платье, спустя пару секунд продолжил. – Ты можешь идти?

– Да, но немного больно.

– Тебе бы домой.

Он обошёл меня и аккуратным движением уронил меня на свои сильные руки. Я закричала во время падения, но когда обнаружила себя будто парящей в воздухе, я засмеялась. Но этот смех омрачила картина того, что было вокруг. Вокруг собралось много людей, остановилось даже движение транспорта. Они образовали некий круг, что-то рассматривая.

– Что случилось там, дорогой?

Мы пошли, или, скорее, он пошёл, держа меня на руках. Вскоре мы обнаружили, что там был тот самый кучер, он был мёртв. В неестественной позе он лежал в небольшой лужице крови у головы и открытым переломом руки. Я не поняла, что именно его убило, может быть, само падение, а, может быть, попал под чьи-то колёса, но мне не хотелось этого знать. Я отвернула голову.

– Вот тебе и свидание. – Произнёс Раймон и понёс меня в обратную сторону. – Нам не стоит задерживаться здесь. Иначе нам придётся участвовать в разбирательствах этого события, и без нас тут полно свидетелей. Им то будет всё равно на то, что тебе нужен покой.

Я ничего не ответила, меня тяготила мысль о смерти. Я была в шаге от неё. У меня было много желаний в жизни, много целей, много дел, а один случай мог всё перечеркнуть. И в чём тогда была бы моя жизнь? Я не хотела умирать, я хотела жить. Но я редко думала о том, что жизнь не длится вечно. Она коротка, но, кроме ожидания, я ничего в ней не имела.

А рядом со мной был человек, которого я любила, кому принадлежало моё сердце, моя душа. Он готов был отдать свою жизнь ради моей. Он спокойно нёс меня через улицы, даже не задумываясь, как сильно всё горело внутри меня. Если бы у меня и были когда-то сомнения насчёт него, вызванные некоторым непонятным даже мне страхом, то с этого дня уже не существовало и его. В душе я уже полностью ему принадлежала.

– Тебе удобно то? – Сказал он, продолжая нести меня на руках.

– Да, любовь моя. Спасибо тебе.

– Ты даже не представляешь, как приятно держать на руках такую милую девушку. Пусть все видят нас и завидуют.

– Особенно моё платье. – Произнесла я из некоего ехидства, когда самой были приятны эти мысли.

– Хорошо, я понял, идём домой.

– Ты не понял, я бы рада где-нибудь провести оставшийся вечер, только где-нибудь вдали от людей. Где мы могли бы остаться наедине, где нас никто бы не смог найти.

– Катрина.

– Я люблю тебя и хочу быть только с тобой.

– Это взаимно. – Ответил он остановившись, а затем снова продолжил шаг. – Осталось пару домов пройти.

– Так быстро. – Со вздохом, в котором было много печали, произнесла я.

Спустя полминуты я была уже у своего дома. Он медленно опустился на одно колено и аккуратно поставил меня на землю. Когда он поднялся, я прыгнула на него с объятиями. В тот миг, когда я уже не была стеснена в движениях, я обхватила его шею, встала на носочки и сама поцеловала его, хотя обычно самой сделать даже такой шаг мне было довольно трудно. А он лёгким движением прижал меня к себе, его губы прикасались к моим волосам, лбу, носику, щекам и губам. Я заливалась краской и разгоралась.

– Тебе стоит идти. – Внезапно начал он тоскливо. – Может быть, ты не просто ушиблась.

– Но я не хочу, я хочу остаться с тобой.

– Мы не можем стоять здесь вечно, к сожалению.

– Да, но мы можем быть там, где не будем так скованны. Где ничто не помешает нашей любви.

– Но мы здесь, к несчастью. Мне жаль, но нам нужно прощаться. Надеюсь, завтра увидимся, дорогая. Прощай.

– До завтра. – Тоскливо ответила я.

Он взял меня за руку и поцеловал её на прощание. Я долго стояла у двери и смотрела ему вслед, а когда он всё-таки скрылся, я вошла в свой дом. Я сожалела о таком скором расставании, мне хотелось продолжения, большего, а он ушёл. Вся трепетала, но трепетала уже одна. Снедаемой, мне оставалось лишь ждать, когда пыл мой угаснет. И снова ждать, когда он, наконец, решится.

Но самое главное – он мог просить у меня руки. Я многим оправдывала его медлительность, но я сама хотела знать причину. Деньги – не та проблема, которая между нами может стоять, её я часто преувеличивала, чтобы верить в её существование, но на самом деле всё было куда благоприятнее. Анри сам предлагал мне и Раймону помощь, в случае если нам нужно будет отдельное место в этом мире при вступлении в брак.